Подвиг Антонио де Монтесиноса

[Qakin]

Я хочу рассказать о человеке, стоящем у истоков теологии освобождения -  современной латиноамериканской разновидности христианства и одновременно у истоков индейского национально-освободительного движения. К сожалению, на русском языке о нем почти ничего не написано (Я не обнаружил) и я надеюсь подтолкнуть форумчан к исследованию и написанию работ о нем и его времени.   

[Qakin]

Для тех, кто не любит много читать - мое первое короткое сообщение, в котором я приведу лишь небольшие отрывки из книги А. Меня "Трудный путь к диалогу".

Поборники человечности
(К 500-летию открытия Америки)

О таких людях часто любят говорить, что они "опередили свою эпоху". Но, пожалуй, и наше неблагополучное время едва ли может похвалиться, что по-настоящему доросло до них.

Когда сегодня, в связи с 500-летним юбилеем открытия Америки, мы вспоминаем о подвиге епископа Лас Касаса (1474-1566), мы не просто ворошим ветхие анналы истории, а оказываемся лицом к лицу с носителем идеалов, которые вряд ли когда-нибудь потеряют актуальность.

Почти полвека своей на редкость долгой жизни посвятил этот испанец самоотверженной борьбе за свободу и права коренных жителей Нового Света - народов иной расы, чуждой ему культуры и в значительном большинстве еще язычников.

Современник Колумба и завоевателей-конкистадоров, он не раз пересекал Атлантику, много путешествовал по диким и опасным краям, проповедовал Евангелие индейцам, изобличал зверства Конкисты, терпел гонения и клевету... и писал. Писал много и страстно. И его слово, как верно заметил Стефан Цвейг, "спасло миллионы замученных, истерзанных пыткой людей".

В завещании, составленном в 1565 году, Лас Касас, подобно библейскому пророку, предрекал неизбежность исторического возмездия, которое ждет его родину за ее вину перед народами Америки. И его пророчество оправдалось...

Одним словом, если садизм конкистадоров стал позором страны, считавшей себя христианской, то Лас Касас стал ее славой.

Он показал всему миру, что есть другая Испания, которая сумела не забыть евангельских заветов.

В самой же стране, открытой для Европы Колумбом, идеи и принципы Лас Касаса сыграли неоценимую созидательную роль. Во многом благодаря его идеям и смог возникнуть этот удивительный и многоликий мир, который теперь называют Латинской Америкой.

Если бы прибытие трех знаменитых каравелл повлекло за собой лишь рабство, резню и геноцид, ни о каком "взаимодействии культур" не могло быть и речи. Именно борцы, подобные Лас Касасу, относившиеся к индейцам с состраданием, уважением и любовью, создали фундамент для дальнейшего культурного синтеза, который все еще продолжается в Центральной и Южной Америке.

На одной из площадей Мехико испанская церковь XVII века стоит рядом с современными зданиями и древней кладкой пирамиды ацтеков. Это соседство признано символичным. И в самом деле, оно напоминает о том, что в основе латиноамериканского духа лежат три элемента: цивилизация доколумбовой эпохи, испано-португальский католицизм и жажда обновления форм жизни.

Хотя нередко эти элементы вступали в противоборство, каждый из них давно уже стал неотъемлемой частью мира Латинской Америки.

Как бы ни пострадала в дни Конкисты культура языческих времен, она все еще присутствует, порой скрыто, в жизни людей XX столетия. И пусть колонизаторы запятнали свое христианское знамя, следует помнить, что были среди христиан и такие, которые не позволили этому знамени упасть.

.......


Не потому ли Латинская Америка, в сравнении с другими многонациональными регионами, оказалась меньше всего подвержена недугам расизма?

К слову сказать, смешанное происхождение здесь давно стало фактом привычным. Знаменательно, что один из первых историков Древней Америки Гарсиласо де ла Вега был сыном конкистадора и инкской принцессы. Он умер в Испании, будучи католическим священником.

........


Кровавые события, сопровождавшие Конкисту и колонизацию, описаны очень подробно и современниками, и историками. Эти описания стали уже общим местом в научной и пропагандистской литературе.

Но разве не менее важно говорить и о тех, кто противостоял рабству и насилию, кто защищал право и человечность?

