Попытка перевода Гейне

[zwh]

А начало - как у Гёте: Herz, mein Herz, was soll das geben?

Лично у меня это вызвало ассоциацию с тем, как Меншиков обращался к Петру I: "мин херц!" (на голландский, видимо, манер).

[Andrey Lukyanov]

Лично у меня это вызвало ассоциацию с тем, как Меншиков обращался к Петру I: "мин херц!" (на голландский, видимо, манер).

У голландцев mijn hart.

[zwh]

Лично у меня это вызвало ассоциацию с тем, как Меншиков обращался к Петру I: "мин херц!" (на голландский, видимо, манер).

У голландцев mijn hart.

Ну, значит, на нижненемецкий какой-нить.

[zwh]

Wiedersehen Die Geisblattlaube – Ein Sommerabend – Wir saßen wieder wie ehmals am Fenster – Der Mond ging auf, belebend und labend – Wir aber waren wie zwei Gespenster. Zwölf Jahre schwanden, seitdem wir beisammen Zum letztenmale hier gesessen; Die zärtlichen Gluthen, die großen Flammen, Sie waren erloschen unterdessen. Einsilbig saß ich. Die Plaudertasche, Das Weib hingegen schürte beständig Herum in der alten Liebesasche. Jedoch kein Fünkchen ward wieder lebendig. Und sie erzählte: wie sie die bösen Gedanken bekämpft, eine lange Geschichte, Wie wackelig schon ihre Tugend gewesen – Ich machte dazu ein dummes Gesichte. Als ich nach Hause ritt, da liefen Die Bäume vorbei in der Mondenhelle, Wie Geister. Wehmüthige Stimmen riefen – Doch ich und die Todten, wir ritten schnelle.

Встреча Беседка, жимолость, летний вечер – Мы прежде здесь у окна сидели, Взошла луна, освещая встречу – Как два привидения мы пустели. Двенадцать лет пролетело с тех пор, как Последний раз мы здесь вместе бывали; А жар сердечный и пламя восторга Уже померкли и не волновали. Я молча сидел, а болтливая баба, Напротив, во мне возбудить пыталась Любовный пепел тот, старый и слабый, Искрá из которого не разгоралась. Она рассказала о том, как сражалась Со злыми мыслями – длинная сага, Ее добродетель едва держалась – Лицо ее глупо белело из мрака. Верхом я мчался домой, пролетали Деревья мимо все в лунном блеске, Как призраки. И голоса рыдали – И мой, и мертвых, мы мчались вместе.

[Бенни]

Лицо ее глупо белело из мрака.

А не автор (или его "лирический герой") сделал глупое лицо, притворяясь, что не понимает намёка?

[zwh]

Лицо ее глупо белело из мрака.

А не автор (или его "лирический герой") сделал глупое лицо, притворяясь, что не понимает намёка?

Да, тут я чтой-то не догнал-с... Тогда так: "Я глупо глядел на нее из мрака".

[zwh]

Diana I Diese schönen Gliedermassen Kolossaler Weiblichkeit Sind jetzt, ohne Widerstreit, Meinen Wünschen überlassen. Wär ich, leidenschaftentzügelt, Eigenkräftig ihr genaht, Ich bereute solche Tat! Ja, sie hätte mich geprügelt. Welcher Busen, Hals und Kehle! (Höher seh ich nicht genau.) Eh ich ihr mich anvertrau, Gott empfehl ich meine Seele.

Диана I Это тело, эти массы Женственности грандиозной Ныне без сопротивленья Я познаю скрупулезно. Был бы я обуздан страстью, Сам приблизился бы к милой, Но об этом пожалел бы, Ведь она б меня побила. Что за грудь и что за шея! (Разглядеть мне выше трудно.) Лишь себя ей только вверю – Богу душу сдам попутно.

[zwh]

Тут существенный вопрос, насколько приведенное ниже творчество можно назвать именно переводом, так строчки получились существенно длиннее и,соответственно, количество инфрмации получилось больше, так что недостающую я просто дофантазировал. С дугой стороны -- кто ж мне сие запретит? Чай, Меркадер с ледорубом надо мной ж не стоит, правилоно? Ну, а так вроде вполне ничегошно получилось, ИМХО-с.

