Цитата: Rómendil от июня 8, 2021, 20:10
(а совпадения типа ga оказываются на поверку именно что совпадениями, если смотреть в исторические грамматики)
навеяло
как так вообще получилось, что が стал обозначать субъект вместо определения?
* が／の для субъекта в придаточных вопроса не вызывает; это вроде как логично
Ооо, интересный вопрос, и я начну немного издалека.
Какое-то время в старояпонском существовали определительные и финитные формы, однако к моменту письменной фиксации у глаголов 五段活用 (1-го спряжения) они уже слились:
pito yuku / kaku yuko — современное 人が行く / 行く人
Так же и у глаголов 一段活用, которые соответствуют ряду современных глаголов 2-го спряжения: miru / miru
Однако у глаголов 二段活用 (соответствующих остальной части 2-го спряжения) и у неправильных глаголов формы различались ещё долго:
pa otu / oturu pa— 葉が落ちる / 落ちる葉
pito sinu / sinuru pito — 人が死ぬ / 死ぬ人
Так же su/suru, ku/kuru, ari/aru
Также формы отличались у многих показателей времён: -tari /-taru у перфекта (который дал современное прощедшее время), -zu/-nu у отрицания, -nu/-nuru у перфектива, -ki/si у простого прошедшего. В общем-то, то же самое, что в архаичных формах прилагательных: wakasi / wakaki (обратите внимание, что показатели ровно противоположны таковым у прошедшего).
Ещё одна деталь — в восточных диалектах ещё во времена Манъёсю эти формы сохранялись и у 1-го спряжения, там было что-то типа pito yuku / yukwo pito
Так вот.
Для выражения разного рода модальностей часто использовались субстантивированные конструкции (типа современных с のだ), где субъект маркировался no либо ga. То есть «человеком хождение» вместо «человек идёт», если совсем уж грубо. И в какой-то момент определительные формы стали использоваться в экскламационной функции. Это видно даже по первой строчке «Записок у изголовья» Сэй-Сёнагон (1002 г.): 春は曙、やうやう白くなりゆく山ぎはすこしあかりて紫だちたる雲の細くたなびきたる。
Собственно: kumo no fosoku tanabikitaru. Здесь у этой формы есть разные трактовки, потому что можно и предположить, что это что-то в духе «Весна — рассвет... бла-бла... то, как стелятся облака по небу». Но факт в том, что такие конструкции использовались часто.
И где-то веку к 15-му (то есть к позднему среднеяпонскому) эти определительные конструкции вытеснили финитные, а вместе с этим появилась и маркировка субъекта частицами no и ga (если что, показатель темы pa > fa > wa в этой позиции мог быть всегда, и на него ничто не влияло особо).
Потихоньку функции у no и ga перераспределились, но вот тут по датировкам ничего не скажу.
А вот в рюкюсских они перераспределились иначе, и в окинавском ga является показателем субъекта только у местоимений и имён собственных, а вот у всех остальных существительных это nu.
В общем, происхождение такой функции у ga немного напоминает то, что в придаточных — это всё от субстантивированных форм.
Если что, p/f в ромадзи я даю по тому, как в соответствующий период это произносилось
благодарю :)
Цитата: Rómendil от июня 11, 2021, 00:47
Для выражения разного рода модальностей часто использовались субстантивированные конструкции (типа современных с のだ), где субъект маркировался no либо ga. То есть «человеком хождение» вместо «человек идёт», если совсем уж грубо.
Когда читал про differential subject marking наткнулся на статью (https://langsci-press.org/catalog/view/173/1281/1055-1) про японский. Там утверждалось, что кроме ga и no в старояпонском ещё была нулевая маркировка. Такие примеры приводятся:
wa ga naku namita — слёзы, которые я пролил
pototogisu naku kope — зов плачущей кукушки
Там, кстати, расписаны три теории происхождения номинативного ga.