0 Пользователей и 1 Гость просматривают эту тему.
Цитата: Горец От от Мая 16, 2021, 10:12как видим тут было просто дано разрешение обучаться и распространять ислам и религиозные книги срели мускльманского населения ни о какой-то гос. политике и речи быть не может.Да? Печатание Коранов в государственных типографиях и распространение их среди населения, введение полностью указного (государственного) духовенства и муфтията, что такое по-вашему? То, что вы не приемлете истину говорит о том, что ваше сознание находится в плену пропаганды, где благородные мусульмане бесконечно борятся против злых и коварных православных имперцев, которые мечтают уничтожить ислам. Эта пропаганда имела место с давних пор: у Знаменского описано как татары отказывались участвовать в русско-турецкой войне, мотивируя это тем, что не могут воевать против единоверцев, забывая при этом о том, что полностью обязаны своим мусульманским настоящим Российской империи.
как видим тут было просто дано разрешение обучаться и распространять ислам и религиозные книги срели мускльманского населения ни о какой-то гос. политике и речи быть не может.
Цитата: Горец От от Мая 16, 2021, 10:35я же вижу какие факты вы приводитеВ чем я соврал? В том, что Российская империя печатала Кораны и другую религиозную литературу для мусульман? В том, что ОМДС был подконтрольным Российскому государству? Это общеизвестные факты, в отличие от вашей наивной веры в то, что в один прекрасный день почитатели могил святых решили "а давай-ка с сегодняшнего дня мы станем ханифитами, обзаведемся Коранами и настроим себе мечетей и медресе назло зловредной России"
я же вижу какие факты вы приводите
Цитата: Горец От от Мая 16, 2021, 11:11и штоКак что? Как это у вас согласуется с вашими представлениями, что Российская империя угнетала мусульман и препятствовало их вере? Вообще-то утверждение в должности высшего духовного лица какой-либо религии высшим правительственным органом государства, и принятие этого факта всеми последователями данной религии в этом государстве означает, что данная религии в этом государстве является государственной. То есть, ислам однозначно был одной из государственных религий Российской империи со второй половины 18-го века, и этот факт неоспорим никак.
и што
Цитата: Agabazar от Мая 16, 2021, 19:35... Ведь они, по вашим словам, «мечтают уничтожить ислам».Точно! Печатая Коран и духовную литературу в государственных типографиях
... Ведь они, по вашим словам, «мечтают уничтожить ислам».
В ханстве имелось разветвленное сословие мусульманского духовенства во главе с верховным сеидом. Кроме самого верховного сеида и других сеидов из его рода(все они считались сеидами), в государствеотмечены следующие группы духовных лиц(в скобках даны написания, характерные длярусскоязычных источников): шейхи (шихи), шейхзаде (шихзоде, шизоты), муллы (молны), мулло-заде (моллозоде), казии (кады), мавали (мамы) или данишменды (долышманы), хаджии (азии), хафизы (афызы, афазы), дервиши (дербыши) [ПСРЛ, 8, 1859, с.266; ПСРЛ, 13, 1965, с.25, 33, 333, 148, 167, 169, 202, 218, 239; Вахидов, 1925а, с.33, Вахидов, 1925, с.85]. Не исключено, что кэтому перечню еще следует добавить суфиев, которые отмечаются в «Зафер-нама-ивилаяти Казан» вместе с дервишами («яшьдəрвишлəрне һəмсуфыйларны туплап») [КолШəриф, 1997, 80 б.]. Требуется и небольшойкомментарий к данному перечню. Термин«казый» (в форме «кады») в русских летописях встречается лишь однажды. Но в ярлыкехана Сахиб-Гирея (1523) это понятие присутствует в виде выражения «кузате ~ казати ислам» [Борынгы, 1963, 354 б.; Вахидов, 1925а, с.33; Вахидов, 1925, с.85]. Ясно, чтоприсутствие казыя в перечне духовных лицханства свидетельствует о существовании ихсудебной ветви. Лишь однажды встречаетсяв источниках и слово «данишменды» в написании «долышманы». С.Г.Вахидов полагал, что встречающиеся в ярлыке Сахиб-Гиреявыражение «ва мавали-завиль ихтирам» врусских летописях передавалось как «малы» или «мамы», применяясь по отношению кдуховенству, означая «почетных хозяев». Похоже, что два понятия – «данишменды» и«мавали», обозначали одну и ту же группу – учителей (наставников).
