- Добро пожаловать на Лингвофорум.
Автор maratique
- декабря 16, 2022, 01:27Цитироватьдва самых распространённых звука в русском языке — это безударная а/о (которую я обозначаю через ъ), и безударная е/и (обозначаемая через ь). На них приходится около 20% всех звуков русского языкаНе, ошибка. На самом деле шов около ⅓
Автор maratique
- ноября 8, 2022, 16:06Цитата: bistropis от ноября 8, 2022, 12:02Здравствуйте, Марат.Конечно я и сам был бы рад найти еще более быструю и удобную скоропись.
Пролистал Вашу оптимальную скорописсь для русского языка.
Не могу согласиться, что она оптимальная.
Я занимаюсь вопросом создания простой скорописи много лет.
Если честно, то несколько отошёл от этой темы, в связи с тем, что в последнее время снизился интерес к писанию ручкой (карандашом).
Но, получив Ваш вопрос ( Не интересна ли вам оптимальная скоропись для русского языка?) готов вернутся и поговорить о простых вариантах скоростного письма.
Свою скоропись я уже 4 месяца интенсивно использую с целью практики и анализа(переписываю роман "Игрок") и уже накопил значительный опыт. Вот к каким пришел выводам:
- В принципе проблем никаких нет и практически никаких дополнений для особых случаев не понадобилось. Никаких костылей, заплаток и оговорок практически.
- Письменность очень, по-моему, помехоустойчива: можно писать как попало и все равно редко путаются знаки. Это должно быть из-за простоты форм
- Так же из-за простоты форм можно писать очень сжато, чуть ли не полклетки на строку
- По моим наблюдениям ОКЯПЮ обычно медленнее чем ГЕСС, но зато у нее нет почти правил, а в ГЕСС там много костылей.
Я думал о путях ускорения своей скорописи, но думаю, что это возможно только путем усложнения форм, а чем больше форм, тем хуже помехоустойчивость.
Автор bistropis
- ноября 8, 2022, 12:02Здравствуйте, Марат.
Пролистал Вашу оптимальную скорописсь для русского языка.
Не могу согласиться, что она оптимальная.
Я занимаюсь вопросом создания простой скорописи много лет.
Если честно, то несколько отошёл от этой темы, в связи с тем, что в последнее время снизился интерес к писанию ручкой (карандашом).
Но, получив Ваш вопрос ( Не интересна ли вам оптимальная скоропись для русского языка?) готов вернутся и поговорить о простых вариантах скоростного письма.
Пролистал Вашу оптимальную скорописсь для русского языка.
Не могу согласиться, что она оптимальная.
Я занимаюсь вопросом создания простой скорописи много лет.
Если честно, то несколько отошёл от этой темы, в связи с тем, что в последнее время снизился интерес к писанию ручкой (карандашом).
Но, получив Ваш вопрос ( Не интересна ли вам оптимальная скоропись для русского языка?) готов вернутся и поговорить о простых вариантах скоростного письма.
Автор maratique
- октября 16, 2022, 22:03ГЕСС походу быстрей моего, в основном засчет того, что гласные обозначают не знаками, а сдвигом согласных. Но из-за этого там очень широкая строка и большой расход бумаги. А еще трудно сделать компьютерный шрифт на основе ГЕСС.
А у меня это обыкновенная письменность, просто слитная, типа арабской.
Но в арабском есть нелогичность — буквы на конце сложнее, чем в середине. А у меня логично — у начальных букв опускается начало(ибо нет соединения слева), а у конечных букв усекается конец(ибо нет соединения справа)
А у меня это обыкновенная письменность, просто слитная, типа арабской.
Но в арабском есть нелогичность — буквы на конце сложнее, чем в середине. А у меня логично — у начальных букв опускается начало(ибо нет соединения слева), а у конечных букв усекается конец(ибо нет соединения справа)
Автор sergebsl
- октября 15, 2022, 22:17Жестокая вещь.
Мне нравится стенография ГЕСС-83, ГЕСС-75
Стенография Грэгга очень заманчивая. Думаю тоже что-нибудь такое сделать (замутить).
Мне нравится стенография ГЕСС-83, ГЕСС-75
Стенография Грэгга очень заманчивая. Думаю тоже что-нибудь такое сделать (замутить).
