Пау вау. Индейский праздник.

[Наманджигабо]

Слово "пау вау" знают многие. В массовом сознании это действо, когда индейцы бьют в барабан, поют и пляшут. Красиво, для туристов.
Ниже - о традиции. О том, что такое пау вау на самом деле. О чем песни, зачем танцы...

Из-за ограничений в объеме сообщения пришлось разделить на три.

[Наманджигабо]

Пау вау
Габэбинэс

Предисловие от автора перевода:

Тим Руффс записал воспоминания Пола Питера Баффало, оджибве. Получилась книга "Когда все звали меня Габэбинэс, Вечно Летящая Птица". Здесь выдержки из главы, где Габэбинэс говорит о пау вау. Он говорит на английском, строя фразы по-оджибвейски. А тот, кто переводил на русский, не стал ничего менять. Поэтому речь его своеобразна, не сразу ложится. Но оджибвеи так говорят.

... Индейцы устраивали пау вау с давних времен, и пау вау означает то же, что и День Благодарения...

Конечно, мы всегда собирались каждую весну. Старики планировали пау вау. Они советовались по поводу праздника, весеннего праздника, с пау вау, с ним. Наши весенние встречи проходят после месяца, когда распускаются листья, когда зелень появляется. ... Это сезонные встречи. Мы верим в благодарение Великому Духу. Наши весенние встречи – это приглашение поблагодарить Великого Духа за то, что сберег нас во время зимы...

Мы все еще собираемся каждую весну, но сейчас мы собираемся все вместе, вне зависимости, родственники или нет. Но это все еще встречи, праздники для всех в окрестностях общины. Мы все собираемся ради Великого Духа, ради разговора. Мы танцуем и хорошо проводим время. Это праздник.

Праздник благодарения дикому рису. Миннесота, 1965. Фотограф – Тим Руффс.

Во время пира вождь встает и говорит. Это обязанность вождя, главного, сказать, зачем мы собрались. Он выбирается из вождей барабанных групп трех или четырех собравшихся общин... Он открывает котел и те, кто хотят есть, выбирают блюда, которые им нравятся. Парень, это было хорошее время! Был дикий рис, сухая голубика, жареный хлеб, кленовый сахар, рыба, оленина, все, что угодно...

(см. ниже)

[Наманджигабо]

Это здорово, смотреть на молодежь, на молодых людей, на детей, когда они танцуют. Это здорово. Они – хорошие танцоры. Практически все они – хорошие танцоры. Когда они молодые танцоры, они хорошие танцоры. Старики сидят и смотрят на них. Дети красиво одеты, прекрасно. ... И они поют! И танцуют! Это здорово, смотреть на то, как они танцуют и сколько в них энергии и жизни.... Барабан прекрасен. Танцы прекрасны. Пение прекрасно.

... Когда-то я ездил в Рэд Лэйк, они замечательно проводили время с барабаном. Они там в Рэд Лэйк следуют старому пути. Молодое поколение учится этому. Молодежь ходила в страну сиу, они ходили в другие племена. Они собирали хорошие песни и приносили их обратно. Они приносили их в наше племя⁽¹⁾ и пели. Песни звучали хорошо. Новые песни, может, звучат так же, но они бьют в барабан немного по-другому. Есть небольшая разница.

Ох, приятель, до чего ж хорошо было их слушать! Они возбуждают, ты знаешь. Они задают ритм телу. Тот барабан, парень, это – что-то! Но однажды я сказал одному барабанщику: «Вы, парни, слишком быстро колотите». Эти новые песни, они неправильно звучат, когда слишком быстро колотишь.

Большинство из них не помнит старые песни. Они делают новые. Они ходят к сиу и собирают те новые песни. Знаешь, они не подходят для Миннесоты. В Миннесоте хорошие песни! Сиу тоже хороши. Они, черт побери, хорошие певцы! Но слишком шумные. ...

Еще одна вещь. Нынешние паувау иногда больше похожи на соревнование, кто лучше всех одет, а не кто лучше танцует. Ну, даже если так, у них все еще проходят танцевальные соревнования. Я могу танцевать, но я не хочу танцевать в контесте...  есть еще одна вещь. Зависть, индейская зависть в танцевальном контесте. Я бы сказал немного о зависти. Может, я бы сказал немного о дружбе. Я считаю, что это хорошо, быть искренним со всеми. Если я танцую в контесте, может, кто-то позавидует мне. Так вот они считают (старые). Люди говорили мне, что они чувствуют. Ты можешь быть правым, можешь ошибаться. По своим понятиям, индейцы внимательны друг к другу. У нас есть своя вера. У нас есть своя вера и своя религия. И мы живем по этой религии. Мы строго придерживаемся ее. Старики могут что-то сделать, если почувствуют, что они (не старики, а другие танцоры) завидуют тебе. Поэтому я не буду танцевать в контесте, даже если могу. Я могу танцевать, но не в контесте. Но молодые хотят идти по пути белых, это их не волнует⁽²⁾.

