Лингвофорум

Цитата: Вл. Самошин от декабря 20, 2020, 16:23
Не являясь ни любителем, ни, тем более, знатоком научно-фантастической литературы, не могу ни согласиться с вашими утверждениями, ни возразить вам на них. Могу только заметить, что обратились вы с ними явно не по адресу, поскольку я всего лишь перевожу, а не сочиняю.

Это просто заметки на полях.

Впрочем, насчёт времени перелёта я напрасно сомневался — поскольку, как оказалось, после пролёта Юпитера они снова включили двигатели, да ещё на целых 500 лет, то здесь у автора всё должно быть хорошо.

[Лю цы-синь, «Странствующий земной шар», часть Третья, продолжение]

«Знаешь, для чего вы всё это устроили? Вы сейчас осуждаете сами себя, в этой войне вы встали на сторону тех, кто против человечества, и я так же».
Я повернул голову и увидел, что на плече человека, который это говорил, была звезда полководца. Он продолжил: «Не переживай, у нас ещё есть последний шанс спасти собственные души. Отделение управления движением земного шара расположено всего в трёх кварталах от нас, мы пойдём и захватим его, и передадим его здравомыслящим людям с той стороны! Мы уже сполна выполнили свой долг перед Объединённым правительством, а сейчас должны выполнить свой долг перед человечеством!»

Неповреждённой рукой я вытащил пистолет. Вдруг все эти, начавшие горячиться раненые и те, у кого ранений не было, вдоль железной дороги рванулись к Отделению управления движением земного шара. Вопреки ожиданиям, по дороге мы почти не встречали сопротивления, наоборот, чем дальше, тем больше людей из разных веток переплетённых и сложных железных дорог, присоединялись к нам. Наконец, мы подошли к огромным воротам. Ворота эти были настолько высоки, что не было видно их верха. Они с грохотом раскрылись, и мы ворвались в Отделение управления движением земного шара. Несмотря на то, что раньше, бессчётное число раз, все видели его по телевизору, всё равно все были, словно землетрясением, потрясены грандиозностью Отделения управления движением земного шара. Визуально невозможно было определить его размеры, поскольку Отделение управления погружено в голографическое изображение огромных размеров, имитирующее Солнечную систему. Целиком изображение, на самом деле, являло собой направленное во все стороны бесконечное чёрное пространство, и как только мы вошли, то стали парить в этом пространстве.

Вследствие того, что были полностью отражены реальные пропорции, Солнце и звёзды были очень-очень маленькими, такими маленькими, словно это светлячки вдалеке, но всё же их можно было различить. В центре далёкого, представляющего Солнце, светового пятна, начала распространяться бросающаяся в глаза спираль красного цвета, подобно красным волнам, с большой скоростью распространяющимся по поверхности безбрежного чёрного океана. Это была линия движения Земли. В самой дальней точке этой линии, её цвет менялся на зелёный – он показывал путь движения Земли, который ещё не был полностью пройден. Эта зелёная линия скользила над нашими головами, следуя за ней взглядом, мы увидели сверкающее море звёзд, а зелёная линия исчезала где-то в глубине этого моря, так что мы не могли увидеть её конечного пункта. Посреди этого обширного и пустынного чёрного пространства плавало ещё множество сверкающих пылинок, некоторые из которых проплывали вблизи. Как я заметил, это были виртуальные экраны, на поверхности которых мельтешили цифры и графики.

Я увидел привлекающую внимание всего человечества площадку управления движением Земли – она была похожа на плывущий в чёрном пространстве серебристо-белый астероид. Глядя на неё, мне ещё труднее было понять, каковы здешние размеры – сама по себе площадка управления была огромна: сейчас на ней, тесно расположившись друг возле друга, стояли более пяти тысяч человек, включая главных членов Объединённого правительства, большую часть членов Народного комитета, ответственных за реализацию астронавигационного плана межзвёздного движения Земли, и наконец, несколько преданных правительству людей. 
В это время я услышал, как в этом, сплошного чёрного цвета, пространстве начал звучать голос Верховного Правителя:

«Собственно говоря, мы могли бы сражаться до конца, но это могло бы привести к потере контроля над двигателями земного шара. Если бы это произошло, избыток вещества для ядерного синтеза мог бы прожечь земной шар, или полностью испарить воду океанов, поэтому мы решили сдаться. Мы понимаем всех людей, поскольку, ведя на протяжении уже сорока поколений, (а нужно продолжать ещё на протяжении ста поколений), очень трудную борьбу, вечно сохранять разум, действительно, непомерное требование.Но, также, просим всех вас запомнить нас: здесь стоит более пяти тысяч человек, здесь находится Верховный правитель Объединённого мирового правительства, здесь находятся также и простые рядовые солдаты – все мы будем твёрдо придерживаться нашей веры до конца.
Все мы знаем, что сами не сможем увидеть тот день, когда истина будет доказана, но, если человечество получит возможность продолжать существовать на протяжении десяти тысяч поколений, то в будущем все люди станут проливать слёзы над нашими могилами, над этой планетой под названием Земля – это и будет нашим вечным памятником!»

Огромные, наглухо закрытые, ворота Центра управления с грохотом начали открываться, и те, пять с лишним тысяч последних землян толпами вышли наружу, и под конвоем мятежников направились к морскому побережью. По обеим сторонам дороги толпились люди, все норовили плюнуть в лицо тем, кого вели под конвоем, били их кусками льда и камнями. У некоторых из тех, кого конвоировали, были разбиты или треснуты гермошлемы, и на суровом морозе (а температура на улице была сто градусов ниже ноля) лица этих людей онемели, но всё же они, напрягая силы, продолжали идти. Я увидел маленькую девочку. Она, подняв большой кусок льда, изо всех сил ударила им в проходившего мимо старика. Сквозь гермошлем были видны её глаза, горящие безумным пламенем гнева.

Когда я услышал, что все эти пять тысяч человек приговорены к казни, я почувствовал себя слишком снисходительным. Неужели всего лишь казнят? Смогут ли они расплатиться своей смертью за их преступление? Смогут ли они расплатиться за то, что, используя свои странные, извращённые фантазии и обман, покалечили земной шар, за преступное уничтожение человеческой цивилизации? Они должны быть казнены десять тысяч раз! Сейчас я подумал о тех астрофизиках, которые строили предположения о взрыве Солнца, об инженерах, которые проектировали и сооружали двигатели земного шара. Все они ещё сто лет назад уже умерли, но теперь я, поистине, хотел бы выкопать их из их могил, чтобы казнить ещё десять тысяч раз.

Поистине, я чувствительно благодарен исполнителям приговора о смертной казни – они нашли хороший способ казни для этих преступников, отобрав у каждого, осуждённого на смертную казнь, его защитный герметичный костюм, обогреваемый с помощью атомной батареи, после чего бросив людей на покрытую льдом поверхность океана, позволив жестокому морозу в сто градусов ниже ноля, медленно-медленно отнимать у них их жизни.   
Тьма-тьмущая этих, самых опасных и самых позорных за всю историю человеческой цивилизации, преступников, стояли на покрытом льдом море, а с берега сто тысяч человек смотрели на них, сто тысяч пар стиснутых челюстей скрежетали зубами, сто тысяч пар глаз, в том числе и той маленькой девочки, пылали гневом. 
В это время все двигатели земного шара были уже выключены, и прекрасные звёзды появились над ледяной равниной.

Могу себе представить, как лютый мороз, подобно бесчисленным и острым, как нож, иглам, вонзается в их тела, кровь их свёртывается, и жизнь из них, капля за каплей, утекает. Это воображаемое чувство, ставшее своего рода наслаждением, распространилось по всему моему телу. Глядя на тех людей, которые, мучась от лютого мороза, медленно-медленно умирали, те, кто стоял на берегу, стали радоваться, они все вместе запели песню «Моё Солнце». Я пел, вглядываясь в звёздное небо – там только что появилась, чуть большая, чем другие, круглая, как тарелка, звёздочка, светившая светом жёлтого цвета: это и было Солнце. О, моё Солнце! Матерь жизни, отец десяти тысяч вещей, моё главное божество, мой бог! Что ещё может сравниться с Вашей прочностью и постоянством, что ещё может сравниться с Вашей вечной неизменностью! Как могли мы, крохотные, уступающие даже лёгким пылинкам, бактерии, толпящиеся на вращающемся вокруг Вас маленьком камешке, осмелились предсказать Ваш последний день! Как могли мы дойти до такой степени глупости!

Хотя спустя час, те бесчеловечные преступники всё ещё стояли на покрытом льдом море, но среди них уже не было ни одного живого человека – их кровь уже превратилась в лёд. Внезапно, мои глаза перестали что-либо видеть. Несколько секунд спустя зрение постепенно восстановилось, и я, мало-помалу и совершенно отчётливо, вновь стал видеть ледяную равнину, берег моря и стоявшие на берегу толпы людей, причём видеть ещё более отчётливо, чем только что, поскольку этот мир оказался накрыт мощным белым сиянием. А то, что мои глаза только что потеряли способность видеть, произошло именно из-за внезапного мощного светового шока. Но звёздного неба больше не было видно: сияние всех звёзд было затоплено этим мощным сиянием, словно вся вселенная была расплавлена им. Это мощное сияние вырвалось из некоей точки в космосе, и эта точка сейчас превратилась в сердце вселенной, это была та точка, в направлении которой я только что пристально смотрел: на Солнце взорвался гелий.

(Продолжение следует)

[Лю Цы-синь, «Странствующий земной шар», часть Третья, продолжение]

Голоса поющих песню «Моё Солнце», неожиданно оборвались, а стоявшие на берегу сотня с лишним тысяч человек остолбенели, подобно тем, кто стоял на покрытом льдом море, превратившись в заледенелую, застывшую скалу.

Солнце в последний раз оросило Землю своим светом и теплом. Заледеневшая на поверхности Земли двуокись углерода (сухой лёд) расплавилась первой и вознеслась клубами белого пара; затем лёд на поверхности моря тоже начал плавиться: нагреваясь неравномерно, ледяной покров при этом издавал грохот, способный потрясти небо и всколыхнуть землю; постепенно, благодаря тому что на Землю начал литься мягкий, ласковый свет, небесная пустота окрасилась в слабый-слабый синий цвет; вслед за тем, в небе появилось и вызванное мощными потоками солнечного ветра, полярное сияние, как будто в лазурном небосводе раскачивался цветной световой экран... Под этими, внезапно появившимися, солнечными лучами, последняя группа землян, по-прежнему, прочно стояла на льду моря, похожая на пять с лишним тысяч изваяний.