Автор maratique
- сентября 29, 2022, 23:55Полное описание Окяпю — канонической скорописи без соединительных линий
За последние полгода разработал простейшую и идеальную скоропись для русского языка на основе двух идей:
— всё состоит только из 8 элементов, которые, соединяясь между собой непосредственно, без единой соединительной черточки, образуют тем не менее однозначно декодируемый код.
— используется оптимальный для скорописи принцип "как слышу так и пишу". Потому что, во-первых, легко писать на слух и не надо быть граммотным, а во-вторых, два самых распространённых звука в русском языке — это безударная а/о (которую я обозначаю через ъ), и безударная е/и (обозначаемая через ь). На них приходится около 20% всех звуков русского языка. А потому очень важно для скорости письма именно для них использовать самые простые символы.
На первом рисунке сначала нарисованы элементы, поделенные на три группы, и их звуковые значения:
— начальные: волна над линией (ударная О), волна под линией (ударная И) — н1, н2
— вездейные: маленький угол над линией (Ъ, безударная А/О), маленький угол под линией (Ь, Й, безударная Е/И ), длинный угол над линией (ударная А), длинный угол под линией (ударная Е/Ё/Э ) — в1, в2, в3, в4
— конечные: петля над линией (Я), петля под линией (Ю) — к1, к2
Далее нарисованы буквы состоящие из двух элементов. Здесь начинает действовать самая главная идея всей системы Окяпю, без которой она была бы невозможна: однозначная декодируемость обеспечивается тем, что элементы, из которых состоит буква, всегда следуют по порядку их групп. Другими словами, двухэлементные буквы могут быть только трех типов: нв, нк, вк:
н1в1 н2в2 — у ы
в1к2 в2к1 — н т
в1к1 в2к2 — с р
н1к2 н2к1 — в л
н2в1 н1в2 — к г
н1к1 н2к2 — м д
в3к2 в4к1 — з п
н2в3 н1в4 — цчщ х
в3к1 в4к2 — б ф
н1в3 н2в4 — ж ш
Справа от двухэлементных букв написано, как разрешать конфликты, когда не ясно как декодировать последовательность нвк — н+вк, или нв+к? Здесь мне очень повезло, так как в русских словах невозможны сочетания кя, кю, гя, гю, ця, цю, щя, щю, чя, чю, хя, хю, жя, жю, шя, шю. Поэтому я намеренно сделал буквы к, г, цчщ, х, ж, ш именно вида нв. Благодаря этому последовательность нвк ВСЕГДА следует читать как н+вк.
А если всё же надо обозначить гласные я, ю там, где это приведёт к конфликту (например, а+ю = з, поэтому невозможно), то можно заменить их на сочетания ьа, ьу.
Кроме этого существует только 4 невозможных сочетания звуков: оъ, оь, иъ, иь. Но, во-первых, в русском языке такие сочетания очень редки, а во-вторых, всегда можно что-нибудь придумать. Например, вовсе не обозначать в этих случаях звуки ъ, ь. Ну или обозначать их через о, а, е, и.
Снизу на первом рисунке объяснено, почему данная скоропись называется "Окяпю". Это тот редкий случай, когда не нужно самому придумывать название.
На втором рисунке я привел примеры и тщательно их разжевал, рисуя буквы чередующимися цветами. Следует помнить, что согласно принципу "как слышу так и пишу", там фактически написано следующее:
Ълинъ Къбаьвъ
Влъдимьр Путьн
Санкт-Пьтьрбург
Ьвгень Ънегьн
Я тьбя люблю
Ьльктрьфькаць
Сыръвърень
пъпръгунчьк
хрьзънтемы
Тиль Шваьгьр
Мьхъил Жвънецкь
жьна къстратъ
гордъсть нацьь
Думаю легко заметить, что для экономии письма у углов и петель в начале слов пишется только конец, а в конце слов — только начало.
На третьем рисунке можно увидеть, как это все выглядит в реале, на бумаге.
В принципе этого достаточно, чтобы начать писать любые тексты на русском языке. Только сразу предупреждаю, что читать записи на Окяпю ОЧЕНЬ СЛОЖНО. Даже я, ее создатель, после изрядной практики читаю с некоторым напрягом. Думаю это связано с тем, что мозгу сложно воспринимать поток символов, в котором нет очевидных разделителей между буквами, а, наоборот, все плавно перетекает друг в друга.
