- Добро пожаловать на Лингвофорум.
Автор gasyoun
- марта 26, 2006, 23:53Nu es ilgi domāju, ko mest laukā, ko atstāt. Получилось ничего-так.
Автор macabro
- марта 26, 2006, 22:03В библиотеке завтра возьму, если доберусь. Es tak dzīvoju Olainē, nevis tur kādā Maskavā 
Я тогда лучше и напишу, когда книжку достану. Почему-то есть подозрения что твой перевод на русский написан лучше, чем ее оригинальный текст.
Я тогда лучше и напишу, когда книжку достану. Почему-то есть подозрения что твой перевод на русский написан лучше, чем ее оригинальный текст.
Автор gasyoun
- марта 26, 2006, 21:14Есть где посмотреть? А где непонятно, выдели, пожалуйста, цветом.
Автор macabro
- марта 26, 2006, 09:41Надо посмотреть, как по-латышски это выглядит. По-русски немного непонятно кое-где..
Автор Сергей Бадмаев
- марта 26, 2006, 08:45Просто мне не встречались сказки с подобным сюжетом.
Автор gasyoun
- марта 25, 2006, 20:27Но необычная не потому, что непонятная? Можно, пожалуйста, подробнее?
Автор Сергей Бадмаев
- марта 23, 2006, 10:37Интересная сказка. Необычная...
Автор gasyoun
- марта 23, 2006, 09:40Село, ставшее островом
Это было не похолодание. Какая-то небывалая доселе беда опустилась на село, хотя стояла середина лета, и лето – оспаривать правдивость примет нелепо – должно было плавно перетечь в мягкую осеннюю погоду.
Кончились те времена, когда можно было просто и безнаказанно переругиваться с соседом через плетень, посплетничать на скамеечке про близких, да, впрочем, и про посторонних людей. Прямо хоть святых вон выноси! Пришлось селянам шепотом выговариваться под подушкой. Там они как бешеные самовары высказывали всё, что накипело на сердце. Сплетничали жёны с мужьями, женихи с невестами, старики с юнцами, младенцы с деревянными собачками и игрушечными лошадками. А стоило выйти на улицу, как слово, не успев слететь с языка, скатывалось у самых губ в ледяной комок. Комок, свистя, взмывал вверх и, поднявшись, в небе окончательно замерзал.
От застывших слов воздух в домах трещал так, что даже для пара не оставалось места. Камни в бане перестали нагреваться, ибо слов было наговорено столько, что слова эти сплющили горячий воздух как блин и прижали к самому потолку. В церкви перестали вслушиваться в речь проповедника. Говорили и не могли наговориться: про урожай, про распутную дочь одного селянина и про скромного сына другого, про деньги, который один проиграл, а другой припрятал за связками чеснока.
Владелец кабака пригрозил закрыть свое питейное заведение, а однажды вечером начал даже задыхаться от того, как пустобрехи наболтали в три короба. Куда там! Сам священник махнул на проповеди рукой и стал рассказывать о горестях Спасителю. Проповедник ведь тоже человек.
Приходилось распахивать окна и держать двери настежь открытыми: тогда слова от осеннего холода стаями летели вверх. Оказавшись на воле, они точно так же скатывались в комки и с пронзительным свистом устремлялись в небо. Тут-то жители спохватились: их речи стали загораживать небосклон.
Наступила зима. Весть о замерзании слов как по гололеду раскатилась по всему крещеному свету.
Про попавших в беду сельчан в соседних поселках говорили: ,,Рот нараспашку, язык за плечо, а небо закоптело, будто сковорода подгорела!"
Ворота от болтунов стали запирать на засов. Староста постановил, сколько слов можно произнести за день: но ведь трудно было это проверить! Поэтому решили следить за тем, насколько хорошо просматривается небо над каждым домом.
Многие люди по природе своей завистливы и хитры: по ночам украдкой они сыпали слова через плетень соседу. Иной и словом еще не успел обмолвиться, а небо над его домом было усыпано густым слоем пестрых пословиц. Соседи принялись тайком друг за другом шпионить. На ночь ставили сторожей, но и тем нельзя было доверять. Ведь не безголосыми рыбами на свет произведены караульщики!
В один прекрасный день селяне услышали странную мелодию, похожую на стук капель дождя. Выбежав из домов, они увидели, что это тают слова. На одного упало ладное слово, на другого – бранное, на третьего лестное и сладкое, как сметана.