Разве те, в старину, не знали песен?... Я никогда не слышал ничего подобного. Старые времена, они были хороши. И старые песни, они были хороши.

Что до меня, то старые песни сейчас радуют слух, потому что я помню их, и, конечно же, это воскрешает в моей памяти то, что было. Те молодые, которые их поют, наверное не помнят то время. Но в моем возрасте эти старые песни приносят мне воспоминания. Вот в чем разница между тем, как я их слышу, и как их слышат молодые.



Рэд Лэйк, 1908 г.

Однажды я спросил стариков: «Что такое пау вау? Откуда оно? Что такое барабан? Откуда он у нас? Что это значит?» Затем спросил: «Как это все началось?» Мне ответили. Старики так рассказали историю пау вау:

Однажды индейцы пришли со всех сторон и поставили лагеря. Они не знали друг друга. Не знали, кто разбил лагерь рядом с ними. Это было как большой город. Они все думали о своем. Каждая семья думала о своем. И поэтому они очень медленно знакомились друг с другом. Они стояли вместе. Они все стояли кругом и разговаривали, но знакомились очень медленно.

И вот один старый вождь встал и заговорил. Он сказал: «Я не думаю, что так мы быстро узнаем друг друга. Я не думаю, что так мы быстро подружимся. Нам нужно знакомиться как-то по-другому»

Другой вождь ответил: «Мне тут пришло на ум, что нам следует взять шкуру, оленью или какую-нибудь другую, и сделать бочку. И покрыть бочку этой шкурой, а затем мы будем в нее ударять. Мы сделаем барабан и будем бить в него. Мы все что-то напеваем. Мы напеваем песни. Давайте придумаем новые песни, и сделаем барабан, и будем бить в барабан».

Они сделали барабан и попробовали бить по нему. Им понравилось петь песни с барабаном.

Затем они собрались и запели все вместе. Женщины, которых они позвали, начали танцевать. Вождь обошел круг: «Мы испытаем барабан. Сегодня у нас большое пау вау».

Они испытывали барабан и у них было большое пау вау в тот вечер, в тот день, в тот полдень. В тот вечер они танцевали, обдуваемые прохладным ветерком с озера. А затем захотели еще один такой день. Они били в барабан два, три дня. И все пришли. Все, вдалеке и поблизости, все услышали о празднике. И они специально пришли, чтобы посмотреть на это. Наконец, все собрались. И вскоре они захотели, чтобы было еще пау вау.

...Они придумали «calico dance», женский танец. Они танцевали по кругу и дарили подарки. Вот так мы получали подарки, одеяла, вышивку, разные украшения. Если там был чужестранец, неважно, никакой разницы. Ты подходишь к чужаку и вручаешь ему подарок. Потом он поет дарственную песню и вручает подарок тебе.

(см. ниже)

[Наманджигабо]

... Барабан – хорошая вещь для того, чтобы подружиться... Так они стали друзьями. Приходят откуда-нибудь с юга, или с востока, или с севера, и говорят: «Мы хотим сделать барабан. Мы собираемся устроить пау вау и хотим, чтобы вы пришли праздновать. У нас будет пир. Будет оленина или еще что-нибудь. Будет мясо, дичь, рыба, что-нибудь, что мы сможем добыть. Мы добудем мясо. Будет пир».



Миннесота, 1910. Праздник чиппева.

... С тех пор индейцы устраивают пау вау. Когда они начали строить деревянные дома, пау вау стали проходить и зимой. Хорошо, когда зимой есть где танцевать. Я думаю, что некоторые из этих старых домов для танцев были сорок пять футов в диаметре, круглые. Мы танцуем вокруг барабана. Внутри дома или снаружи, на площадке пау вау, мы всегда танцуем справа налево, по часовой стрелке. Только так и надо танцевать в кругу. Мы всегда танцуем справа налево. Чтобы все было правильно. Почему мы танцуем по кругу? Мы танцуем по часовой стрелке, чтобы было правильно. Так все устроено. Такова природа. Это все, что я слышал.

Мы строим дома для танцев круглыми, потому что танцуем по кругу. Барабан – круглый, и дом для танцев так же построен. Места для сидения внутри тоже по кругу. И места для барабанщиков тоже по кругу, и скамейки для зрителей и приглашенных... Дома должны быть круглыми. Старые дома для пау вау были не очень высокими, но крыша у них была круглая.