Они-то и стали своего рода "отцами" этого великого пол и культурного феномена - Латинской Америки, и среди них первое место занимает епископ мексиканского Чиапаса Бартоломе де Лас Касас.

У него нашлось много противников. Однако его неверно было бы изображать исключением, одиночкой, своего рода Дон Кихотом, воюющим с ветряными мельницами. Его битвы во имя евангельской правды были вполне реальными, напряженными и суровыми. И одновременно с Лас Касасом действовала целая плеяда европейцев, которые, так или иначе, участвовали в его благородной защите угнетенных. Более того, первоначальный импульс это движение получило не от Лас Касаса.

.......


30 ноября 1511 года колонисты Санто-Доминго на Эспаньоле (Гаити) собрались в своей церкви. Воскресное богослужение должны были совершать приехавшие из Саламанки монахи-доминиканцы. Присутствовали и сам адмирал Диего, сын Колумба, и вся местная знать.

На кафедру поднимается человек в поношенной черно-белой рясе. Это отец Антонио де Монтесинос.

Темой проповеди он берет слова наставника покаяния - Иоанна Крестителя: "Я - глас вопиющего в пустыне".

С бесплодной пустыней сравнивает доминиканец души энкомендеро. Они не только погрязли во всевозможных грехах и забыли о Слове Божием - на их совести лежат тяжкие преступления против коренных жителей Вест-Индии.

Незаметно проповедь превращается в гневную обвинительную речь. "Ответьте, - гремит монах, глядя на испанцев, - по какому праву, по какому закону ввергли вы сих индейцев в столь жестокое и чудовищное рабство? На каком основании вели вы столь неправедные войны против миролюбивых и кротких людей, которые жили у себя дома и которых вы умертвляли и истребляли в неимоверном количестве с неслыханной свирепостью?!";

Проповедник умолк. В храме воцаряется напряженная тишина. Пока звучал голос доминиканца, многим казалось, что они слышат глас Страшного суда. Теперь иные растерянны, иные кипят от возмущения. Задеты их кровные интересы! А монах тем временем спокойно сходит с кафедры и вместе с тремя товарищами покидает церковь. Война объявлена. Речь де Монтесиноса - это не спонтанный порыв души. Она была продумана, написана и согласована с другими доминиканцами. Все четверо поставили под ней свою подпись.

Как только неожиданные защитники индейцев удалились, в церкви поднялся такой шум, что едва сумели закончить службу...

Сцену эту детально и живо описал сам Лас Касас, бывший ее свидетелем. Скорее всего, именно в тот день в его сознании шевельнулся вопрос: законна ли сама по себе Конкиста?

А ведь Лас Касас был связан с ней происхождением и образом жизни.


Весь текст А. Меня находится здесь: http://krotov.info/library/13_m/myen/2_poborniki.html
И конечно, данная им оценка Бартоломео де Лас Касасу, полностью применима и к Антионио де Монтесиносу,..

[Qakin]

Пройдут годы, и взгляды отца Бартоломе станут куда более радикальными. Он уже не будет довольствоваться облегчением участи индейцев и улучшением миссионерской работы. Он объявит военное сопротивление Конкисте справедливым делом, поскольку захваты индейских земель были насильственной узурпацией. "Уроженцы всех земель в Индиях, - напишет он, - куда мы вступили, имеют право вести против нас самую справедливую войну и смести нас с лица земли. Это право они будут иметь до Судного дня"; (Лас К а с а с Б. де. Мемориал Совету по делам Индий. - Из кн.: Католицизм и свободомыслие в Латинской Америке в XVI -XX вв. (документы и материалы) М., 1980, с. 36.)