Взрыв Солнца продолжался очень короткое время – пару часов спустя сила света начала стремительно ослабевать, и очень скоро сошла на нет. На Солнце появилась сфера тёмно-красного цвета, она медленно-медленно начинает разбухать, и в конце концов, глядя на неё отсюда, она уже достигла размеров Солнца, видимого с орбиты Земли. Размеры этой сферы уже превышают размеры орбиты Марса, а Меркурий, Марс и Венера – эти три планеты земной группы – под действием излучения с температурой сто миллионов градусов, уже превратились в струйки лёгкого дыма.

Но это уже не Солнце. Оно больше не излучает свет и тепло, и выглядит как холодный листок красной бумаги, приклеенный к великой пустоте, его тёмно-красный свет подобен рассеянному свету, окружающих звёзд. Это и есть конечная цель эволюции звёзд малой массы – превращение в красных гигантов. Пять миллиардов лет блистательной жизни уже превратились в мимолётный сон – Солнце погасло. К счастью, люди ещё остались.

(Окончание следует)

[Лю Цы-синь, «Странствующий земной шар», часть Третья, окончание]

ЭРА СТРАНСТВИЙ

Сейчас, когда я вспоминаю всё это, миновало уже полвека. Двадцать лет назад Земля вышла за орбиту Плутона и покинула Солнечную систему, продолжив своё одинокое странствие по холодному и пустынному внешнему космосу.

Последний раз я поднимался на поверхность Земли десять с лишним лет назад, тогда мой сын и невестка ходили со мной. Невестка – золотоволосая, голубоглазая девушка – скоро должна стать матерью. Когда я поднялся на поверхность земли, первое, на что я обратил внимание, было то, что хотя двигатели земного шара по-прежнему работали на полную мощность, огромных световых столбов, однако, не было видно, по той причине, что земная атмосфера уже улетучилась, и лучи плазмы не рассеивались. На поверхности земли я увидел множество странных жёлто-зелёных полупрозрачных кристаллических глыб – это были твёрдые кислород и азот уже замёрзшего воздуха атмосферы. Интересно, что воздух отнюдь не равномерно замёрз на земной поверхности, но образовал похожие на невысокие холмы выступы неправильной формы: на первоначально гладкой ледяной равнине океана эти полупрозрачные холмы сформировали весьма специфический ландшафт. Звёзды Млечного пути, неподвижно перекинутые через небесный свод, тоже словно застыли, однако звёзды сияют очень ярко, так что, если долго смотреть, то их блеск режет глаза...

Двигатели земного шара будут непрерывно работать в течение пятисот лет. К тому времени Земля разгонится до скорости, равной пяти тысячной скорости света, затем продолжит своё движение с этой скоростью ещё тысячу триста лет – к этому времени Земля пройдёт две третьих своего пути. Потом она изменит направление двигателей и начнёт торможение, которое продолжится ещё пятьсот лет. За две тысячи четыреста лет Земля достигнет Проксимы Центавра, а ещё через сто лет найдёт себе приют на орбите этой звезды, став её спутником.

Я знаю, что всё уже забыто –
Путь странствий слишком долог, слишком долог,
Но в ту минуту позвони мне,
Когда свет зари опять заблестит на востоке.

Я знаю, что всё уже забыто –
Эра отплытья слишком далека, слишком далека,
Но в ту минуту позвони мне,
Когда люди снова увидят синие небеса.

Я знаю, что всё уже забыто –
Солнечной системы былое было слишком давно, слишком давно,
Но в ту минуту позвони мне,
Когда на кончиках веток свежие цветы повиснут вновь...



Всякий раз, когда я слушал эту песню, целый тёплый поток переполнял моё старческое окоченелое тело, и мои высохшие старые глаза вновь становились влажными. Я как будто бы вижу, как три, золотистого цвета, солнца, по очереди, поднимаются над земным горизонтом, и все десять тысяч вещей и существ купаются в их тёплом свете. Воздух, перешедший когда-то в твёрдое состояние, растаял, превратившись в лазурно-голубое небо. Семена, более двух тысяч лет назад извлечённые из оттаявшей почвы, вновь ожили, и Земля зазеленела. Я как будто бы вижу, как мои внуки и внучки в сотом поколении, весело смеются на зелёных лугах, по которым струятся прозрачные маленькие речки, а в них резвятся маленькие серебристые рыбки... Я как будто бы вижу Кадайко: она примчалась ко мне с Зелёного континента – молодая, прекрасная, словно ангел...

Ах, Земля, моя странствующая Земля...

***

Теперь мы знаем, как выглядит китайская «заказная литература». Главная идея — правительство всегда право, даже если кажется, что оно не право.

Но всё же это лучше, чем российская «заказная литература», где главная идея — Запад хочет нас уничтожить, но мы всё равно побеждаем, потому что у нас духовность, а у них наоборот.

"一葉知秋"? 

Отлично, спасибо! Очень понравилось. Если будете переводить еще что-то подобное - буду рад.

Цитата: unlight от декабря 24, 2020, 21:59
Отлично, спасибо! Очень понравилось. Если будете переводить еще что-то подобное - буду рад.

Присоединяюсь.

Спасибо. В таком случае, можно и продолжить, хотя я собирался, было, вернуться к переводам стихов... 

Цитата: Вл. Самошин от декабря 25, 2020, 14:15
хотя я собирался, было, вернуться к переводам стихов...

Нет, с прозой у вас явно лучше получается. Не знаю уж, почему вам стихи не даются - то ли вы не способны освоить технику, то ли мешают ложные установки.

ЛЮ ЦЫ-СИНЬ

«ГОРА» (2006)

ГЛАВА I

ГДЕ НАХОДИТСЯ ГОРА?

«Сегодня я обязательно должен выяснить, в чём причина этого твоего чудачества, – произнёс капитан судна, обращаясь к Фэн Фаню. – Я точно не помню, в скольких портах скольких стран швартовалась «Голубая вода» за прошедшие пять лет, но ты ни разу не сходил на берег. А если «Голубую воду» снимут с эксплуатации, ты намерен, подобно герою фильма, утонуть вслед за ней?»
«Я сменю судно, – ответил Фэн Фань. – На морских научно-исследовательских судах всегда с радостью принимают инженеров-геологов, вроде меня, которые не сходят на берег».
«На суше есть что-то, что пугает тебя?» – поинтересовался капитан.
«Наоборот, – ответил Фэн Фань, – на суше есть то, к чему меня тянет».
«Что́ же это?» – полюбопытствовал капитан.
«Горы», – коротко ответил Фэн Фань.

Они стояли у левого борта «Голубой воды», морского научно-исследовательского судна, и смотрели на экваториальные воды Тихого океана.
Когда год назад «Голубая вода» впервые пересекла экватор, на судне весело провели древний обряд, отмечая это событие, однако после открытия на морском дне области отложения железомарганцевых руд, «Голубая вода» снова и снова пересекала экватор бесчисленное число раз, так что они уже и забыли о том, что экватор вообще существует.
Сейчас солнце уже утонуло в море за линией горизонта, Тихий океан был странно спокоен: Фэн Фань никогда ещё не видел такой спокойной поверхности моря. Это напомнило ему одно горное озеро в Гималаях, прозрачно-чёрное, словно зрачок Земли. Как-то раз, он, с двумя членами команды, решил подсмотреть, как купалась в озере тибетская девушка, и несколько пастухов, вытащив из-за пояса ножи, погнались за ними. Не догнав, они стали забрасывать компанию камнями. Вот разбойники! Фэн Фаню с товарищами не оставалось ничего другого, кроме как остановиться и сдаться! Но те несколько пастухов приблизились к ним, смерили взглядами и ушли. Фэн Фань услышал несколько фраз, сказанных ими шёпотом по-тибетски, который он понимал: «Никогда ещё не видел пришлых, которые в этих местах бегали бы так быстро».

«Любишь горы? – спросил капитан. – Ты же в горах вырос?»
«Нет, – ответил Фэн Фань. – Те, кто вырос в горах, обычно, не любят гор, они всегда чувствуют, что горами отрезаны от внешнего мира. Я знаю одного непальского шерпа – проводника, помогающего при восхождениях – он сорок один раз поднимался на Жемчужный пик, Джомолунгму. Но каждый раз, когда он останавливался недалеко от вершины горы и смотрел на нанявшую его группу альпинистов, поднимающихся на вершину, он говорил, что было бы у него желание, он поднялся бы на Джомолунгму меньше чем за десять часов, неважно, с какого склона горы, северного или с южного, но ему это неинтересно.

Силу обаяния гор можно почувствовать в двух случаях: либо, находясь на равнине, смотреть на далёкие-далёкие горы, либо стоя на вершине горы́. Мой дом находится на великих равнинах Хэбэя, и, глядя на запад, можно увидеть го́ры Тайха́н. Между домом и горами – похожая на это море, сплошная равнина, нет ни одного препятствия для взгляда.
Вскоре после того, как я родился, мать впервые, держа на руках, вынесла меня на улицу. В то время моя шея уже обрела достаточную крепость, чтобы поддерживать мою маленькую голову, и я, повернувшись лицом к западным горам, закричал: «И-и я-я!» А когда учился ходить, всегда, покачиваясь, шёл в сторону тех гор. После того, как немного подрос, вышел однажды ясным утром, и пошёл вдоль Ши-тайской железной дороге (дорога Шицзячжуан – Тайюань в Хэбэе. – В.С.) к горам. Шёл до полудня, но проголодался и повернул обратно, а те горы казались всё ещё такими далёкими.

А после того, как поступил в школу, я ещё раз, на велосипеде, поехал к тем горам, но те горы как будто отступали от меня – я чувствовал, что они ни на волосок не приближались ко мне. Далёкие горы надолго стали для меня неким символом, подобным тому, как в нашей жизни есть вещи, которые ты можешь отчётливо видеть, но такие далёкие, что не можешь их достичь... Это мечта, застывшая вдали».
«Я бывал в тех местах, – покачивая головой, произнёс капитан, – горы там пустынны, камни да сорные травы, так что, оказавшись в них, ты будешь обречён на разочарование».
«Нет, – возразил Фэн Фань, – я не такой, как ты думаешь. Я просто хотел подняться на них, вовсе не надеясь найти там что-то. И когда я впервые поднялся на вершину, и посмотрел на простиравшуюся внизу великую равнину, воспитавшую меня и на которой я вырос, честное слово, я почувствовал какую-то новую жизнь».

