Лингвофорум

Цитата: Марго от июля  1, 2014, 04:59
Или для Вас превращение ЛФ в помойку - тоже привлекательная задача, как для некоторых из здешних?

Нельзя превратить ЛФ в то, чем он является.

Цитата: dragun97yu от июля  1, 2014, 14:22
Ну такого неуважения в адрес Псоя Короленко я ещё не видала

Ну так посмотрите! Если даже удаленное принадлежит перу неведомого мне Псоя (представлять его мне не надо, уже "познакомилась"), то и тогда могу сказать: стишки, скажем так, преотвратные. И публикация подобного на форуме должна быть запрещена.

PS. И всего-то сутки понадобились, чтобы установить авторство. Кстати, ссылочку не дадите, откуда Вы об этом узнали? Только умоляю, переписывать еще раз это дерьмо с матюгами здесь не надо.

PPS. Мое замечание:

Цитата: Марго от июля  1, 2014, 04:59
найти и в Интернете кучу подобных "произведений" даже с трехэтажным матом сегодня ничего не стоит. Тоже будем кивать на то, что это "авторские" как бы "работы", потому заслуживают публикации на форуме?

— остается в силе. Как и второе мое замечание — точнее, уверенность — по поводу того, что глобалмодератору не к лицу вести себя подобным образом, защищая нарушение правил форума.

Поищите в Яндексе "я пифия".

И это ещё я не запостил постмодернистские частушки.

Лучше честно осознанно писать трэш и дрянь и клоунствовать, чем графоманить.

Цитата: Марго от июля  1, 2014, 14:34
Ну так посмотрите! Если даже удаленное принадлежит перу неведомого мне Псоя (представлять его мне не надо, уже "познакомилась")

Кандидат филологических.

И вообще Псой Короленко это Владимир Галактионович Короленко из той параллельной реальности, где родители назвали-таки его Псоем. "Ты — Илларион, отец — Галактион. Родись я в День святого Псоя — быть мне бы Псоем Короленко".

Сегодня снова диккенсова ночь.
И тоже дождь, и так же не помочь
Ни мне, ни Вам, — и так же хлещут трубы,
И лестница летит... И те же губы...
И тот же шаг, уже спешащий прочь —
Туда — куда — то в диккенсову ночь.


М. Цветаева. «Комедьянту, игравшему Ангела,
или Ангелу, игравшему Комедьянта».

Хорошие стихи, Y.R.P., ни разу мне не попадались. Гинкго порадуется, она здесь поклонница Цветаевой.

По случаю вспомнилось:

Дальше, о скитальцы, бодрыми рядами!
Путь ещё не кончен, бой ещё пред вами.

Свершены блужданья по глухой пустыне:
Новая дорога стелется вам ныне.

Сорок лет скитаний — зной, пески, граниты;
Пали мириады, пали незарыты —

Пусть: они родились в рабстве Мицраима —
И рабами пали. Не жалей их. Мимо!

Пусть гниют, обнявши то, что сердцу мило, —
Тюк своих пожитков, принесённых с Нила;

Пусть им снится рабство, с чесноком и луком,
И горшками мяса, и гусиным туком.

И поделит коршун с бурею пустыни
Жалкий прах последних из сынов рабыни.

Сладко будет солнцу озлатить впервые
Целый род свободных, не склонявших выи, —

И впервые взглянет, незнаком с бичами,
Целый род на солнце — гордыми очами!

Хаим Нахман Бялик.

