Метаязык Панини Паниновича

[gasyoun]

Рассказать про философию языка по Панини?

[SS]

Да пожалуйста!

[Fox]

Ну и где?

[Wolliger Mensch]

Ну и где?

Собирается с мыслями.

[Vlad]

Обязательно расскажите. Статья в ЛЭС (кажется, "Индийская лингвистическая традиция") меня сильно заинтриговала: индийские грамматисты, оказывается, использовали такие понятия, как "операторные скобки", "метаправило", а описания санскрита составлялись подобно компьютерным программам – имели ветвления, вспомогательные процедуры и т.д.
И, кстати, подтвердите, что он Панини, а не Панини.

[Wolliger Mensch]

Обязательно расскажите. Статья в ЛЭС (кажется, "Индийская лингвистическая традиция") меня сильно заинтриговала: индийские грамматисты, оказывается, использовали такие понятия, как "операторные скобки", "метаправило", а описания санскрита составлялись подобно компьютерным программам – имели ветвления, вспомогательные процедуры и т.д.

В словаре Кочергиной есть грамматика санскрита Зализняка. Те самые  процедуры и ветвления. И что же? Обыкновенная грамматика. Вы слишком запали на эти метафоры, - ничего там необычного нет.

[gasyoun]

Нет, там не мало смелих гипотез, это Зализняк. Нет, не обыкновенная, но расскажу об этом отдельно.

[gasyoun]

whether Pāņini is for us also the law of Sanskrit usage; whether we are to study the native Hindu grammar in order to learn Sanskrit... издевается Витни над грамматикой Панини и, конечно, прав. Это  strangest: a miracle of ingenuity, but of perverse and wasted ingenuity.

[gasyoun]

Pāṇini used svarita to mark "set" roots. Still roots were not regarded as having separate existence outside the lists of grammarians, without adding a suffix, real or imaginary.

[Wolliger Mensch]

Gasyoun, вы бы перевели.

[gasyoun]

Вот напишу доклад сначала на английском, потом переведу в сокр. виде  и на рус. яз., честное слово. Я кусок пустил в разделе по переводу, но никто не ответил, решил - никому не инетересен Панини.

[gasyoun]