[Qakin]

А вот как описывает ту же проповедь и последовавшие за ней события сам де Лас Касас:


Глава 4

о проповедях, в которых монахи призывали хорошо обращаться с индейцами

Когда наступило воскресенье и время читать проповедь, преподобный отец Антон Монтесино взошел на амвон; темой и предметом своей проповеди избрал он слова: Ego vox clamantis in deserto (глас вопиющего в пустыне (лат.)); проповедь была у него уже готова и подписана всеми братьями. Сделав вступление и сказав кое-что по поводу рождественского поста, стал он живописать, сколь бесплодную пустыню являет собою совесть испанцев этого острова, и в сколь кромешной тьме они пребывают, и сколь неотвратимо тяготеет над ними угроза вечного проклятия, ибо погрязли они в тягчайших грехах и в своем ослеплении творят их денно и нощно и умирают грешниками. Затем возвращается он к предмету проповеди и говорит: "Дабы возвестить вам о грехах ваших, взошел я сюда, ибо я — глас Христа в пустыне сего острова, а посему надлежит вам внимать мне не как-нибудь, а всем своим существом и всем сердцем, ибо сей глас будет вам внове; и будет он вам в укор, и в порицание, и в осуждение, и в устрашение, и доселе вы ничего подобного не слышали, да и не чаяли слышать". Так некоторое время живописал он сей глас устрашающими и грозными словами, от коих всех присутствующих дрожь пробирала, и им казалось, что они уже на страшном суде. Поведав, сколь грозен сей глас и суров, он возвестил собравшимся, о чем сей глас глаголет и вопиет. Он сказал: "Сей глас вещает, что все вы обретаетесь в смертном грехе и в грехе том живете и умираете, обращаясь столь жестоко и беззаконно с этими ни в чем неповинными людьми. Ответьте, по какому праву, по какому закону ввергли вы сих индейцев в столь жестокое и чудовищное рабство? На каком основании вели вы столь неправедные войны против миролюбивых и кротких людей, которые жили у себя дома и которых умерщвляли и истребляли в неимоверном количестве с неслыханной свирепостью? Как смеете вы так угнетать их и терзать, оставляя без пищи и без ухода, когда от непосильных трудов, которыми вы их обременяете, одолевают их болезни, и от болезней тех они умирают, а, вернее сказать, вы убиваете их ради того, чтобы непрерывно добывать и получать золото! Как печетесь вы о том, чтобы наставить их в вере, дабы узнали они нашего господа и творца, и были крещены, и слушали мессу, и соблюдали воскресенья и праздники? Разве они не люди? Разве нет у лих души и разума? Разве не должны вы любить их, как самих себя? Ужели вам это невдомек? Ужели вам это непонятно? Ужели ваши души погрузились в непробудный сон? Не сомневайтесь же, что в вашем нынешнем состоянии вы вправе уповать на спасение не более, чем мавры и турки, не ведающие и не приемлющие веры христовой". В заключение преподобный отец Антон Монтесино столь красноречиво рассказал, о чем вещает глас, что слова его точно громом поразили собравшихся; многих они ошеломили, кое-кого как будто смутили, более закоренелых почти не проняли, но, как я узнал потом, никого не переубедили. Закончив проповедь, сходит он с амвона, отнюдь не понурив голову: не такой это был человек, чтобы выказывать страх, да и не ведал он страха, раз так мало заботился о том, чтобы угодить своим слушателям, А делал и говорил то, что, по его мнению, надлежало делать во исполнение воли божией; вместе с собратом по ордену идет он к себе в соломенную обитель, где в тот раз у них не было никакой пищи, кроме капустного супа, не сдобренного даже оливковым маслом, как порою случалось у братьев-доминиканцев. Только он вышел, вся церковь огласилась таким ропотом, что, кажется, едва удалось закончить мессу. Можно с уверенностью сказать, что в тот день далеко не все прочли перед трапезой молитву о презрении к благам мирским. После обеда, который в тот раз вряд ли кому пришелся по вкусу, весь город собирается в доме Адмирала, второго на этой должности и в этом звании, дона Диего Колона, сына первого Адмирала, который открыл эти Индии; были там среди прочих королевские чиновники, казначей и интендант, фактор (42) и веедор. И вот, решают они пойти к доминиканцам, чтобы высказать свое недовольство проповеднику и припугнуть его, да заодно и всех остальных братьев, чтобы они наказали проповедника, как смутьяна и распространителя нового и неслыханного учения, за то, что он осудил всех испанцев и вел речи против короля и королевской власти в Индиях, утверждая, что испанцы не могут владеть индейцами, тогда как испанцам дарует их сам король; и все это — вещи весьма крамольные и непростительные.