Kaum sahen wir uns, und an Augen und Stimme Merkt' ich, daß du mir gewogen bist; Und stand nicht dabei die Mutter, die schlimme, Ich glaube, wir hätten uns gleich geküßt. Und morgen verlasse ich wieder das Städtchen, Und eile fort im alten Lauf; Dann lauert am Fenster mein blondes Mädchen, Und freundliche Grüße werf' ich hinauf.

Увидали друг друга едва – по глазам и по голосу Я заметил, что ты убаюкала просто меня; Не стояла б там мать, что не любит подобные фокусы, Целовались бы мы в тот же миг там, друг дружку пленя. А наутро покину я тот городок, ничего не желая, И продолжу свой бег, для которого рóжден на свет; И блондинка сидеть у окна будет та дорогая, Вверх пошлю ей рукою я дружеский теплый привет.

[zwh]

Я тут всё понять не мог, что это мне вторая строфа моего перевода напоминает, и наконец сообразил -- Окуджаву же!

В темно-красном своем будет петь для меня моя Дали,
В черно-белом своем преклоню перед нею главу,
И заслушаюсь я и умру от любви и печали.
А иначе зачем на земле этой вечной живу?

[zwh]

Werdet nur nicht ungeduldig, Wenn von alten Schmerzensklängen Manche noch vernehmlich klingen In den neuesten Gesängen. Wartet nur, es wird verhallen Dieses Echo meiner Schmerzen, Und ein neuer Liederfrühling Sprießt aus dem geheilten Herzen.

Подождите, потерпите, Что мои былые боли Всё звучат в новоейших песнях В той своей привычной роли. Годы канут, это эхо Сможет отзвучать, стереться, Новая весна настанет Для излéченного сердца.

[zwh]

Mag da draußen Schnee sich thürmen Mag es hageln, mag es stürmen, Klirrend mir an's Fenster schlagen, Nimmer will ich mich beklagen, Denn ich trage in der Brust Liebchens Bild und Frühlingslust.

Если снег снаружи сыплет, Град идет иль буря хрипнет, В окнах стеклами звеня, Нету жалоб у меня, Ведь в груди в это мгновенье Образ милой, жар весенний.

[zwh]

Gaben mir Rat und gute Lehren, Überschütteten mich mit Ehren, Sagten, daß ich nur warten sollt, Haben mich protegieren gewollt. Aber bei all ihrem Protegieren Hätte ich können vor Hunger krepieren, Wär nicht gekommen ein braver Mann, Wacker nahm er sich meiner an. Braver Mann! Er schafft mir zu essen! Will es ihm nie und nimmer vergessen! Schade, daß ich ihn nicht küssen kann! Denn ich bin selbst dieser brave Mann.

Давали все мне наставленья, советы, Засыпали почестями при этом, Твердили, что должен я лишь подождать, Стали протекцию все мне давать. Только вот, будучи их протеже, Мог я от голода сдохнуть уже, Если б не друг – парень честный вполне, Он и заботиться стал обо мне. Он мне еду добывал делово, Я никогда не забуду его! Жаль, не могу его расцеловать! Он – это сам я, напрасно скрывать.

[Rachtyrgin]

Тут существенный вопрос, насколько приведенное ниже творчество можно назвать именно переводом, так строчки получились существенно длиннее и,соответственно, количество инфрмации получилось больше, так что недостающую я просто дофантазировал. С дугой стороны -- кто ж мне сие запретит? Чай, Меркадер с ледорубом надо мной ж не стоит, правилоно? Ну, а так вроде вполне ничегошно получилось, ИМХО-с.

Kaum sahen wir uns, und an Augen und Stimme Merkt' ich, daß du mir gewogen bist; Und stand nicht dabei die Mutter, die schlimme, Ich glaube, wir hätten uns gleich geküßt. Und morgen verlasse ich wieder das Städtchen, Und eile fort im alten Lauf; Dann lauert am Fenster mein blondes Mädchen, Und freundliche Grüße werf' ich hinauf.

Увидали друг друга едва – по глазам и по голосу Я заметил, что ты убаюкала просто меня; Не стояла б там мать, что не любит подобные фокусы, Целовались бы мы в тот же миг там, друг дружку пленя. А наутро покину я тот городок, ничего не желая, И продолжу свой бег, для которого рóжден на свет; И блондинка сидеть у окна будет та дорогая, Вверх пошлю ей рукою я дружеский теплый привет.

Du bist mir gewogen - ты мне дорогА.