Дом для танцев, Майл Лакс, 1925.



Пау вау в Нетт Лэйк, 1941.

Зачем мы танцуем?

Зачем нам барабан?

Зачем мы поем?

Зачем мы собираемся?

Только ради денег? Только ради дружбы? Или только чтобы встретиться и познакомиться с людьми?

Нет – чтобы отдохнуть и расслабиться. Это уносит печаль, тяжелые переживания от одиночества и несчастий.

Мы потеряли многих из тех, кто однажды был здесь с нами. Они ушли. Мы теряем, каждый год мы теряем кого-то из людей. Из-за этого мы печалимся. И поэтому нам нужно радоваться. Через радость мы будем жить счастливо. И у нас есть для этого специальная песня. Песня прекрасна, и барабан прекрасен. Ты видишь их костюмы, то, как они одеты, и это заставляет тебя радоваться...

На пау вау ты поем песни о жизни духов тех, кто ушел. И когда мы поем эти песни, они придут. Песни приносят их обратно, в круг... Помнить – перечислять в памяти умерших – это доставляет им удовольствие, потому что они видят, что не забыты. Те, кто жили раньше, не забыты и никогда не будут забыты. Духи приходят на пау вау, когда мы поем песни о них. Ты их не видишь, но тебе хорошо оттого, что они здесь. Песня, которую ты поешь им, называется «джибайнагамовин». Это танец призраков, танец духов.

У нас есть и другой танец призраков. Индеец смотрит на северное сияние и видит, как они танцуют. Мы говорим: «Призрак танцует. Танцуют те, кто ушли»⁽³⁾. Индейцы называют северное сияние «пау вау мертвых». «Джибайаг» - это «призраки», призраки тех людей, которые ушли, а «нимиди'иваг» - «они танцуют». Мы говорим это по-индейски. Все еще так! Духи, они просто ушли, и точно так же, как мы, празднуют и веселятся. Мы в это верим. Для нас северное сияние – это танцующие духи...

Танец подарков, «calico dance», это современный танец. Он – для всех.  Танец подарков - это «иквэ минидивин». Это женский танец. «Песня дарения», так мы это называем. «Песня дарения» - это «иквэ миниди нагамовин» по-индейски. «Иквэ минидивин» - это «то, что дала женщина». Это танец, когда женщина дарит подарок. Это современный танец.

Еще мы называем это «скво дэнс». Но когда мы говорим на английском, это слово, «скво», мы используем не часто. ...  Молодые не любят, когда их называют «скво». Многие – полукровки. И они больше белые. Когда их называют «скво», они обижаются. И часто они таят то, что они – «скво», индеанки, потому что они больше – белые. «Скво» - не очень хорошее слово, но оно существует... «Женский танец» - так нормально.

Мужчины тоже могут дарить вещи... Приходит вождь, он знает, что есть бедняк, у которого только лук и стрелы. Он кладет ружье прямо перед ним. Это – подарок. Но взамен он получает одеяло, или немного денег. Тогда у них было мало денег. Ты всегда должен что-то дать взамен, даже если ты беден. Это – лучший танец. Если ты так не делаешь, это не хорошо.

В мое время был танец подарков, а сейчас танцы – это только костюмы... Никто твердо не знает, зачем этот танец. Сегодня никто не объяснит танцев белым, людям, молодежи, и они не знают, на что смотрят. А в старые времена вождь выступал с речью и рассказывал, что такое следующий танец. Эти пау вау сегодня – только танцы, танцы, они даже не объявляют, что они танцуют. Я хочу, чтобы и наши люди, и белые понимали песни и могли их петь.

Мы чествовали песнями многих животных, не только четвероногих. Мы пели Громовым Птицам. Мы пели деревьям. Мы пели водам. «Гичинодин нагамовин» - это песня ветра. Мы пели всему. Песни созданы для чего-то конкретного. Они  созданы для воды, для озер, для земли. А еще они созданы для всего живого и для благодарения Бога⁽⁴⁾ – благодарения Создателя всего, что у нас есть. Они созданы, чтобы благодарить Создателя за наше здоровье. Когда ты веришь во что-то, ты здоров. Еще у нас есть песни для храбрецов... Индейцы любят песни, с которыми они могут танцевать. 

Иногда мы берем наши песни от других племен. У них свои песни. Мы ходим к другим племенам, к сиу, например. Ты можешь пойти один. Тамошние барабанщики ждут гостей. Когда тот, кто ходил, возвращается, он рассказывает о своем путешествии другим, сидя с барабаном. Они могут спросить:

- У них есть танец?

- Да.

- Ты выучил новые песни?

- Да, я принес несколько.

- Ну давай попробуем спеть какую-нибудь.