Уладзімір Караткевіч

    Кнігі - сябры.
    Іх кідаюць перш за ўсё:
    Яны цяжкія,
    Як дзесяць вазоў з цэглай.
    І калі над дарогамі
    Равуць бамбавозы,
    Чалавек нясе з сабою
    Не цэглу,
    А хіба насавік.
    (А мо абыходзіцца без яго.)
    Кнігі - сябры,
    Іх кідаюць перш за ўсё.
    Але потым...
    Коштам пайковага хлеба,
    Калі знойдзеш на вуліцы пяцьсот рублёў
    (Два боханы!),
    Купляеш не боханы, якіх дома чакаюць,
    Купляеш "Гісторыю чалавецтва" Гельмальта.
    Чалавека,
    Унук якога,
    Магчыма, расстраляў
    Або прымучыў
    Твайго адзінага брата.
    Кнігі - сябры.
    Іх кідаюць перш за ўсё...
    І потым,
    Галодныя,
    Перш за ўсё зноў пачынаюць заводзіць.
    Згарэлі бібліятэкі прадзеда,
    Дзеда,
    Бацькі,
    Твая...
    Але ты копіш,
    Грамаздзіш адна на адну
    "Віфліофікі" жонкі,
    Сваю,
    І дзяцей,
    І ўнукаў.
    Кнігі - сябры.
    Іх кідаюць перш за ўсё.
    Каб навек зберагчы,
    Як сяброў,
    У сэрцы.
    Чалавек прыходзіць
    З-за далёкіх, чужых нам меж
    І здзіўляецца:
    "Што вы за нацыя,
    Хай вас халера,
    Што ні дом - сотні кніг!"
    Гэта правільна, дружа,
    Іначай бы мы не былі
    Ні народам,
    Ні нацыяй,
    А дзярмом,
    Гноем,
    Хімерай.
    Гэта ведамствы гебельсаў
    Толькі хлусілі на нас:
    "Дзікуны,
    Швайзэланд!"
    Але ў гэтым нялёгкім сусвеце
    Мы чытаем,
    Мыслім,
    Мы дзейнічаем,
    Мы.
    Мы, што больш за ўсіх чытаюць на свеце.
    Кнігі - сябры.
    Іх кідаюць перш за ўсё.
    Але ўсё ж Чалавек
    Выходзіць пад бомбы ў дарогу,
    Захапіўшы з сабою
    Акрым шчоткі зубной
    Багдановіча, Танка, Купалу,
    І Коласа, й Панчанку,
    І Эклезіяста,
    І - ў сэрцы - бога.
    Калі здарыцца горшае,
    Калі будуць паліць
    (А папера палае лёгка і весела),
    Мы на памяць завучым,
    Каб прапраўнукам не забыць
    Ўсё сваё,
    Дарагое:
    Наш свет -
    Ад сонца да месяца.
    Кнігі - сябры.
    Іх кідаюць перш за ўсё.
    Але ў сэрцы яны застаюцца,
    Як памяць нятленная.
    Бо яны - гэта мы,
    Бо яны -
    "Гэта рэкі суць,
    Рэкі, што назаўжды
    Пяюць вечную нашу ўсяленную".

Любителям хайку:

Нехайка

повзе улитка
и нехай соби повзе
це же не сало

Алексей Агейченко

http://www.liveinternet.ru/users/agealex/post65476663/

Цитата: Dy_što_ty_havoryš от сентября 29, 2013, 20:03
Эдгар Алан По. Крумкач
Пераклад: Алег Мінкін

У Андрэя Хадановіча гучыць лепей:

Катулл/Пиотровский.

[Вообще гениально, вся суть опасностей, стоящих перед поэтом, за тысячелетия ничего не меняется. Знаем мы таких Суффенов по сию пору...]

Мой Вар, Суффена ты наверняка знаешь!
Суффен красив, воспитан, говорить мастер!
Вдобавок к остальному он стихи пишет,
По тысяче, по десять тысяч строк за день
Кропает, не как мы, на черновых свёртках,
На царских хартиях, чтоб переплёт новый,
Чтоб скалки новые, чтобы вышито красным,
Свинцом расчерчено, начищено пемзой,
Стихи прочесть попробуй, и Суффен важный
Покажется бродягой, пастухом козьим.
Такая перемена! Вот стихов сила!
Никак не верится! Такой хитрец, умник,
Умней всех умников, из хитрецов хитрый,
Становится последним дураком сразу,
Чуть за стихи возьмётся. Никогда всё же
Так горд он не бывает, до небес счастлив,
Поэзией своей он упоён, право.
Но будем откровенны! Таковы все мы,
Немножко от Суффена ты найдёшь в каждом.
Смешны мы все, у каждого своя слабость.
Но за своей спиной не видать сумки.