[Qakin]

(продолжение)

Стучатся они в привратниц-кую, отворяет им привратник, они велят ему позвать викария (43) и того монаха, который наговорил в своей проповеди столько несуразностей; тут выходит викарий, преподобный отец Педро-де-Кордова; те говорят ему, и не смиренно, а повелительно, чтобы он позвал монаха, который читал проповедь. Викарий, человек весьма благоразумный, отвечает, что в этом нет нужды, и если его сиятельству и их милостям угодно что-либо, то он, викарий, ответит им сам, поскольку является настоятелем всех этих монахов. Те упорно настаивали, чтобы викарий позвал проповедника; он же отвечал извинениями и отговорками, с великим благоразумием и твердостью, в словах, исполненных свойственных ему скромности и достоинства. Божественное провидение одарило отца-викария многими добродетелями, врожденными и благоприобретенными, и был он человек столь почтенный и набожный, что одно его присутствие внушало сдержанность и уважение; вот почему, убедившись, что повелительные и резкие слова на него не действуют, Адмирал и его спутники стали куда смиреннее; и вот, упрашивают они его позвать проповедника, ибо они-де хотят вести разговор при нем и спросить, почему и на каком основании решился он проповедовать столь предосудительные новшества в ущерб королю и во вред всем жителям города и всего этого острова. Когда святой муж увидел, что они повели иные речи и умерили свой пыл, он велел позвать вышеназванного преподобного отца Антона Монтесино; тот явился без тени страха; все расселись, и вот Адмирал от собственного имени и от имени всех остальных излагает суть жалобы, вопрошая, как это преподобный отец осмелился проповедовать вещи, грозящие таким огромным ущербом королю и всему этому краю, и утверждать, что испанцы не могут владеть индейцами, в то время как их дарует испанцам сам король, владыка всех Индий, тем более что испанцам стоило немалого труда завоевать эти острова и покорить неверных, которые ими владели; и раз проповедь эта была столь злонамеренной и чреватой столь великим ущербом для короля, и столь вредной для жителей этого острова, то пусть братия постановит, чтобы этот монах отрекся от всего сказанного; в противном же случае они, как здешние правители, сами примут меры, которые сочтут подходящими. Отец викарий отвечал, что все, сказанное в проповеди того брата, было сказано с ведома, согласия и одобрения самого его, викария, и всей братии, и они тщательнейшим образом все взвесили и обсудили, и по зрелом размышлении решили, что все это должно быть сказано в проповеди как евангельская истина и вещь, необходимая для спасения всех испанцев этого острова и всех индейцев, которые мрут каждый день на глазах у испанцев, а те заботятся о них не больше, чем о бессловесных тварях; и еще сказал отец-викарий, что они, слуги божий, должны были поступить так по велению господа, повинуясь долгу, возложенному на них, во-первых, крещением и тем, что они — христиане, а, во-вторых, посвящением в духовный сан, ибо служители божий должны проповедовать истину; а потому они не считают, что служат плохую службу и наносят ущерб королю, который прислал их сюда проповедовать то, что они сочтут благим и спасительным для души, а считают, что служат ему верой и правдой, и убеждены, что его величество, узнав правду обо всем, что творится на этом острове и о том, что они, слуги божий, по этому поводу сказали в проповеди, поблагодарит их за добрую службу.

