Занимательные цитаты из произведений

[Easyskanker]

...повалил несчастного на землю, насел ему коленом на грудь, вытащил нож и одним ударом перерезал ему горло.

Кровь полилась в два ручья и образовала на белом песке красную лужу.

Новым ударом ножа ... отделил два позвонка, отрезал от туловища голову и, взяв ее за бороду, бросил к ногам Бэна, рыча: "Ты отомщен, брат!"

Можно подумать, описывается казнь по методу запрещенной в России террористической организации, разве что отрезанную голову не поставили на спину жертве, как иногда делают. Но нет, это из романа Луи Буссенара "Монмартрская сирота" конца XIX века и речь о белых золотоискателях фронтира.

[RockyRaccoon]

А кого это он так? И за что? Может, поделом.

[злой]

Сразу вспомнился Аверченко, "Рассказ для "Лягушонка":

...на другой день редактор «Лягушонка» вертел в руках рукопись «Восемнадцать скальпов Голубого Опоссума», и на лице его было написано всё, что угодно, кроме выражения восторга, на которое я имел право претендовать.

— Ну, — нетерпеливо сказал я. — Что вы там мнётесь? Вот вам рассказ без любви, без сюсюканья, и сухости в нём нет ни на грош.

— Совершенно верно, — сказал редактор, дёрнув саркастически головой. — В этом рассказе нет сухости, нет, так сказать, ни одного сухого места, потому что он с первой до последней страницы залит кровью. Послушайте-ка первые строки вашего «путешествия»:

«Группа охотников расположилась на ночлег в лесу, не подозревая, что чья-то пара глаз наблюдает за ними. Действительно, из-за деревьев вышел, крадучись, вождь Голубой Опоссум и, вынув нож, ловким ударом отрезал голову крайнему охотнику.

— Оах! — воскликнул он. — Опоссум отомщён!

И, пользуясь сном охотников, он продолжал своё дело... Голова за головой отделялась от спящих тел, и скоро груда темных круглых предметов чернела, озарённая светом костра. После того как Опоссум отрезал последнюю голову, он сел к огню и, напевая военную песенку, стал обдирать с голов скальпы. Работа спорилась».

— Извольте видеть! — раздражённо сказал редактор.— «Работа спорилась». У вас это сдирание скальпов описано так, будто бы кухарка у печки чистит картофель. Кроме того, на следующих двух страницах у вас бизон выпускает рогами кишки мустанга, две англичанки сгорают в пламени подожжённого индейцами дома, а потом индейцы в числе тысячи человек попадают в вырытую для них яму и, взорванные порохом, разлетаются вдребезги. Согласитесь сами — нужно же знать границы.

— Да что вам, жалко их, что ли? — усмехнулся я. — Пусть их режут друг другу головы и взрывают друг друга. На наш век хватит. А зато ребёнок получает потрясающие, захватывающие его страницы.

— Милый мой! Если бы существовал специальный журнал для рабочих городской скотобойни — ваш рассказ явился бы лучшим его украшением... А ребёнка после такого рассказа придется свести в сумасшедший дом.

[Easyskanker]

А кого это он так? И за что? Может, поделом.

С точки зрения кровной мести очень даже поделом. Что, опять же, неожиданно роднит с веселыми ближневосточными бородачами.

[RockyRaccoon]

о белых золотоискателях фронтира.

Один бандит на Диком Западе (конкретно - в легендарном Техасе) убивает другого бандита, а третий бандит - брат убитого бандита - убивает убийцу. Не знаю, как ещё можно было бы описать этот эпизод. Может быть, вот так было бы лучше?

"Шериф, дай мне бумагу и перо. Я напишу заявление об убийстве моего брата".
"А, вот, возьми, Фред. Пиши. Я запрягу своего буланого, съезжу к прокурору за ордером, вернусь через две недели, арестую убийцу и передам дело в суд. Дело возбу́ждено, виновный будет осу́жден. Иди домой, Фред, и жди правосудия".
"А убийца в эти недели так же будет приходить в салун и пить виски в двух шагах от меня? Слушай, шериф, а может, я его потихоньку того? А? Перережу глотку и отрежу голову? Дикий Запад, всё-таки, сам посуди".
"Ну нет, Фред. Мы живём в цивилизованной стране, у нас всё-таки правовое государство, всё должно происходить строго в соответствии с законом.
Иди, Фред, и будь законопослушным гражданином молодой республики. А в салун не ходи от греха подальше. Потерпишь до суда без виски".