Катулл же

[АТТИС {*}]

           По морям промчался Аттис {**} на летучем, легком челне,
           Поспешил проворным бегом в ту ли глушь фригийских лесов,
           В те ли дебри рощ дремучих, ко святым богини местам.
           Подстрекаем буйной страстью, накатившей яростью пьян,
           Оскопил он острым камнем молодое тело свое.
           И себя почуял легким, ощутив безмужнюю плоть,
           Окропляя теплой кровью кремнистый выжженный луг.
           Он взмахнул в руке девичьей полнозвучный гулкий тимпан.
           Это твой тимпан, Кибела, твой святой, о матерь, тимпан!
           В кожу бычью впились пальцы. Под ладонью бубен запел.
           Завопив, к друзьям послушным исступленный голос воззвал:
           "В горы, Галлы! В лес Кибелы! В дебри рощ спешите толпой!
           В горы, Галлы, Диндимены {***} госпожи покорная тварь!
           Рой изгнанников, за мной понеслись вы к чужим краям,
           По следам моим промчавшись, повинуясь речи моей.
           Не страшил нас вал соленый, не смутила зыбкая хлябь.
           Презирая дар Венеры, оскопили вы свою плоть.
           Веселитесь, быстро мчитесь, пусть взыграет сердце в груди!
           Порадейте в честь богини! Поспешите, Галлы, за мной!
           В лес фригийский! В дом Кибелы! Ко святым фригийским
                                                             местам?
           Там рокочет гулко бубен, там кимвалы звонко звенят.
           Там Менад {****}, плющом увитых, хороводы топчут траву.
           Восклицают там Менады, в исступленной пляске кружась:
           "Там безумствует богини вдохновенно-буйная рать!
           Нам туда помчаться надо! Нас туда желания зовут!"
           Дева телом, бледный Аттис так вопил, сзывая друзей.
           Отвечал мгновенным воплем одержимый, бешеный сонм,
           Зазвенела медь кимвалов. Загудел протяжно тимпан.
           По хребтам зеленой Иды полетел, спеша, хоровод.
           Ударяет в бубен Аттис, задыхаясь, хрипло кричит.
           Обезумев, мчится Аттис через дебри, яростный вождь.
           Так, упряжки избегая, мчится телка, скинув ярмо.
           За вождем, за буйной девой, в исступлении Галлы летят.
           И к святилищу Кибелы добежал измученный рой
           И уснул в изнеможенье, не вкусив Цереры {*****} даров.
           Долгий сон тяжелой дремой утомленным веки смежил.
           Под покровом тихой лени угасает ярости пыл.
           Но когда наутро солнца воссиял сверкающий глаз,
           Сквозь эфир, над морем страшным, над пустынным ужасом гор,
           И прогнал ночные тени огненосных коней полет,
           Тут покинул, вдаль умчавшись, быстролетный Аттиса сон.
           В мощном лоне Пасифея {******} приняла крылатого вновь.
           Исчезает в сердце ярость, легковейный входит покой.
           Все, что сделал, все, что было, вспоминает Аттис дрожа,
           Понимает ясным взором, чем он стал, куда залетел.
           С потрясенным сердцем снова он идет на берег морской,
           Видит волн разбег широкий. Покатились слезы из глаз.
           И свою родную землю он призвал с рыданьем в груди.
           "Мать моя, страна родная, о моя родная страна!
           Я, бедняк, тебя покинул, словно раб и жалкий беглец.
           На погибельную Иду {*******} ослепленный я убежал.
           Здесь хребты сияют снегом. Здесь гнездятся звери во льдах,
           В их чудовищные норы я забрел по тайной щели.
           Где же ты, страна родная? Как найду далекий мой край?
           По тебе душа изныла, по тебе тоскуют глаза.
           В этот миг короткий ярость ослабела в сердце моем.
           Или мне в лесах скитаться, от друзей и дома вдали,
           От тебя вдали, отчизна, вдалеке от милых родных?
           Не увижу я гимнасий {********}, площадей и шумных палестр
           Я, несчастный, их покинул. Буду снова, снова рыдать.
           О, как был я горд и счастлив, о, как много я пережил!
           Вот я дева, был мужчиной, был подростком, юношей был,
           Был палестры лучшим цветом, первым был на поле борьбы.
           От гостей гудели двери, от шагов был теплым порог.
           Благовонными венками был украшен милый мой дом.
           От постели, вечно весел, подымался я поутру.
           И теперь мне стать служанкой, стать Кибелы верной рабой!
           Стать Менадой, стать калекой, стать бесплодным, бедным
                                                             скопцом!
           Стать бродягой в дебрях Иды, на хребтах, закованных в лед!
           По лесным влачиться щелям во фригийских страшных горах!
           Здесь козел живет скакуний, здесь клыкастый бродит кабан!
           Ой-ой-ой! Себя сгубил я! Ой-ой-ой! Что сделать я мог!"
           Чуть сорвался вопль плачевный с утомленных розовых губ,
           Чуть до слуха гор богини долетел раскаянья стон,
           Тотчас львов своих Кибела отпрягает, снявши ярмо,
           Бычьих стад грозу и гибель, подстрекает левого так:
           "Поспеши, мой друг свирепый, в богохульца ужас всели!
           Пусть, охвачен темным страхом, возвратится в дебри лесов
           Тот безумец, тот несчастный, кто бежал от власти моей.
           Выгибай дугою спину, ударяй ужасным хвостом,
           Дебри гор наполни ревом, пусть рычанью вторит земля!.."