Произнося это, Фэн Фань заметил, что капитан вовсе не поглощён их разговором: он, задрав голову, смотрел на небо, где уже показались редкие звёзды. «Там, – капитан трубкой показал на куда-то вверх, прямо над своей головой, – там не должно быть звезды».
Но там была одна звезда, очень тусклая, не привлекающая ни малейшего внимания человека.
«Ты уверен? – Фэн Фань перевёл взгляд с неба на капитана. – GPS давно уже заменил собой секстан, ты уверен, что всё ещё настолько хорошо разбираешься в звёздном небе?» 
«Конечно, это же базовые знания для моряка, – ответил капитан. – Да ты продолжай...»
Фэн Фань кивнул головой в знак согласия, и продолжил: «Позже, в университете, я организовал группу альпинистов, поднимался на несколько гор, высотой более семи тысяч метров, и наконец, поднялся на вершину  Джомолунгмы».
Капитан стукнул Фэн Фаня по плечу: «Точно, – неожиданно воскликнул он, – я догадался! Ведь это и впрямь ты! Я сразу почувствовал, что мне знакомо твоё лицо. Ты сменил имя?»
«Да, – ответил Фэн Фань, – раньше меня звали Фэн Хуа-бэй».
«Несколько лет назад ты привлёк к себе немалое внимание, – заметил капитан, – то, что говорили в медиа, правда?»
«По сути, правда... – ответил Фэн Фань, – так или иначе, но четверо университетских альпинистов, в самом деле, погибли из-за меня...»
Капитан чиркнул спичкой и зажёг погасшую было трубку. «Я чувствую, –  произнёс он, – что есть что-то общее между капитаном команды альпинистов и капитаном океанского судна: и там, и там самое трудное не научиться бороться, а научиться сдаваться».

«Но, если я сдамся в тот момент, – возразил Фэн Фань, – мне будет трудно получить ещё один шанс в будущем. Ты же знаешь, – продолжал Фэн Фань, – альпинизм это очень затратное по деньгам занятие, а мы всего лишь университетская команда альпинистов, легко ли нам было выиграть спонсорство... Из-за того, что забастовали нанятые нами помощники и проводники, мы установили первый лагерь с опозданием, затем по прогнозу погоды ожидался ураганный ветер, но, судя по карте облачности, ураган должен был прийти только примерно через двадцать часов, мы к тому времени уже оборудовали второй лагерь на высоте семь тысяч девятьсот метров – времени, чтобы сейчас же подняться на вершину, должно было хватить... И ты считаешь, что я мог отступить?» – закончил Фэн Фань.
«Та звезда зажглась...» – капитан вновь задрал голову и посмотрел вверх...
«Да, – согласился Фэн Фань, – ведь уже стемнело».
«Да, вроде бы, не из-за того, что стемнело... – задумчиво произнёс капитан. – продолжай...»

«И последнее, что ты должен знать, – продолжил Фэн Фань, – когда ураган стал приближаться, мы находились на высоте восемь тысяч шестьсот восемьдесят метров над уровнем моря, поднимаясь к высоте восемь тысяч семьсот десять метров – к самому опасному отрезку восхождения – на стене, близкой к девяноста градусам, в альпинистских кругах её называют второй ступенью китайской лестницы.
К тому моменту вершина была уже совсем близко, небо – всё ещё ясно, только у одного края вершины туман превращался в облака... Я отчётливо помню, что почувствовал тогда, что вершина Джомолунгмы, словно острым ножом вспорола небо, и из него полилась белая кровь... Очень скоро, ничего уже невозможно было разглядеть – ураган начал сдувать снег и густой туман, одним махом сдув со стены тех четверых, лишь я намертво вцепился в верёвку... Но мой ледоруб тогда застрял в трещине во льду, и совершенно не мог выдержать вес пятерых... Поддавшись инстинкту, я перерезал страховочный трос, позволив им упасть... Тела двоих из них до сих пор не найдены...»

«Речь идёт о гибели четверых или пятерых человек?» – уточнил капитан.
«Да, – продолжил Фэн Фань так, будто не слышал вопроса, – если говорить о правилах экстренной эвакуации в альпинизме, то я не ошибался, делал всё правильно, но ведь это тяжкий крест на всю жизнь... Кстати, ты прав, – помолчав, произнёс Фэн Фань и посмотрел на капитана, – та звезда необычна, всё продолжает светлеть...»
«Не обращай на неё внимания... – ответил капитан. – Как у тебя сейчас обстоят дела? С этой историей как-то связаны?»
«Ещё рассказать? – вопросом на вопрос ответил Фэн Фань. – Ты же знаешь, что тогда медиа, как говорится, заслоняя небо и покрывая землю, везде и всюду, осуждали и презирали меня, говорили, что я безответственный, что я эгоистичный, боящийся смерти человечишка, который ради собственной жизни пожертвовал четырьмя товарищами... 
Я, по крайней мере, мог хотя бы частично внести ясность в посыпавшиеся на меня обвинения, поэтому, надев альпинистский костюм и солнцезащитные очки, я, по водосточной трубе, влез на кровлю университетской библиотеки. Как раз перед тем, как я собрался прыгнуть вниз, подошёл научный руководитель. Остановившись позади меня, он сказал: "Не хочешь ли ты этим слишком легко простить себя? Этим ты только усугубишь свою вину".

Я спросил его: есть ли другое наказание? Он ответил: "Конечно, есть. Найди самое далёкое от той горы место, и проведи там всю свою жизнь, заставь себя никогда больше не видеть гор, разве этого недостаточно?.." Поэтому-то я и не прыгнул тогда вниз... Конечно, это вызвало ещё больше насмешек, но только я сам понимал, что руководитель прав, что для меня, действительно, это наказание было бы хуже смерти. Для меня альпинизм – это жизнь, я и геологию-то изучал именно поэтому, и заставить себя прожить всю жизнь вдали от высоких гор, на которых я был помешан, да ещё и вкупе с муками совести, было вполне подходящей заменой суициду. Поэтому, после окончания университета, я и нашёл эту работу, став морским инженером на «Голубой воде», чтобы ходить в море... по самым далёким от гор местам...»

(Продолжение следует)

Начало интересное.

Цитата: Вл. Самошин от декабря 27, 2020, 16:27
мы установили первый лагерь с опозданием, затем по прогнозу погоды ожидался ураганный ветер, но, судя по карте облачности, ураган должен был прийти только примерно через двадцать часов, мы к тому времени уже оборудовали второй лагерь на высоте семь тысяч девятьсот метров – времени, чтобы сейчас же подняться на вершину, должно было хватить... И ты считаешь, что я мог отступить?

Параллель с фильмом «Вертикаль».

[Лю Цы-синь, «Гора», глава I, продолжение]

Капитан долго – казалось, вечность, – смотрел на Фэн Фаня, не зная, что лучше сказать, и в конце концов решил, что самым лучшим выбором будет отделаться от этого человека. По счастью, в небе над их головами был предмет, который помог сменить тему разговора.

«Посмотри-ка, ещё раз, – указав взглядом вверх, произнёс капитан, – на ту звезду».
«О, боже, – испуганно воскликнул Фэн Фань, после того как, задрав голову, посмотрел вверх, – она, кажется, принимает некую форму!»
Да, звезда уже не была той точкой, какой они вдели её вначале разговора, но превратилась в маленький-маленький круг. Этот круг стал очень быстро расширяться, на глазах превращаясь в привлекающий внимание и испускающий голубое сияние, маленький теннисный мячик.

Звук торопливых шагов отвлёк их внимание от неба и вернул на палубу – старший помощник капитана, с наушниками, надетыми на голову, прибежав в страшной спешке, обратился к капитану: «Получено сообщение, что как раз сейчас инопланетный корабль летит к Земле. Мы здесь, на экваторе, сможем наблюдать его самым лучшим образом... Смотрите, во́н он!»
Все трое, задрав головы, стали смотреть вверх: маленький мячик, летевший в небесной пустоте, по-прежнему, стремительно расширялся, словно его надували воздухом, и быстро увеличился в объёме, достигнув размеров полной Луны.
«Все радиостанции прервали своё обычное вещание, говоря об этом событии! – продолжал старший помощник капитана. – За этой штуковиной давно велось наблюдение, но только сейчас установили, что она собой представляет. Она не отвечает ни на какие запросы, но, судя по её движению по орбите, она, безусловно, обладает огромной мощностью, и сейчас на высокой скорости устремляется к Земле! Говорят, что эта штуковина размером примерно с Луну!»
Тем временем, размер сферического тела, которое двигалось по небу, далеко уже превзошёл размер Луны, внутри него сейчас могли уже поместиться десять Лун – оно уже занимало большую часть неба, а это значит, что оно должно было быть намного ближе к Земле, чем Луна.

Старший помощник, придерживая наушники, продолжал: «Говорят, что оно уже остановилось, и сейчас находится на геостационарной орбите на высоте тридцать шесть тысяч километров, став геостационарным спутником Земли!»
«Геостационарным спутником? – переспросил капитан. – Значит, он висит там неподвижно?!»
«Да, – ответил старпом, – над экватором, как раз над нами!»

Фэн Фань, не отрываясь, смотрел на огромный шар, висевший в небесной пустоте. Он казался прозрачным, внутренняя часть его была заполнена тусклым голубым светом. Поистине, удивительно, что Фэн Фань вдруг почувствовал, что пристально смотрит на море: как всякий раз, перед тем как морской пробоотборник поднимется на поверхность, море очаровывало его своей бездонностью, вот так же и сейчас, такой же глубоко непостижимой была внутренность этого огромного голубого шара, будто она – огромная часть земного океана, исчезнувшего в глубокой древности, которая как раз сейчас возвращалась.

«Смотрите-ка, море! Что с морем?!» – объятый ужасом, закричал капитан, который прежде других оторвал взгляд от обладавшего гипнотической силой огромного шара, указывая курительной трубкой на поверхность моря. Впереди, линия, где море соединялось с небом, начала изгибаться, и превратилась в синусоидальную кривую, выгнутую вверх. Поверхность моря вспучилась, подобно огромному мешку с водой, и этот мешок с водой стал стремительно подниматься вверх, словно поднимаемый из самого космоса огромной бестелесной рукой.