Когда плетень вдоль главной улицы увяз от слов наполовину, ливнем обрушились словесные потоки. Тающие слова вынесли село к морю, и получился остров.
Лето, осень, зима сменились, пока вы слушали сказку, и наступила весна.
Про случай, происшедший с жителями этой деревни, болтунами, родители рассказывали детям, а их дети своим детям, рассказывали и рассказывали... Жаль только, что правнуки не верили в чудеса. И сказок слушать не желали.
Это было не похолодание. Какая-то небывалая доселе беда опустилась на село, хотя стояла середина лета, и лето – оспаривать правдивость примет нелепо – должно было плавно перетечь в мягкую осеннюю погоду.
Кончились те времена, когда можно было просто и безнаказанно переругиваться с соседом через плетень, посплетничать на скамеечке про близких, да, впрочем, и про посторонних людей. Прямо хоть святых вон выноси! Пришлось селянам шепотом выговариваться под подушкой. Там они как бешеные самовары высказывали всё, что накипело на сердце. Сплетничали жёны с мужьями, женихи с невестами, старики с юнцами, младенцы с деревянными собачками и игрушечными лошадками. А стоило выйти на улицу, как слово, не успев слететь с языка, скатывалось у самых губ в ледяной комок. Комок, свистя, взмывал вверх и, поднявшись, в небе окончательно замерзал.
От застывших слов воздух в домах трещал так, что даже для пара не оставалось места. Камни в бане перестали нагреваться, ибо слов было наговорено столько, что слова эти сплющили горячий воздух как блин и прижали к самому потолку. В церкви перестали вслушиваться в речь проповедника. Говорили и не могли наговориться: про урожай, про распутную дочь одного селянина и про скромного сына другого, про деньги, который один проиграл, а другой припрятал за связками чеснока.
Владелец кабака пригрозил закрыть свое питейное заведение, а однажды вечером начал даже задыхаться от того, как пустобрехи наболтали в три короба. Куда там! Сам священник махнул на проповеди рукой и стал рассказывать о горестях Спасителю. Проповедник ведь тоже человек.
Приходилось распахивать окна и держать двери настежь открытыми: тогда слова от осеннего холода стаями летели вверх. Оказавшись на воле, они точно так же скатывались в комки и с пронзительным свистом устремлялись в небо. Тут-то жители спохватились: их речи стали загораживать небосклон.
Наступила зима. Весть о замерзании слов как по гололеду раскатилась по всему крещеному свету.
Про попавших в беду сельчан в соседних поселках говорили: ,,Рот нараспашку, язык за плечо, а небо закоптело, будто сковорода подгорела!"
Ворота от болтунов стали запирать на засов. Староста постановил, сколько слов можно произнести за день: но ведь трудно было это проверить! Поэтому решили следить за тем, насколько хорошо просматривается небо над каждым домом.
Многие люди по природе своей завистливы и хитры: по ночам украдкой они сыпали слова через плетень соседу. Иной и словом еще не успел обмолвиться, а небо над его домом было усыпано густым слоем пестрых пословиц. Соседи принялись тайком друг за другом шпионить. На ночь ставили сторожей, но и тем нельзя было доверять. Ведь не безголосыми рыбами на свет произведены караульщики!
В один прекрасный день селяне услышали странную мелодию, похожую на стук капель дождя. Выбежав из домов, они увидели, что это тают слова. На одного упало ладное слово, на другого – бранное, на третьего лестное и сладкое, как сметана.
Когда плетень вдоль главной улицы увяз от слов наполовину, ливнем обрушились словесные потоки. Тающие слова вынесли село к морю, и получился остров.
Лето, осень, зима сменились, пока вы слушали сказку, и наступила весна.
Про случай, происшедший с жителями этой деревни, болтунами, родители рассказывали детям, а их дети своим детям, рассказывали и рассказывали... Жаль только, что правнуки не верили в чудеса. И сказок слушать не желали.
Автор Сергей Бадмаев
- марта 22, 2006, 06:51Цитата: gasyoun от марта 21, 2006, 22:56
Это Nora Ikstena, сборник Pasakas ar beigām. Я перевожу. Загрузить вторую?
Давайте, интересно.
Автор gasyoun
- марта 21, 2006, 22:56Это Nora Ikstena, сборник Pasakas ar beigām. Я перевожу. Загрузить вторую?