           Перевод А.И. Пиотровского

     {*  Это  эпиллий  в  александрийском  духе;  написан  особым размером -
галлиямбами (галлы - жрецы богини Кибелы).
     ** Аттис - жрец малоазийской богини Кибелы.
     *** Диндимена - культовое имя богини Кибелы.
     **** Менада - вакханка.
     ***** Церера - богиня, покровительствующая произрастанию злаков.
     ****** Пасифея - богиня сновидений.
     ******* Ида - гора во Фригии (в Малой Азии).
     ********   Гимнасий   -   здания  у  греков  для  гимнастических  игр и
упражнений.
     *********   Палестра   -  место  гимнастических  состязаний  и  борьбы.
Упоминание  о  гимнасиях  и палестрах, которые были у греков, говорит о том,
что  это  или  следы  использованного  Катуллом  греческого  оригинала,  или
сознательная стилизация.}

Тауфик Исмаил.

Молитва малышки.

Господи Всемилостивший,
подари маме в раю мягкий матрас.

Господи Всемогущий,
Подари папе красивую трубку.

Аминь.



Страх 1966. Страх 1998

Студенты боятся преподавателей.
Преподаватели боятся декана.
Декан боится ректора.
Ректор боится министра.
Министр боится президента.
Президент боится студентов.

Тодар Кляшторны. Восень.

Слаўны вечар... Пагода ліпнёвая,
А у садзе красуецца верасень...
Колькі яблыкаў восень ружовая,
Залацістая восень разьвесіла.

Блудзяць хмаркі — вандроўнікі дальнія,
Месяц косіць абмежкі ліловыя,
Загарэлі затоны крыштальныя,
Засмуцілася сінь верасьнёвая.