Остановимся на руководителе духовногосословия Казанского ханства, бывшего одним из представителей рода сеййидов. Того, кто возглавлял мусульманское духовенствоханства, источники выделяют особымиэпитетами. Например, С.Герберштейн, рассказывающий о событиях весны 1524 г., называет занимавшего эту должность сеида, «верховным жрецом татар» [Герберштейн, 1988, с.176]. А.Курбский в 1552 г. главу мусульманского духовенства ханстваопределяет как «великого бискупа» [Курбский, 1914, с.198]. Очевидно, существовалимусульманские термины, аналогом которого выступали отмеченные понятия. Действительно, Ш.Марджани того, кто являлсястаршим из сеидов, характеризует эпитетом442 Раздел III. Татарский мир в XV–XVIII вв.«нəкыйбел əшраф» [Мəрҗани, 1989, 200 б.], т.е. «руководитель великих». Хотя источникШ.Марджани в данном случае неизвестен, его информация заслуживает внимания. Дело в том, что перевод на русский языканалогичного понятия известен из крымского «дефтера» 1524 г., где о крымских сеидахсказано: «а се величество учителей великих» [Исхаков, 1997а, с.45]. Кроме того, вграмоте казанского хана Сахиб-Гирея 1523 г. присутствует понятие «судат гызам» ~ «садати гозам», означающее «великий сеид» [Там же, с.40]. В свете этих данных сообщение Ш.Марджани о титуле верховного сеййида в Казанском ханстве, несмотря на то, что его источники неизвестны, не выглядитуникальным. За этим понятием явно скрываются термины «накиб» и «шериф», восходящие по меньшей мере к эпохе Улуса Джучи[Исхаков, 2011, с.73–77]. Когда А.Курбский, говоря о «великом бискупе» Казанского ханства, отмечает, что по татарским представлениям занимавшего эту должность именуют«великим анарыи, або Амиром» [Курбский, 1914, с.198] – он явно имеет в виду приведенные эпитеты. Скорее всего, «анарый» вданном случае, это латинское hоnоr (честь, почесть, почет) или honorus (почетный, уважаемый), а «амир» с арабского переводитсякак «повелитель» или «руководитель». Этипышные эпитеты были связаны с возведением рода казанских сеййидов к пророку Мухаммеду, о чем весьма ценные сведения сохранились в «Зафер-нама-и вилаяти Казан». Там сеййид Кул-Мухаммед, ставший верховным сеййидом, представляется так: «внукКутби-ль-актаба Сейид Ата из рода господаПророка» [Хаджитархани, 1995, с.90; КолШəриф, 1997, 80 б.]
Отметим и сохранившиеся в источникахимена казанских сеидов (анализ источниковпо этому вопросу см.: [Исхаков, 1997а, с.75–77]). Первое упоминание имен двух сеидов(Тевеккеля и Касима), относится в 1487 г. Неисключено, что Тевеккель являлся до 1487 г. верховным сеидом. Затем в источниках появляется имя сеида Бораша (1491), которыйдо 1524 г. явно являлся верховным сеидом. Другой представитель рода казанских сеидов – Шаусеин (Шах-Хусаин?), упоминаемый в 1512–1523 гг., скорее всего, не былверховным сеидом. После верховного сеидаБораша, в 1524 г. казненного ханом СафаГиреем за промосковскую ориентацию, егоместо, скорее всего, занял Буюрган-сеид. Правда, его имя в источниках появляетсятолько в 1546 г. После его бегства по политическим причинам в Ногайскую Орду (онтам был до 1549 г., затем оттуда ушел в Бухару), верховным сеидом в ханстве стал КулМухаммед, сын сеида Мансура (про последнего сохранились сведения, что он в 1545 г. пришел в Казань «из Астрахани», куда он втом же году удалился вместе с ханом СафаГиреем). Кул-Мухаммед-сеид, пребывавший на этой должности до 1551 г., когдаон, по-видимому, был казнен ханом ШахГали за «ссылку в Нагаи», т.е. обращение вНогайскую Орду, и за то, что он, наряду сдругими, хотел «царя (хана. – Д.И.) убить». После него должность главы духовенстваКазанского ханства перешла к уже известному нам сеиду Кул-Шарифу, бывшему, возможно, сыном упомянутого выше сейидаМансура, т.е. он приходился братом убитому верховному сеиду Кул-Мухаммеду. Какуже отмечалось, Кул-Шариф был убит привзятии Казани русскими в 1552 г. [ПСРЛ, 13, 1965, с.218; Казанская история, 1954, с.160] В последний раз человек с титулом «сеид» на территории Казанского хана отмечается в1554 г., когда после упорного сопротивлениярусским завоевателям «за всю Арскую сторону и Побережную» пришли к воеводам и«добили челом... Усеин-сеит, да Таокмышшихъзяда, да Сарый Богатырь...» [ПСРЛ, 13, 1965, с.183]. Был ли упоминаемый в источниках Усеин верховным сейидом, не известно. Это летописное сообщение лишьпоказывает, что оставшиеся в живых после штурма Казани религиозные деятелипринимали активное участие в движениисопротивления.Вопреки ожиданиям, в источниках какиелибо сведения о выборности верховногосеййида в Казанском ханстве обнаружить неудалось, хотя известно, что одновременно вэтом государстве имелись несколько лиц изрода, восходящего к Пророку. Поэтому этотвопрос пока остается открытым.