[zwh]

Да, первые две строчки перевел еще в прошлом году (дальше тогда не пошло), и "gewogen" тогда перевел как форму глагола "wiegen", не заметив, что в Lingvo же ясно написано: "j-m gewogen sein — быть расположенным [благосклонным] к кому-л., доброжелательно относиться, благоволить к кому-л.". Можно попробовать так (хотя вариант не идеальный, т.к. повторяется "увидали", "по глазам", "глядишь"):

Увидали друг друга едва – по глазам и по голосу
Я заметил, что ты благосклонно глядишь на меня;

[zwh]

Mir träumt': ich bin der liebe Gott, Und sitz' im Himmel droben, Und Englein sitzen um mich her, Die meine Verse loben.   Und Kuchen ess' ich und Confekt Für manchen lieben Gulden, Und Kardinal trink' ich dabei, Und habe keine Schulden. Doch Langeweile plagt mich sehr, Ich wollt', ich wär' auf Erden, Und wär' ich nicht der liebe Gott, Ich könnt' des Teufels werden. Du langer Engel Gabriel, Geh', mach' dich auf die Sohlen, Und meinen theuren Freund Eugen Sollst du herauf mir holen. Such' ihn nicht im Collegium, Such' ihn beim Glas Tokaier; Such' ihn nicht in der Hedwigskirch, Such' ihn bei Mamsell Meyer. Da breitet aus sein Flügelpaar Und fliegt herab der Engel, Und packt ihn auf, und bringt herauf Den Freund, den lieben Bengel. Ja, Jung', ich bin der liebe Gott, Und ich regier' die Erde! Ich hab's ja immer dir gesagt, Daß ich was Rechts noch werde. Und Wunder thu' ich alle Tag, Die sollen dich entzücken, Und dir zum Spaße will ich heut Die Stadt Jr-Jr beglücken. Die Pflastersteine auf der Straß', Die sollen jetzt sich spalten, Und eine Auster, frisch und klar, Soll jeder Stein enthalten. Ein Regen von Zitronensaft Soll thauig sie begiessen, Und in den Straßengössen soll Der beste Rheinwein fließen. Wie freuen die Jr-Jrer sich, Sie gehen schon an's Fressen; Die Herren von dem Landgericht, Die saufen aus den Gössen. Wie freuen die Poeten sich Bei solchem Götterfraße! Die Leutnants und die Fähnderichs, Die lecken ab die Straße. Die Leutnants und die Fähnderichs, Das sind die klügsten Leute, Sie denken, alle Tag' geschieht Kein Wunder so wie heute.

Мне снилось, дескать, я – Господь, Сижу в небесной дáли, И ангелы вокруг меня Стихи мои всё хвалят. Здесь пироги не дороги, Во рту все сласти тают, Крюшоном запиваю их, А долг не вырастает! Но скука мучает меня... Уж лучше б на земле я Не сим любимым Богом был, А дьяволом, скорее! Эй, тощий ангел Гавриил, Ногами двигай слáвней И друга Ойгена давай Ты принеси сюда мне! На лекциях ты не ищи Его – он пьет, скорее; В соборе тоже не найдешь – С мамзель он будет Мейер. Тут ангел распустил крыла Рванул вниз безоглядно, И друга моего схватил, И вверх взлетел обратно. Да, парень, я теперь Господь Землею правлю смело! Всегда тебе твердил, что я Смогу хоть что-то сделать. Весь день творю я чудеса – Восторга жду, фурора! И осчастливить я могу Хоть в шутку целый город. Пусть весь булыжник мостовой Расколется на части, И каждая из тех частей У устрицы будь в пасти! Дождем пусть льет лимонный сок На эту мостовую, В канавах сточных пусть рейвейн Течет, людей балуя. Как рады горожене все – Едят всё без приправы, Юристы местного суда Пьют прямо из канавы. Поэты рады той жратве, Им посланной от Бога, И мостовую унтерá Вылизывают строго. По сути, эти унтерá – Умнейшие парниши, Не каждый день ведь чудеса Случаются здесь свыше.

[zwh]

Es blasen die blauen Husaren, Und reiten zum Thor hinaus; Da komm' ich, Geliebte, und bringe Dir einen Rosenstrauß. Das war eine wilde Wirthschaft, Viel Volk und Kriegesplag'! Sogar in deinem Herzchen Viel Einquartierung lag.

