Лингвофорум

переводы айнской литературы

малая проза айнской писательницы Трэси Нонно

© Tresi Nonno
© Александр Акулов - перевод с айну

Ampene takne oruspe
Очень короткая история

Перевод рассказа выполнен по изданию Nonno T. Ampene takne oruspe//Anuyep,  NZ, Waikato, Nonno Publishing Co., 2001


Некогда среди сахалинских айну жила девушка по имени Инаннупирка. Она была сильной шаманкой и в своем селении была вождем.
Однажды, во время медвежьего праздника, Инаннупирку увидел сын вождя соседнего селения, мужчина по имени Уканту. Он сразу же решил, что Инаннупирка будет его женой. Как-то раз он приехал к Инаннупирке и привез множество разных богатых даров. Но Инаннупирке он совершенно не нравился. Она не приняла его подарки и отказала ему. Уканту вернулся к себе, но через некоторое время снова приехал к Инаннупирке, и вновь получил отказ.
Когда Уканту уехал, Инаннупирка собрала всех своих людей на совет и предложила переселиться куда-нибудь в другое место. Она не хотела жить по соседству с человеком, которому отказала. Ее люди возражали ей, но она всех переспорила, потому что была очень искусна в спорах.
Вначале они переселились на морской берег, где никто из айну прежде не жил. Прожили там несколько лет. Рыбы хватало на всю зиму и зверей водилось много.
Инаннупирка, однако, все равно была недовольна: ей казалось, что селение Уканту слишком близко, и что нужно переселиться еще дальше. Опять многие возражали ей, но она снова всех переспорила.
Наконец, Инаннупирка со своими людьми вновь отправилась на новое место. Они уже совсем покинули земли, где жили айну, и поселились там, где ни один айну никогда прежде не бывал.
Однажды зимой один охотник вернулся из леса с пустыми руками и сказал, что нивхи отняли у него добычу. Тогда, айну, сух** траву приготовив, ядовитые стрелы приготовив, пошли ночью в селение нивхов. Незаметно подойдя к нивхскому селению, подожгли сух** траву и стали кидать ее в дымовые отверстия землянок. От этого многие нивхи задохнулись, а кто успел выскочить наружу - тех убили стрелой или мечом. Ни один нивх в живых не остался.
Утром айну пошли в другое нивхское селение. Нивхи еще издали увидали, что айну идут, и разбежались. Следующей ночью айну пришли в третий нивхский поселок и поступили там таким же образом, как и в первом селении. На следующий день, когда айну пошли еще дальше на север, то нивхи, заслышав имя Инаннупирки, разбегались в страхе. Поэтому Инаннупирка решила, что пора возвращаться. С тех пор айну некоторое время жили спокойно и с нивхами никак не встречались.
Но однажды, в конце зимы, все айну ловили рыбу подо льдом речки, что текла неподалеку от их поселка. Внезапно из лесу вышла огромная толпа нивхов. Айну было очень мало. Они не ждали нападения, поэтому оружия у них с собой не было. Нивхи вышли на самый берег замерзшей речушки, стали стрелять из луков и перебили всех айну.
Только Инаннупирке удалось остаться в живых. Она побежала к поселку. Нивхи побежали за ней.
А между речкой и айнским поселком была могила одного айну, который умер прошлой осенью. Инаннупирка остановилась у этой могилы, открыла крышку гроба и взяла из могилы лук, который положили вместе с умершим. Там было даже две стрелы. Вложив одну стрелу в лук, Инаннупирка повернулась к бегущим на нее нивхам.
Нивхи приблизились. Инаннупирка натянула лук. Но лук был негодный, гнилой, и тетива порвалась. Инаннупирка не смогла сделать ничего. Что-либо сделать было невозможно. Нивхи остановились, выстрелили из луков и убили Инаннупирку.

