Седьмой падеж в латыни?

[Devorator linguarum]

В португальской грамматике Жуана де Барруша, написанной в 1540 г. и по общему свойству грамматик того времени скрупулезно следующей латинской модели, а потому обнаруживающей в португальском полный набор латинских падежей, после изложения обычных номинатива, генитива, датива, аккузатива, вокатива и аблатива читаем:

E se dissęr, eu tiro muita doutrina dos liuros com meu trabálho, fica este nome, trabálho, em outro cáso seitimo, a que os Latinos chamam effectiuo. Este cáso se ręge desta proposiçam, com, e nelle está o instrumento com que obrámos algũa cousa per o exemplo deçima.

Перевод:
И если сказать: "eu tiro muita doutrina dos liuros com meu trabálho" (= "я извлекаю много учености из книг своим трудом"), стоит это имя, "trabálho", в другом, седьмом падеже, который латыняне называют эффективом. Этот падеж управляет этим предлогом, "com", и в нем заключается инструмент, которым мы действум на какую-то вещь по вышеприведенному образцу.

Вопрос: когда и кем употреблялась в латинской грамматиеской традиции концепция седьмого падежа эффектива с инструментальным значением, и куда она из нее делась?

[agrammatos]

О таком падеже ничего не встречал. Правда, cāsus effectīvus для меня более соотносится не с отложительным падежом,  а с винительным.   Cāsus effectīvus  является более точным  переводом древнегреческого названия винительного падежа ἡ αἰτιᾱτικὴ πτῶσις, чем cāsus accūsātīvus.
И прежде чем рассматривать такой вопрос надо определиться, употребляем ли мы слово падеж в узком или широком смысле слова. Если исходить из узкого понимания термина, то такого падежа (о котором вы пишите) в латинском языке не было и не могло быть, так как вряд ли хотя бы у одного слова найдётся отличное окончание от окончания отложительного падежа. Сочетание падежной формы с каким-то предлогом может указывать на особое значение падежа, но не на выделение  особого падежа в парадигме.