Вот синие входят гусары, Подходят к воротам, трубя; Я роз подношу букет тебе, Возлюбленная моя. Бывало головотяпство Люд, тóлпы, и муки войны! И даже в твоем сердечке Следы там бывших видны.

В прошлом году про синих (голубых) гусар уже было, но там только вторая строфа начиналась со слов «Es blasen die blauen Husaren, Und reiten zum Thor herein», а все остальные слова были другие. Печалька: слово «люд» тут неплохо бы чем-то заменить, но ничего на язык не приходит

[Andrey Lukyanov]

В тот раз было herein, а теперь hinaus. Значит, теперь гусары уходят из города.

[zwh]

В тот раз было herein, а теперь hinaus. Значит, теперь гусары уходят из города.

Да, в самом деле... Тогда так: "Вот синие прочь гусары Идут, у ворот трубя..."

[zwh]

Auf den Wällen Salamankas Sind die Lüfte lind und labend; Dort, mit meiner holden Donna, Wandle ich am Sommerabend. Um den schlanken Leib der Schönen Hab' ich meinen Arm gebogen, Und mit sel'gem Finger fühl' ich Ihres Busens stolzes Wogen. Doch ein ängstliches Geflüster Zieht sich durch die Lindenbäume, Und der dunkle Mühlbach unten Murmelt böse, bange Träume. ,,Ach, Sennora, Ahnung sagt mir: Einst wird man mich relegiren, Und auf Salamankas Wällen Geh'n wir nimmermehr spazieren."

Ах, на бреге Саламанки* Воздух нежен, безупречен; Там с моей любимой дамой Я гуляю в летний вечер. Тело стройное красотки Óбнял я рукою пóлно, Пальцами я ощущаю Ее грýдей чудо-волны. Только боязливый шепот Льется с лип, молчать не хочет, Мельничный ручей глубокий Сны мне жуткие бормочет. «Подозренье есть, синьора, Что я тоже заменяем И на бреге Саламанки Больше мы не погуляем».

* Саламанка (исп. Salamanca) — город на западе Испании.

[zwh]

Die Trauung Im Traum sah ich ein Männchen klein und putzig, Das ging auf Stelzen, Schritte ellenweit, Trug weiße Wäsche und ein feines Kleid, Inwendig aber war es grob und schmutzig. Inwendig war es jämmerlich, nichtsnutzig, Jedoch von außen voller Würdigkeit; Von der Courage sprach es lang und breit, Und that sogar recht trotzig und recht stutzig. ,,Und weißt du, wer das ist? Komm her und schau'!" So sprach der Traumgott, und er zeigt mir schlau Die Bilderfluth in eines Spiegels Rahmen. Vor einem Altar stand das Männchen da, Mein Lieb daneben, Beide sprachen: Ja! Und tausend Teufel riefen lachend: Amen!

Венчание Мне ночью снился человечек странный – Шел на ходулях, каждый шаг аршин, Одет получше многих из мужчин, Внутри же грубый, грязный постоянно. Внутри негоден и никчемен он, Но для сторонних смотрится достойно – Он долго смело говорит пристойно, Упрям, упорен и насторожён. «Ты знаешь, кто он? Подойди, взгляни!» – Бог сна мне молвил, показав в тени Поток картинок на зеркальной тверди: Тот человечек встал у алтаря, Невеста рядом милая моя, Сказали: «Да!» «Аминь!» – вскричали черти.

[zwh]

Morgens steh ich auf und frage: Kommt feins Liebchen heut, Abends sink ich hin und klage: Ausblieb sie auch heut. In der Nacht in meinem Kummer Lieg ich schlaflos, wach; Träumend, wie im halben Schlummer, Wandle ich bei Tag.

Утром я встаю с вопросом: Милая придет? Вечером, оставшись с носом, Плáчу: не везет. Ночью в горе и заботе Я без сна опять; Знаю, буду я в дремоте Целый день гулять.

Первая строфа не шибко дословно получилась, но, думаю, сойдет.

[zwh]

Die Bergstimme Ein Reiter durch das Bergthal zieht, Im traurig stillen Trab': Ach! zieh' ich jetzt wohl in Liebchens Arm, Oder zieh' ich in's dunkle Grab? Die Bergstimm Antwort gab: In's dunkle Grab! Und weiter reitet der Reitersmann, Und seufzet schwer dazu: So zieh' ich denn hin in's Grab so früh, – Wohlan im Grab ist Ruh. Die Stimme sprach dazu: Im Grab ist Ruh! Dem Reitersmann eine Thräne rollt Von der Wange bleich und kummervoll: Und ist nur im Grabe die Ruhe für mich, – So ist mir im Grabe wohl. Die Stimm' erwiedert hohl: Im Grabe wohl!