С подачи императрицы формируется и новое отношение власти к мусульманскому духовенству, также основанное на прагматизме. На протяжении долгого времени именно муллы генерировали антиправительственные настроения в татарском обществе. Провал христианизаторской кампании 1740–1750-х гг. в отношении татар был во многом обусловлен влиянием и противодействием мусульманских духовных лиц. Во время посещения Казани 30 мая 1767 г. губернатор А.Н.Квашнин-Самарин представил императрице «старой слободы абызы татары и их жены» [Ибнеева, 2006, с.115]. В ходе этой встречи произошло признание верховной властью реального статуса неофициального мусульманского духовенства и той роли, которую оно играет в жизни татарской общины, возникло осознание необходимости сотрудничества с ним. Через священнослужителей самодержавие могло не только нейтрализовать оппозиционные проявления среди татарского населения, но и воздействовать на его настроения, а фактически – контролировать и управлять им.Достижение лояльности татарских мулл становится приоритетом религиозной политики последующих лет. Екатерина II активно искала пути сближения с мусульманскими священнослужителями, в том числе через привлечение их на государственную службу. Из 17 законодательных актов 1780–1790-х гг., касающихся ислама и мусульман, в 13 рассматриваются вопросы, связанные с назначением на должности, деятельностью, обязанностями и привилегиями мусульманских духовных лиц.Значительную роль в реализации планов правительства сыграл именной указ «О дозволении подданным магометанского закона избирать самим у себя ахунов», изданный 28 января 1783 г. [ПСЗ–1, т.21, №15653]. Он был направлен на пресечение сложившейся у татар практики приглашения мулл из среднеазиатских государств. По замыслу Екатерины II, это не только устраняло влияние тамошних мусульман на их единоверцев во внутренней России, но и позволяло выдвигать на духовные посты верных людей, которых можно было использовать в своих интересах.Значительной вехой в истории российского ислама стал именной указ от 22 сентября 1788 г. [ПСЗ–1, т.22, №16710] об учреждении в Уфе Оренбургского магометанского духовного собрания. С его принятием царская администрация получила полный контроль над назначением и деятельностью мусульманских священнослужителей. Когда в том или ином приходе появлялась вакансия имама, претенденты на это место должны были пройти испытание на «благонадежность», после чего их кандидатуры подлежали утверждению генералгубернатором. Оренбургское духовное собрание, власть которого распространялась на мусульманское духовенство всей империи, за исключением Крыма, представляло собой одно из ведомств российского бюрократического аппарата со всеми присущими ему атрибутами. Указом от 20 апреля 1789 г. Собранию ассигновали 900 рублей на содержание секретаря, канцелярских и прочих служителей [ПСЗ–1, т.23, №16759], а указ от 15 июня 1792 г. повелел сделать пятницу днем свободным от присутствия, так как «по магометанскому закону пятничный день есть праздничный» [там же, №17053]. Муллы, заседавшие в собрании, должны были сменяться каждые три года. Принимая данное решение, Сенат, как следует из его указа от 17 августа 1793 г., руководствовался «предписаниями для средних судебных мест..., с которыми сравнено во всем сие Духовное собрание» [там же, №17146]. Таким образом, становится понятным и место вновь созданного органа в бюрократической иерархии Российской империи.При образовании Оренбургского магометанского духовного собрания Екатерина II преследовала и внешнеполитические цели.
