АРХАНГЕЛЬСКАЯ ГУБ. Печорский уезд.
Купеческая дочь и разбойники.
Купец стал за морё кораблём поежжать, торговать, а дочерь свою оставил дом сохранять. Отец уехал. Как отправился, вдруг разбойники нагонили на золотой кореты. Поставили ли́сьвицу к окну, а один и в окно полез. Доци не знат куда деватьця, отцову саблю хватила со спичи и стала за простенок. Разбойник как стал голову в избу запихивать, она его тюкнула отцовой саблёй; хотела тюкнуть по шеи, да попалась по уху и отрубила ухо. Он свалился с окна. Розбойники перепа́лись, подумали што сам купец дома, положили товарыща в золоту корету и погонили. Доци вышла на уличь, посмотрела за има́ вслед, в котору сторону погнали. Обулась, оделась и пошла за има́ взади. Долго‐ле, коротко‐ле шла по полю и увидела в поли дом превеличающей, большой. В перву избу зашла, всё копья да оружьё; в другу избу зашла, всё тела мёртвы лежат; в третью избу зашла, всё женской наряд висит. Вытенула сундук, отворила, в сундуки персней много увидела и стала перстень выбирать, какой ей ндравитця, какой на пёрст годитця. Вдруг зашумели, загромели, разбойники нагонили на золотых коретах. Не знаёт куды деватця, сундук отодвинула, под лавку за сундук забилась. Розбойники привезли девку. Сели закусывать, один говорит: «Ах, я жаркого захотел». А другой тащит человещьё мясо. Девка увидела, што едят человечьё мясо, стала плакать. Один разбойник сказал девки: «Расширь целюсь‐ту». Девка рот расширила, а он вилками ей в рот‐откнул, у девки голова с плеч покатилась. Эту девку стали обдирать платьё. Стали розбойники ложится спать, а онно́го посадили к дверям караульним. Все розбойники заспали и караульнёй задремал, девка выбивачча, выбивачча, тихонько из‐за сундука выбилась, подошла ко дверям. Ти двери — виж! други — виж! третьи́ — виж! Ушла. Каравульнёй прохватилса и стал кричеть товарищов. Все соскакали, запрегли лошадей и погнали, ново́й по онно́й дороге, ново́й по другой, ново́й по третьёй — все по разным дорогам.
(Ончуков Н. Е. — Северные сказки, 56 — 57 стр.)