Они говорят: «Он вернулся. Вот что он принес». И они ударяют в барабан, разучивают. Это происходит естественно. Вот так у них появляется танец.

... Еще песня может прийти к тебе во сне. Если так, то она – твоя. Ты можешь подарить эту песню барабану. Можешь отдать другим певцам, если хочешь. Ты можешь объяснить: «Это мой сон. Это моя песня, и я хочу, чтобы вы, люди, которые здесь живут, услышали ее. Это мой сон. Помните это». И ты ударяешь в барабан. «Я хочу отдать это. Эта песня была мне дана, чтобы я отдал ее». Старое правило гласит: «Отдай то, что ты получил. Дай немного другим, и другие дадут тебе». Вот что ты хочешь сделать со своей песней. Вот зачем песня пришла к тебе. Ты говоришь: «Я отдаю вам свою песню. Я даю вам эту песню. Сейчас вы ее услышите»... Бумм!!! Ты бьешь в барабан.

В прошлом у нас был барабан, который принадлежал общине, как оркестр. И было несколько, шесть или семь певцов, которые должны были быть, когда тот барабан доставали. И у нас были женщины, певицы, которые подпевали.

Во время пира было четыре или пять пожилых женщин, которые в кругу пау вау пели последний припев. Они пели припев вместе мужчинами, барабанной группой. Обычно было от четырех до семи женщин, каждая держала особый знак, например обруч с лентами...

«Винимошэн нагамовин» - это любовная песня. Всем нравится слушать, когда индеец играет своей возлюбленной. В одной нашей песне пара влюбленных разговаривает под большим деревом. Отец и мать не слышат, о чем они говорят. Она встретила его у этого дерева, и он оперся на него, разговаривая с ней. Она стоит и делает что-то. А тот мужчина, тот индеец, поет. Он говорит, в песне: «Пожалуйста» - есть слово в значении «пожалуйста», «маано» - «пусть будет так». Он говорит: «Пожалуйста, будь моей девушкой. Приди ко мне. Пошли со мной в мой дом. Я одинок. Я одинок в своем доме. Пойдем ко мне. Пойдем со мной. Я буду страдать от одиночества. Я буду страдать по тебе»...

Она отвечает. Она слышит поэзию и не может не ответить. И она отвечает тем же: «Я бы хотела пойти, но у меня ребенок. Я пойду. Пожалуйста, возьми меня с собой. Я тоже одинока. Я бы пошла. Я пойду».

Когда она заканчивает петь, он отвечает: «Будь готова. Мы пойдем».

Я слышал это в 1906.






Маргарет Генон в праздничной одежде, 1910 г.

Мой народ пел в путешествии. Они пели в лодке, в каноэ, или в повозке. Давно, в мои времена, у нас были лошади. Они пели, когда гребли. Они могли перестать грести и запеть... Когда они гребли вдвоем, муж и жена, или любовники, они пели. Они пели о воде, о земле, о красоте в небе. «Ты прекрасна, сердце мое». Они пели обо всем. И, если они любили друг друга, им были приятны эти песни...



Примечания:

⁽¹⁾ - Габэбинэс, употребляя "наше племя", адаптирует свою речь под "белые" понятия. Оджибве никогда не были племенем. Они всегда были общинами, родами, семьями. Община, как социальная единица, наиболее близка нашему термину "племя". (Кстати, когда Габэбинэс говорит "пау вау", он тоже использует тот термин, который понятен белым. Оджибве использовали термин "niimi'idiwin" - "общий танец" (не когда танцуют все вместе одновременно, а когда собрались потанцевать, кто-то может быть зрителем, а потом присоединиться и т.д.).

⁽²⁾ - Абзац достоин отдельного комментария. Габэбинэс заостряет на нем внимание потому, что издревле социальная гармония была важнейшим компонентом выживания. Соревнование расставляет людей, членов общины, по признаку "лучше-хуже". Неважно, в чем, но "этот лучше, а этот - хуже". Тот, кто "хуже", может позавидовать тому, кто "лучше", а "лучший" может возгордиться. Нарушается социальная гармония.

⁽³⁾ - Налицо несогласованность фразы. "Он танцует - они танцуют". Но оджибве не говорят "индейцы там охотятся". Они говорят "индеец там охотится", обобщают в единственном числе. А дальше-то нужно было пояснить, что это те, кто ушел там танцуют. Потому что у оджибве те, кто ушел, живут все вместе. Вот и вылезло множественное число.

⁽⁴⁾ - "Бог" употреблено для того, чтобы белому Руффсу было понятно, что речь идет о высшей силе. "Бог" понятнее белым, чем "Гичи Манидо". Габэбинэс был традиционалистом во всем.