Лингвофорум

Цитата: лад от августа  9, 2016, 13:52
Еще раз, почитайте "Незнайку на Луне"

Цитата: Wolliger Mensch от июня 27, 2017, 22:03

Цитата: Виоленсия от июня 27, 2017, 19:46
... (ну, точнее, было бы, окажись в СССР русскоговорящий трёхтысячелетний джинн).

То есть, летать на ковре, раздвигать штанги, залезать в стену и проч. — это нормально. А по-русски говорить — « »?

Цитата: Виоленсия от июня 27, 2017, 19:46
... (ну, точнее, было бы, окажись в СССР русскоговорящий трёхтысячелетний джинн).

Цитировать— Да будут они достойны твоей руки и твоего доброго сердца, — растроганно промолвил старик, наслаждаясь Волькиной радостью и удивлением.

    Тогда Волька сделал то, что делает на его месте любой мальчик и любая девочка, когда они впервые оказываются владельцами часов, — он приложил часы к уху, чтобы насладиться их тиканьем.

    — Э-э-э! — протянул он. — Да они не заведены. Надо их завести.

    Волька попытался вертеть заводную головку, но она, к величайшему его разочарованию, не вертелась.

    Тогда Волька вынул из кармана штанов перочинный ножик, с тем чтобы открыть крышку часов. Но при всём старании он не мог найти и признаков щели, куда можно было бы воткнуть лезвие ножа.

    — Они из цельного куска золота! — хвастливо подмигнул ему старик. — Я не из тех, кто дарит дутые золотые вещи.

    — Значит, внутри у них ничего нет? — разочарованно воскликнул Волька.

    — А разве там что-то должно быть, внутри? — забеспокоился старый джинн.

    Вместо ответа Волька молча отстегнул часы и вернул их Хоттабычу.

    — Хорошо, — кротко согласился тот. — Я тебе подарю такие часы, которые не должны иметь ничего внутри.

    Золотые часики снова оказались на Волькиной руке, но сейчас они стали тоненькими, плоскими. Стекло на них исчезло, а вместо минутной, секундной и часовой стрелок возник небольшой вертикальный золотой шпенёчек в середине циферблата с великолепными, чистейшей воды изумрудами, расположенными там, где полагалось быть часовым отметкам.

    — Никогда и ни у кого, даже у богатейших султанов вселенной, не было наручных солнечных часов! — снова расхвастался старик. — Были солнечные часы на городских площадях, были на рынках, в садах, во дворах, и все они сооружались из камня. А вот такие я только что сам придумал. Правда, неплохо?

    Действительно, оказаться первым и единственным во всём мире обладателем наручных солнечных часов было довольно заманчиво.

    На Волькином лице выразилось неподдельное удовольствие, и старик расцвёл.

    — А как ими пользоваться? — спросил Волька.

    — А вот так. — Хоттабыч бережно взял Волькину левую руку с вновь придуманными часами. — Держи руку вот так, и тень от этой золотой палочки ляжет на искомую цифру.

    — Для этого должно светить солнце, — сказал Волька, с досадой глянув на облачко, только что закрывшее собой дневное светило.

    — Сейчас это облачко уйдёт, — обещал Хоттабыч, и действительно снова вовсю засветило солнце. — Вот видишь, часы показывают, что время теперь где-то между двумя и тремя часами пополудни. Примерно, половина третьего.

    Пока он это говорил, солнце скрылось за другим облаком.

    — Ничего, — сказал Хоттабыч. — Я буду очищать для тебя небо каждый раз, когда тебе угодно будет узнать, который час.

    — А осенью? — спросил Волька.

    — Что осенью?

    — А осенью, а зимой, когда небо целыми месяцами скрыто за тучами?

    — Я тебе сказал, о Волька, солнце будет свободно от туч каждый раз, когда это тебе понадобится. Тебе надо будет только приказать мне, и всё будет в порядке.

    — А если тебя не будет поблизости?

    — Я всегда буду поблизости, лишь только ты меня кликнешь.

    — А вечером? А ночью? — ехидно осведомился Волька. — Ночью, когда на небе нет солнца?

    — Ночью люди должны предаваться сну, а не смотреть на часы, — в великой досаде отвечал Хоттабыч.

    Ему стоило очень больших трудов взять себя в руки и не проучить этого настырного отрока.

    — Хорошо, — кротко сказал он. — Тогда скажи, нравятся ли тебе часы, которые ты видишь на руке вон того пешехода? Если они тебе нравятся, они будут твоими.

    — То есть как это так — моими? — удивился Волька.

    — Не бойся, о Волька ибн Алёша, я не трону его ни единым пальцем. Он сам с радостью подарит их тебе, ибо ты поистине достоин величайших даров.

    — Ты его заставишь, а он...

    — А он будет счастлив, что я не стёр его с лица земли, не превратил его в облезлую крысу, рыжего таракана, трусливо таящегося в щелях хибарки последнего нищего...

    — Ну, это уже форменное вымогательство! — возмутился Волька. — За такие штучки у нас, брат Хоттабыч, в милицию и под суд. И поделом, знаешь ли.

    — Это меня под суд?! — Старик взъерепенился не на шутку. — Меня?! Гассана Абдуррахмана ибн Хоттаба? Да знает ли он, этот презреннейший из пешеходов, кто я такой?! Спроси первого попавшегося джинна, или ифрита, или шайтана, и они тебе скажут, дрожа от страха мелкой дрожью, что Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб — владыка телохранителей из джиннов, и число моего войска — семьдесят два племени, а число бойцов каждого племени — семьдесят две тысячи, и каждый из тысячи властвует над тысячей маридов, и каждый марид властвует над тысячей помощников, а каждый помощник властвует над тысячей шайтанов, а каждый шайтан властвует над тысячей джиннов, и все они покорны мне и не могут меня ослушаться!.. Не-е-ет, пусть только этот трижды ничтожнейший из ничтожных пешеходов...

    А прохожий, о котором шла речь, преспокойно шагал себе по тротуару, лениво поглядывая на витрины магазинов, и не подозревал о страшной опасности, которая в эту минуту нависла над ним только потому, что на его руке поблёскивали самые обыкновенные часы марки «Зенит».

    — Да я... — выхвалялся совсем разошедшийся Хоттабыч перед оторопевшим Волькой, — да я его превращу в...

    Дорога была каждая секунда. Волька крикнул:

    — Не надо!

    — Чего не надо?

    — Трогать прохожего не надо... Часов не надо!.. Ничего не надо!..

    — Совсем ничего не надо? — усомнился старик, быстро приходя в себя.

    Единственные в мире наручные солнечные часы исчезли так же незаметно, как и возникли.

    — Совсем ничего... — сказал Волька и так тяжко вздохнул, что старик понял: сейчас главное — развлечь своего юного спасителя, рассеять его дурное настроение."