Абхазо-адыгское этнолингвистическое сообщество всегода обладало набором необходимых характеристик, той степенью тождества, если угодно, «похожести», которые позволяют определить его как самостоятельный историко-культурный тип. На протяжении длительного периода история абхазов, абазин, убыхов, садзов, адыгов рассматривалась, как правило, изолированно – причем до такой степени, что во многих трудах по адыгам мы не сможем обнаружить ни единого упоминания об абхазо-абазинах, и наоборот.
Кабардинские и абазинские территории были оторваны от западноадыгских лишь в период Русско-Кавказской войны и депортации. Между абхазами, абазинами, убыхами и адыгами никогда не было границы: апсуаязычные поселения были распространены вплоть до Таманского полуострова на севере и вплоть до Малой Кабарды на востоке. Точно также адыги свободно проникали в Абхазию и их топонимические следы отмечены вплоть до Мингрелии, и даже южнее. Именно абхазо-абазин чаще чем других кавказцев путали с черкесами, либо сознательно относили к черкесам. Абхазо-адыгское этническое взаимодействие составляет важнейший процесс их истории: эти этносы действительно имеют общие генетические корни, антропологический тип, этноконфессиональную традицию, духовную и материальную культуру. Они совместно пережили все важнейшие моменты истории, испытали одинаковые влияния (византийское, османское, русское). Они едины в диаспоре. А лингвистические различия не могут быть расценены как препятствия для обозначения абхазо-адыгов как населения единой страны, как единого историко-культурного типа. В противном случае мы должны были бы отказаться от рассмотрения дагестанской истории, как таковой, и взамен предложить узкоэтническое видение. Абхазо-адыги представляют собой гораздо более унифицированную, сплоченную общность, чем грузины, но словосочетание «грузинская история» не удивляет. Наконец лингвистическая особенность современных абхазов, абазин и адыгов во многом является результатом разрушения того единого цивилизационного пространства, которым обладали абхазо-адыги до русского завоевания. Многие наблюдатели отмечали двуязычие и трехязычие абазин, убыхов, садзов. Лексика садзов, к примеру, уже в XVII в. (по отчету Э. Челеби) едва отличима от адыгской.
ИСТОРИЯ ЧЕРКЕСИИ в средние века и новое время, С.Х. Хотко, С.-Петербург, 2001, с. 56-57
Скорее всего изначальным языком садзов был убыхский, т.к. Эвлия Челеби в описаниях языков Кавказа придерживался следующей классификации, по G.Hewitte:
Abkhaz (in Evliya's words: lisān-i ՙacīb u garīb-i Abāza, i.e. “the strange and peculiar language of the Abaza”; as is well known, Abkhaz was Evliya's mother's tongue) and Ubykh (lisān-i Sadşa-Abaza, “language of the Sadşa-Abaza”), both appearing in pag. 258b rраспространение которого наряду с прочими (абхазским и адыгским) проходило по естественной границе Гагрскому хребту.
Вот оригиналы первый lisān-i ՙacīb u garīb-i Abāza, i.e. “the strange and peculiar language of the Abaza”
где первый ряд числительные:
а вот
lisān-i Sadşa-Abaza, “language of the Sadşa-Abaza"
где также первый ряд - числительные
сравнивая с современным адыгским
зы, т1у, щы, пл1ы, тфы, хы, блы, и, бгъу, пш1ы становится понятным почему С.Хотко выразился так смело: "Лексика садзов, к примеру, уже в XVII в. (по отчету Э. Челеби) едва отличима от адыгской"