Остальная часть романа посвящена томительному ожиданию Фреда и волнительному описанию заседаний суда.

[Easyskanker]

Один бандит на Диком Западе (конкретно - в легендарном Техасе) убивает другого бандита, а третий бандит - брат убитого бандита - убивает убийцу. Не знаю, как ещё можно было бы описать этот эпизод.

Меня удивило совпадение конкретного способа убийства с исламистскими казнями в современных Ираке и Сирии. Извините, нельзя приводить соответствующие видео для подтверждения сходства (по причине изображённых в них проявлений экстремизма), поэтому надеюсь на ваш кругозор.

[RockyRaccoon]

Меня удивило совпадение конкретного способа убийства с исламистскими казнями в современных Ираке и Сирии.

Может, игиловцы читали Буссенара? 
Шютка.

[Easyskanker]

Их инструкторы. И наверное что-то более точное, чем сочинения этого замечательного француза.

[forest]

Сразу вспомнился Аверченко, "Рассказ для "Лягушонка":

...на другой день редактор «Лягушонка» вертел в руках рукопись «Восемнадцать скальпов Голубого Опоссума», и на лице его было написано всё, что угодно, кроме выражения восторга, на которое я имел право претендовать.

— Ну, — нетерпеливо сказал я. — Что вы там мнётесь? Вот вам рассказ без любви, без сюсюканья, и сухости в нём нет ни на грош.

— Совершенно верно, — сказал редактор, дёрнув саркастически головой. — В этом рассказе нет сухости, нет, так сказать, ни одного сухого места, потому что он с первой до последней страницы залит кровью. Послушайте-ка первые строки вашего «путешествия»:

«Группа охотников расположилась на ночлег в лесу, не подозревая, что чья-то пара глаз наблюдает за ними. Действительно, из-за деревьев вышел, крадучись, вождь Голубой Опоссум и, вынув нож, ловким ударом отрезал голову крайнему охотнику.

— Оах! — воскликнул он. — Опоссум отомщён!

И, пользуясь сном охотников, он продолжал своё дело... Голова за головой отделялась от спящих тел, и скоро груда темных круглых предметов чернела, озарённая светом костра. После того как Опоссум отрезал последнюю голову, он сел к огню и, напевая военную песенку, стал обдирать с голов скальпы. Работа спорилась».

— Извольте видеть! — раздражённо сказал редактор.— «Работа спорилась». У вас это сдирание скальпов описано так, будто бы кухарка у печки чистит картофель. Кроме того, на следующих двух страницах у вас бизон выпускает рогами кишки мустанга, две англичанки сгорают в пламени подожжённого индейцами дома, а потом индейцы в числе тысячи человек попадают в вырытую для них яму и, взорванные порохом, разлетаются вдребезги. Согласитесь сами — нужно же знать границы.

— Да что вам, жалко их, что ли? — усмехнулся я. — Пусть их режут друг другу головы и взрывают друг друга. На наш век хватит. А зато ребёнок получает потрясающие, захватывающие его страницы.

— Милый мой! Если бы существовал специальный журнал для рабочих городской скотобойни — ваш рассказ явился бы лучшим его украшением... А ребёнка после такого рассказа придется свести в сумасшедший дом.

Это вроде пародия на Буссенара.

[злой]

Это вроде пародия на Буссенара.

Аверченко в своих произведениях Буссенара упоминал, вообще, тема вестернов в его творчестве обозначена очень ярко. Так что вполне возможно.

[Easyskanker]

Буссенар так-то и приличную НФ писал, и если это пародия на него, она однобока до слепоты. У меня накопилось цитат из романа и рассказа про доктора Синтеза уже довольно давно, со временем добавлю их в тему.

[Easyskanker]

Чистейший образец викторианского расизма, до этих вот наших рефлексий. Поясню, что китайцы на судне - добровольно нанятые рабочие.

...приказ гласил: «Вахтенные должны иметь при себе револьверы за поясом, магазинные же ружья постоянно должны находиться близ коек под руками спящих матросов». Наконец, митральезы Норденфельда были помещены рядом с местами, занятыми китайцами, и дула их, в случае бунта, сейчас же могли быть направлены на эту внутреннюю часть судна, для чего достаточно было спустить в трюмы филенки, которые были прикрыты решетками.