Но все увещания и речи святого мужа в оправдание проповеди бессильны были умиротворить правителей города и укротить ярость, обуявшую их во время проповеди, когда услышали они, что не вправе помыкать индейцами, как помыкали доселе; ведь таким образом воздвигалась преграда их алчности, ибо, если бы у них отняли индейцев, все их чаяния и вожделения были бы обмануты; и потому все собравшиеся, а пуще всех самые высокопоставленные, говорили об этом что кому взбредет на ум. Все они сходились в одном: что в следующее воскресенье этот монах должен отречься от всего, что говорил в своей проповеди, и дошли до крайнего помрачения ума, заявив братьям-доминиканцам, что если они не поступят по их воле, то пусть собирают свое добро и отправляются в Испанию; отвечал им отец-викарий: "Воистину, сеньоры, собраться для нас проще простого". Так оно и было, ибо все имущество братьев составляли рясы из грубейшей дерюги, которые носили они на себе, да одеяла из той же дерюги, которыми они укрывались ночью; ложе их состояло из досок, положенных на козлы (такие кровати называются топчанами) и покрытых несколькими охапками соломы; что же касается кое-каких книжек и священной утвари, то все это целиком уместилось бы в два сундука. Когда Дьего Колон и его спутники увидели, как мало страшатся рабы божие угроз, спеси у них опять поубавилось, и они стали упрашивать святых отцов снова поразмыслить над этим предметом, а, поразмыслив, в следующей проповеди исправить то, что было сказано в нынешней, чтобы успокоить народ, который изрядно взбудоражен. В конце концов, поскольку Адмирал и его спутники неотступно требовали смягчить сказанное в проповеди и успокоить народ, святые отцы, чтобы их спровадить и положить конец их праздному суесловию, уступили и сказали: что ж, да будет так; в следующее воскресенье тот же фра Антон Монтесино снова будет проповедовать и вернется к предмету первой проповеди и скажет об этом то, что сочтет уместным, и по мере возможности постарается удовлетворить прихожан и внести изменения в сказанное прежде; на этом они распрощались и гости ушли довольные и окрыленные надеждой.

[Qakin]

(продолжение)

Глава 5

повествующая о том же самом

Адмирал и его спутники (а может быть, кто-нибудь из свиты Адмирала) тотчас оповестили весь город, будто викарий и братия обещали, что в следующее воскресенье проповедник отречется от своих слов; поэтому уговаривать горожан прийти послушать новую проповедь не пришлось, в городе не было ни одного человека, который не отправился бы в церковь, и все приглашали друг друга пойти послушать, как тот монах будет отрекаться от всего, что наговорил в прошлое воскресенье. И вот, наступает время проповеди, и фра Антон Монтесино поднимается на амвон и оглашает тему проповеди, а тема эта, которою он должен был объяснить свое отступничество и отречение от прошлых своих слов, была заимствована из книги Иова, глава 36, и начиналась словами: Repetam scientiam meam a principle et sermones meos sine mendatio esse probabo, (Повторю поучение мое сначала и докажу, что нет лжи в словах моих (лат.)) "Я повторю от самого начала рассуждения и истины, высказанные мною в прошлое воскресенье, и докажу, что неложны слова мои, которые так вам досадили". Услышав, какую взял он тему, наиболее сметливые тотчас догадались, куда он клонит, и очень огорчались, что не могут его тут же прервать. Начал фра Антон Монтесино развивать тему своей проповеди и снова излагать то, что было им высказано в предыдущей, и подтверждать новыми доводами и ссылками на тексты все, что он уже говорил о том, сколь несправедливо и беззаконно порабощать и угнетать индейцев, и снова повторил свои рассуждения о том, что, пребывая в таком состоянии, испанцы наверняка не могут рассчитывать на спасение; а потому, дабы они вовремя опомнились, фра Антон Монтесино возвестил собравшимся, что братья-доминиканцы не будут исповедовать ни одного человека, а тем более тех, кто предается грабежам и разбою, и пускай прихожане сообщают и пишут об этом кому угодно в Кастилию, братья же доминиканцы непоколебимо уверены, что, поступая так, они исполняют долг свой перед господом, да и королю служат честную службу. Закончив проповедь, фра Антонио Монтесино отправился к себе в обитель, а все, кто были в церкви, пришли в небывалое смятение и подняли ропот, и еще больше разъярились на монахов, ибо тщетной оказалась их пустая и бесстыдная надежда, что проповедник отступится от своих слов; как будто, откажись монах от сказанного, изменился бы божественный закон, который они преступали, угнетая и уничтожая этих людей. Такое пагубное заблуждение, заслуживающее слезного раскаяния, весьма свойственно людям, которые погрязли в грехах, особенно, если люди эти возвысились до какого-то положения, которого прежде никогда не занимали, и достигли всего грабежом и угнетением ближних; таким людям кажется (и так оно для них и есть), что лишиться этого высокого положения — страшнее, чем ринуться стремглав в пропасть; скажу еще, что направить их на стезю истины не под силу человеку, если господь не явит великого чуда; а потому им весьма не по душе и не по сердцу, когда их порицают с амвона, ибо пока они не слышат порицаний, им кажется, что господь их не осуждает, а божеский закон бездействует, раз молчат проповедники; И мы могли убедиться воочию и найти несчетные примеры тому, что здесь, в этих Индиях, сыновья нашей Испании отличаются бездушием, пагубным упрямством и злонамеренностью в гораздо большей степени, чем кто бы то ни было и где бы то ни было.