Да, эта система выгодно отличается от своих громоздких и эклектичных аналогов своей простотой, концептуальной чистотой и лаконичностью. Но платить за это надо высокой энтропией, из-за которой мозг воспринимает ее как белый шум и требуется долгая тренировка для того, чтобы в этом хаосе видеть, без особого труда, порядок.
В заключение хочу объяснить как использовать эту письменность для любого другого языка, с любым количеством букв.
4 вездейных элемента и двадцать двухэлементных букв являются полноценными буквами, которые могут могут быть везде и могут свободно сочетаться. А вот 2 начальных(волны) и 2 конечных(петли) элемента не являются самостоятельнымы буквами, а являются диакритическими знаками, которые можно употреблять для модификации звучания букв. Причем волны — это диакритики-приставки, которые пишутся перед буквой, а петли — диакритики-суффиксы, которые пишутся после буквы. Причем у одной буквы может быть одновременно сколько угодно диакритик. Поэтому с помощью этой письменности можно обозначить неограниченное количество букв.
Есть ещё последняя возможность — к началу слова можно приписывать сколько угодно петель, а к концу — сколь угодно волн. Это может быть полезно для тех языков, где много частотных приставок и суффиксов, ибо этим рядам петель и волн можно назначить любое значение.
Автор maratique
- июля 22, 2022, 18:336443 символов
5403 без пробелов
1041 слов
Если в простой тетрадный лист уместить столько слов обычным письмом, то будет намного более сложный узор.
очевидно, успели перехватить, у них теперь есть семь или восемь тысяч франков; этого слишком мало для mademoiselle Blanche.
Mademoiselle Blanche стоит тоже в нашем отеле, вместе с матерью; где-то тут же и наш французик. Лакеи называют его «monsieur le comte», 1 мать mademoiselle Blanche называется «madame la comtesse»; 2 что ж, может быть, и в самом деле они comte et comtesse.
Я так и знал, что monsieur le comte меня не узнает, когда мы соединимся за обедом. Генерал, конечно, и не подумал бы нас знакомить или хоть меня ему отрекомендовать; а monsieur le comte сам бывал в России и знает, как невелика птица — то, что они называют outchitel. Он, впрочем, меня очень хорошо знает. Но, признаться, я и к обеду-то явился непрошеным; кажется, генерал позабыл распорядиться, а то бы, наверно, послал меня обедать за table d'hôt'ом. 3 Я явился сам, так что генерал посмотрел на меня с неудовольствием. Добрая Марья Филипповна тотчас же указала мне место; но встреча с мистером Астлеем меня выручила, и я поневоле оказался принадлежащим к их обществу.
Этого странного англичанина я встретил сначала в Пруссии, в вагоне, где мы сидели друг против друга, когда я догонял наших; потом я столкнулся с ним, въезжая во Францию, наконец — в Швейцарии; в течение этих двух недель — два раза, и вот теперь я вдруг встретил его уже в Рулетенбурге. Я никогда в жизни не встречал человека более застенчивого; он застенчив до глупости и сам, конечно, знает об этом, потому что он вовсе не глуп. Впрочем, он очень милый и тихий. Я заставил его разговориться при первой встрече в Пруссии. Он объявил мне, что был нынешним летом на Норд-Капе и что весьма хотелось ему быть на Нижегородской ярмарке. Не знаю, как он познакомился с генералом; мне кажется, что он беспредельно влюблен в Полину. Когда она вошла, он вспыхнул, как зарево. Он был очень рад, что за столом я сел с ним рядом, и, кажется, уже считает меня своим закадычным другом.
За столом французик тонировал необыкновенно; он со всеми небрежен и важен. А в Москве, я помню, пускал мыльные пузыри. Он ужасно много говорил о финансах и о русской политике. Генерал иногда осмеливался противоречить, но скромно, единственно настолько, чтобы не уронить окончательно своей важности.
Я был в странном настроении духа; разумеется, я еще до половины обеда успел задать себе мой обыкновенный и всегдашний вопрос: зачем я валандаюсь с этим генералом и давным-давно не отхожу от них? Изредка я взглядывал на Полину Александровну; она совершенно не примечала меня. Кончилось тем, что я разозлился и решился грубить.
Началось тем, что я вдруг, ни с того ни с сего, громко и без спросу ввязался в чужой разговор. Мне, главное, хотелось поругаться с французиком. Я оборотился к генералу и вдруг совершенно громко и отчетливо, и, кажется, перебив его, заметил, что нынешним летом русским почти совсем нельзя обедать в отелях за табльдотами. Генерал устремил на меня удивленный взгляд.