еще один рассказ Трэси Нонно из сборника Anuyep

© Tresi Nonno
© Александр Акулов - перевод с айну

E kor kem kanto un arpa
Твоя кровь идет на небо

Перевод рассказа выполнен по изданию Nonno T. E kor kem kanto un arpa//Anuyep,  NZ, Waikato, Nonno Publishing Co., 2001

Они лежали на берегу и слушали шум прибоя.
- Тебе было хорошо? - спросил он.
- Да... - ответила она.
Он набрал горсть песка и медленно высыпал его сквозь пальцы. Потом повернулся на бок и посмотрел на нее. Она лежала, прикрыв глаза. Он сел и отряхнулся от песка.
- А знаешь, Хита, я вот с самого детства всегда хотел узнать: а как чувствует себя женщина в своем теле...
Хита открыла глаза...
- А я всегда хотела быть мужчиной... Знаешь, хотела родиться мужчиной... Не получилось...
- Давай поменяемся...
Хита улыбнулась
- Хотя бы на один день... Это был бы очень интересный опыт...
- Да... это было бы здорово...
- Угу...
- А знаешь, есть человек, который может нам помочь... Это тахунга Пэп... Пойдем к нему... он обязательно что-нибудь придумает...
- Ты что, еще совсем рано... Давай подождем... Он должно быть еще спит...
- Да пойдем... Он последнее время вообще не спит... Наверно готовится перейти в мир духов...
Хита поднялась, отряхнула с себя песок, подняла с земли кусок материи, который служил ей платьем, и завернулась в него...
- Ну же, Матуа, пойдем, смотри, уже совсем светло...
Матуа поднялся и последовал за Хита.

Хита и Матуа подошли к хижине тахунга и некоторое время потоптались перед входом. Когда они вошли, тахунга сидел у очага и камнем разбивал кости, чтобы достать оттуда костный мозг.  Он бросил на Хита и Матуа беглый взгляд и продолжил свое занятие. Огонь в очаге уже почти погас и остались только тлеющие угольки. Тахунга брал кость, клал ее на один из камней очага и несколько раз ударял сверху другим камнем. Потом пальцем вынимал костный мозг и отправлял его в свой беззубый рот.
Тахунга оторвался от трапезы только, когда Хита громко с ним поздоровалась... Тахунга оторвался от еды и пристально посмотрел на Хита и Матуа...
- Зачем вы пришли сюда?
- Тахунга, видишь, какое дело... Я хочу стать Матуа... а Матуа... хочет стать мной... вот... и мы подумали... что ты можешь нам помочь...
Хита вопросительно посмотрела на старика...
- Хм... Какая у вас странная просьба...
Тахунга бросил объедки в очаг и поднялся...
- За всю мою жизнь никто не обращался ко мне с подобной просьбой... Меня зовут когда нужно найти вещь, поймать вора, вылечить, помочь на охоте, остановить ветер или разогнать туман... но я никогда не делал женщину из мужчины и мужчину из женщины... Я должен спросить совета у атуа... выйдите пока из дому и подождите...

Тахунга прошел в самый дальний и темный угол. Там стоял деревянный ящик, накрытый лубяной материей. Тахунга бережно снял материю и открыл ящик. Из ящика он извлек маленький черный кожаный мешочек... в мешочке были человеческие зубы инкрустированные перламутром... это были зубы людей, которых Пэп убил и съел... он использовал зубы как гадательные кости...
Всякий раз, когда тахунга доставал зубы из мешочка и перебирал их, его охватывали сентиментальные воспоминания... его глаза становились влажными, а беззубый рот расплывался в улыбке... Впрочем, в языке, на котором говорил старик, не было слова сентиментальный, но если бы оно существовало, то он наверняка употребил бы именно его...

Когда Пэп сел на корточки, чтобы бросить зубы и получить ответ на свой вопрос, сын Пэпа повернулся на бок, чтобы лучше видеть старика...

