Лингвофорум

Цитата: 0383 от апреля  4, 2009, 10:01
Можно ли обучиться этим навыкам или это врожденные природные способности, проявляющиеся уже у приматов? 

Не, это только нас, в высшей школе КГБ этому полноценно учили...

Покаяться решил.
Много лет назад набилась толпа в автобус. И один нетрезвый гражданин наорал на подполковника: "эй, подвинься, господин офицер". Тут надо сказать, что среди господ офицеров такое обращение неформально было распространено, но публичное его употребление имело экспессивный смысл, наследие мировой революции. И тут меня черт дернул приколоться.
- Товарищ, если вы в званиях не разбираетесь, говорите хотя бы "товарищ офицер"..
Даже я не ожидал услышать такой богатой лексики.
Бедный подполковник! Как вспомню, стыдно становится.

Цитата: Noëlle Daath от апреля  4, 2009, 11:00
Н. Тэффи  "Корсиканец"

А ещё очень хороший рассказ по этой теме - Ярослав Гашек "Школа провокаторов".

 Своевременно, элегантно и незаметно уронить тлеющий окурок на залитой бензином автозаправке или в нужную секунду проронить пару малозначащих слов, после чего весь форум стоит на ушах несколько дней, а в бане становится тесно.

Н. Тэффи  "Корсиканец"



Допрос затянулся, и жандарм почувствовал себя утомленным; он сделал перерыв и прошел в свой кабинет отдохнуть.
Он уже, сладко улыбаясь, подходил к дивану, как вдруг остановился, и лицо его исказилось, точно он увидел большую гадость.
За стеной громкий бас отчетливо пропел: «Марш, марш вперед, рабочий народ!..»
Басу вторил, едва поспевая за ним, сбиваясь и фальшивя, робкий, осипший голосок: «ря-бочий нарёд...»
— Эт-то что? — воскликнул жандарм, указывая на стену.
Письмоводитель слегка приподнялся на стуле.
— Я уже имел обстоятельство доложить вам на предмет агента.
— Нич-чего не понимаю! Говорите проще.
— Агент Фиалкин изъявляет непременное желание поступить в провокаторы. Он вторую зиму дежурит у Михайловской конки. Тихий человек. Только амбициозен сверх штата. Я, говорит, гублю молодость и лучшие силы свои истрачиваю на конку. Отметил медленность своего движения по конке и невозможность применения выдающихся сил, предполагая их существование...
«Крявавый и прявый...» — дребезжало за стеной.
— Врешь! — поправил бас.
— И что же — талантливый человек? — спросил жандарм.
— Амбициозен даже излишне. Ни одной революционной песни не знает, а туда же лезет в провокаторы. Ныл, ныл... Вот, спасибо, городовой, бляха № 4711... Он у нас это все, как по нотам... Слова-то, положим, все городовые хорошо знают, на улице стоят, — уши не заткнешь. Ну, а эта бляха и в слухе очень талантлива. Вот взялся выучить.
— Ишь! «Варшавянку» жарят, — мечтательно прошептал жандарм. — Самолюбие вещь не дурная. Она может человека в люди вывести. Вот Наполеон — простой корсиканец был... однако достиг, гм... кое-чего.
«Оно горит и ярко рдеет,
То наша кровь горит на нем», — рычит бляха № 4711.
— Как будто уж другой мотив, — насторожился жандарм. — Что же он, всем песням будет учить сразу?
— Всем, всем. Фиалкин сам его торопит. Говорит, будто какое-то дельце обрисовывается.
— И самолюбьище же у людей!
«Семя грядущего...» — заблеял шпик за стеной.
— Энергия дьявольская. — вздохнул жандарм. — Говорят, что Наполеон, когда еще был простым корсиканцем...
Внизу с лестницы раздался какой-то рев и глухие удары.
— А эт-то что? — поднимает брови жандарм.
— А это наши, союзники, которые на полном пансионе в нижнем этаже. Волнуются.
— Чего им?
— Пение, значит, до них дошло. Трудно им...
— А, ч-черт! Действительно, как-то неудобно. Пожалуй, и на улице слышно, подумают, митинг у нас.
— Пес окаянный! — вздыхает за стеной бляха. — Чего ты воешь, как собака? Разве революционер так поет! Революционер открыто поет. Звук у него ясный. Каждое слово слышно. А он себе в щеки скулит, да глазами во все стороны сигает. Не сигай глазами! Остатний раз говорю. Вот плюну и уйду. Нанимай себе максималиста, коли охота есть.
— Сердится! — усмехнулся письмоводитель. — Фигнер какой!
— Самолюбие! Самолюбие, — повторяет жандарм. — В провокаторы захотел. Нет, брат, и эта роза с шипами. Военно-полевой суд не рассуждает. Захватят тебя, братец ты мой, а революционер ты или чистый провокатор, разбирать не станут. Подрыгаешь ножками.
«Нашим потом жиреют обжо-ры», — надрывается городовой.
— Тьфу! У меня даже зуб заболел! Отговорили бы его как-нибудь, что ли.
— Да как его отговоришь-то, если он в себе чувствует эдакое, значит влечение. Карьерист народ пошел, — вздыхает письмоводитель.
— Ну, убедить всегда можно. Скажите ему, что порядочный шпик так же нужен отечеству, как и провокатор. У меня вот зуб болит.
«Вы жертвою пали...» — жалобно заблеял шпик.
— К черту! — взвизгнул жандарм и выбежал из комнаты. — Вон отсюда! — раздался в коридоре его прерывающийся, осипший от злости, голос. — Мерзавцы. В провокаторы лезут, «Марсельезы» спеть не умеют. Осрамят заведение! Корсиканцы! Я вам покажу корсиканцев!..
Хлопнула дверь. Все стихло. За стеной кто-то всхлипнул.

Предлагаете делиться опытом?

Можно ли обучиться этим навыкам или это врожденные природные способности, проявляющиеся уже у приматов?