Контакты картвельских и абхазо-адыгских языков

[Nevik Xukxo]

Западнокапские готтентоты, говорящие на языках кхойкхой центральнокойсанской семьи:

убиква (ubiqua) = убыхи
хессеква (hessequa) = касоги = кашкайцы=казаки = казахи

Если бы картвельская культура не была приближенной к абхазо-адыгской кавказской культуре, то я бы совершенно не настаивал, также как не настаиваю на описанные связи с негроидами, хотя отметать все напрочь нельзя...

Только койсанцы вроде ж капоиды, а не негроиды... 

[Tibaren]

Лэу - Лоовы (от них имена абхазских царей Леон)

А греческое имя Леон ("лев") тоже произошло от абх.-адыгов?

а также Шоген

 ;up:Конгениально! Если Шоген = Коган, то явно прослеживается кабардинское происхождение семитов:
Ариэль ШАРОН:  каб. ЩХЬЭРЫУЭН "заблуждаться, ошибаться"
ИЕРИХОН (ивр. יְרִיחוֹ‎, Иерихо́; греч. Ίεριχώ; араб. أريحا‎‎‎‎, Ариха): каб. IЭРЫХУЭ "удобный"
ИСАЙЯ: каб. ИСА "сгоревший"
... и даже... ИЕШУА: каб. ИЩIЫУ "высший"

[Circassian]

Tibaren

Окваре:  мегр. *квар- «холостить», букв. «одинокий»
Хопи, Хоба:  мегр. хопи, груз. хапиа «весло, черпак»
Урта:  груз. урта-в-  «непокрытый»

ИЕРИХОН (ивр. יְרִיחוֹ‎, Иерихо́; греч. Ίεριχώ; араб. أريحا‎‎‎‎, Ариха): каб. IЭРЫХУЭ "удобный"
ИСАЙЯ: каб. ИСА "сгоревший"
... и даже... ИЕШУА: каб. ИЩIЫУ "высший"

одно и то же

[Ахьшь]

VYACHESLAV A. CHIRIKBA. ABKHAZ LOANS IN MEGRELIAN:

Structural Loans

Structural models of some of Megr compounds and idiomatic expressions correspond to their counterparts in Abx (and in its sister-languages); cf. Megr nina-dačxiri, Abx a-mca-bz ‘flame’, in both languages lit. ‘tongue of the fire’ (cf. having the same structure Kab maf’e bzәy, Ub mәǯʲa bʑa ‘flame’). G. Hewitt (1992а: 405) points out the peculiarity of the structure of the Megr expression ‘barrel full of wine’, where ‘barrel’ is in Genitive, which differs from the corresponding Geo expression (where ‘barrel’ is in Nominative) and is closer to Abx, which in this type of construction uses the postposition with the possessive prefix. Hewitt assumes here a calque from Abx.

Some of the examples of Megr-Abx structural parallels have their continuation also in Laz, whose present habitat does not border on the Abx one, now being separated from the latter by the West-Geo and Megr speech, which can shed a certain light on the ancient linguistic geography, when Abx and Laz were immediate neighbours. An interesting example is the construction with the postposition ‘then, after’. In Megr and Laz it is formed by means of the morpheme -k’ule, which is preceded by the Genitive suffix -š, cf. Laz ondɣe(r)-i-šk’ule ‘in the afternoon’, oxor-ša mo-p-ti-š-k’ule ‘after/when I came home’. Geo uses in this case the adverbs roca, rodesac: roca saxls mivuaxlovdit ‘when we came home’, roca is dabrundeba ‘when he returns’. The element k’ule is also found in the adverb: Laz e-k’ule, Megr u-k’uli ‘then, after’ and is derived from k’ule ‘trace’, akin to Geo k’val-i ‘id.’. In Geo k’val-i is not used in such a function, but in Abx we find a similar use of the word a-šʲ+ta ‘trace’: d-an-ca-[a+]šʲ+ta+xʲ ‘when/after he left’, d-anә-z-ba a+šʲ+ta+xʲ ‘when I saw him/her’, etc. Cf. also the adverb a-šʲ+ta+xʲ ‘after, then’ (*šʲ+ta-a+xʲә, lit. ‘towards the trace’), parallel to u-k’uli//e-k’ule in Megr and Laz. In Tap Abaz the same element šʲ+ta, in the phonetically simplified form ta, is used to form past converbs, cf. Tap d-ca-ta < d-ca-šʲ+ta ‘(s)he having left’, i.e. ‘after (s)he has left’, s-č’⁰a-ta < s-č’⁰a-šʲ+ta ‘I having sat’, etc., whereas in the Ašx dialect the same morpheme is found in the form -šʲa, cf. d-ca-šʲa ‘(s)he having left’, s-t’a-šʲa ‘I having sat’. The Abaz data even more resemble the Laz constructions with -š-k’ule.