Пэп собрал все зубы в горсть, задал свой вопрос, раскрыл руку и зубы упали на землю...
Получившуюся фигуру было невозможно истолковать... Тогда Пэп решил задавать общие вопросы... Но фигуры, которые у него получались, не означали ни да ни нет... Пэп подумал, что атуа слишком заняты или не знают ответа на этот вопрос... Пэп вздохнул и отправил зубы обратно в мешочек... Тут сын Пэпа, который на самом деле уже давным-давно проснулся и только притворялся спящим, открыл глаза и сел на своей лежанке...
- Ты должен сказать Хита и Матуа, что атуа не хотят этого превращения...
- А... ты уже не спишь... А я вот решил предаться воспоминаниям...
Пэп погладил рукой кожаный мешочек с зубами и улыбнулся...
- Я все слышал... Атуа против этого превращения...
- Нет... атуа просто молчат... Атуа всегда молчат... Говорят люди...   
Выйдя из дома, тахунга рукой поманил к себе Хита и Матуа, приглашая их войти в дом.
- Атуа дали свое согласие... Матуа, я возьму твой рамат и вложу его в тело Хита, а рамат Хита вложу в твое тело... Мы начнем сегодня, когда станет темно...  Мне понадобятся черная и белая свинья, шесть связок ракушек каури и шесть кусков лубяной материи...
- Пусть твой сын пойдет и скажет, чтобы мои люди доставили все это сюда, - сказал Матуа.
- Еще нужны несколько человек, которые будут играть на кайя-ни...
- Хорошо, пусть потом пойдет к моим людям и скажет, чтобы они пришли и принесли кайя-ни, - сказала Хита.

Наступила ночь. Пэп велел Хита и Матуа раздеться и лечь на землю головами друг к другу. Потом он взял черную свинью и обсидиановым ножом перерезал ей горло. Кровь полилась на Хита и Матуа. В это время на улице начали играть на кайя-ни.
- Я беру твою кровь. Я поднимаюсь на небо к вершинам облаков. Твоя кровь идет на небо. Твоя кровь идет к вершинам облаков. Шесть каменных частоколов, словно тихий ветер, я прохожу. Шесть небесных островов, словно тихий ветер, я прохожу. К вершинам облаков поднимаюсь. Твоя кровь идет на небо...
Звуки кайя-ни становились все громче, ритм все быстрее и быстрее. Тахунга читал заклинания и постепенно впадал в транс. Ему подвели белую свинью и ей он тоже перерезал горло... Вдруг он перестал читать заклинания... Наклонился над Хита и, припав своим ртом к ее рту, принялся забирать у нее ее рамат... потом он перенес рамат Хита в кожаный мешок, специально приготовленный для этой цели, затем он таким же образом забрал рамат Матуа. А потом вдул рамат Хита в тело Матуа, а рамат Матуа в тело Хита... Звуки кайя-ни становились тише и постепенно совсем затихли. К Хита и Матуа вернулось дыхание. Пэп медленно сел на землю.
Хита и Матуа почти одновременно открыли глаза. Хита пошевелила рукой, потом села, а потом встала и прошлась.
- Какое удивительное ощущение. Новое тело это как новая одежда.  Хита, по-моему мне вполне идет твое тело. А ты что чувствуешь?
- Мне тоже очень хорошо.
- Иди ко мне, потрогай меня вот здесь...
Хита медленно встала и подошла к Матуа.
- Давай теперь и называть друг друга наоборот: теперь я - Матуа, а ты - Хита.
- Хорошо...
- Я вижу, что вам нравится, - сказал Пэп, - но я должен Вас предупредить, что у вас только один день. Следующей ночью я должен буду вернуть рамат обратно. Если не сделать так, то потом вы до самой смерти вы не сможете вернуться обратно, и будете жить в чужих телах...
Они оделись и вышли из дома тахунга. Хита и Матуа пошли на морской берег, потом пошли отдыхать в дом Хита. Они играли со своими новыми телами и друг с другом. Целый день и целую ночь они провели в играх.