«Это гравитация, вызванная массой космического корабля! – воскликнул Фэн Фань, очень удивившийся тому, что в этот момент всё ещё был способен продолжать критически мыслить. – Она притягивает морскую воду!»
Масса космического корабля сравнима с массой Луны, а его расстояние от Земли составляет едва лишь одну десятую от расстояния Луны от Земли! К счастью, он статично висит на геостационарной орбите, и сила гравитации моря также статична, иначе чудовищной силы приливы уничтожили бы весь мир.
Сейчас водяной мешок уже поднялся на такую высоту, что, как говорится, макушкой подпирал небо, а ногами стоял на земле, образовав огромный усечённый конус, поверхность которого отражала в небе голубое сияние огромного шара, а тёмно-красный свет заходящего солнца прекрасной кроваво-красной каймой оторачивал его края. Макушка водного мешка в холодном высоком небе рассеяла облака и туманы, и облака, проплыв недалеко от него, разошлись, как будто вечернее небо оказалось разорванным. Это зрелище заставило дрогнуть сердце Фэн Фаня, он вспомнил...

«Измерь его высоту!» – прервав его размышления, крикнул капитан.
Через минуту кто-то ответил: «Около девяти тысяч ста метров!»
Перед этим, самым страшным и самым прекрасным и удивительным зрелищем, когда-либо случавшимся в истории Земли, все, казалось, замерли в молитвенной позе.
«Это судьба... – будто во сне, пробормотал Фэн Фань.
«Что́?» – громко переспросил капитан, взгляд которого, по-прежнему, был прикован к мешку с водой.
«Я сказал, что это судьба», – ответил Фэн Фань.

Да, это была судьба... Чтобы убежать от то́й горы, Фэн Фань ушёл в Тихий океан, в эти, самые далёкие от гор, места. И вдруг здесь возникла водяная гора, на двести метров превышающая высоту Джомолунгмы – сейчас она была самой высокой горой на Земле.
«Пять румбов лево руля, вперёд четыре! – приказал капитан старпому. – Давайте, всё же, побыстрее убежим от опасности!»
«Бежать? – недоумённо переспросил Фэн Фань. – Не опасно ли?»
«Гравитация инопланетного космического корабля уже создала огромную область низкого давления, – пояснил капитан, – и как раз сейчас формируется мощный циклон, говорю же тебе, это может вызвать самый сильный шторм за всю историю, кто знает, может он сдует «Голубую воду», как листик с дерева!»
Старпом, замахал руками, давая понять, чтобы все замолчали, прижал к уху наушники, послушал какое-то время, и сказал: «Капитан, дело совсем скверно, ещё хуже, чем ты думаешь! По радио сказали, что инопланетяне прилетели, чтобы уничтожить Землю, они полагают, что огромная масса их корабля способна сделать это! Гравитация космического корабля вызовет не только обычный сильный шторм, но и огромную утечку атмосферы Земли!»

«Утечку? – не понял капитан. – Куда?»
«Гравитация космического корабля может образовать дыру в верхних слоях атмосферы Земли, – пояснил старпом, – и, подобно воздуху из проколотого воздушного шарика, атмосфера может через эту дыру улетучиться в космическое пространство, атмосферный воздух может убежать без остатка!»
«Сколько на это потребуется времени?» – спросил капитан.
«Специалисты говорят, – ответил старпом, – что на это уйдёт неделя или около того, атмосферное давление на всей Земле может упасть до смертельно опасного уровня. Ещё они говорят, что когда атмосферное давление упадёт до определённого уровня, океан закипит... О, боже, на что же это похоже!.. Сейчас во всех странах, в больших городах, все люди в смятении, люди обезумели, ломятся в больницы и фабрики, чтобы украсть кислород... Да, и ещё говорят, что какие-то сумасшедшие прорвались на английскую (?! – В.С.) космическую базу на мысе Канаверал, они хотят захватить жидкий кислород, который используется в качестве ракетного топлива...»
«Неделя? – задумчиво повторил капитан, вытаскивая спичку, чтобы вновь зажечь потухшую было трубку. – Иначе говоря, у нас не будет даже времени, чтобы вернуться домой...»
«Да, – растерянно ответил старпом, – времени, чтобы вернуться домой, у нас не хватит...»

«Если так, – произнёс Фэн Фань, которого внезапно охватило волнение, и который почувствовал, как его кровь закипает, – не лучше ли нам тогда разделиться, чтобы каждый сделал то, что считает самым важным?»
«И что ты сделаешь?» – спросил капитан.
«Поднимусь на гору», – ответил Фэн Фань.
«Поднимешься на гору? – раскрыв рот от изумления, спросил старпом, показывая на высокую гору морской воды. – Поднимешься... на эту гору?!»
«Да, – твёрдо ответил Фэн Фань, – сейчас она самая высокая горная вершина в мире, гора здесь, естественно, кто-то должен подняться на неё».
«Как подняться?» – спросил старпом.
«Конечно же, на своих двоих, – усмехнувшись, ответил Фэн Фань, – вплавь».
«Ты с ума сошёл?! – закричал старпом. – Ты сможешь подняться вплавь по водному склону, высотой девять километров? Если взглянуть на этот склон, то он поднимается под углом сорок пять градусов! Это не то же, что подняться на обычную гору, ты должен будешь безостановочно плыть, как только ослабишь усилия, тут же скатишься вниз!»
«Я хочу попробовать», – ответил Фэн Фань.

«Пусть идёт, – произнёс капитан, взглянув на старпома. – Если мы, даже в такую минуту, не сможем жить так, как нам того хочется, то когда же сможем?.. Подножье этой водной горы далеко отсюда?»
«В двух десятках километров», – ответил старпом.
«Отправляйся в спасательной шлюпке, – сказал капитан, обращаясь к Фэн Фаню, – и не забудь прихватить с собой достаточно еды и воды».
«Спасибо!», – поблагодарил его Фэн Фань.
«На самом деле, – капитан похлопал Фэн Фаня по плечу, – ты очень везучий...»
«Я тоже так думаю, – ответил Фэн Фань. – Капитан, – продолжил он, – есть ещё одна вещь, о которой я не говорил тебе... Среди тех четверых из университетской команды альпинистов, что погибли на Джомолунгме, была моя любимая девушка... Когда я перерубал тогда альпинистскую верёвку, в голове мелькнула такая мысль: я не могу умереть, ведь есть ещё и другие горы!»
Капитан лишь покачал головой.
«Иди», – тихо произнёс он.
«А... а на́м что делать? – растерянно спросил старпом.

(Продолжение следует)

Цитата: Вл. Самошин от декабря  6, 2020, 14:55
пик, окружавший нас до самой линии горизонта

По-моему, именно та́к и говорит Лю Цы-синь:「我從她的肩上極目望去，迷蒙的大地上，聳立著一片金屬的巨峰，從我們周圍一直延伸到地平線。」

[Лю Цы-синь, «Гора», глава I, продолжение]

«На полном ходу вырвемся из шторма, который как раз сейчас формируется, – ответил капитан. – День проживём, тогда его зачтём...»

Фэн Фань стоял в шлюпке, провожая взглядом уходящую вдаль «Голубую воду», на которой он первоначально готов был провести всю свою жизнь. С другой стороны, под огромным шаром, зависшим в космосе, высокая гора морской воды спокойно-спокойно вздымалась ввысь, как будто миллиарды лет она находилась именно здесь.
Поверхность моря, по-прежнему, ровная и спокойная, однако Фэн Фань почувствовал, что ветер стал мало-помалу усиливаться, а воздух уже начал собираться в области низкого давления у той горы из морской воды. На шлюпке был маленький парус, и Фэн Фань поднял его. Ветер, хотя и был несильным, но направлен был к горе́ из морской воды, и шлюпка, плавно скользя, быстро шла по направлению к её подножью.
Вслед за усилением ветра, парус постепенно наполнялся им, и скорость маленькой шлюпки очень скоро увеличилась, нос её, точно острым ножом, рассекал морскую воду, и те два десятка километров, которые ей нужно было пройти до подножья горы́ морской воды, она прошла всего за четыре десятка минут.

Когда он почувствовал, что палуба шлюпки накренилась на водном склоне, Фэн Фань одним махом прыгнул в освещаемое голубым светом инопланетного космического корабля, тёмное море. Он стал первым человеком, который вплавь поднимался на гору.
Теперь, уже не видя вершины этой морской горы́, Фэн Фань в воде задрал голову и посмотрел вверх – перед его глазами возникла огромная, насколько хватало взгляда, бесконечная поверхность морского склона. Склон этот стоял под углом сорок пять градусов, словно какой-то великан поднял перед лицом Фэн Фаня занавеску из второй половины океана.   
Фэн Фань поплыл брассом, самым экономичным с точки зрения затраты сил, способом плавания, вспомнив при этом слова старпома. Он приблизительно подсчитал, что отсюда до вершины горы было около тринадцати километров. Если бы это была ровная поверхность моря, для его физических сил не было бы никакой проблемы проплыть это расстояние, но сейчас это был склон, который не приближался, и не удалялся, и подняться на его вершину не было почти никакой возможности. Однако Фэн Фань не раскаивался в том, что предпринял эту попытку – возможность вскарабкаться на эту морскую Джомолунгму сама по себе являлась более чем достаточной для удовлетворения его альпинистской мечты.

В этот момент у Фэн Фаня возникло какое-то странное чувство. Он уже отчётливо ощущал, что угол наклона морской горы увеличивается, и его тело, чем дальше, тем больше, вслед за водной поверхностью, тоже наклоняется, но не чувствовалось, что плыть при этом становилось труднее. Оглянувшись, он заметил, брошенную им у подножья горы шлюпку, на которой он, перед тем как покинуть её, спустил парус: в этот момент шлюпка, по-прежнему, спокойно стояла на водном склоне, и не соскальзывала с него вниз.
Он попробовал перестать плыть, внимательно посмотрел вокруг, и обнаружил, что и сам не соскальзывает вниз, а стабильно плывёт вверх по накренившемуся водному склону! Фэн Фань хлопнул себя по лбу, обругав и себя, и старпома идиотами: раз на водном склоне морская вода не соскальзывает вниз, то, как же, находящийся на её поверхности, человек и лодка могут соскользнуть вниз! Теперь Фэн Фань понимал, что высокая гора морской воды стала его.

Фэн Фань продолжа плыть вверх, чем дальше, тем больше расслабляясь. Главное теперь было высовывать голову из воды, чтобы перевести дух, и тогда можно было легко завершить подъём на гору воды – причиной тому было то, что его тело становилось всё легче. Стали проявляться и другие признаки уменьшения силы тяжести: когда Фэн Фань плыл, поднятые им брызги воды падали с меньшей скоростью, морские волны на поверхности склона поднимались и опускались тоже с медленнее.
Вслед за усилением ветра, на поверхности водного склона начали появляться ряды волн, при пониженной силе тяжести, высота морских волн также порядочно увеличилась, форма их также изменилась: они стали тонкими, как крылья цикады. Медленно опадая, они сворачивались, точно это были искусно вырезанные стружки, вышедшие из-под огромного бестелесного рубанка, расположенного на поверхности моря. Эти волны, однако, отнюдь не увеличивали для Фэн Фаня трудности плавания – движение волн было направлено к вершине горы́, поэтому они и его подталкивали вверх.