Вы понятия не имеете носителями какого языка и культуры были "ясачные чуваши",
Вы готовы прожужжать уши любому р-язычными эпитафиями времен Золотой Орды, но стараетесь не замечать, что в Казанском ханстве и позже, во времена "ясачных чуваш", уже нет вообще ни одной р-язычной эпитафии.
Ислам же развивался за счет собственных внутренних сил, за счет финансов и энтузиазма самих верующих.
Цитата: VFKH от Мая 17, 2021, 07:08Ислам же развивался за счет собственных внутренних сил, за счет финансов и энтузиазма самих верующих. Охотно верю. Ни разу не сомневаюсь, что казанские татары до ОМДС сами, за счет финансов и энтузиазма обустраивали свои киремети. Судя по всем источникам, книжного ислама у сельского населения Казанского ханства не было. Та часть ясачных чувашей, потомки которых ныне известны как казанские татары, были обращены в современный ханифитский масхаб служилыми татарами, наводнившими область после падения Казани, в связке с властями Российской империи. Абсолютно все источники подтверждают это. Так что не надо нам вашей пропаганды.
Цитата: Agabazar от Мая 16, 2021, 06:30 КРОМЕ ЛЮБВИ К ИСТИНЕ.Вы не представляете как это фальшиво звучит с ваших уст! Вы просто очень любите чувашские мифы!
КРОМЕ ЛЮБВИ К ИСТИНЕ.
Остановимся на руководителе духовногосословия Казанского ханства, бывшего одним из представителей рода сеййидов. ..
.... готовы утопиться за то, что они были именно чувашами.
Цитата: Kamil от Мая 16, 2021, 08:13Я надеюсь, что ни у кого уже не осталось никаких сомнений в том, что начиная с момента учреждения ОМДС в 1788 году ислам являлся такой же официальной государственной религией Российской империи как и православие.Что значит официальной? Не-преследуемой? Россия лишь решила возглавить и управлять тем, тем что не в состоянии сдержать, запретить и уничтожить.
Я надеюсь, что ни у кого уже не осталось никаких сомнений в том, что начиная с момента учреждения ОМДС в 1788 году ислам являлся такой же официальной государственной религией Российской империи как и православие.
Немного времени спустя мусульмане ощутили на себе реальные проявления этого отношения. В 1704–1711 гг. на обширной территории от Волги до Тобола, от среднего течения Яика до Казани, Вятки и Кунгура вспыхнуло восстание башкир, поддержанное татарами, мишарами, марийцами, мордвой и удмуртами. Причиной восстания стал указ, объявленный прибыльщиками (сборщики налогов. – А.Н.) А.Жихаревым и М.Доховым в августе 1704 г. на собрании башкирских родов. Указ вводил новые налоги, в том числе на мечети, мулл и накаждого приходящего в мусульманский молитвенный дом, требовал строить мечети только по образцу христианских храмов, устраивать кладбища рядом с мечетями, фиксировать заключение браков и смерть прихожан муллами только в присутствии русского священника и т.д. [МИБ, 1936, с.110–111]. Все это было воспринято мусульманами как прямой шаг к будущему полномасштабному насильственному крещению. Не случайно среди руководителей восстания были представители духовенства (Исмагил-мулла, Мурза-абыз, Аббас-мулла), а удары повстанцев, помимо учреждений государственной власти, направлялись против православных храмов, которые рассматривались в качестве опорных точек при проведении насильственной христианизации [Габдуллин, 2006, с.63]. В 1721 г., спустя десять лет после подавления восстания, в ходе следствия о злоупотреблениях русской администрации, проведенного Сенатом, А.Жихарев показал, что указ 1704 г. был царский, состоял из 72 статей и действовали они с М.Доховым по указанию А.Д.Меньшикова [МИБ, 1936, с.110].