Syntax

Specialists point out a number of syntactic traits in Megr, which fall outside of the standard common-Kartv syntactic model and can be regarded as the result of the Abx influence. Thus, according to Cik’oliya (1977: 96), such features of the Megr sentence as the word order, the specific syntactic construction of two contacting verbs with the suffix -ni ‘when’, the use of some adverbs and postpositions, the presence of the construction identical to Abx phrase, which includes the finite verb with an adverbial particle, etc., in some cases are closer to Abx than to Geo and Svan, and, according to Cik’oliya, are the result of long-term Abx-Megr contacts (cf. also Cik’oliya 1987). Interesting facts of a possible influence of Abx syntactic models on Megr are discussed in Hewitt (1987: 248, 260; 1992; 1992a; 2001). In particular, Hewitt explains the presence of the atypical for the Kartv languages postverbal marking of subordination in Megr by the influence of Abx.

[Tibaren]

Мне понятно желание В.А.Чирикба увидеть абхазо-адыгский субстрат в занском.
Однако материалы, приводимые им, не убедительны, поскольку не учитывают возможность развития этих явлений на собственно картвельской почве и не принимают во внимание данные груз. диалектной лексики (в том числе в восточных ареалах) и древнегруз. взыка, в которых указанные морфологические явления встречаются. Упомянутый им автор Hewitt, хоть и рассматривает возможность единичных заимствований элементов морфологии в занский, но с достаточной долей скепсиса, и уж тем более не говорит о субстрате.
На этом фоне достаточно непредвзято и объективно выглядит мнение М.Ш.Халилова по языковым контактам и ареальным взаимоотношениям на Кавказе в его обзоре:

К довольно ранней эпохе относят начало контактов между картвельскими и абхазско-адыгскими языками. И, соответственно, обнаруживаются многочисленные отложения лексического характера и незначительные проникновения морфологического инвентаря. Вопросы сванско-адыгейских (черкесских) языковых встреч рассматривают С.Н.Джанашия (1940, 1959), К.Д.Дондуа (1975: 126-149) и др. А морфологические встречи абхазского языка с картвельскими освещаются в статье А.С.Чикобава (1942: 149-168), который отмечает, что в мегрельском и лазском из абхазского усвоены несколько превербов со значением направления. Предполагается, что мегрельский словообразовательный аффикс наречий –ас проник в абхазский язык в форме –(э)с. По  мнению Т.Е.Гудава, в мегрельском и лазском заимствован послелог –х(а) (1947: 193-196).
На материале мегрельского и абхазского языков выявлены общие идиоматические единицы (Гамкрелидзе, Мачавариани 1965: 252).
     Многочисленны словарные мегрелизмы и грузинизмы в абхазском и абхазизмы в мегрельском (некоторое их число налицо также в грузинском и лазском). Довольно подробный список сванизмов, мегрелизмов и грузинизмов приводят в абхазском А.К.Шагиров (1989: 139-153), в кабардино-черкесском М.А.Хабичев (1980: 142-143), а картвельские лексические элементы в убыхском отмечает К.В.Ломтатидзе (1974: 93-94). Некоторые абхазско-адыгско-картвельские лексические параллели рассматриваются в этимологическом плане (Климов 1969: 286-295) и т.д.
     Однако следует отметить, что в целом масштабы межгруппового взаимодействия кваказских языков представляются, по крайней мере на современной ступени его изученности, сравнительно ограниченными…

[Ахьшь]

Мне понятно желание В.А.Чирикба увидеть абхазо-адыгский субстрат в занском. Однако материалы, приводимые им, не убедительны...