Эти предосторожности были необходимы вследствие самой натуры китайца. Чуждый великодушных порывов, находясь под вечным влиянием жадности, являющейся единственным двигателем его существования, этот молодец с курносой харей, этот опухший увалень с косым взглядом и невинной внешностью, питает ко всем, без исключения, представителям белого племени ненависть, которую можно сравнить лишь с его презрением к ним. Перед ним — одна цель: нажива любой ценой, каковы бы ни были способы, хотя бы приходилось исполнять самые отталкивающие обязанности, прибегать к самым позорным занятиям. Для него деньги не имеют запаха. Но дайте ему в руки более или менее значительный заработок, и на ваших глазах совершится чрезвычайно любопытная перемена. Замашки низкопоклонничавшего вчера холопа сегодня неузнаваемы. Сильный поддержкой своих земляков, которыми кишат, как насекомыми из породы паразитов, Австралия и в особенности Северная Америка, он превращается в важную особу, начинает на широкую ногу заниматься ростовщичеством, барышничеством, заманиванием простаков, поглощением всей местной производительности. Тогда-то проявляется все его нахальство! Тогда варвар, братски принявший его, сознает собственную ошибку, увидев себя ограбленным, приниженным, поруганным! Был ли белый человек добр к китайцу? Это — слабость! Обнаруживал ли он уступчивость? Это — страх! Обращался ли он с ним, как с равным? Он навлек на себя его презрение. Относительно гражданина Небесной Империи недостаточно соблюдать добросовестно принятые обеими сторонами условия. Ему нет дела до собственной подписи под контрактом, для него ничего не значит данное слово. Его заветнейшее желание — увильнуть от выполнения условия, особенно если наниматель из кротких и снисходительных.

Беда в таком случае слабому! Этот гнусный грабитель, заметив силу на своей стороне, не против даже убийства. Убить белого — велика беда! Только стоит оградить себя против преследований в настоящем и будущем. Китаец — человек свершившегося факта: он уважает только властную руку. Не пробуйте с ним спорить, не старайтесь ему доказывать, что вы правы. Идите прямо напролом. Иначе он проведет, как провел наших дипломатов. Он сломит вас силой своей настойчивости и заставит попасть в ловушки, которых не заподозрит наше простодушие.

Однако, возвратимся к нашим кулиям. Подвергаясь дурному обращению со стороны служащих на судах (это бывает нередко), они, или плывя на место назначения, или возвращаясь назад, стараются взбунтоваться. А при гуманном к ним отношении некоторых добрых командиров эта склонность к бунту выражается еще резче. Они несомненно побоятся человека энергичного и сохранят к нему тем большее уважение, чем круче его характер, но станут презирать всякую кроткую личность и издеваться над нею, как над мокрой курицей. Вот причины подобного устройства транспортных судов. Отсюда эти углубления с решетками, прикрытыми подвижными филенками, отсюда эти артиллерийские орудия, эти митральезы, предназначаемые для разгрома китайцев на случай восстания. И тем не менее, несмотря на эти предосторожности, большие пароходы подвергались нередко ограблению со стороны взбунтовавшихся эмигрантов, которые успевали обмануть бдительность матросов, сломать запоры и избить слишком доверчивые или малочисленные команды. Морские летописи преисполнены ужасающих драм, где свободно проявлялась изобретательная свирепость этих изуверов, неслыханно жестокие поступки которых перо отказывается воспроизводить.

Луи Буссенар, "Тайна доктора Синтеза", 1888.

Как всякое существо лимфатического темперамента, китаец обладает невозмутимым бесстрастием. Столкните его с самыми затруднительными и непредвиденными обстоятельствами; возбудите в нем ненависть, жадность, изумление, скорбь или радость, и вас поразит зрелище все одного и того же человечка с удивленным и странным видом фарфоровой фигурки, вылитой в неизменную форму. Физическое страдание, по-видимому, не слишком его волнует, и приближение самой смерти нисколько его не смущает. Он расстается с жизнью, как будто собирается заснуть. Но из этого еще не следует, что он действительно бесстрастен. Наоборот. Но только у него страсти проявляются иначе, чем у других людей, то есть он обладает вместе с прочими отрицательными качествами лимфатических существ, в высшей степени, их жестокостью и их вероломством и отличается почти полным отсутствием нравственного чувства.

Там же.

Такой желчи я не видел даже по отношению к евреям в "Майн Кампфе". Впрочем, я не знаю текст оригинала и потому допускаю какое-либо вмешательство со стороны кого-либо из ответственных за русский текст - переводчика Е. Н. Киселева, редактора В. А. Соловьева или корректора Н. Г. Пидоренко.