Мусульманское духовенство ханстваучаствовало и в военных операциях. В первую очередь это относится к сеййидам. Вчастности, в 1491 г. сеййид Бораш (Бураш) отмечен в составе войск казанского хана, пришедшего на помощь крымскому хануМенгли-Гирею во время его борьбы противБольшой Орды совместно с русскими войсками [ПСРЛ, 12, 1965, с.228]. Не исключено, что в ханстве существовало даже особоевоинское подразделение, подчиненное, возможно, верховному сеййиду. Во-всяком случае, в Патриаршей (Никоновской) летописисообщается о «Кулшерифе с его полком» [Там же, с.218], а у А.Курбского это сообщение расшифровывается так: «изыдоша всретение наших (т.е. русских. – Д.И.) абазыих, сеиты, молвы, перед великим бискупомих...» [Курбский, 1914, с.198]. Таким же образом в 1549 г. при обороне Казани от наступавших русских, одни из ворот городазащищал сеййид Кул-Мухаммед, выступавший во главе молодых дервишей и суфиев«оседлав коня священной войны (т.е. газа. – Д.И.), приготовившись к сражению, надевбоевые доспехи» [Кол Шəриф, 1997, 80 б.]. Можно полагать, что и в других случаяхэтот «полк» состоял из дервишей и суфиев.Дипломатическая деятельность и вцелом участие в государственных делахбыли сопряжены с прочтением и составлением письменных текстов. Естественно, от мусульманского духовенства это требовало достаточного уровня грамотности, аот дипломатов высокого ранга и глубокихзнаний во многих областях. Не случайно, последний верховный сеййид Казанскогоханства – Кул-Шариф, хорошо разбирался вастрономии, истории (не только татарской, но и русской), военных и государственныхделах, к тому же был блестящим писателем и поэтом [Исхаков, 1999а с.46–47; КолШəриф, 1997, 90–91 б.]. Такая образованность во многом приобреталась в местныхмедресе. Скажем, Ш.Марджани, опираясь, видимо, на татарские предания, приводит сведения о последнем бое верховногосеида Кул-Шарифа внутри и на крыше медресе, находившемся в Казанском Кремле[Мəрҗани, 1989, 200 б.]. Именно об этомбое в Патриаршей (Никоновской) летописисказано: «...и приближа христиане к мечети к Кулшерифу х Тезитьскому врагу и тутс Кулшерифом молною многие неверныесовокупившеся и зле биющеся...» [ПСРЛ, 13, 1965, с.218]. Очевидно, это медресе находилось при «мечете Кул-Шарифа» [Тамже]. Уместно будет отметить, что к середине XVI в. в Казани только в Кремле былоне менее 5 мечетей [Курбский, 1914, с.181, 196, 198]. Об этом пишет А.Курбский: «...от Казани реки гора... на ней же град стоити палаты царския и мечети, зело высокия, мурованныя, иде же их умершие цари клались: числом, памятамися, пять их» [Тамже, с.181]. Затем А.Курбский еще два разаупоминает эти кремлевские мечети, правда, не называя их числа [Там же, с.181, 196, 198]. При этих мечетях могли существоватьи другие медресе.
Обращаюсь к пропагандистам - ваши заблуждения единственно от незнания, поэтому читайте, читайте и еще раз читайте. И тогда вам не придется причесывать историю.
Теперь остановимся на малоразработанном вопросе о принадлежности мусульманКазанского ханства к конкретному суфийскому ордену (тарикату). Хотя информации на этот счет не так много, она все жепозволяет прийти к конкретному выводу наэтот счет. Некоторые детали, содержащиесяв послании от 1550 г. Шарифа Хаджитархани, отождествленного мной [Исхаков, 2008, с.129–136] с казанским верховным сеййидом Кул-Шарифом, к турецкому султану Сулейману Кануни, позволяют говорить о том, что этот сеййид был связан с тарикатом Ясавийа и происходил от рода Саййида-Ата. Вчастности, при описании защиты от русскихвойск ворот г. Казани автор послания приводит следующие строки: «…А на другихворотах крепости стоял, став во главе молодых дервишей и суфиев, воссев на коня газа, закалив [людей] на войну, одев воинскиеодежды, готовясь против кяфиров, наблюдая [за ними], внук Кутби-ль-актаба СеййидАта из рода господа Пророка, сын покойного Сеййида, Кул Мухаммед Сеййид – да продолжится его величие» [Кол Шəриф, 1997, 803 б.]