Они вспомнили о тахунга только через несколько дней. Прийдя к его дому, они обнаружили, что тахунга Пэп умер, а сын его куда-то исчез. Когда Хита и Матуа были в доме тахунга, появился сын тахунга с толпой людей, вооруженных сэкибо. Все они что-то кричали, но громче всех кричал сын тахунга. Они стояли за палисадом и не решались войти во двор.  Матуа вышел из дому и подошел к палисаду. Сын тахунга принялся колотить каменной сэкибо по деревьям палисада и, брызгая слюной, изрыгал проклятья. Матуа посмотрел на него с ухмылкой.
- Тише... тише...
- Сын лягушки! Это из-за тебя погиб мой отец! Я убью тебя, сын лягушки! Я прокушу тебе печень! Я проломлю тебе голову и буду есть твой мозг, пока ты не подохнешь!
В это время из дома вышла Хита.
- Хита, я вгоню свое сэкибо в твою п***у и оно выйдет у тебя изо рта. Я порву тебя на шестьдесят кусков. Это из-за тебя умер мой отец!
- Матуа, зачем ты их слушаешь?!
Не дожидаясь ответа, Хита выхватила из рук Матуа обсидиановый нож, перепрыгнула через частокол и бросилась на сына тахунга. Она несколько раз ударила его в голову и в горло обсидиановым ножом. Хлынула кровь и на мгновение ослепила Хита. Сын тахунга упал. Люди, которые были с ним, отбежали на некоторое расстояние от палисада. Хита бросилась на них и стала бить всех подряд. Люди не успевали воспользоваться своими сэкибо. Когда Хита наносила удары обсидиановым ножом, то она почувствовала, как откуда-то из низа живота поднялась горячая волна, прокатилась по всему телу и закончилась в голове, и в тот же миг из головы в низ живота пошла другая волна. Это было так, словно Матуа ласкал ее. Хита становилась все злее и беспощаднее, она наносила удары все быстрее и быстрее...
- Эй! Ты что делаешь!?
Хита опустила руку с ножом и обернулась...   

- Эй... Ты что делаешь?! - возмутилась она.
- А? Что? - спросил он, садясь на кровати.
- Что с тобой? - спросила она.
- Ничего... Все окей... Мне приснился офигительный сон...

Необычно.

А книжка когда по-русски выйдет? Я бы купил.

:yes:

Цитата: Сергей Бадмаев от декабря 13, 2007, 07:32
А книжка когда по-русски выйдет? Я бы купил.

боюсь, что еще нескоро, но надо бы, конечно, издать, только, вот, где бы найти того, кто бы данный проект проспонсировал   :what: :??? ::)  :wall:
может быть, вы знаете кого-нибудь  ;-)

А сколько в этой книге предполагается страниц? Можно организовать лингвофорумский самиздат...

Так Accompong просто может выложить на своём сайте, а оттуда скачивать несложно...

Как имя писательницы пишется по-японски?

Цитироватьможет быть, вы знаете кого-нибудь 

К сожалению нет.

Цитата: sknente от декабря 14, 2007, 10:50
Как имя писательницы пишется по-японски?

вообще-то, имя Трэси Нонно по-японски никак не пишется  >(

Цитата: captain Accompong от декабря 14, 2007, 18:43вообще-то, имя Трэси Нонно по-японски никак не пишется  >(

Она не гражданка Японии?

Цитата: Vertaler от декабря 14, 2007, 19:27

Цитата: captain Accompong от декабря 14, 2007, 18:43вообще-то, имя Трэси Нонно по-японски никак не пишется  >(

Она не гражданка Японии?

с некоторого времени - да, но ранее, понятное дело была гражданкой...
если интересует японское имя, то ее звали Каидзава Эйко...
Трэси Нонно - это ее айнское имя: Трэси - "младшая сестра","девушка", Нонно - "цветок","цветы".
Трэси родилась 26 октября 1978 года в Саппоро. Ее отец - айну, мать происходит из одного из племен маори. По слухам они познакомились на одном из съездов активистов борьбы за права коренных народов.
Когда Трэси было пять лет, ее родители развелись и она попеременно жила то в Японии, то в Новой Зеландии, поэтому она с детства свободно говорила по-японски, по-английски, на айну и на маори.
После окончания школы она училась в университете Тиба у профессора Накагава Хироси, и была, по ее собственному выражению enfant terrible японского айноведения. Однако, бросила учебу в университете и занялась писательством.
Трэси Нонно пишет только по-английски или по-айнски: ее дебютом был сборник рассказов, написанных на языке айну, – «Anuyep», что в переводе с айну означает просто «Написанное», (я сейчас не помню в каком году было первое издание "Anuyep", по-моему в 1997 или 1999),  после сборника "Anuyep" в 2001 году увидел свет ее роман "Догони меня волна".
Основная тема творчества Трэси Нонно - это айну: древние традиции айну и трагические перверсии айнской культуры в современном мире, поиски ответа на вопрос: каким образом могут местные культуры сохранять свою самобытность в условиях современной глобализации.   
с 2001 года живет в Новой Зеландии, в городе Ваикато...