Следом за дальнейшим уменьшением силы тяжести, проявились ещё более чудесные вещи: тонкие-тонкие волны не только подталкивали Фэн Фаня, но и легко-легко подбрасывали его вверх, так что на мгновение его тело полностью отрывалось от поверхности воды, но тотчас же бывало подхвачено набегавшей морской волной, а затем вновь подброшено вверх. Таким образом его несло парами нежных и сильных рук моря, и очень скоро они приблизили его к вершине. Он заметил, что теперь плыть баттерфляем оказывалось наиболее эффективным способом.

Ветер продолжал усиливаться, сила тяжести продолжала уменьшаться, и высота волн на поверхности водного склона стала превышать десять метров, но скорость их подъёмов и спадов становилась ещё медленнее. Поскольку при низкой гравитации трение слоёв воды друг о друга не сильное, эти огромные волны, вопреки ожиданиям, не издавали никаких звуков, слышать можно было лишь шум ветра.

Фэн Фань, чьё тело становилось чем дальше, тем легче, перепрыгивал с одного гребня волны на другой, и вдруг обнаружил, что время, когда он взмывает в воздух намного больше времени, когда он находится в воде. И теперь он не знал, плывёт ли он или летит по воздуху. Несколько раз тонкая-тонкая огромная волна накрывала его, и он замечал, что входит в закрученный плёнкой воды туннель, и что вверху, над ним, эти тонкие-тонкие плёнки воды медленно скручиваются, а сквозь них просвечивает голубое сияние огромного шара. Через эту плёнку волн можно было разглядеть инопланетный космический корабль, зависший в Великой пустоте: огромный шар в этой плёнке волн меняет свою форму, дрожит, как будто смотришь на него сквозь слёзы.

Фэн Фань бросил взгляд на свои водонепроницаемые часы на левом запястье: он "карабкался вверх" уже час – на такой, превосходящей людское воображение, скорости, можно было достичь вершины ещё примерно за такой же отрезок времени.
Фэн Фань вдруг вспомнил о «Голубой воде»: судя по тому, что скорость увеличения силы ветра возрастала, скоро должен был образоваться и мощный циклон, так что «Голубой воде» ни при каких обстоятельствах не было возможности избежать супер-шторма. Он вдруг почувствовал, что капитан совершил роковую ошибку: судно должно было идти прямо к высокой горе морской воды, поскольку на водном склоне отсутствует гравитационная составляющая, и «Голубая вода» поднялась бы на вершину этой горы так же легко, как иди она по спокойному морю, а вершина – это глаз шторма, и на вершине всегда спокойно! Подумав об этом, Фэн Фань торопливо вытащил из спасательного жилета переносную рацию, однако никто не ответил на его вызов...

(Продолжение следует)

Цитата: Вл. Самошин от декабря 29, 2020, 18:01
По-моему, именно та́к и говорит Лю Цы-синь:「我從她的肩上極目望去，迷蒙的大地上，聳立著一片金屬的巨峰，從我們周圍一直延伸到地平線。」

нет
峰 — это еще может быть просто 高山
周围 — это просто местность вокруг; никто никого не окружает; окружать — это 围着 либо （环）绕着

буквально: высился огромный металлический [горный] хребет, протянувшийся от нас прямо до самого горизонта
от нас = от местности вокруг нас

Спасибо.

[Лю Цы-синь, «Гора», глава I, продолжение]

Фэн Фань уже освоил искусство прыжков по гребням волн. Перепрыгивая с одного гребня на другой, он вновь "карабкался вверх" ещё минут двадцать или около того, пройдя уже таким образом, две трети пути – шарообразная вершина не казалась уже далёкой, она, в лучах света, испускаемого инопланетным космическим кораблём, слабо поблёскивала, словно это была ожидающая его новая планета. 
В этот момент свистящий ветер превратился вдруг в ужасающий крик, и этот крик доносился со всех сторон. Сила ветра внезапно увеличилась, двадцати-тридцатиметровой высоты тонкие волны, не успев накатить, уже обрушивались вниз, ещё в воздухе изорванные в клочья ураганным ветром. Фэн Фань посмотрел вверх – водный склон был переполнен разорванными гребнями волн, словно то были растрёпанные бешеным ветром волосы. Под ослепительным светом, испускаемым огромным шаром, вспыхнуло белое сияние, от которого зарябило в глазах.

Когда Фэн Фань делал свой последний прыжок с гребня на гребень, его сопровождала тонкая волна, почти тридцатиметровой высоты, которая была вдребезги разбита яростным порывом ветра в тот момент, когда Фэн Фань спрыгивал с неё. Он медленно падал к переднему ряду огромных волн, и этот ряд волн, словно огромные прозрачные крылья, медленно-медленно раскрывались перед ним, будто встречая его.
Как раз в тот момент, когда рука Фэн Фаня коснулась гребня поднятой волны, эта огромная плёнка хрустальной воды, рассыпалась под порывом сильного ветра, превратившись в снежно-белый водяной туман. А в тот момент, когда эта плёнка волны рассыпалась, раздался странный звук, похожий на громкий смех. Одновременно с этим, Фэн Фань уже превратился в очень лёгкое тело, которое больше не падало вниз, а всё дальше и дальше покидало безумную поверхность моря, и, подобно пёрышку или пушинке, подхваченной сумасшедшим ветром, поднималось в воздух. Фэн Фань, из-за малой силы тяжести, кувыркался в воздушных потоках, голова его кружилась, он чувствовал только, что испускавший сияние огромный шар, висевший в небе, вращался вокруг него. Когда же он, в конце концов, сумел только-только стабилизировать положение своего тела, то неожиданно обнаружил, что сам уже парит над вершиной этой высокой горы из морской воды! Глядя с такой высоты на ряды огромных волн на поверхности водной горы, они казались похожими на длинные-длинные кривые линии. Эти кривые линии показывали, что воздушный вихрь образует спиралевидные формы, сходящиеся на вершине горы. Тот круг, в котором кружился Фэн Фань, становился всё меньше и меньше, скорость его становилась всё больше и больше, а самого Фэн Фаня сейчас затягивало в самое сердце циклона.

Когда Фэн Фань вплыл в самый центр шторма, сила ветра внезапно ослабла – ослабла поддерживавшая его невидимая рука ветрового потока – и Фэн Фань упал на вершину высокой горы морской воды, воткнувшись в центр темнеющей голубой воды. Фэн Фань начал тонуть, и лишь спустя некоторое время начал плыть, а кругом уже сильно стемнело.
Когда он ощутил панический страх задохнуться, Фэн Фань вдруг осознал, что оказался перед лицом опасности: перед тем, как в последний раз нырнуть в воду, он сделал вдох на высоте почти в десять тысяч метров, содержание кислорода в воздухе на такой высоте очень малое, да и в условиях низкой гравитации, скорость, с которой он плыл, была очень медленной, даже если он прилагал собственные силы, чтобы плыть быстрее. Фэн Фаня охватило знакомое чувство: он словно вновь вернулся к Джомолунгме, которую ураганный ветер посыпал снежной пылью чёрного цвета – страх смерти полностью придавил его. Но именно в этот момент, он обнаружил рядом с собой несколько, серебристого цвета, шаров, плававших вместе с ним – самый большой из них имел диаметр около метра. Фэн Фань вдруг понял, что это – пузыри воздуха! В морской воде, в условиях низкой гравитации могут формироваться очень большие воздушные пузыри.

Фэн Фань, прилагая все свои силы, подплыл к самому большому воздушному пузырю, просунул голову сквозь его серебристую стенку, и тотчас получил возможность снова свободно дышать! Когда головокружение, вызванное нехваткой кислорода, прошло, он обнаружил, что оказался в пространстве сферической формы – это он вновь вошёл в пространство, окружённое водой.
Через верхнюю часть воздушного пузыря можно было наблюдать за изменчивыми переливами света на поверхности волн. Когда давление воды уменьшалось, воздушные пузыри над макушкой Фэн Фоня начинали расширяться, и он чувствовал, что сам поднимается в небо в хрустальном шаре. Голубое сияние волн становилось всё ярче и ярче, наконец, достигло такой степени, что стало резать в глазах. Потом вдруг – "хлоп!", и большой воздушный пузырь лопнул, а Фэн Фань поднялся на поверхность моря. Благодаря низкой гравитации, он выпрыгнул почти на метр над поверхностью воды, а затем снова медленно-медленно стал опускаться на воду.

Первое, что увидел Фэн Фань, были окружавшие его бесчисленные, медленно падающие, прекрасные водяные шары. Размер их был неодинаков, самый большой был размером примерно с футбольный мяч. Эти водяные шары отражают голубые лучи огромного шара, висящего в воздухе. При внимательном рассмотрении внутри них можно было различить множество других шаров, казавшихся хрустально-прозрачными. Всё это была та вода, которую Фэн Фань разбрызгал, когда падал на водную поверхность. При низкой гравитации, за счёт силы поверхностного натяжения, образуются тела шарообразной формы. Он протянул руку, чтобы поймать один такой шар, но водяной шар лопнул, издав при этом звонкий металлический звук, который не мог бы издать шар, если бы он состоял из воды.
Вершина морской горы необычайно спокойна, волны, набегающие на неё со всех сторон, гасят друг друга, остаётся лишь лёгкая рябь. Очевидно, что это был центр шторма – единственное спокойное место в этом беспокойном мире. Эта тишина и спокойствие являлись оборотной стороной оглушительного грохота, издаваемого ураганным ветром.

