ЦитироватьБыло мне тогда лет 11–12. Старший брат, 20-летний парень, жил и работал в городе. Однажды на выходной он приехал в деревню с русским другом. По обычаю, гостя сначала угостили, потом юноши вышли на крыльцо покурить. Помыв посуду, я тоже выскочила к ним: любопытно же! Брат пошел в погреб за позой (квас),русский друг, высокий, улыбчивый парень, взъерошил своей широкой ладонью мои белесые космы и сказал:
– Ну что, маленькая мордовка, купаться ходишь, что ли?
Мне как-то сразу стало неприятно. Набычившись, я пробурчала:
– Хожу. Только я не мордовка!
Он очень удивился.
– А кто же ты?
– Я эрзя. И папа с мамой – эрзя. И братья – эрзя...
Он изумленно смотрел на меня. Потом спросил:
– А кто же тогда мордва?
– Не знаю. У нас в деревне все эрзя. Может, мокша мордва?
Русский еще пуще удивился:
– Странно. Я вот так же разговаривал с мокшанами. Они тоже говорят: мы не мордва. Мы мокша. А мордва – это эрзя.
Это воспоминание из детства хорошо передает суть темы, о которой пишу.
Итак, получается: ни эрзяне, ни мокшане "мордвой" себя не именуют. Эрзянин о себе скажет: мон эрзя. Это только профессор Н. Мокшин о себе говорит: мон мордвин. Ему иначе нельзя: он диссертацию на этом сделал. Эрзяне же, настоящие эрзяне, слово "мордва" считают прозвищем. Об этом мы все знаем. Слово это мы не любим, да и кому полюбится всю жизнь в паспорте носить кличку! Один учитель из Оренбуржья, где проживает около 100 тысяч эрзян, рассказывал: при получении паспорта эрзянские юноши и девушки записываются кем угодно, чаще всего русскими, лишь бы не мордвой. Вот если бы в паспорте писали эрзя, тогда другое дело!
Страница создана за 0.016 сек. Запросов: 20.