(Взято отсюда: http://www.buenolatina.ru/Indias_3-1.php
Целиком книгу Лас Касас Б. История Индий. (Historia de las Indias) [Djv-ZIP] Перевод с испанского. Издание подготовили В.Л.Афанасьев, З.И.Плавскин, Д.П.Прицкер, Г.В.Степанов. Ответственные редакторы Д.П.Прицкер, А.В.Степанов.
(Ленинград: Издательство «Наука», 1968. - Серия «Литературные памятники»)можно скачать тут: http://publ.lib.ru/ARCHIVES/L/LAS_KASAS_Bartolome_de/_Las_Kasas_B..html

[Qakin]

Всех заинтересовавшихся, а особенно владеющих испанским языком и ивритом прошу помочь в розыске следующих документов (в электронном виде):

1) Лас К а с а с Б. де. Мемориал Совету по делам Индий. - Из кн.: Католицизм и свободомыслие в Латинской Америке в XVI -XX вв. (документы и материалы) М., 1980
2) Ту же книгу, но на испанском.
3) Надеюсь, что в электронном виде существует и ее оригинал 16го века.
4) Лас Касас Б. История Индий. (Historia de las Indias) - на русском, на испанском, и оригинал 16го века.
5) Любые сведения о Педро де Кордова, Антонио Монтесиносе, Бартоломео де Лас Касасе.
На русском почти ничего нет, кроме вышеприведенных книг. Есть статья в вики о Лас Касасе.

Прошу помочь в создании статьи в вики о Монтесино .
Есть основания считать, что все трое монахов были евреями, поэтому интересны и источники на иврите.
Особенно интересует генеалогия Монтесино. Предположительно он - левит. Сама фамилия, очевидно, означает "Гора Синай"

В еврейской библиотеке есть такие данные:
Монтесинос, Антонио де (Аарон Леви) — путешественник-марран XVII в. М. утверждал, что, путешествуя в Южной Америке, он в 1641 г. встретил дикие племена около Квите (Эквадор), у которых открыл еврейские обряды; так, например, они читали Шема. Происходили они от колена Реубена. Впрочем, он встречал будто лиц, принадлежащих и к колену Леви. Все эти рассказы он передал, вернувшись в Голландию, Манассе бен-Израилю. Тот, в свою очередь, передал их Tomas'у Thorowgood'у, который и напечатал эти сведения в своем «Jews in America», pp. 1—9 и сл. — Манассе бен-Израиль также опубликовал их в «Hope of Israel», pp. 1—7.

Ср.: L. Wolf. Menasseh ben Israel's Mission to Oliver Cromwell, pp. ХХIV; XXVII, 154. [J. E., VIII, 671].
(http://ru.wikisource.org/wiki/ЕЭБЕ/Монтесинос,_Антонио_де)
Это,  видимо, ошибка. Либо речь идет о Фернандо Монесиносе, либо о полном тезке и однофамильце нашего Антонио. Нужно прояснить этот вопрос.

[mnashe]

Нагуглил на иврите вот такую книгу: «Геноцид: встреча и столкновение. Уничтожение индейских народов испанской Америки». Автор — д-р Эйтан Гинзбург. Две страницы посвящены выступлению Антонио де Монтесиноса.
Насколько я понял, там нет чего-то особенного, чего нельзя найти на английском. Возможно, лишь то, что уже изложено здесь.
(Прочесть бесплатно дают только несколько первых страниц).
Больше ничего не нашёл.

[Qakin]

спасибо за труды.

[Qakin]

Эх, был бы жив Барух... !
Не может быть, чтобы не существовало еврейских источников о родах Монтесино и Касас.