В приведенных цитатах ничего не говорится о субстрате!

...поскольку не учитывают возможность развития этих явлений на собственно картвельской почве и не принимают во внимание данные груз. диалектной лексики (в том числе в восточных ареалах) и древнегруз. взыка, в которых указанные морфологические явления встречаются.

Наверное, это критику можно адресовать и в адрес Чикоба, Ломтатидзе, Циколиа...

На этом фоне достаточно непредвзято и объективно выглядит мнение М.Ш.Халилова...

Мнения Чикобава, Ломтатидзе, Гамкрелидзе и Иванова (http://lingvoforum.net/index.php/topic,2337.msg164507.html#msg164507) также выглядят вполне непредвзято.

[Tibaren]

В приведенных цитатах ничего не говорится о субстрате!

Да, там говорится про "influence".

Наверное, это критику можно адресовать и в адрес Чикоба, Ломтатидзе, Циколиа...

И в их адрес, безусловно, тоже...

Мнения Чикобава, Ломтатидзе, Гамкрелидзе и Иванова (http://lingvoforum.net/index.php/topic,2337.msg164507.html#msg164507) также выглядят вполне непредвзято.

Равно как и Климова
http://lingvoforum.net/index.php/topic,2337.225.html

…и независимого зарубежного картвелиста:
Kevin J. Tuite. The myth of the Caucasian Sprachbund: the case of ergativity. Lingua, 108 #1. 1999. 1-29.
Kevin J. Tuite. "The Rise and Fall and Revival of the Ibero-Caucasian Hypothesis" Historiographia Linguistica, 35 #1
Kevin J. Tuite. Kartvelian Morphosyntax. Number Agreement and Morphosyntactic Orientation in South Caucasian Languages. PhD dissertation, Dept. of Linguistics, University of Chicago, 1988
http://mapageweb.umontreal.ca/tuitekj/publications/TuiteThesis.pdf

[Circassian]

Tibaren
Как ты считаешь, между абхазо-адыгскими есть генетическое родство или там какой-то союз, как вроде полагает этот Халилов с Климовым.

[Tibaren]

Tibaren
Как ты считаешь, между абхазо-адыгскими есть генетическое родство или там какой-то союз, как вроде полагает этот Халилов с Климовым.

Естественно есть.
А "эти Халиловы и Климовы" никогда и нигде не говорили про "абх.-адыгский языковый союз" и не отрицали их генетическое родство.

[Circassian]

сорри я ошибся абхазо-адыгские и картвельские языки.

[Tibaren]

Лично я не вижу достаточно доказательного родства. Может быть, отдаленное - на уровне макросемей. Хотя картвельские все же ближе типологически к абх.-адыгским, чем к нахско-дагестанским, да и количество материальных схождений больше...

[Ахьшь]

Chirikba V. Abkhaz Loans in Megrelian:

9.6.3. Family names

A number of Megr surnames (especially noticeable by the presence of the Abx surname-formant -ba) have Abx origin, cf. alšibaia < alš⁰әn-(d)-ba, čik’oba-va < a-čʲәg⁰-ba, šxvacaba-ia < a-š⁰x⁰ac’aa, etc. It is interesting that the Megr surname apšila-va preserves the name of the ancient Abx tribe of Apsilians/Apšilians, who used to be neighbours of the ancestors of the Megrelians; cf. by analogy a somewhat later Megr surname apxaza-va, based on the ethnic term apxaza ‘Abkhazian’. In OGeo the same ethnic term is found as the base of the toponymic apšil-et-i ‘the country of the Apshilians’ (Džuanšer’s Chronicles of the 11th century). Beside the surname, the ancient ethnic term apšil is preserved in such Megr words as abšil-uri uča ‘a sort of grapes’ (ОК I: 163-164), lit. ‘the black (uča) Apshilian’, and in the adjective apšil-uri ‘a sort of grapes with white berries’ (ОК I: 199). The back fricative (š) in both Megr and Geo reflects the archaic middle sibilant fricative (ɕ), preserved only in the Bz dialect. On the etymology of the ethnonymic root apɕ-, which lies at the basis of the Abx selfdesignation (apɕ-wa), see Chirikba (1991).