Фэн Фань задрав голову и посмотрев вдаль, обнаружил, что и он сам, и гора морской воды находятся в гигантском колодце, стенки которого состоят из закрученного циклоном водяного тумана. Этот густой водяной туман медленно-медленно вращался вокруг горы из морской воды, поднимаясь на большую высоту. Устье этого гигантского колодца и было инопланетным кораблём, он был словно фара, горящая в космосе, бросающая голубое сияние внутрь "колодца". (Ничего не понял... Оригинал: 巨井的井口就是外星飛船，它像太空中的一盞大燈，將藍色的光芒投到"井" 內。) Фэн Фань обнаружил, что вокруг этого гигантского шара находятся какие-то удивительные облака, эти облака имели нитевидную форму, словно то была растрёпанная проволочная сетка, они выглядели яркими, словно сами могли излучать свет. Фэн Фань предположил, что это могли быть утекающие в космос облака из кристаллов льда, образовавшиеся в атмосфере. Они выглядели так, будто они опоясывали инопланетный корабль, хотя на самом деле расстояние между ними было свыше тридцати тысяч километров. Если это на самом деле так, то утечка земной атмосферы уже началась, и этот, образованный мощным циклоном, гигантский колодец и был той смертоносной дырой, через которую утекал воздух. Но, как бы то ни было, подумал Фэн Фань, моё восхождение на вершину завершилось успешно.


ГЛАВА 2 РАЗГОВОР НА ВЕРШИНЕ

Свет вокруг внезапно изменился, стало темнее, свет замерцал. Фэн Фань поднял голову и посмотрел вверх: испускаемое инопланетным кораблём голубое сияние погасло. Только сейчас он понял смысл этого голубого сияния: это был светящийся видеоэкран, поверхность гигантского шара и была таким экраном. Сейчас на поверхности этого гигантского шара появилось изображение, изображение это, как будто было снято сверху, с воздуха. Это был плывущий по поверхности моря человек, поднявший голову и смотрящий вдаль, и этим человеком был сам Фэн Фань.
Через полминуты или около того, изображение исчезло. Фэн Фань понял его смысл: пришельцы хотели этим сказать, что они увидели его. В этот момент Фэн Фань действительно почувствовал, что он стоит на вершине мира!

На мониторе появились два ряда слов, на нём были письменные знаки всех стран, но Фэн Фань узнал лишь английские, китайские и японские. Также на мониторе имелась рамка чёрного цвета, которая быстро двигалась между словами – Фэн Фань понял, что эта картина ему хорошо знакома. Его догадка очень быстро подтвердилась: он заметил, что перемещения рамки чёрного цвета, оказывается, контролируются его глазами! Он остановил свой взгляд на надписи «китайский язык» – чёрная рамка остановилась там же. Он моргнул глазами – никакой реакции; нужно дважды моргнуть, подумал он. И стоило ему моргнуть дважды, как чёрная рамка засверкала, меню выбора языков на огромном шаре исчезло, а вместо него появились, написанные крупными китайскими иероглифами, знаки: «Здравствуй!»
«Здравствуй!!! – громко крикнул Фэн Фань, задрав голову к небу. – Ты слышишь меня?»
«Слышу, – ответили ему. – Не кричи так громко, мы даже писк комара на Земле, и то способны услышать. Мы смогли изучить все эти языки благодаря распространению электромагнитных волн с Земли, хотим с тобой поболтать о том, о сём... Откуда ты?»

На поверхности гигантского шара появилось статичное изображение, образованное из сплошь покрывавших его чёрных точек, соединённых тонкими чёрными линиями – эта головокружительная сеть, очевидно, являлась картой звёздного неба. Действительно, чёрные точки на экране стали излучать серебристый свет – чем дальше, тем сильнее. Фэн Фань ничего не понимал, но он был уверен, что эта карта уже записана, и астрономы на Земле смогут понять её.
На гигантском шаре вновь появились письменные знаки, звёздная карта не исчезла, а стала фоном или, как говорят, рабочим столом.

«Мы соорудили эту гору, и ты поднялся на неё», – услышал Фэн Фань.
«Я люблю подниматься в горы», – ответил он.
«Это не вопрос любви или нелюбви, мы должны подняться на гору».
«Зачем? – спросил Фэн Фань. – В вашем мире есть много гор?»
Он понимал, что это, очевидно, не та тема разговора, которая столь насущна сейчас для человечества, но он хотел поговорить, поскольку все окружающие считают альпинистов дураками, он всего лишь хотел поговорить с инопланетянами, которые заявили, что обязательно следует подняться на гору – он боролся за себя, и всё.
«Нет мест, где не было бы гор, – ответили ему, – только способы восхождения неодинаковы».
Фэн Фань не понял, являлась ли эта фраза философским иносказанием или описывала реальность, он смог лишь тупо ответить: «Значит, у вас там много гор».
«Что касается нас, – услышал он, – то всё, что вокруг нас, это горы, эти горы блокировали нас, нам приходилось копать в них проходы, и только тогда мы могли подняться на горы».
Этот разговор совсем сбил с толку Фэн Фаня, он долго думал над ним, но так и не понял, что же это было...

(Продолжение следует)

[Лю Цы-синь, «Гора», глава III]

ГЛАВА 3 ПУЗЫРЧАТЫЙ МИР

Инопланетянин продолжил говорить: «Наш мир необычайно прост, это шарообразное пространство, согласно вашей единице измерения длины, радиусом около трёх тысяч километров. Это пространство со всех сторон окружено горными породами, идя в любом направлении, вы обязательно натолкнётесь на прочные каменные стены. Само собой, наша первая модель вселенной была выстроена так: вселенная состоит из двух частей. Первая – это сферическое пространство нашего существования, радиусом три тысячи километров, а вторая – окружающие это пространство горные породы, которые простираются до бесконечности в любом направлении. Таким образом, наш мир – это пузырь внутри твёрдого тела вселенной, мы называем его пузырчатый мир. Эта теория была названа теорией плотной вселенной. Конечно, эта теория не исключает и такой возможности: внутри бесконечных горных пород существуют ещё и другие пузыри, далеко или близко от нас, это станет движущей силой для дальнейших исследований».

«Однако, – возразил Фэн Фань, – бесконечно толстые горные породы не могут существовать, так как под действием силы тяжести, они будут разрушаться».
«В то время мы не знали о существовании всемирного тяготения, в пузырчатом мире не было силы тяжести, мы жили в состоянии невесомости, – ответил инопланетянин. – Прежде чем мы по-настоящему осознали, что гравитация существует, прошли десятки тысяч лет».
«Значит, эти полые пузыри соответствуют планетам в модели твёрдой вселенной? – спросил Фэн Фань. – Интересно, что ваша вселенная, с точки зрения распределения плотности, прямо противоположна реальной, словно она – негативное изображение реальной вселенной».
«Реальная вселенная? – переспросил инопланетянин. – Эти слова поверхностны, мы можем говорить только о той вселенной, которую мы знаем сейчас. Ни вы, ни мы ещё не знаем, какова она, реальная вселенная».

«Есть ли в вашем мире солнечный свет, воздух и вода?» – спросил Фэн Фань.
«Ничего этого нет, – ответил инопланетянин, – мы в них не нуждаемся. В нашем мире есть только твёрдые тела, нет газов и жидкостей».
«Нет газов и жидкостей? – удивился Фэн Фань. – Как же можно жить без всего этого?»
«Мы представляем механическую жизнь, – пояснил инопланетянин. – Наши мышцы и кости образованы из металлов, мозг – микросхема сверхвысокой степени интеграции, электрический ток и магнитное поле – наша кровь. Мы используем в качестве продуктов питания радиоактивные породы, залегающие в ядре планеты, благодаря этой энергии и существуем. Никто нас не создавал, это был полностью эволюционный процесс, от самых простых одноклеточных механизмов, под влиянием радиации горных пород, случайным образом эволюционировали. Наши предки первоначально открыли и использовали электромагнитную энергию. Что до огня в вашем понимании, то он никогда не был у нас открыт».

«У вас там, должно быть, темно?» – предположил Фэн Фань.
«Некоторый свет, всё же, есть, – возразил инопланетянин, – его производит радиоактивное вещество во внутренних стенках ядра планеты, те внутренние стенки и есть наше небо. Свет очень слабый, на каменных стенах колеблется, но мы, из-за этого, постепенно развили своё зрение. В ядре планеты – невесомость, поэтому наши города парят в тусклом пространстве, а по своим размерам они почти такие же, как ваши, и глядя на них издалека, они выглядят похожими на испускающие свет облака. Для эволюции механической жизни потребовалось значительно больше времени, чем для эволюции вашей, основанной на углероде, мы просто пришли к одной цели разными путями, и однажды и мы, и вы пришли к размышлениям о вселенной».

«Однако, – заметил Фэн Фань, – не очень-то уютно в вашей вселенной...»
«Не уютно? – повторил инопланетянин. – Это новое слово в нашем словаре. В общем, наше стремление к расширению пространства оказалось сильнее, чем ваше. Ещё в древние времена пузырчатого мира, начались изыскания в глубине горных пород, исследователи в этих породах прокапывали подземные ходы, пытаясь обнаружить в твёрдой вселенной другие полые пузыри, подобные тому, в котором живём мы. Об этих воображаемых полых пузырях существует множество удивительных мифов. Фантазии об этих других полых пузырях составляют главную часть литературы, созданной в пузырчатом мире. Но такого рода глубокие исследования с самого начала были запрещены, а нарушителей убивали коротким замыканием». 

«Эти исследования запрещены религией?» – поинтересовался Фэн Фань.
«Нет, – ответил инопланетянин, – у нас нет никакой религии. Цивилизация, которая не может видеть Солнца и звёздного неба, не в состоянии породить религию. Совет старейшин запретил исследование тоннелей по вполне реальной причине: у нас нет того, почти безграничного пространства, которое есть у вас, радиус нашего жизненного пространства всего три тысячи километров. Скальные обломки, которые образуются при проходке тоннелей, могут создавать нагромождения камней в ядре планеты, а поскольку считается, что имеются бесконечно толстые скальные породы, то тоннель может быть прорыт очень длинный, и в конце концов вырытые скальные обломки могут завалить всё ядро планеты! Иными словами, сферическое пространство ядра планеты превратилось бы в длинный-длинный тоннель».

«Кажется, есть способ решить эту проблему, – заметил Фэн Фань, – вырытый скальный грунт перемещают в заднюю часть уже вырытого тоннеля, оставляя только пространство для исследователей».
«На самом деле, позднейшие исследования так и проводились, – ответил инопланетянин. – Пространство для исследователей представляет собой маленький движущийся полый пузырь, который мы называем пузырьковой лодкой. Но даже если делать так, всё равно кучи обломков породы, равные пространству пузырьковой лодки, остаются в ядре планеты, и нужно ждать возвращения пузырьковой лодки, чтобы вновь засыпать эти обломки в скальную стенку. Если же пузырьковая лодка ушла, но не вернулась, то эти маленькие кучки обломков породы займут пространство в ядре планеты, и не будет способа восстановить его, как будто этот маленький кусочек пространства украден пузырьковой лодкой. Поэтому исследователей также называют ворами пространства. Для такого тесного мира, как наш, даже такое маленькое пространство тоже ценно.