Голос гор Всадник едет по горной стране, Печально-медленна рысь: Ах, еду ль я в руки любимой моей Или же в темный гроб? Голос гор дал ответ: Держись! В темный гроб! И далее едет всё всадник тот, Он вздохнул тяжело: Коль предстоит мне столь скоро гроб – Что ж, будет там покой. Голос гор на это шепнул: В гробу покой! Слеза бежит по его щеке, Бледен печальный взор: Раз лишь в гробу для меня покой, То мне в гробу хорошо. Глухо ответил тут голос гор: В гробу хорошо!

[zwh]

Zwei Brüder Oben auf der Bergesspitze Liegt das Schloß in Nacht gehüllt; Doch im Thale leuchten Blitze, Helle Schwerter klirren wild. Das sind Brüder, die dort fechten Grimmen Zweikampf, wuthentbrannt. Sprich, warum die Brüder rechten Mit dem Schwerte in der Hand? Gräfin Laura's Augenfunken Zündeten den Brüderstreit; Beide glühen liebestrunken Für die adlig holde Maid. Welchem aber von den beiden Wendet sich ihr Herze zu? Kein Ergrübeln kann's entscheiden, – Schwert heraus, entscheide du! Und sie fechten kühn verwegen, Hieb auf Hiebe niederkracht's. Hütet Euch, Ihr wilden Degen, Grausig Blendwerk schleichet Nachts. Wehe! Wehe! blut'ge Brüder! Wehe! Wehe! blut'ges Thal! Beide Kämpfer stürzen nieder, Einer in des andern Stahl. – Viel Jahrhunderte verwehen, Viel Geschlechter deckt das Grab; Traurig von des Berges Höhen Schaut das öde Schloß herab. Aber Nachts, im Thalesgrunde, Wandelt's heimlich, wunderbar, Wenn da kommt die zwölfte Stunde, Kämpfet dort das Brüderpaar.

Два брата На вершине горной зáмок Тьмой ночною весь укрыт, А в долине битва, драма, Звон мечей и бой кипит. Это – поединок братьев, Ярость, гнев, смерть бытию! Но скажи, чего терзать им, Рвать друг друга в том бою? У графини у Лауры Искры глаз зажгли раздор; Оба любят до сумбура Знатной девы нежный взор. Но кому из братьев будет Сердце отдано ее? Что ж гадать, решим по сути – Меч хватай, стяжай свое! И они бесстрашно бьются, За ударом вновь удар, В наважденьи не сдаются, Превращают ночь в пожар. Горе! Кровь течет с булата! Горе! Дол в крови промок! Вот упали оба брата, В теле каждого – клинок. Мимо вдаль века промчали, Камень над могилой той, Вниз с горы глядит в печали Замок гулкий и пустой. Но во тьме, как подобает, Тайно закипает кровь, И как полночь наступает, Пара братьев бьется вновь.

[zwh]

Das ist ein Flöten und Geigen, Trompeten schmettern drein; Da tanzt den Hochzeitreigen Die Herzallerliebste mein. Das ist ein Klingen und Dröhnen Von Pauken und Schallmei'n; Dazwischen schluchzen und stöhnen Die guten Engelein.

Вот скрипка и флейта заводят, И трубы взвывают, гремя; На танец свой брачный выходит Возлюбленная моя. Литавры во всем этом тонут, Свирель тут в своей всей красе... И здесь же рыдают и стонут Печальные ангелы все.

[zwh]

Корректировка для моего же перевода 2020-го года. По-моему, после изменений будет получше, либо высказывайте возражения.

Der Brief, den du geschrieben, er macht mich gar nicht bang; du willst mich nicht mehr lieben, aber dein Brief ist lang. Zwölf Seiten, eng und zierlich! Ein kleines Manuskript! Man schreibt nicht so ausführlich, wenn man den Abschied gibt.

Письмо, что ты мне написала, Меня тревожить не должно; Что разлюбила, в нем сказала, Но до чего ж оно длиннó! Страниц двенадцать, всё нейтрально                                       подробно, Нет клякс, пера неспешен бег... Не пишут люди так детально Писать так люди не способны, Когда прощаются навек.