. Характеристика Кул-Мухаммедакак «внука Саййида Ата», происходящего«из рода Пророка», является показателемпринадлежности этой личности к тарикату Ясавийа. Известный турецкий историкА.-З.Валиди Тоган, опубликовавший в Турции рукопись сочинения «Зафер-наме-и вилаяте Казан», в комментариях к нему такжепривел некоторые документы в пользу того, что Кул-Мухаммед-сеййид (следовательно, и его брат Кул-Шариф) имел отношение кпоследователям «известного суфия АхмедаЯсави из Хорезма» [Velidi Togan, 1966, s. 196]. Впоследствии к этому мнению присоединился и М.И.Ахметзянов [Кол Шəриф, 1997, 907 б.]. Упоминание в «Зафер-наме-ивилаяте Казан» суфиев и дервишей в Казанском ханстве позволяет согласиться сэтим мнением. Ряд суфийских тенденцийисследователями отмечается и в творчествевидного татарского поэта Мухаммедъяра, жившего и творившего в Казанском ханствев первой половине XVI в. [Очерки, 2000, с.72–78]. Далее, важно и участие этого сеййида – тогда верховного сеййида Казанскогоханства – в военных событиях 1549 г. Именно такая традиция наблюдалась у сеййидовиз тариката Ясавийа еще со времен ставшего «накибом» при хане Узбеке СаййидаАта [Исхаков, 2011, с.72–73]. Заслуживаютвнимания и отдельные произведения последнего верховного сеййида Казанскогоханства Кул-Шарифа, скорее всего, как ужеотмечалось, бывшего в родстве с названнымвыше сеййидом Кул-Мухаммедом. Так вот, в его «Кыйссаи Хубби Ходжа» упоминаются «радость тысячи шейхов» ходжа АхмедЯсави, его «заместитель» Хаким-Ата Сулейман, (т.е. Сулейман Бакыргани), детипоследнего, родившиеся от «бухарской(или «бугра-хана») ханской дочери», Асхар, Махмуд (Мухаммад), Султан Хубби. Затемв данном произведении речь идет о том, чтоперед смертью Хаким-Ата Сулейман сообщает двоим своим детям и жене – ГамбарАна, что после его смерти появятся «мужи, которые скрылись от взгляда», и среди которых будет человек по имени «Занги», которому он завещает свою жену. После своейженитьбы на Ганбар-Ана, говорится в указанном сочинении, этот человек – «Зангибаба», «пас коров» [Кол Шəриф, 1997, 43–65 б.]. В плане дальнейшего прояснениявопроса о присутствии в высшем эшелонемусульманских деятелей Казанского ханства представителей указанного тариката наэто уже обращал внимание М.И.Ахметзянов(см.: [Ibid., 90 б.]). Между тем, согласнотрадиции среднеазиатских источников, сынАраслана-Ата Занги-Ата являлся ученикомХаким-Ата, а тот, в свою очередь, ученикомАхмада Ясави. Как указывает Девин Де Виз, по поэме Ходжи Хасана «Нитари» – Бухари«Мудхакир-и ахбаб» (1566/67 г.), «племена«улуса Саин хана» были «наследственнымипоследователями» (мюридами), связаннымилинией, идущей от Занги Ата до самого Нитари» [De Weese, 1996, р.179]. По мнениюДевина Де Виза, известные по источникам446 Раздел III. Татарский мир в XV–XVIII вв.линии тариката Ясавийа связаны с несколькими учениками Занги-Ата, с неясной фигурой Кőк-Ата, но особенно, «наиболее важной для ранней истории традиции Ясавийа, фигурой Исмагиля-Ата». Последний восходит к Ахмаду Ясави следующим образом: Исмагиль-Ата ← Ибрагим-Ата (его отец) ← Сÿксÿк-Ата ← Суфи Мухаммед Данишменд ← Ахмад Ясави. По генеалогическимданным, Исмагиль-Ата жил в конце XIII – начале XIV в. [Ibid., р.175]. Сюда следуетдобавить и прекрасную осведомленностьпоследнего верховного сеййида Казанскогоханства Кул-Шарифа в дипломатическихделах [Исхаков, 2007, с.42], опять-таки находящую параллель с институтом накибов вУлусе Джучи, государствах Аштарханидови Шибанидов в Средней Азии.Надо также иметь в виду, что авторасочинения «Джиддад аль-Ашикин» Маулану Шариф ад-Дина Хусайна ШарифаИ.В.