[Qakin]

Испанская википедия ((wiki/es) Bartolomé_de_las_Casas) сообщает о происхождении Лас Касаса следующее:
Según uno de sus biógrafos, esta familia era de origen judeoconverso,3 aunque otros afirman que eran cristianos viejos.4
Источники:
↑3  Giménez Fernández (1971, p. 67)
↑4 Saltar a: a b Wagner y Parish (1967, pp. 1–3)


Английская википедия о Лас Касасе ((wiki/en) Bartolomé_de_las_Casas) сообщает:
According to one biographer, his family were of converso heritage,[7] although others refer to them as ancient Christians who migrated from France.[6]
В качестве источников приведено:
(6) - Wagner, Henry Raup; Parish, Helen Rand (1967). The Life and Writings of Bartolomé de Las Casas. University of New Mexico Press.
(7) -  Giménez Fernández, Manuel (1971). "Fray Bartolomé de Las Casas: A Biographical Sketch". In Friede, Juan; Keen, Benjamin (eds.). Bartolomé de las Casas in History: Toward an Understanding of the Man and his Work. Collection spéciale: CER. DeKalb: Northern Illinois University Press. pp. 67–126. ISBN 978-0-87580-025-7. OCLC 421424974.

[Qakin]

На английском и испанском языках есть так же небольшие статьи о Педро де Кордобе, но они не раскрывают вопрос его происхождения. НА русском соответствующей статьи нет вовсе.

[Alexandra A]

На английском и испанском языках есть так же небольшие статьи о Педро де Кордобе, но они не раскрывают вопрос его происхождения. НА русском соответствующей статьи нет вовсе.

Какое у него происхождение?

[Qakin]

(wiki/es) Antonio_de_Montesinos
(wiki/en) Antonio_de_Montesinos

Статьи в вики на английском и немецком об Антонио де Монтесиносе о его происхождении молчат. Но его фамилия (гора Синай) говорит сама за себя.

Не может ли кто-нибудь помочь разыскать книги, указанные в качестве источников для всех этих статей? Возможно, там сказано по теме больше?

[Qakin]

Предположительно, все трое - крещенные евреи или из семей выкрестов. Но меня особенно занимает монтесинос.
Ищу левитский след.

[Qakin]

Какое у него происхождение?

ну вы же знаете, я надеюсь, что Кордова - средневековый еврейский центр.

[Qakin]

Giménez Fernández, Manuel (1971). "Fray Bartolomé de Las Casas: A Biographical Sketch"

[Komar]

А что меняется от того, был Лас Касас чистокровным "старым христианином" или имел бабушку из семьи крещёных евреев?

[mnashe]

А что меняется от того, был Лас Касас чистокровным "старым христианином" или имел бабушку из семьи крещёных евреев?

Видимо, яснее психологические подоплёки героического поступка.
Ну, то что в тексте по последней ссылке описано.

[Qakin]

Если бы только лас Касас... и если бы только внук еврейки...
Похоже, что вся троица - евреи. И наиболее яркий из них, вероятно левит.
Когда среди наиболее ярких фигур в истории мы видим много евреев, это должно найти объяснение.
Когда они все связаны родством с Моисеем, - это еще интереснее.
Особенно, если понимать, откуда взялся Моисей.

[Komar]

Видимо, яснее психологические подоплёки героического поступка.
Ну, то что в тексте по последней ссылке описано.

Да, меа кульпа, недосмотрел ссылку, какие там страсти расписаны.

Если бы только лас Касас... и если бы только внук еврейки...
Похоже, что вся троица - евреи. И наиболее яркий из них, вероятно левит.

И с чего такие выводы?

Как я понимаю, никаких чётких фактов в подтверждение еврейской версии нет, одни гипотетические предположения, что так могло бы быть. Если даже про Лас Касаса не могут уверенно сказать да или нет, то куда уж там про Монтесиноса, про которого до дня его нашумевшей проповеди вообще почти ничего не известно.

Вот любопытный текстик в тему.

http://www.persee.fr/web/revues/home/prescript/article/hispa_0007-4640_1963_num_65_1_3763

Список обращённых севильцев (1510).