Плачуць гусі — асеньнія здрадьнікі,
Плачуць гусі, як сэрца дзяўчыны...
Заглядзеліся ў даль канаплянікі
Над бялявым вянком павучыньня.

Эх вы, сьцежкі, — дарожанькі вузкія,
Эх ты, просінь, тыняная просінь...
Хоць прыгожа вясна беларуская, —
Прыгажэй беларуская восень.

Як прыгожы сады верасьнёвыя...
Закахаўся я ў казачны верасень...
Колькі яблыкаў восень ружовая,
Беларуская восень разьвесіла.

1928.

Цитата: Hironda от августа 28, 2012, 11:06
Paul Verlaine

Langueur

Je suis l'Empire à la fin de la décadence,
Qui regarde passer les grands Barbares blancs
En composant des acrostiches indolents
D'un style d'or où la langueur du soleil danse.

L'âme seulette a mal au coeur d'un ennui dense.
Là-bas on dit qu'il est de longs combats sanglants.
O n'y pouvoir, étant si faible aux voeux si lents,
O n'y vouloir fleurir un peu cette existence !

O n'y vouloir, ô n'y pouvoir mourir un peu !
Ah ! tout est bu ! Bathylle, as-tu fini de rire ?
Ah ! tout est bu, tout est mangé ! Plus rien à dire!

Seul, un poème un peu niais qu'on jette au feu,
Seul, un esclave un peu coureur qui vous néglige,
Seul, un ennui d'on ne sait quoi qui vous afflige !

Млоснасць

Я — падупаўшы Рым, каторы пазірае
Ha белых варвараў, на бушаванне іх,
I стылем залатым ляніва акрасціх,
У блеску сонечным, стаміўшыся, складае.

Ў самотным сэрцы — зло, ў душы — нуда густая.
I бітвы чуючы, каторых шум не сціх,
He можа, кволы, ён дайсці жадань сваіх,
He хоча рушыцца, жыцця не аздабляе!

He можа, кволы, ён, не хоча на'т сканаць!
Ўсё зведана! Баціл, ты скончыш смех? Даволі!
Ўсё зведана! Няма чаго прамовіць болі!

Адно ёсць — вершыкі, што ўжо ў агні гараць,
Адно ёсць — п'яны раб, што вас не паважае,
Адно ёсць — пусткі сум, што сэрца уражае.

1913
(Богданович)

Юдель Тавбин

Цитата: Kaze no oto от августа  3, 2014, 23:25
Тодар Кляшторны

Он, кстати, переводил по-белорусски еврейских поэтов.

***
Полска квитнет лациною,
Литва квитнет русчызною,
Без той в Полще не пребудеш,
Без сей в Литве блазнѣм будзеш.
Той латина езык дает.
Та без Руси не вытрвает.
Ведзъ же юж, Русь, иж тва хвала
По всем свете юж дойзрала;
Весели ж се ты, русине,
Тва слава никгды не зкгине.
1621
Ян Казимер Пашкевич.

А вообще, я в школьные годы познакомился с последними сборниками (Errata) Танка
и полным собранием Купалы

Цитата: Вечны Студэнт от августа 15, 2014, 22:19
Ведзъ же юж, Русь, иж тва хвала

А как это по-русски?

Знай уж, Русь, что твоя хвала   (для ритма лучше слава)
Во всём свете засияла               (точного перевода для последнего слова не знаю)

"хва́ла" это "спасибо" по-сербски

Цитата: Вечны Студэнт от августа 15, 2014, 23:07
(точного перевода для последнего слова не знаю)

Дозрела? Созрела? Как-то так, вроде.

Цитата: Poirot от августа 15, 2014, 23:11
"хва́ла" это "спасибо" по-сербски

По-польски chwała — «слава».

Владислав Браневский

Не знаю, чым ёсць паэзія
І што ў жыцці яна значыць.
Я знаю адно: часам людзі
Слухаюць вершы і плачуць.

(перевод Танка)