Грамматика Панини - по выражению Вильсона, "может быть самоеоригинальное произведение индийского ума". Ну, подумаешь, ошибся малость. Высшей   точки    своего   развития   эта  наука   до-
раммат   стигает при Па ни ни (Panlnl), на грамматическое
произведение которого мы взираем и поныне с величайшим удивлением.
О времени его жизни мнения расходятся, но все факты говорят за то, что он жил в III в.  или во второй половине IV в. до и. э.
Индийская литература дала, впрочем, массу других грамматиче¬ских и лексических работ, которые частью древнее, частью моложе работы Панини, и которые отчасти принадлежат к другим школам, но перечисление их было бы здесь излишним. Высота, которую достигло языкознание у индусов, совершенно исключительна, и до этой высоты наука о языке в Европе не могла подняться вплоть до XIX в., да и то научившись многому у индийцев.
Грамматика индийцев, в том виде как она дана у Панини и как и следовало ожидать, судя по ее происхождению, придер¬живается чистого эмпиризма; она анализирует и описывает языко¬вые формы, но не примешивает рассуждений о возникновении языка и слов или об общих языковых принципах, как это отчасти было у греков. Правда, подобные рассуждения встречаются также у индийцев, но у них они выделяются из грамматики как таковой, хотя и с некоторым различием в разных школах, и предоставляются в общем и целом только философам.
В основе грамматики индийцев лежит тонкая анатомическая трактовка всего строя я *ыка, чему благоприятствовали сравнительно ясные формы санскритского языка. Каждое елово делится на все его составные части: флективное окончание, основу с ее различными словопроизводными добавлениями и корень.
К корням (санскритское dhatu — основа) в основном с вербаль¬ным значением сводятся по возможности все слова, и уже до Панини имелись обстоятельные списки корней, засвидетельствован¬ных в самом языке или конструируемых условно1.
Если даже индусы во многих случаях слишком далеко заходили при образовании таких корней, и если даже форма, в которой они дают корни, не всегда может быть одобрена, мы должны все же удивляться остроумию и последовательности, с которой они подошли к работе; и нужно сказать, что новейшее языкознание собственно только лишь после того, как оно ознакомилось с тру¬дами индийцев, научилось оперировать этими абстрактными понятия¬ми, корнями и основами; как раз это придало новейшему языкозна¬нию такой отличный от более ранней грамматики облик, — правда, на некоторое время языковеды даже позабыли, что это только лишь абстракции, а не действительные факты.
Этот анализ является, однако, только основой изложения. Само же изложение ведется противоположным путем: оно строго синтетично. Основу для него образует изложение звуков в их взаимоотноше¬ниях в языке. Здесь мы встречаем точные определения физиологиче¬ского образования отдельных звуков, которые свидетельствуют о своеобразной способности к наблюдению и ставят эту сторону ин¬дийского языкознания значительно выше всего того, что мы имеем у греков и римлян, подводя нас ближе к достижениям нового времени *.
Затем подробно описываются переходы звуков и отношение между различными родственными звуками. Так, заслуживает вни¬мания определение тех отношений санскритского вокализма, кото¬рые можно сравнить с тем, что мы находим в греческом ^em<o,sXfn:ov, Xetoiira, Хоигбс. и которые вообще так характерны для индоевропейских языков [ср. в русском везти, возить, важивать]; однако, на эти отношения греческие грамматики никогда не обращали внимания; так, например, от корня vid образуют vidya — знание, vldma — мы знаем, veda — я знаю, veda-s— священное знание, vaidya-s —уче¬ный (по отношению к предположенной основной гласной i в этом примере е определяется как guna (собственно качество, признак), al как vrddhl (собственно — прирост)*.
Что касается собственно строя языка, всей его морфологиче¬ской стороны, то изложение основано на ясном и исчерпывающем знании всех различных категорий.
При четком подразделении так называемых первичных оконча¬ний, при помощи которых образуются основы слов от корней (сравни, например, греч. <pi-at-c, — природа) и вторичных оконча¬ний, при помощи которых затем снова образуются новые слова (сравни греч. (ро-ш-хо-с. — природный), даются подробные правила для словообразования и т. п.
Образование различных склонений и спряжений описывается с точностью мельчайших подробностей, например, образование падежей (падежи обозначаются как первый, второй и т. д. по единственно правильной последовательности: 1) именительный, 2) винительный, 3) орудийный, 4) дательный, 5) отложительный, 6) родительный, 7) местный), образование многочисленных гла¬гольных форм и т. д.
Все это сообщается так подробно и полно, что едва ли най¬дется что-либо подобное в изложении грамматики какого-либо другого языка. Так, например, даются точные определения, когда может быть употреблен тот или иной способ образования и одно¬временно даются точные правила для всех различных видов изме¬нения звуков, которые могут появиться в каждом отдельном случае, для всех случаев ударений и т. д.
Для ряда синтаксических явлений, как, например, употребление падежа, времени или наклонения, также даются правила; однако синтаксис в целом является все же самым слабым местом, древне¬индийской грамматики.
Особенно непривычен для нас весь способ изложения, который в корне различен с тем, к которому мы привыкли в наших грам¬матиках. Хотя и господствует определенный порядок, но нет разграничения различных отделов грамматики: учения о зву¬ке, учения о формах с его подразделениями и т. д.; нельзя найти ни одного образца склонения или спряжения, ни одной парадигмы.
Знаменитое произведение Панини состоит из ряда (около 4 тыс.) крайне сжатых правил, которые сами по себе, без коммен¬тариев, непонятны, и, очевидно, рассчитаны на то, чтобы быть переданными устным путем и быть удержанными легко в памяти. Это достигается благодаря далеко заходящему и крайне остро¬умному употреблению различных сокращений и мнемотехнических слов и букв.
Было подсчитано, что произведение Панини без сопровождаю¬щих комментариев, отпечатанное довольно крупным шрифтом, едва ли заполнило бы обыкновенные 150 страниц, а будучи пере¬писанным латинскими буквами — 75—100 страниц, и все же оно является самой полной грамматикой, которая существует для какого-либо языка, будь он мертвым или живым языком.
Другими    путями    и    другим     образом    разви-Наука о языке    лась национальная грамматика у  народа, который
Греции. был главным носителем цивилизации в Европе в древности — у греков. От них она была перенесена к римлянам, грамматикой которых жило в значи¬тельной степени языкознание всего позднейшего времени, вплоть до XIX в. 12

[Wolliger Mensch]

Не Барроу ли то же самое написал?