9.6.3.1. Family names suffixes

-va the suffix of family names, e.g. bok’uč’a-va, apxaza-va, leča-va, mika-va, p’ap’a-va, karda-va, etc.

The allomorph of this suffix is -a (cf. bok’uč’a-a, apxaza-a, leča-a, mikaa, p’ap’a-a, karda-a, etc.), which Kipš: 233 derived from -va, though see below the discussion of the latter. The suffix -va//-a can have as its source Abx -aa (< *-ʕa) human plural suffix (e.g. apswa ‘Abkhazian’, pl. apsw-aa) used also to form collective forms of family names, cf. agraa, tar-aa, žʲәy-aa ‘the members of family clans Agr-ba, Tar-ba, Zhi-ba’, etc. (cf. Čirikba: 134, 137-138). The rendering of Abx -aa by means of -a in Megr is regular, cf. above other cases of similar replacement of Abx -aa. In this case the form -va must be secondary, the labiodental being epenthetic, in order to avoid the hiatus in the sequence “vowel+vowel” (e.g. bok’uč’a-[*a]a > bok’uč’a-va), cf. in a similar way Megr ma-va < ma-a ‘I:QUOT’, psva ‘wing’, beside psua, xubu-va ‘Xubua (surname)’, beside xubua, etc.

A somewhat less probable possibility is to regard the older form of the Abx plural suffix *-ʕa as the source of -va. Though from the phonetic point of view the shift of intervocalic velars or post-velars into labiodental is plausible (cf. Rus segodniya ‘today’, pronounced as [sivodn’a]), there are at least two examples where old Abx *ʕ is rendered in Megr as ɣ, not as v, cf. marɣania ‘Marghania (family name)’ < Abx maʕan (the modern form – maan), Megr ɣanda ‘fence’ < Abx *ʕanda (> modern aanda).

The Abx origin of the Megr surnames suffix was suggested already by N. Marr (1912: 5), who linked it, however, with Abx pa ‘son’, whence the Abx family masculine suffix -ba (cf. above agr-ba, etc.). Though this is also a feasible alternative possibility, in this case one has to suppose in Megr the shift b > v. Džanašia (1959: 41, 76) did not accept Marr’s etymology, deriving this suffix from the assumed older Megr form *-van < -v-an and connecting the last element with the Svan surnames suffix -an. Kaldani (1980: 69-74), rejecting in his turn Džanašia’s etymology, connects Megr -av-a (deriving it from *-van), with the Geo-Svan suffix -el-a, explaining the shift l > v in Megr by the labialization of the lateral and the shift of the labialization to the fore. Yet I regard the Abx etymology of the Megr suffix as quite plausible. Beside the suffix -va, Megr borrowed from Abx also the feminine family suffix -xe (see below).

9.6.3.2. Feminine family names suffixes

-xe feminine family names suffix, cf. zinc’are-xe ‘female of the family clan Zints’are’, zik’i-xe ‘female of the family clan Zik’i’, dadi-xe ‘female of the family clan Dadia(ni)’, mocik’a-xe ‘female of the family clan Mocik’a’, etc. (Kipš: 400). The same suffix in the form -pxe is found also in West-Geo Gur, Imeret and Ačar dialects, cf. Gur gurielipxe//guri-pxe ‘female of the clan Gurieli’, beri-pxe ‘female of the family clan Beridze’, rami-pxe ‘female of the clan Ramishvili’, Ačar noɣaideli-pxe ‘female of the clan Noghaideli’, dadiani-pxe ‘female of the clan Dadiani’, Imeret čikovani-pxe, ratiani-pxe ‘female of the clan Čikovani, Ratiani’, etc. (cf. Ghlont’i: 556). In Lower Imeret both -pxe and -xe are found (Marr 1938: 42). Megrelidze (1938: 140) indicates that there is a strong Megr substrate in thеse West-Geo dialects, cf. such feminine forms as ǯa-ši-pxe ‘female of the family clan Dža’, t’uɣu-ši-pxe//t’uɣupxe ‘female of the family clan T’ughu’, etc., containing the Megr-Laz genitive suffix -ši, often used in family names. The suffix -pxe//-xe is becoming archaic in both West-Geo and Megr, and its use with the woman’s surname, according to Megrelidze (1938: 134), acquires sometimes a mocking connotation. Cf. a humoristic song in Gur, compiled of the feminine family names:

ali-pxe, mali-pxe,
bzik’i-pxe, bzik’i-č’ila-pxe,
malazoni mocik’a-pxe (Megrelidze 1938: 136).

The feminine surnames suffix -pxe (which indicates the maiden name of a married woman) is found sporadically also in Laz (in Atin, Vits-Arx and Xop dialects), cf. Laz gurieli-pxe ‘female of the clan Gurieli’, ǯaq’eli-pxe ‘female of the clan Džaq’eli’, c’ulu-pxe ‘female of the clan C’ulu-ši’, murut’i-pxe ‘a woman whose maiden name is murut’i’, bost’anǯi-pxe ‘a woman whose maiden name is bost’anǯi’, etc. (cf. Megrelidze 1938: 134; Kojima/Bucak’lişi 2003: 395). Sometimes the Laz forms with this suffix even masculine forms of family names (e.g. c’ulu-pxe-ši), which testifies to the weakening of the original semantics of this suffix and its transformation into a genderless family names formant (I. Megrelidze). In one case, this suffix is found in a Svan folklore text (Megrelidze 1938: 137).

From Abx family names feminine suffix -pha, derived from a-pha ‘daughter’ (akin to Circ px⁰ә and Ub pxʲә ‘daughter’ < CWC *px⁰ʲә); in Abx dialects the suffix is found also in the form -ha (and exclusively as -ha in the speech of Abkhazians in Turkey). The Abx origin of Megr and West-Geo suffixes was pointed out already by Marr (1938: 42; cf. also Kipš: 400; Inal-ipa 1976: 334; Čirikba: 131, 134, 138-139). In this case, taking into account the phonetic differences between the Megr and West-Geo forms, one has to suppose a direct borrowing of this suffix from Abx into West-Geo, without the intermediary of Megr, unlike many other cases of Abx loans in Geo. The spread of the Abx feminine surnames suffix in Megrelia, West-Georgia, Adzharia and Lazistan can be attributed, undoubtedly, to the time of the Abkhazian Kingdom (after its capital was moved from Anakopia in central Abkhazia to Kuta(t)isi in Western Georgia), i.e. to the 9th-10th centuries, when Abx, together with Geo, became the prestigious language of the royal court and of the highest aristocracy in the whole of Western Georgia (including Megrelia). The same explanation holds for the spread in Megr of the Abx masculine surname suffix va//-a (see above).

Despite thе оbvious Abx source of the feminine suffix under discussion, there are attempts to prove its Kartv origin. Thus, Čikobava (1942a: 26) connected -pxe//-xe with OGeo mqev-al- ‘female slave’, regarding -al as a derivational suffix, though he was not sure whether the part mqev- was genuine or borrowed. Čurguliya (1983: 134) regarded -xe as being of Kolkhian (Zan) origin, without any further etymology. Megrelidze’s (1938: 137-138) etymology of this suffix stands apart in that he analyses -pxe in the spirit of Marr’s infamous Yaphetic four-element analysis. Bgažba (1987: 91), nevertheless, emphasised that the feminine surname suffix has a clear Abx origin (apha > ha ‘daughter’), and that pxe is not known in Eastern Georgia.