вот вам немножко или, может быть, даже и множко текста романа "Догони меня волна"  :) такскать к Новому Году

(c) Tresi NONNO

Catch me up surge

(c) Александр Акулов

перевод с английского, предисловие и комментарии

2003

Предисловие переводчика

«Догони меня волна» – это первый роман молодой айнской писательницы Трэси Нонно. Трэси Нонно родилась 26 октября 1978 года в Саппоро. Ее отец – айну, мать – происходит из одного из племен маори. Когда Трэси было пять лет, ее родители развелись и Трэси попеременно жила то в Японии, то в Новой Зеландии, поэтому она с детства свободно говорила по-японски, по-английски, на айну и на маори. Трэси Нонно пишет только по-английски или по-айнски: ее дебютом был сборник рассказов, написанных на языке айну, – «Anuyep», что в переводе с айну означает просто «Написанное», некоторые сюжеты из «Написанного» вошли в роман в качестве отдельных новелл.

После окончания школы она училась в университете Тиба у профессора Накагава Хироси, и была, по ее собственному выражению enfant terrible японского айноведения.   
Бросив учебу в университете Трэси Нонно занялась писательством.

Роман «Догони меня волна» – в оригинале "Catch me up surge", роман написан по-английски, был издан в Токио достаточно небольшим тиражом и сразу же был весь раскуплен. Газета "Майнити Симбун" назвал книгу Трэси Нонно "удивительно асоциальным романом на очень острые социальные темы. Самая шокирующая книга о Японии последних десяти лет". Журнал "Синтё" выразился в духе милитаристских листовок конца тридцатых годов: "Айну, корейцы и ньюхафу танцуют под музыку рэгги." Вскоре роман был запрещен, "по причине несовместимости идей, пропагандируемых Трэси Нонно, с нормами общественной морали, а также по причине отсутствия какой-либо социальной значимости данного текста". В то же самое время в США роман был назван "руководством по международному терроризму" и тоже запрещен. В это время Трэси Нонно переезжает в Новою Зеландию, где ей удается издать роман беспрепятственно и он в мгновение ока расходится по всей Океании.

Роман построен по принципу хорошо сыгранной диджейской композиции, где основная тема  постоянно наполняется различными сэмплами.
Основная тема романа – это растафари новой волны: в данном случае – айнская раста и даже шире – тихоокеанская раста в целом.
Здесь в России, из-за широкого распространение коммерциализованной расты розлива "Jamaica Sunshine", рекламирующей утопию южных морей, сложилось весьма превратное представление о настоящем растафари. Настоящая раста давным-давно перестала быть явлением исключительно африканским и превратилась в интернациональное антиколониальное и антиглобалистическое движение. Суть настоящей расты лучше всего выразила одна из главных героев романа – Нан: «...рэгги – это там, где по-настоящему трудно, где нет пути.»