— Если вы человек себя уважающий, — пустился я далее, — то непременно напроситесь на ругательства и должны выносить чрезвычайные щелчки. В Париже и на Рейне, даже в Швейцарии, за табльдотами так много полячишек и им сочувствующих французиков, что нет возможности вымолвить слова, если вы только русский.
Я проговорил это по-французски. Генерал смотрел на меня в недоумении, не зная, рассердиться ли ему или только удивиться, что я так забылся.
— Значит, вас кто-нибудь и где-нибудь проучил, — сказал французик небрежно и презрительно.
— Я в Париже сначала поругался с одним поляком, — ответил я, — потом с одним французским офицером, который поляка поддерживал. А затем уж часть французов перешла на мою сторону, когда я им рассказал, как я хотел плюнуть в кофе монсиньора.
— Плюнуть? — спросил генерал с важным недоумением и даже осматриваясь. Французик оглядывал меня недоверчиво.
— Точно так-с, — отвечал я. — Так как я целых два дня был убежден, что придется, может быть, отправиться по нашему делу на минутку в Рим, то и пошел в канцелярию посольства святейшего отца в Париже, чтоб визировать паспорт. Там меня встретил аббатик, лет пятидесяти, сухой и с морозом в физиономии, и, выслушав меня вежливо, но чрезвычайно сухо, просил подождать. Я хоть и спешил, но, конечно, сел ждать, вынул «Opinion nationale» 4 и стал читать страшнейшее ругательство против России. Между тем я слышал, как чрез соседнюю комнату кто-то прошел к монсиньору; я видел, как мой аббат раскланивался. Я обратился к нему с прежнею просьбою; он еще суше попросил меня опять подождать. Немного спустя вошел кто-то еще незнакомый, но за делом, — какой-то австриец, его выслушали и тотчас же проводили наверх. Тогда мне стало очень досадно; я встал, подошел к аббату и сказал ему решительно, что так как монсиньор принимает, то может кончить и со мною. Вдруг аббат отшатнулся от меня с необычайным удивлением. Ему просто непонятно стало, каким это образом смеет ничтожный русский равнять себя с гостями монсиньора? Самым нахальным тоном, как бы радуясь, что может меня оскорбить, обмерил он меня с ног до головы и вскричал: «Так неужели ж вы думаете, что монсиньор бросит для вас свой кофе?» Тогда и я закричал, но еще сильнее его: «Так знайте ж, что мне наплевать на кофе вашего монсиньора! Если вы сию же минуту не кончите с моим паспортом, то я пойду к нему самому».
«Как! в то же время, когда у него сидит кардинал!» — закричал аббатик, с ужасом от меня отстраняясь, бросился к дверям и расставил крестом руки, показывая вид, что скорее умрет, чем меня пропустит.
Тогда я ответил ему, что я еретик и варвар, «que je suis hérétique et barbare», и что мне все эти архиепископы, кардиналы, монсиньоры и проч., и проч. — всё равно. Одним словом, я показал вид, что не отстану. Аббат поглядел на меня с бесконечною злобою, потом вырвал мой паспорт и унес его наверх. Чрез минуту он был уже визирован. Вот-с, не угодно ли посмотреть? — Я вынул паспорт и показал римскую визу.
— Вы это, однако же, — начал было генерал...
— Вас спасло, что вы объявили себя варваром и еретиком, — заметил, усмехаясь, французик. — «Cela n'était pas si bête». 5
— Так неужели смотреть на наших русских? Они сидят здесь — пикнуть не смеют и готовы, пожалуй, отречься от того, что они русские. По крайней мере в Париже в моем отеле со мною стали обращаться гораздо внимательнее, когда я всем рассказал о моей драке с аббатом. Толстый польский пан, самый враждебный ко мне человек за табльдотом, стушевался на второй план. Французы даже перенесли, когда я рассказал, что года два тому назад видел человека, в которого французский егерь
5403 без пробелов
1041 слов
Если в простой тетрадный лист уместить столько слов обычным письмом, то будет намного более сложный узор.
очевидно, успели перехватить, у них теперь есть семь или восемь тысяч франков; этого слишком мало для mademoiselle Blanche.
Mademoiselle Blanche стоит тоже в нашем отеле, вместе с матерью; где-то тут же и наш французик. Лакеи называют его «monsieur le comte», 1 мать mademoiselle Blanche называется «madame la comtesse»; 2 что ж, может быть, и в самом деле они comte et comtesse.