Зайцев отождествляет с мауляна Шарифом, чей сборник сохранился в СреднейАзии. В свою очередь, он считает возможным, что под этими именами был известенШариф Хаджитархани [Зайцев, 2004, с.180]. В таком случае вряд ли случайно, что в сочинении Мауляна Шарифа «Джиддад альАшикин» речь идет о Хорезме и Астрахани, а также о муршиде автора, шейхе Кутб-адДине, умершем в 1551 г. [Там же]. Имея ввиду «астраханский след» Кул-Шарифа иособую роль улемов столицы Астраханского ханства в мусульманском просвещенииказахов [Фазлаллах ибн Рузбихан Исфахани, 1976, с.106], скорее всего мы опять обнаруживаем следы тариката Ясавийа. Относительно суфийского характера ислама в Казанском ханстве свидетельствуетне только упоминание в русских источникахприменительно к этому государству суфиеви дервишей (о последних говорит и топоним«Дербышки» (Дəрвишлəр бистəсе) в пригороде Казани), но и прежде всего шейхов (с«шейхзаде»), являвшихся руководителямитарикатов. К сожалению, о казанских шейхах известно крайне мало. Но имя одногоиз них – Касим-шейха, сына Ибрагимахаджи, сохранилось. Судя по сохранившимся данным он до 1552 г. жил в Казани[Əхмəтҗанов, 2008]. Не исключено, что этотот самый «Касим-мулла», который вместе сказанской стороной участвовал в переговорах в августе 1551 г. с русскими воеводамии ханом Шах-Гали в Свияжской крепости[ПСРЛ, 13, 1965, с.167]. О Касыйм-шейхесохранились разные предания, в том числе исвидетельствующие о его чудодейственныхвозможностях [Əхмəтҗанов, 2008, 14–15, 25 б.]. Согласно же Р. Фахретдинову, шейхКасыйм б. Ибрагим ал-Казани умер в Средней Азии в г. Кермине в 1589/1591 г. [Ibid., 14 б.]. Можно полагать, что этот «среднеазиатский» след шейха вовсе не случаен, что видно из одной татарской рукописиXIX в., содержащей суфийскую родословную. Обнаруживший данную родословнуюД.Г.Мухаметшин заметил, что прерывающееся на шейхе Касыйме сильсиле черезряд звеньев восходит к Ахмеду Ясави и кего ученику Хакиму-Ата [Мөхəммəтшин, 2007]. Показательно также, что сохранившиеся в позднем источнике «Рисали-я Болгария» татарские предания отмечают, чтородственники данного шейха жили во время Тимура в «шахри Булгаре» и в «Биляре», в том числе и легендарная «Рабига хаҗия»[Əхмəтҗанов, 2008, 13, 21 б.]. Другие детали родословной также указывают на еесвязь с тарикатом Ясавийа [Исхаков, 2011, с.101]. Похоже, что в лице Касыйм-шейхамы имеем дело с крупным мусульманскимдеятелем периода Казанского ханства, возможно, руководителем тариката Ясавийа вэтом государстве.Приведенные сведения, указывающие наактивное участие мусульманского духовенства Казанского ханства в государственныхделах, а также существования в ханстве исламских институтов (институты сеййидов, тариката Ясавийя во главе с шейхами, судебной системой во главе с казием), безусловно, являются подтверждениями государственного характера ислама в этом ханстве. Ярлык хана Сахиб-Гирея (1523), в вводнойчасти, содержащий обращение к «эмирам, хакимам, великим сеидам, кадиям, почетным хозяевам» (мавали-завиль ихтирам) [Вахидов, 1925, с.82–83], свидетельствуето том же. Хорошей иллюстрацией к сказанному могут быть и наблюдения автора «Казанской истории», который, рассказывая оштурме русскими Казани в 1552 г., приводитраспоряжение хана Едигер-Мухаммеда: «...и заповеда царь (т.е. хан. – Д. И.) молбы творити..., новому сеиту (Кул-Шарифу. – Д.И.) казанскому, и муллам и афизам и дербышам, по всему граду Казани людем всем...» [Казанская история, 1954, с.148–149].
Надо отметить, что несмотря на существование в XVI–XVII вв. определенного противопоставления в рамках формирующейся этнической общности волго-уральских татар «городецких», т.е. мещерских и «казанских» татар, на самом деле реальных этнических различий между ними было не так много. Недаром русский автор «Казанской истории», рассказывая о хане Шах-Али, во второй половине XVI в. подчеркивал, что у того с «казанцами» «…род бе един, варварский (т.е. татарский. – Д.И.), и язык един, и вера едина» [Казанская история, 1954, с.66].
В быстром ответе можно использовать BB-теги и смайлы.