[Tibaren]

1. Окончание –awa вполне этимологизируется на картвельской почве: -a (димнутивный формант) + ua (мегр. окончание фамилий, наряду с –ia)

2. Что касается –хе/рхе, действительно, вероятно абхазское происхождение. Однако –рх встречается и в сванских патронимах. Существует мнение о связи сван. с иранск. puhi «дочь»

[Ахьшь]

Однако –рх встречается и в сванских патронимах. Существует мнение о связи сван. с иранск. puhi «дочь»

Зачем идти так далеко, когда -pxe/-pha имеются в близлежащих языках?

http://annals.xlegio.ru/cebelda/ceb4.htm

Вместе с тем юго-восточная граница распространения памятников цебельдинской культуры теряется в глубине Колхиды, во всяком случае в тот период, когда там функционировали могильники I—III вв. типа Чхороцку. В свое время Н. В. Хоштария высказала мнение, что эти могильники принадлежали апсилам [59, 22; 60]. Теперь, когда удалось выяснить, что собой представляет материальная культура апсилов, точка зрения Н. В. Хоштария приобрела совершенно реальную основу: все керамические изделия Чхороцку (вазочки, горшки и др.) находят свои аналогии в Цебельде. Обращает на себя внимание и идентичность чхороцкувских фибул, браслетов, наконечников копий и мечей ранним цебельдинским. Общим является также обряд кремации.

Одновременно в материальной культуре Цебельды II—VII вв. выявлен ряд черт, связывающих ее с культурой Центральной и Северной Колхиды более раннего времени. Преемственность отмечена в профилях венчиков у пифосов, в форме одноручных кувшинов с воронкообразным венчиком и одноручных горшочков-кружек, в орнаментации крестовидным штампом по тулову, многорядной волной по верхней и боковой поверхности венчика, штампованными кружочками по верхней плоскости края мисок и т. д. [39, рис. 25; 4, табл. 19, рис. 1; 21, 6; 22, 7, 9; 23, 1; 26, 1, 4; 35, 1-6, 13, 67]. Аналогичная преемственность прослежена на ряде цебельдинских гривен, фибул, браслетов, подвесок, топоров, цалд и других металлических изделий.

Все эти данные подтверждают вывод о прямой этнокультурной преемственности апсилов II—VII вв. с населением Колхиды эллинистического периода и начала новой эры.

Вместе с тем в нашем распоряжении появились факты, [135] доказывающие непрерывность существования цебельдинских поселений по крайней мере с III—II вв. до н. э. Таково уже отмечавшееся в литературе присутствие слоя I-го тысячелетия до н. э. на отдельных местных позднеантичных поселениях [21]. Об этом свидетельствует и недавно обнаруженное на Цибилиумском могильнике богатое женское захоронение, инвентарь которого включал две серебряные серьги, три бронзовых браслета, бронзовые обоймочки, цепочки, пронизи, спирали и более 500 бус из стекла с золотистой и серебристой прокладкой (синих, зеленых, темно-медовых, [136] бесцветных, а также из желтой и белой пасты), янтарь и другие изделия конца III—II вв. до н. э. Кувшин из этого погребения тесно связан с соответствующими изделиями эллинистического периода на побережье, с которыми обычно сопоставляют ранний тип цебельдинской позднеантичной керамики [61, 188].

Таким образом, в вопросе о происхождении цебельдинской культуры намечаются две точки зрения. Во-первых, имеются все основания говорить об автохтонности населения исторической Цебельды. Во-вторых, устанавливается серия устойчивых признаков, свидетельствующих о прямой преемственности между цебельдинской позднеантичной и колхидской эллинистической культурами. Как та, так и другая линия связей пока скудно аргументированы, но иных возможностей решения уже, по-видимому, не найти.

Как же исторически должны быть осмыслены эти факты? Ведь согласно имеющимся данным, в III—VII вв. вся Центральная Колхида была занята картвельскими племенами лазов. Оказывается, однако, что письменные источники могут дать ответ на этот вопрос. Во-первых, любопытен давно поднятый исследователями факт сходства названия «апсилы» с «абешла» — племенами, упоминаемыми ассирийскими источниками в Северо-Восточной Анатолии еще во второй половине 2-го тысячелетия до н. э. [46, 77, 120]. В культурном отношении эти «абешла» могут быть сопоставлены с носителями южного варианта колхидской позднебронзовой культуры между Чорохом и Орду, на территории современной Северо-Восточной Турции. Затем на протяжении всего 1-го тысячелетия до н. э. и позже на этой территории были распространены названия с соответствующей корневой основой (пс) — Арипса, Апсар, Апсирт, Акампсис и т. д.