Долгие-долгие годы спустя, вслед за теми пузырьковыми лодками, которые ушли, занимаемое ими пространство так же становится очень большим. Поэтому исследования с помощью пузырьковых лодок и в далёкой древности так же была запрещены. В то же время, исследования с помощью пузырьковых лодок – занятие трудное и опасное. В одной пузырьковой лодке – несколько землекопов и один штурман. Тогда ещё не было проходческих комбайнов, можно было полагаться лишь на землекопов (соответствуют вашим лодочным гребцам), выполняющим простую работу и безостановочно копающим, поэтому пузырьковая лодка двигалась в скальных породах очень медленно. Несомненно, для того чтобы в этом, способном вместить только самого́ землекопа, малюсеньком пустом пространстве работать, подобно механизму, искатели призрачной надежды в замкнутом пространстве должны были иметь огромную духовную силу.
Благодаря тому, что возвращение пузырьковой лодки обычно проходит по уже ранее прокопанному рыхлому пути, оно сравнительно легко, однако азартная жажда открытий очень часто заставляет исследователей проходить мимо безопасной поворотной точки, продолжать двигаться вперёд, в то время, когда и физическая сила, и снабжение уже недостаточны. В таких условиях пузырьковая лодка неминуемо "сядет на мель" на обратном пути, став могилой для исследователя. Несмотря на это, наши исследования внешнего мира, хотя и в малом масштабе, но никогда не прекращались.

(Продолжение следует)

Концепция нашего мира как пузыря в бесконечном камне присутствует в рассказе Уэллса «Страна слепых». Ещё был какой-то рассказ советского автора о жителях Венеры, которые из-за сплошных облаков никогда не видели небесных светил и считали, что за облаками простирается Великий Камень, заполняющий всё пространство.

[Лю Цы-синь, «Гора», глава 4]

ГЛАВА 4 КРАСНОЕ СМЕЩЕНИЕ ХАББЛА

Однажды, в тридцать три тысячи двести восемьдесят первом году эры Пузырчатого мира (это согласно вашему летосчислению, летосчисление в пузырчатом мире необычайно странное, ты не поймёшь), – продолжал свой рассказ инопланетянин, – в скальном небе пузырчатого мира неожиданно появилась малюсенькая дыра. Из центра этой дыры вылетела куча разбитого камня, которая стала плавать в пустоте. Под воздействием радиации эти камни излучали слабый свет, словно скопление мерцающих звёзд. 
Отряд солдат из центрального города немедленно полетела к этой маленькой пробоине (помните, что в пузырчатом мире нет гравитации), и обнаружила что это – пузырьковая лодка возвращающихся исследователей: они отправились восемь лет назад, и никто даже представить не мог, что они, вопреки ожиданиям, смогут всё же вернуться.

Эта пузырьковая лодка называлась "Остриё иглы", она продвинулась в скальных породах на двести километров, установив рекорд дальности для возвратившихся пузырьковых лодок. Когда "Остриё иглы" отправлялась в экспедицию, на её борту находилось двадцать членов экипажа, когда же она возвратилась, на ней оставался только один человек, мы назвали его Коперником.
Остальные члены экипажа, включая капитана, все были съедены Коперником. На самом деле, этот способ снабжения судовой команды был на ранних стадиях стратиграфических исследований самым эффективным режимом проходки. Согласно закону, запрещающему исследования при помощи пузырьковых лодок, а также из-за каннибализма, совершённого Коперником, он будет казнён в столице пузырчатого мира. В день казни сотни тысяч людей собрались на широкой площади, в центре которой должна была быть совершена казнь, с наслаждением ожидая, когда Коперника закоротят прекрасной электрической искрой.

Но как раз в этот самый момент, приплыла группа учёных из Всемирной Академии наук, и объявила, что они сделали большое открытие: "Остриё иглы" привезла образцы горных пород, взятых в различных участках пути, и учёные обнаружили, что плотность горных пород, оказывается, уменьшается по мере удаления лодки от места старта!
«В вашем мире нет гравитации, – заметил Фэн Фань, – как же вы измеряете плотность?»
«Используя инерцию, – ответил инопланетянин. – Это немного сложнее метода, которым пользуетесь вы. Первоначально, – продолжил он, – учёные считали, что это произошло только потому, что "Остриё иглы" случайно вошла в некую область неоднородности. Но в следующем веке, много лодок, двигавшихся в разных направлениях, причём, дальше вглубь пласта горных пород, чем "Остриё иглы", и вернувшихся обратно, привезли образцы горных пород. Люди были потрясены открытием: плотность горных пород, во всех направлениях, постепенно уменьшалась по мере движения вовне, и это уменьшение было, в основном, единообразно!

Это открытие поколебало господствовавшую двадцать тысяч лет в пузырчатом мире теорию плотной вселенной. Если плотность вселенной, ядром которой является пузырчатый мир, имеет такое соразмерное распределение, то всегда найдётся такое расстояние от него, в котором плотность станет равной нулю. Учёные, на основе измерения градиента плотности, легко вычислили, что это расстояние должно быть равно тридцати тысячам километров или около того.
«Ого, – воскликнул Фэн Фань, – это похоже на наше красное смещение Хаббла!»
«Да, очень похоже, – согласился инопланетянин. –  Вы не можете себе вообразить, что скорость красного смещения может быть выше скорости света. Таким образом, это расстояние определяет край вселенной. Однако наши предки всё же легко установили, что поскольку состояние нулевой плотности это и есть пустое пространство, то появилась новая модель вселенной. Согласно этой модели, от пузырчатого мира во внешнем направлении, плотность вселенной стремится постепенно уменьшиться, вплоть до превращения в пустое пространство, и это пространство тянется до бесконечности. Эта теория была названа космологией Великой Пустоты.

Но теория плотной вселенной очень консервативна, её сторонники, занимавшие доминирующее положение, выдвинули обновлённую версию этой теории: они постулировали, что плотность соразмерно уменьшается только потому, что пузырчатый мир укутан слоями сравнительно рыхлых пород, и что, пройдя через эти породы, уменьшение плотности может прекратиться. Они даже рассчитали, что толщина этого рыхлого слоя составляет триста километров. Фактически, доказать или опровергнуть эту теорию вовсе не трудно, нужно лишь, чтобы пузырьковая лодка преодолела триста километров скального грунта. На самом деле, это расстояние было вскоре достигнуто, однако тенденция к соразмерному снижению плотности породы, по-прежнему, продолжалась.
 
После этого сторонники теории плотной вселенной вновь заявили, что предыдущие расчёты были ошибочными, что толщина рыхлого слоя должна составлять пятьсот километров. Но через десять лет и это расстояние было преодолено, но плотность при этом по-прежнему продолжала соразмерно уменьшаться, а коэффициент снижения единичного расстояния имел тенденцию к увеличению.
Но фракция "плотнистов" продолжила увеличивать толщину рыхлого слоя, на этот раз до полутора тысяч километров. Впоследствии, однако, эпохальное, величайшее открытие навечно отправило теорию плотной вселенной в могилу.

(Продолжение следует)

[Лю Цы-синь, «Гора», главы 5 и 6]

ГЛАВА 5 СИЛА ВСЕМИРНОГО ТЯГОТЕНИЯ

«Пузырьковая лодка, которая углубилась в скальную породу на триста километров, – продолжал свой рассказ инопланетянин, – называлась "Круглый нож". Это была самая большая исследовательская пузырьковая лодка, оснащённая экскаваторами сверхвысокой мощности и совершенной системой жизнеобеспечения, а потому она смогла углубиться в скальные породы на рекордное расстояние. Когда она достигла трёхсоткилометровой глубины (или высоты), главный учёный на этой лодке (назовём-ка мы его Ньютоном), сообщил о непонятном факте: когда экипаж спал, он парил в середине пузырьковой лодки, но после пробуждения вся команда всегда лежала вплотную к стене туннеля, в направлении пузырчатого мира. Капитан, не приняв слова учёного всерьёз, сказал: "Это тоска по дому, сомнамбулизм, и только. Они мечтают вернуться домой, поэтому во сне всегда движутся по направлению к дому".

Но внутри пузырьковой лодки, так же, как и в Пузырчатом мире, нет атмосферы, поэтому для перемещения своего тела, есть только два способа: первый, это подняться на стену. Но, когда вы спите подвешенными в пустоте, это невозможно. Другой способ, это выброс продуктов собственной жизнедеятельности, чтобы появилась возможность движения, но Ньютон не обнаружил следов этого. Капитан, по-прежнему, не принял всерьёз слова Ньютона, однако эта невнимательность едва не похоронила его заживо.

В тот день, завершив предыдущий этап проходки, из-за того, что экипаж был необычайно утомлён, вырытую кучу битого камня не переместили немедленно в трюм лодки. Все отдыхали, намереваясь после пробуждения возобновить перемещение груды битых камней. Капитан, так же как все, спал, подвешенным в пустоте, в центральной части лодки. Проснувшись же, он, вместе с другими членами экипажа, обнаружил себя похороненным под грудой битых камней. Оказалось, что в то время, когда они спали, вместе с ними двигалась по направлению к трюму лодки и груда битого камня в носу лодки.
Очень скоро Ньютон обнаружил, что все предметы в трюме имеют тенденцию перемещаться в направлении пузырчатого мира, только движутся они очень медленно, так что за обычное время обнаружить этого не удаётся, и только».

«Таким образом, – воскликнул Фэн Фань, – Ньютон открыл силу всемирного тяготения без помощи яблока!»
«Разве это было так просто?! – заметил инопланетянин. – Но в истории нашей науки зарождение теории всемирного тяготения было намного более трудным делом, чем у вас, это определяется окружающей средой, в которой мы находимся. Когда Ньютон открыл явление перемещения тел внутри лодки, само собой разумеется, что он посчитал, что сила тяготения исходит от пузырчатого мира, и радиус действия этой силы составляет три тысячи километров. Поэтому ранняя теория гравитации вызывала у людей и слёзы, и смех невероятным заблуждением: считалось, что гравитация порождена не массой, а пространством.