Лас Касас. (№56: Хуан дэ лас Касас, №74 Антон Касас)

     Я предпочёл бы не ступать на почву столь глубоко перепаханную, год за годом, специализирующимися историками и воинствующими эссеистами. Однако моё смущение поубавили слова моего друга Хосе Мириа де ла Пена, разделяющего те же подозрения насчёт персонажа, о котором я буду говорить.
     Количество итальянских писателей евреев и раввинов, которые звались Cases или Cazes, уже значительно. Даже в Польше в 17 веке мы обнаруживаем известного талмудиста, звавшегося Casa или Kasa. Мне кажется вероятным, что названные итальянцы были испанского происхождения. Умберто Кассуто в своей книге "Евреи во Флоренции" рассказывает, что после высылки 1492-го одним из обосновавшихся во Флореции "marrani" был молодой "Бартоломэо де Касес". Он ранил в потасовке другого мальчика и под пытками признался в совершении определённых святотатств. (Он был приговорён к растянутой казни: ему должны были отрубить одну руку перед Девой Сан Онофрио, другую руку - перед Святой Марией в Кампо, а потом лишить его глаз рядом с Орсамишеле. Но к счастью, толпа забила его камнями - 17 августа 1493.)
     Фигурирует в нашем списке некий Хуан дэ лас Касас. Имейте в виду, что он был одновременно современником и земляком брата Бартоломэ. Неоспоримый факт - некий Лас Касас был приговорён, возможно, сожжён, Инквизицией Севильи в конце 15 или в начале 16 века. Будет или нет в списке его родственник Диего де лас Касас, севильянец, который с 1518 замышлял в Риме против Святой Службы? Данные в моём распоряжении неполные. Льорэнтэ рассказывает, что севильские инквизиторы заключили Диего, Хуана и Франсиско дэ лас Касас, и других его родственников, и что Диего получил в Риме послабления для своей семьи. Документ, опубликованный Фиделем Фита лишь указывает, что один из обращённых из Рима "... Диего дэ лас Касас, который старается и ходатайствует о делах против Святой Службы, чьи родители и какой-то из его братьев были возвращены в лоно церкви, и другие из них были и находятся в заключении за преступления ереси задолго да его отправления в Рим." Невозможно не принять во внимание вопросы вытекающие из этих фактов, в которых содержатся весьма убедительные данные.
     Невозможно также не рассматривать с этой точки зрения "святую ярость" апостола Индий - его страстность, его гневность, его настойчивость, его одержимую убеждённость. "Мы практически ничего не знаем, - заключает Льюис Ханке, - насчёт его отца или других членов его семьи, или о первых влияниях, которые должны были сформировать его мышление и привычки." Не только было и остаётся неизвестным происхождение брата Бартоломэ. В зрелости он сам захотел связать себя с Касаус или Касас, знатью с Канар французского происхождения - связь, которую Хименес Фернандес решительно опровергает. Посему важно было бы исследовать возможную еврейскую линию епископа Чьяпас. Более того, всё его творчество кричаще требует этого. Не познал ли он мальчиком пытки какого-нибудь родственника и их позорные последствия? Не посвятил ли он свою жизнь требованию для новых христиан Америки отношения и методов обращения, которые были запретны для новых христиан Севильи? Не была ли мечта о Новом Мире нередко также плодом надежд и несправедливостей Европы?
     Быть может, будут уместны для апостола или "пророка" Индий прекрасные слова Жака Маритэна о вкладе еврея в христианский мир:
     "Вот он, он не от мира, но в самой глубине каркаса мира - чтобы будоражить, чтобы раздражать, чтобы двигать. Как инородное тело, как активирующий фермент, добавленный в массу, он не даёт миру покоя, мешает ему спать, учит его быть недовольным и беспокойным, покуда не обретёт Бога. Он подгоняет ход истории."
     Пользуюсь также случаем напомнить, что разные новые христиане были хронистами и историками (для человека, отделённого от своего окружения, возможно, утешение - общий взгляд интеллектуала): Pulgar, хронист Перу Gutiérrez de Santa Clara, Florián de Ocampo, Gil González Dávila, Gonzalo Fernández de Oviedo.
И ещё: некоторые миссионеры, наставники, мастера обращения, были обращёнными. (Самый известный - брат Эрнандо де Талавера.) И также, согласно Домингэс Ортис, другой великий защитник справедливости в Америке - Франсиско де Викториа.