Согласно более поздним, уже греко-римским источникам (Аристотель, Гераклит Лемб, Помпоний Мела) вся территория Центральной и Северной Колхиды в VI в до н. э. была заселена племенами гениохов — на их земле были основаны греками города Фасис и Диоскуриада [41, 218, 820]. Согласно Геродоту, колхи в V в до н. э. проживали южнее Фасиса, а к северу от него распространялись «соседи колхов», т. е. гениохийские племена [40, 67, 73]. Гиппократ и Ксенофонт [V, 6, 36] со всей [137] определенностью говорят о том, что Центральную Колхиду в V в. до н. э. занимали не колхи, а фасиане (судя по всему, одно из названий гениохов Центральной Колхиды), тогда как колхи в это время проживали в районе восточнее Трапезунда [41, 111, 427].

В последних веках до н. э. население Центральной Колхиды в источниках обычно обозначается уже как «колхи», однако, по справедливому замечанию академика Г. А. Меликишвили, «перемещение... древней (мифической) Колхиды на р. Риони является, несомненно, продуктом позднего осмысления...» [46, 218], т. е. механического перенесения названия «колхи» греческих источников, следующих ионийской традиции, на население Центральной Колхиды, что вовсе не отражало истинной этнической картины, сложившейся в этом районе.

Собственно апсилы впервые упоминаются в I в. н. э. Плинием Секундой, локализующим их в районе Себастополиса [41, 858]. Более точные сведения дает автор II в. н. э. Флавий Арриан, согласно которому они проживали на побережье Колхиды, между лазами и абазгами, юго-восточнее Себастополиса [41, 396]. Лазы же на рубеже новой эры, согласно достаточно определенным данным Плиния Секунда, находились еще в устье Апсары (современная река Чорох) [41, 856], т. е. вне пределов Центральной Колхиды. Лишь в течение [139] I—II вв. лазы постепенно занимают эту территорию и к концу II в. выходят к Ингуру. Этому способствовало полное опустошение Центральной Колхиды, начавшееся в период войны Митридата с Помпеем и продолжавшееся в результате интенсивных смут и различных вторжений до I—II вв. н. э., когда римляне окончательно закрепились в Восточном Причерноморье.

Вышеприведенное свидетельство древних авторов об гениохийской этнической общности Центральной и Северной Колхиды, подтверждаемое полной общностью материальной культуры на всей этой территории в сочетании с фактами культурной преемственности между населением Центральной и Северной Колхиды эллинистического периода и носителями цебельдинской культуры, позволяет усматривать непосредственное родство фасиан и апсилов. Кроме того, оба эти названия имеют одну общую основу (пас — апс). Грузинское оформление этнонима «апсилы» (этнический суффикс -ел) свидетельствует о проникновении этого названия в римско-византийские источники через картвельскую (лазскую) среду, когда на рубеже новой эры лазы пришли в непосредственный контакт с фасианами и передали их самоназвание, звучащее близко к современному самоназванию абхазов «апсуа», как «апсилы». Таким образом, в носителях цебельдинской культуры скорее всего следует видеть северо-западную ветвь центральноколхидских гениохов — фасианов — апсилов, имеющую местные корни и одновременно обогащенную в I—II вв. за счет родственных переселенцев с юго-востока.

По сообщению Чкони (http://lingvoforum.net/index.php/topic,2337.msg155620.html#msg155620) в занском грузинскому суффиксу -ел соответствует -ар.

[Circassian]

From Abx family names feminine suffix -pha, derived from a-pha ‘daughter’ (akin to Circ px⁰ә and Ub pxʲә ‘daughter’ < CWC *px⁰ʲә); in Abx dialects the suffix is found also in the form -ha (and exclusively as -ha in the speech of Abkhazians in Turkey).