«Но можно предположить, – сказал Фэн Фань, – что в такой сложной физической среде, в которой обитаете вы, мышление ва́шего Ньютона могло быть намного сложнее, чем у нашего».
«Да, – согласился инопланетянин, – только полвека спустя учёные смогли порвать пелену тумана заблуждений, и действительно осознали природу силы тяготения, и используя приборы, подобные вашим, измерили гравитационную постоянную.
Для того, чтобы добиться признания, теории гравитации потребовалось долгое время, это был длительный и утомительный процесс. Но как только возникло осознание того, что гравитация существует, теория плотной вселенной закончила своё существование, поскольку гравитация не разрешает существования бесконечной твёрдой вселенной.

Когда теория вселенной как Великой Пустоты была окончательно признана, описываемая ею вселенная приобрела для пузырчатого мира огромную привлекательность.
В пузырчатом мире, помимо законов сохранения таких физических величин как энергия и масса, существует ещё и закон сохранения пространства. Радиус пространства в пузырчатом мире равен трём тысячам километров, но рытьё скальных пород не может увеличить его, оно может лишь изменить положение пространства и его форму, только и всего.
В то же время, из-за невесомости, цивилизация ядра планеты парит в пространстве, а не прикреплена к стене ядра (как ваша – прикреплена к Земле), поэтому в пузырчатом мире пространство является самой охраняемой и дорогой вещью – история целой цивилизации пузырчатого мира, это кровавая история борьбы за пространство. И когда сейчас мы потрясены тем, что узнали, что пространство может быть бесконечным, разве может это не вдохновлять людей!
Поэтому, после того как это было открыто, пошла не имевшаяся прежде волна исследований, огромное число пузырьковых лодок стали прорываться вперёд сквозь пласты горной породы, пытаясь преодолеть те тридцать две тысячи километров скальных пород, которые были предсказаны теорией вселенной как Великой Пустоты, стремясь достичь обетованной страны с нулевой плотностью.

ГЛАВА 6 МИР В ЯДРЕ ПЛАНЕТЫ

«Если вы достаточно умны, – продолжал инопланетянин, – то, узнав обо всём, что я вам уже рассказал, вы способны строить догадки об истинном положении вещей в пузырчатом мире.
«Ваш мир расположен в ядре планеты?» – предположил Фэн Фань.
«Верно. – ответил инопланетянин. – По размеру наша планета почти такая же, как ваша, радиус около восьми тысяч километров. Только ядро планеты пустое, радиус пустого ядра составляет три тысячи километров, мы – живые существа ядра. Но после открытия гравитации, нам потребуется пережить ещё много веков, и только тогда мы сможем, наконец, понять истинную сущность нашего мира.

(Продолжение следует)

[Лю Цы-синь, «Гора», глава 7]

ГЛАВА 7 СТРАТИГРАФИЧЕСКАЯ ВОЙНА

После создания теории вселенной как Великой Пустоты, первой платой за поиски внешнего бесконечного пространства, оказалось истощение конечного пространства пузырчатого мира: множество пузырьковых лодок сбрасывали большое количество битого камня в ядро планеты, этот битый камень парил в городах и окрестностях, всё сплошь покрывал – без краёв, без границ – вплоть до того, что город, который изначально мог свободно дрейфовать, не мог теперь и шевельнуться, поскольку, едва только город начнёт двигаться, он тут же столкнётся с разрушительным плотным каменным дождём. По меньшей мере половина того пространства, которое было занято битым камнем, никогда уже не будет восстановлена.

В это время Совет старейшин уже был заменён на Правительство пузырчатого мира. Будучи тем, кто заботится и защищает пространство ядра планеты, безумные исследования пузырьковыми лодками подверглись со стороны правительства жестокому подавлению. Но в самом начале эффективность такого рода подавления оказалась вовсе невысока, поскольку, когда узнавали, что исследования идут, пузырьковая лодка уже глубоко входила в пласт. Поэтому правительство очень быстро осознало, что самый лучший способ остановить пузырьковые лодки – это... пузырьковые лодки.  И тогда правительство начало строительство флотилии огромных пузырьковых лодок, чтобы, углубившись в пласт, те могли перехватывать исследовательские пузырьковые лодки, и таким образом возвращать украденное теми пространство. Такого рода перехваты, естественно, вызвали сопротивление со стороны исследовательских пузырьковых лодок, в результате в пластах горных пород вспыхнула затянувшаяся надолго война.

«Такого рода война, – воскликнул Фэн Фань, – действительно интересна!»
«И очень жестока. – заметил инопланетянин. – Сначала темп войны в пластах горных пород был очень медленным, из-за техники проходки пород в ту эпоху: скорость продвижения пузырьковых лодок обычно составляла три километра в час или около того. Стратиграфическая война подталкивала к идее строительства крупных лодок, поскольку чем больше лодка, тем больше у неё запас хода, сила её атаки также становится ещё более мощной. Однако, каким бы большим ни был размер военной лодки, её поперечное сечение должно быть возможно малым – это позволит ей сделать минимальным диаметр проходки, и тем самым повысить скорость хода. Поэтому поперечное сечение у всех пузырьковых лодок одинаковое, различаются они только большей или меньшей длиной. Большая военная лодка имеет форму длинного-предлинного туннеля.

Поскольку поле боя в пластах горных пород имеет трёхмерную структуру, то способ боевых действий в них похож на ваш воздушный бой, только намного более сложный. Когда военная лодка входит в соприкосновение с вражеской боевой лодкой и начинает атаковать, чтобы увеличить площадь атаки, атакующий корабль изменяет свою форму, становясь похожим на гвоздь. Когда это бывает необходимым, нос большой пузырьковой лодки может образовывать несколько ответвлений, подобно растопыренным когтям, и атаковать вражескую лодку со многих направлений.
Сложность боёв в пластах горных пород проявляется ещё и в том, что каждая большая военная лодка может по желанию быть разделена на множество мелких, а множество боевых лодок, в свою очередь, могут быть быстро преобразованы, объединены в одну гигантскую лодку. Поэтому, когда две враждующие эскадры сталкиваются друг с другом, разъединять или объединять свои боевые лодки, это вопрос глубокого понимания военного искусства.

Стратиграфическая война не только не повлияла отрицательно на будущие исследования, но, по сути дела, стимулированная войной, в пузырчатом мире произошла технологическая революция. Помимо высокоэффективных проходческих машин, был изобретён ещё и сейсмограф: его можно было применять как для передачи информации внутри пласта горных пород, так и для радиолокационного обнаружения цели. А мощные сейсмические волны могут быть использованы также и как оружие. При помощи же самого совершенного оборудования для связи с использованием сейсмических волн, можно даже передавать изображения.
Самая большой военный корабль, появившийся во время стратиграфической войны, назывался "Линейный мир", он был построен правительством пузырчатого мира. [В следующем предложении, в котором говорится о размере корабля, я не понял начало (до первой запятой), и концовку (после третьей запятой). Оригинал: 當處於常規航行截面時，"線世界" 號的長度達一百五十公裡，正如艦名所示，相當於一個長長的小世界了。]

Когда ты в нём, ты чувствуешь себя как в английском подводном туннеле, по которому каждые несколько минут проходят высокоскоростные поезда: это перемещают в хвост корабля битый камень, образовавшийся в результате проходки пласта. "Линейный мир" можно, конечно, разделить на огромную эскадру лодок, но он большую часть времени, всё же, ходит как единое целое.  "Линейный мир" вовсе не всегда имеет форму прямой линии: во время осуществления манёвра, его длинный-длинный корпус-туннель может принять вид само-проникающей или пересекающихся очень сложных кривых линий. "Линейный мир" обладает самым передовым проходческим комбайном, его крейсерская скорость вдвое больше скорости обычной пузырьковой лодки, и достигает шести километров в час, а скорость во время боевых действий может превышать десять километров в час!
Так же, он имеет сверхмощный локатор сейсмических волн, способный точно определить пузырьковую лодку на расстоянии в пятьсот километров; его сейсмическое оружие способно на расстоянии в тысячу метров полностью раздробить в порошок целевую пузырьковую лодку. Этот суперкорабль свободно и быстро перемещается в обширных пластах горных пород, и все, кто на его пути, разбегаются в панике. 

Уничтожив множество исследовательских пузырьковых лодок, и в каждый отрезок времени проглатывая их пространство, этот корабль возвращает его в пузырчатый мир. Под сокрушительными ударами "Линейного мира", исследования внешней части пузырчатого мира оказались на грани остановки. В стратиграфической войне исследователи, с начала и до конца, находились в невыгодном положении: они не могли строить или объединять в одно военные корабли длиной более десяти километров, поскольку в пластах горных пород такие цели крайне легко засекались "Линейным миром", или расположенными в опорных пунктах пузырчатого мира станциями радиолокационного обзора, и затем бывали быстро уничтожены.
Но, чтобы продолжить исследовательские работы, необходимо было уничтожить как раз "Линейный мир". После долгой подготовки, исследовательская коалиция стянула более ста военных лодок, принимавших участие в стратиграфической войне, и окружила и уничтожила "Линейный мир". Среди этих военных лодок самая длинная была всего лишь пятикилометровой. Сражение развернулось в полутора тысячах километров от пузырчатого мира, и вошло в историю под названием "Полутора тысячекилометровая битва". Сначала исследовательская коалиция сосредоточила двадцать боевых кораблей, которые образовали огромный корабль, достигавший длины в тридцать километров, и заманила "Линейный мир" в атаку.

Когда "Линейный мир" приблизился к "наживке", прямой линией бросившись к цели, коалиционная эскадра устроила засаду. "Линейный мир" оказался в окружении свыше сотни военных кораблей, которые одновременно ударили с перпендикулярного направления, и сто пятидесятикилометровый огромный корабль был разрезан на пятьдесят отрезков. Но и после того, как "Линейный мир" был разрезан, образовавшиеся пятьдесят военных кораблей по-прежнему обладали мощной боеспособностью. Более двухсот боевых кораблей с обеих сторон боролись вместе – в пластах горных пород разразился жестокий беспорядочный бой. Боевые корабли непрерывно то объединялись, то разъединялись, так что мало-помалу уже не могли отчётливо различать, где свой, а где чужой. В заключительной фазе битвы, поле боя, радиус которого достигал двухсот километров, превратилось в подобие пчелиных сотов, причём всё это находилось на глубине трёх тысяч пятисот километров под поверхностью планеты, образовав трёхмерный лабиринт: повсюду сходились в рукопашных схватках в ожесточённом бою.   
В этом месте сила тяжести планеты уже была очевидна, и, по сравнению с правительственными войсками, исследователи значительно лучше разбирались в гравитационной обстановке. В лабиринте грандиозных уличных боёв, это слабое преимущество постепенно приобрело решающий характер, и исследовательская коалиция одержала окончательную победу.

(Продолжение следует)