Я могу на протяжении нескольких недель поддерживать жавороночий режим и кое-как с этим уживаться (правда, 2–3 часа перед заходом мне очень тяжело не спать). А потом мне достаточно всего один день побаловать себя сном в самое сонное для меня время — и всё, скатился в совство, очень тяжело потом выкарабкиваться. С другой стороны, отказывать себе в этом удовольствии тоже не хочется, потому что и сон в это время эффективнее, работоспособность после такого сна намного выше.
Самое сонное время — это 3 часа после восхода и три часа в районе захода.
Максимум работоспособности — это с 21 до пяти утра, и (намного меньше) — с 10 до 13.
Даже если я сильно не выспался и промучился весь день — ночью работоспособность возвращается, и могу долго не спать. До восхода. Потом отрубаюсь…
Обычно я сплю с часу до семи утра, с трудом встаю и иду на работу. К десяти просыпаюсь, в двенадцать завтракаю (обедаю).
Однажды я три недели работал в ночную смену. Вставал в 18, ехал на работу, возвращался в 8, в 12 шёл спать. Я офигел от необычных ощущений! Я вдруг почувствовал себя человеком! Нет больше этой муки вставать по утрам, нет этой ужасной сонности в первые часы на работе и через час после обеда… Идеальная работоспоспобность, бодрость, лёгкость! Легко вставать на работу, приятно работать, никакой сонливости после обеда (ночного), и лишь незадолго до «отбоя» появляется некоторое желание спать (небольшое — приходится себя заставлять).
Я вдруг осознал, что именно так чувствуют себя жаворонки на общепринятой, «жавороночьей», работе, которая столь мучительна для нас, сов…
Я слышал, что есть теория, объясняющая «совизм» удлинёнными сутками. Похоже, в этом что-то есть: мне каждый день хочется спать на 3–4 часа позже, чем в предыдущий (если я спал достаточно — 5 часов летом, когда окно открыто, или 6–7 часов зимой). Но все феномены совизма эта теория явно не объясняет: как ни крути режим сна, как ни сдвигай, сколько ни приучай себя, — а ночью всё равно работоспособность у меня явно выше.