Я так и знал, что monsieur le comte меня не узнает, когда мы соединимся за обедом. Генерал, конечно, и не подумал бы нас знакомить или хоть меня ему отрекомендовать; а monsieur le comte сам бывал в России и знает, как невелика птица — то, что они называют outchitel. Он, впрочем, меня очень хорошо знает. Но, признаться, я и к обеду-то явился непрошеным; кажется, генерал позабыл распорядиться, а то бы, наверно, послал меня обедать за table d'hôt'ом. 3 Я явился сам, так что генерал посмотрел на меня с неудовольствием. Добрая Марья Филипповна тотчас же указала мне место; но встреча с мистером Астлеем меня выручила, и я поневоле оказался принадлежащим к их обществу.
Этого странного англичанина я встретил сначала в Пруссии, в вагоне, где мы сидели друг против друга, когда я догонял наших; потом я столкнулся с ним, въезжая во Францию, наконец — в Швейцарии; в течение этих двух недель — два раза, и вот теперь я вдруг встретил его уже в Рулетенбурге. Я никогда в жизни не встречал человека более застенчивого; он застенчив до глупости и сам, конечно, знает об этом, потому что он вовсе не глуп. Впрочем, он очень милый и тихий. Я заставил его разговориться при первой встрече в Пруссии. Он объявил мне, что был нынешним летом на Норд-Капе и что весьма хотелось ему быть на Нижегородской ярмарке. Не знаю, как он познакомился с генералом; мне кажется, что он беспредельно влюблен в Полину. Когда она вошла, он вспыхнул, как зарево. Он был очень рад, что за столом я сел с ним рядом, и, кажется, уже считает меня своим закадычным другом.
За столом французик тонировал необыкновенно; он со всеми небрежен и важен. А в Москве, я помню, пускал мыльные пузыри. Он ужасно много говорил о финансах и о русской политике. Генерал иногда осмеливался противоречить, но скромно, единственно настолько, чтобы не уронить окончательно своей важности.
Я был в странном настроении духа; разумеется, я еще до половины обеда успел задать себе мой обыкновенный и всегдашний вопрос: зачем я валандаюсь с этим генералом и давным-давно не отхожу от них? Изредка я взглядывал на Полину Александровну; она совершенно не примечала меня. Кончилось тем, что я разозлился и решился грубить.
Началось тем, что я вдруг, ни с того ни с сего, громко и без спросу ввязался в чужой разговор. Мне, главное, хотелось поругаться с французиком. Я оборотился к генералу и вдруг совершенно громко и отчетливо, и, кажется, перебив его, заметил, что нынешним летом русским почти совсем нельзя обедать в отелях за табльдотами. Генерал устремил на меня удивленный взгляд.
— Если вы человек себя уважающий, — пустился я далее, — то непременно напроситесь на ругательства и должны выносить чрезвычайные щелчки. В Париже и на Рейне, даже в Швейцарии, за табльдотами так много полячишек и им сочувствующих французиков, что нет возможности вымолвить слова, если вы только русский.
Я проговорил это по-французски. Генерал смотрел на меня в недоумении, не зная, рассердиться ли ему или только удивиться, что я так забылся.
— Значит, вас кто-нибудь и где-нибудь проучил, — сказал французик небрежно и презрительно.
— Я в Париже сначала поругался с одним поляком, — ответил я, — потом с одним французским офицером, который поляка поддерживал. А затем уж часть французов перешла на мою сторону, когда я им рассказал, как я хотел плюнуть в кофе монсиньора.
— Плюнуть? — спросил генерал с важным недоумением и даже осматриваясь. Французик оглядывал меня недоверчиво.
