Цитата: Zak Nightingale от декабря 12, 2016, 19:02Надо чтобы входила.
Сама по себе "Ë" не входит в алфавит, однако используется как вариант буквы "E".
Цитата: Tys Pats от декабря 12, 2016, 18:58Избыточность же: мягкость, то хвостиком обозначается, то буквой I.
Ą — Я Ę — Е; Ǫ — Ё Į — И; I — Ь,
Цитата: Tys Pats от декабря 12, 2016, 18:45Смысл в том, чтобы сохранить алфавитный порядок как в литовской латинице. Иначе говоря, "Y" должна стоять сразу за "I".Цитата: Zak Nightingale от декабря 12, 2016, 16:03Это уже не Литовика.
Можно так:
A Ä B C Č D E Ê È...
Какой вариант Вам больше нравится?
Цитата: Alone Coder от декабря 12, 2016, 18:38Вы имеете в виду, "Ë" плохо отличается от "Ė"?
Для твердомягкого знака лучше j, тогда ё не теряется.
A — А Ą — Я B — Б C — Ц Č — Ч D — Д | E — Э Ę — Е; Ǫ — Ё Ė — Ы F — Ф G — Г Šč — Щ | Į — И; J — Й Y — Ъ; I — Ь, K — К L — Л M — М N — Н | O — О P — П R — Р S — С Š — Ш T — Т | U — У Ų — Ю V — В X — Х Z — З Ž — Ж |
Цитата: Zak Nightingale от декабря 12, 2016, 15:36Знаете в чём проблема таких латиниц, с гласными с дикритиками?
A — А
Ą — Я
E — Е/Ё
Ę — Э
U — У
Ų — Ю
Цитата: Zak Nightingale от декабря 12, 2016, 16:03
Можно так:
A Ä B C Č D E Ê È...
Какой вариант Вам больше нравится?
Duxovnoy žaždoų tomim, V pustyne mračnoy ą vlačilsą, — I šestikrylyy serafim Na pereputėe mne ąvilsą. Perstami lëgkimi kak son Moix zenic kosnulsą on. Otverzlisė vehie zenicy, Kak u ispugannoy orlicy. Moix ušey kosnulsą on, — I ix napolnil šum i zvon: I vnąl ą neba sodroganėe, I gorniy angelov polët, I gad morskix podvodnyy xod, I dolėney lozy proząbanėe. I on k ustam moim prinik, I vyrval grešnyy moy ązyk, I prazdnoslovnyy i lukavyy, I žalo mudryą zmei V usta zamëršie moi Vložil desniceų krovavoy. I on mne grudė rassëk mečom, I serdce trepetnoe vynul, I uglė, pylaųhiy ognëm, Vo grudė otverstuų vodvinul. Kak trup v pustyne ą ležal, I Boga glas ko mne vozzval: "Vosstanė, prorok, i viždė, i vnemli, Ispolnisė voleų moey, I, obxodą morą i zemli, Glagolom žgi serdca lųdey". | Duxovnoy žaždoü tomim, V pustyne mračnoy ä vlačilsä, — I šestikrylyy serafim Na pereputèe mne ävilsä. Perstami lëgkimi kak son Moix zenic kosnulsä on. Otverzlisè vehie zenicy, Kak u ispugannoy orlicy. Moix ušey kosnulsä on, — I ix napolnil šum i zvon: I vnäl ä neba sodroganèe, I gorniy angelov polët, I gad morskix podvodnyy xod, I dolèney lozy prozäbanèe. I on k ustam moim prinik, I vyrval grešnyy moy äzyk, I prazdnoslovnyy i lukavyy, I žalo mudryä zmei V usta zamëršie moi Vložil desniceü krovavoy. I on mne grudè rassëk mečom, I serdce trepetnoe vynul, I uglè, pylaühiy ognëm, Vo grudè otverstuü vodvinul. Kak trup v pustyne ä ležal, I Boga glas ko mne vozzval: "Vosstanè, prorok, i viždè, i vnemli, Ispolnisè voleü moey, I, obxodä morä i zemli, Glagolom žgi serdca lüdey". | Duxovnoy žaždoû tomim, V pustyne mračnoy â vlačilsâ, — I šestikrylyy serafim Na pereputèe mne âvilsâ. Perstami lëgkimi kak son Moix zenic kosnulsâ on. Otverzlisè vehie zenicy, Kak u ispugannoy orlicy. Moix ušey kosnulsâ on, — I ix napolnil šum i zvon: I vnâl â neba sodroganèe, I gorniy angelov polët, I gad morskix podvodnyy xod, I dolèney lozy prozâbanèe. I on k ustam moim prinik, I vyrval grešnyy moy âzyk, I prazdnoslovnyy i lukavyy, I žalo mudryâ zmei V usta zamëršie moi Vložil desniceû krovavoy. I on mne grudè rassëk mečom, I serdce trepetnoe vynul, I uglè, pylaûhiy ognëm, Vo grudè otverstuû vodvinul. Kak trup v pustyne â ležal, I Boga glas ko mne vozzval: "Vosstanè, prorok, i viždè, i vnemli, Ispolnisè voleû moey, I, obxodâ morâ i zemli, Glagolom žgi serdca lûdey". | Duxovnoy źaźdoŭ tomim, V pustyne mraćnoy ă vlaćilsă, — I śestikrylyy serafim Na pereputée mne ăvilsă. Perstami lëgkimi kak son Moix zenic kosnulsă on. Otverzlisé vehie zenicy, Kak u ispugannoy orlicy. Moix uśey kosnulsă on, — I ix napolnil śum i zvon: I vnăl ă neba sodroganée, I gorniy angelov polët, I gad morskix podvodnyy xod, I doléney lozy prozăbanée. I on k ustam moim prinik, I vyrval greśnyy moy ăzyk, I prazdnoslovnyy i lukavyy, I źalo mudryă zmei V usta zamërśie moi Vloźil desniceŭ krovavoy. I on mne grudé rassëk mećom, I serdce trepetnoe vynul, I uglé, pylaŭhiy ognëm, Vo grudé otverstuŭ vodvinul. Kak trup v pustyne ă leźal, I Boga glas ko mne vozzval: "Vosstané, prorok, i viźdé, i vnemli, Ispolnisé voleŭ moey, I, obxodă moră i zemli, Glagolom źgi serdca lŭdey". | Duxovnoy źaźdoú tomim, V pustyne mraćnoy á vlaćilsá, — I śestikrylyy serafim Na pereputée mne ávilsá. Perstami lëgkimi kak son Moix zenic kosnulsá on. Otverzlisé vehie zenicy, Kak u ispugannoy orlicy. Moix uśey kosnulsá on, — I ix napolnil śum i zvon: I vnál á neba sodroganée, I gorniy angelov polët, I gad morskix podvodnyy xod, I doléney lozy prozábanée. I on k ustam moim prinik, I vyrval greśnyy moy ázyk, I prazdnoslovnyy i lukavyy, I źalo mudryá zmei V usta zamërśie moi Vloźil desniceú krovavoy. I on mne grudé rassëk mećom, I serdce trepetnoe vynul, I uglé, pylaúhiy ognëm, Vo grudé otverstuú vodvinul. Kak trup v pustyne á leźal, I Boga glas ko mne vozzval: "Vosstané, prorok, i viźdé, i vnemli, Ispolnisé voleú moey, I, obxodá morá i zemli, Glagolom źgi serdca lúdey". |
Страница создана за 0.051 сек. Запросов: 22.