ср. абх. брат-сестра ашьа-айахушьа
при черк. брат-сестра шы-шыпхъу
убых. джалъа-джалъапхъьа

[Tibaren]

http://annals.xlegio.ru/cebelda/ceb4.htm

Позиции Ю.Н.Воронова во многом спорны. В частности, наличие «корневой основы (пс)» в любом топониме, где встречается сочетание /пс/. Их можно объяснить и с помощью ИЕ языков.
Далее, усматривать тождество названий «фасианов» и апсилов (где якобы одна основа пас – апс) неправомерно. Скорее уж были бы «апсианы/афсианы». И почему не Пасар, Пасирт и т.п.?
Собственно фас- (пас-), основу топонима Фасис, вполне можно этимологизировать с помощью картвельских.

[Ахьшь]

Позиции Ю.Н.Воронова во многом спорны. В частности, наличие «корневой основы (пс)» в любом топониме, где встречается сочетание /пс/. Их можно объяснить и с помощью ИЕ языков.
Далее, усматривать тождество названий «фасианов» и апсилов (где якобы одна основа пас – апс) неправомерно.

Надо учитывать, что Воронов археолог, а не филолог.
Родстве фасиан и апсилов подтверждается в первую очередь археологическими данными.

Концентрация же на этой территории топонимов с элементом «пс», думаю все-таки должна наводить на размышления.

Хоштариа, помимо того, что приписывает чхороцкуйские могильники апсилам, связывает с ними и топоним Леапшиле. 

Собственно фас- (пас-), основу топонима Фасис, вполне можно этимологизировать с помощью картвельских.

Как?

[Circassian]

Как?

а вот так:

Окваре:  мегр. *квар- «холостить», букв. «одинокий»
Хопи, Хоба:  мегр. хопи, груз. хапиа «весло, черпак»
Урта:  груз. урта-в-  «непокрытый»

+
гагра = орешник
сочи = пихта и т.д. т.п.

если там сейчас грузины живут, все остальное дело "науки"

ахьшь
никогда не задумывался над возможностью того, что картв. -ели (маргаль//мегрели, картвели, гуриели, Церетели...) может быть производным от абхазского -ауа.. Этот переход вроде бы является системным соответствием в абх. и убых. языках: ср. а-ла и a-wa "собака", а-ласы и a-wasə "легкий"...

т.е. этноним апшили - это тоже самое что и апшауа, т.е. апсуа

[Tibaren]

Собственно фас- (пас-), основу топонима Фасис, вполне можно этимологизировать с помощью картвельских.

Как?

*pa(ś)t- "вид растения"

  а-ла и a-wa "собака"...

:)По такой логике русский глагол «лаять» произошел из абхазского, а К.Чуковский взял имя собачки Авва («Доктор Айболит») из убыхского.

[Circassian]

Tibaren

русский глагол «лаять» произошел из абхазского

а откуда?

[Tibaren]

Tibaren

русский глагол «лаять» произошел из абхазского

а откуда?

;DДругих вариантов нет. Русские сами не могли придумать столь сложное слово. Точно так же французы позаимствовали абх. основу ПС для слова pisser "течь, испускать жидкость, ..." (отсюда писсуар)...

[Хворост]

Tibaren

русский глагол «лаять» произошел из абхазского

а откуда?

ААА! Circassian-аға! Сіз менің миымды жедіңіз!
(написал на своём родном языке, с калькированием выражения)

[Circassian]

Tibaren
Ладно прекращаю препирательства, т.к. всем известно, что любой аргумент можно научно оспорить, даже такой что абхазы – это абхазы, а не грузины.
Что можно сказать вот на это, по твоему:
груз. მგე-ლი [мге-ли] «волк»  абх. а-бага «животное из семейства волчьих», абгаду «волк» букв. большой бга; адыг. баджэ//багьэ «лиса».

Hworost
Anlamam ki seni, türkçe konuş kuzum, anlaşırız o zaman