— Точно так-с, — отвечал я. — Так как я целых два дня был убежден, что придется, может быть, отправиться по нашему делу на минутку в Рим, то и пошел в канцелярию посольства святейшего отца в Париже, чтоб визировать паспорт. Там меня встретил аббатик, лет пятидесяти, сухой и с морозом в физиономии, и, выслушав меня вежливо, но чрезвычайно сухо, просил подождать. Я хоть и спешил, но, конечно, сел ждать, вынул «Opinion nationale» 4 и стал читать страшнейшее ругательство против России. Между тем я слышал, как чрез соседнюю комнату кто-то прошел к монсиньору; я видел, как мой аббат раскланивался. Я обратился к нему с прежнею просьбою; он еще суше попросил меня опять подождать. Немного спустя вошел кто-то еще незнакомый, но за делом, — какой-то австриец, его выслушали и тотчас же проводили наверх. Тогда мне стало очень досадно; я встал, подошел к аббату и сказал ему решительно, что так как монсиньор принимает, то может кончить и со мною. Вдруг аббат отшатнулся от меня с необычайным удивлением. Ему просто непонятно стало, каким это образом смеет ничтожный русский равнять себя с гостями монсиньора? Самым нахальным тоном, как бы радуясь, что может меня оскорбить, обмерил он меня с ног до головы и вскричал: «Так неужели ж вы думаете, что монсиньор бросит для вас свой кофе?» Тогда и я закричал, но еще сильнее его: «Так знайте ж, что мне наплевать на кофе вашего монсиньора! Если вы сию же минуту не кончите с моим паспортом, то я пойду к нему самому».
«Как! в то же время, когда у него сидит кардинал!» — закричал аббатик, с ужасом от меня отстраняясь, бросился к дверям и расставил крестом руки, показывая вид, что скорее умрет, чем меня пропустит.
Тогда я ответил ему, что я еретик и варвар, «que je suis hérétique et barbare», и что мне все эти архиепископы, кардиналы, монсиньоры и проч., и проч. — всё равно. Одним словом, я показал вид, что не отстану. Аббат поглядел на меня с бесконечною злобою, потом вырвал мой паспорт и унес его наверх. Чрез минуту он был уже визирован. Вот-с, не угодно ли посмотреть? — Я вынул паспорт и показал римскую визу.
— Вы это, однако же, — начал было генерал...
— Вас спасло, что вы объявили себя варваром и еретиком, — заметил, усмехаясь, французик. — «Cela n'était pas si bête». 5
— Так неужели смотреть на наших русских? Они сидят здесь — пикнуть не смеют и готовы, пожалуй, отречься от того, что они русские. По крайней мере в Париже в моем отеле со мною стали обращаться гораздо внимательнее, когда я всем рассказал о моей драке с аббатом. Толстый польский пан, самый враждебный ко мне человек за табльдотом, стушевался на второй план. Французы даже перенесли, когда я рассказал, что года два тому назад видел человека, в которого французский егерь
Автор maratique
- июля 8, 2022, 09:56Цитироватькю, гю, чю, хю, шю, жю, кя, гя, чя, хя, шя, жя пишутся через У и А. И поэтому соответствующие каракули читаются как ен, ор, ез, оф, еф, оз, ес, от, еб, оп, еп, обУже не нужно. Можно просто
Я = ЬА
Ю = ЬУ
Автор maratique
- июля 5, 2022, 05:14
Пятнадцать строчек из тетрадки:
... въезжая во Фанцию, наконец — в Швейцарии; в течение этих двух недель — два раза, и вот теперь я вдруг встретил его уже в Рулетенбурге. Я никогда в жизни не встречал человека более застенчивого; он застенчив до глупости и сам, конечно, знает об этом, потому что он вовсе не глуп. Впрочем, он очень милый и тихий. Я заставил его разговориться при первой встрече в Пруссии. Он объявил мне, что был нынешним летом на Норд-Капе и что весьма хотелось ему быть на Нижегородской ярмарке. Не знаю, как он познакомился с генералом; мне кажется, что он беспредельно влюблен в Полину. Когда она вошла, он вспыхнул, как зарево. Он был очень рад, что за столом я сел с ним рядом, и, кажется, уже считает меня своим закадычным другом.
За столом французик тонировал необыкновенно; он со всеми небрежен и важен. А в Москве, я помню, пускал мыльные пузыри. Он ужасно много говорил о финансах и о русской политике. Генерал иногда осмеливался противоречить, но скромно, единственно настолько, чтобы не уронить окончательно своей важности.
Я был в странном настроении духа; разумеется, я еще до половины обеда успел задать себе мой обыкновенный и всегдашний вопрос: зачем я валандаюсь с этим генералом и давным-давно не отхожу от них? Изредка я взглядывал на Полину Александровну; она совершенно не...
Автор maratique
- июля 5, 2022, 04:59Цитата: Easyskanker от июля 5, 2022, 04:40Главное свои конспекты так не записывайте, а то на сдаче влетитеСлава Богу, я уже старый, уже 34 года.
Отучился.