Главные герои романа – айну. Айну – это древнейшее население Японских Островов. В настоящее время пока достоверно неизвестно как именно айну попали на Острова, но достоверно известно, что  они населяли все Японские Острова – от южных островов Рюкю до Хоккайдо. Их культура и язык восходят к японскому неолиту, к эпохе Дзёмон. Самые древние предметы эпохи Дзёмон – фрагменты керамики имеют возраст около 15000 лет. По антропологическим показателям  современные айну более всего сближаются с населением  эпохи Дзёмон, чем с поздними пришельцами монголоидного типа, которые собственно говоря, и основали японскую государственность.
На настоящем этапе развития языкознания язык айну рассматривается как изолированный, то есть не имеющий типологических сходств и генетически ни с одним другим языком  не связанный. Культура айну – культура исключительно морская: айну были прекрасными рыболовами, охотниками на морского зверя и мореплавателями, и не занимались земледелием. Для существования  такой культуры необходимо значительное пространство девственной природы. Все потребности культуры айну были органично вписаны в природный контекст и  постоянно соотносились с интересами последующих поколений. Самой крупной социальной единицей айну была локальная группа, как правило, семейная. Для айну было очень важно не допускать демографических взрывов, которые могли бы пагубно отразиться на состоянии природной среды.
Океанический характер культуры айну и достаточная удаленность поселений друг от друга рождали определенного рода индивидуализм и некоторую отчужденность одной локальной группы от другой. Каждая локальная группа жила по своим собственным установлениям, которые  отражены в устных фольклорных текстах. В фольклоре айну обычная сказка, которую может рассказывать кто угодно, отличается от высоко сакрального текста лишь использованием различных серий личных показателей.
В  контексте культуры айну индивид значит слишком  много, чтобы можно было им пренебрегать как винтиком, что было характерно для древних земледельческих культур, а также отчасти и для современных, почему-то называющих себя цивилизованными. Причиной подобного положения вещей определенно является то, что культура айну теснейшим образом связана с морем. Море всегда требует от человека быть личностью.
Для западной  культуры индивидуализм – это индивидуализм с глаголом «иметь»: я отличаюсь от других лишь тем только, что обладаю (могу обладать) другим набором артефактов, таким набором артефактов, которыми не обладает, скажем, мой сосед, а, вообще говоря, и я, и мы, и вообще все, безусловно, стандартны, стандартны, стандартны...  Все равны перед богом, или перед законом, что, в сущности, одно и то же.
У айну картина совершенно иная: коль скоро нет бога, который бы мудро всем управлял и отечески за всеми присматривал, и коль скоро нет закона, единого для всех, то тогда совершенно ни к чему быть стандартными. И  в фольклоре айну действуют именно отдельные личности, руководствуясь своей собственной инициативой, личными предположениями и желаниями. Это индивидуализм с глаголом «быть» или «становиться»: будь всем, кем угодно, но будь таким, который может хотеть.

С появлением на островах земледельческих культур, и особенно после оформления в середине первого тысячелетия нашей эры государства Ямато многое стало меняться. Японская культура основана на рисе,      чрезвычайно плодовита и,  я бы даже сказал, опасна: рис позволяет жить большому числу людей на довольно небольшой территории. Со временем эта культура порождает демографические взрывы, которые оказывают необратимое воздействие на биосферу, при этом сами носители этих культур очень часто вообще не имеют понятия к каким последствиям  может вести  их деятельность. Кроме того, рисоводство необратимым образом изменяет менталитет человека: складывается крайне неприятный культурный эксклюзивизм. Поэтому  айну  ничего не оставалось кроме как сражаться за нетронутые леса, реки и океан подобно тому как земледельцы сражаются за свои поля. Вся история айну за последние полторы тысячи лет – это история постоянных войн с японцами.
В современных условиях японского high-tech поддерживать культуру айну не менее сложно, а быть может, даже и сложнее, чем в условиях обычной партизанской войны. Хотя и нет уже дискриминационного законодательства, хотя и издан в 1997 году закон о сохранении и поддержании языка и культуры айну, но традиционный бытовой расизм и равнодушие японских обывателей,  музейный бизнес, а также тот факт, что правительство Японии не спешит признать за айну право быть и называться айну и пользоваться своим родным языком очень сильно мешают нормальному существованию культуры айну. Именно поэтому вполне закономерно обращение некоторых айну к идеям воинствующего растафари. Айну в романе Трэси Нонно постоянно слушают музыку Боба Марли и "Alpha Blondy" и прочих подобных музыкантов, тексты которых весьма двусмысленны и при определенном желании могут рассматриваться как призыв к вооруженной борьбе.
Раста новой волны – это раста действия: «Вот поэтому и приходится брать в руки оружие. Люди перестали понимать слова. Раньше слов было мало и все они были очень весомые, а теперь слова ничего не значат". Эти слова произносит ньюхафу Нан, но ясно как день, что это говорит сама Трэси Нонно. Именно с оружием в руках айну из движения «Куннэ Сири» хотят добиться автономии. Для этих целей они даже вступают в контакт с южнокорейским мафиози – Вонгом, который, настолько проникается делом революции, что решил лично принять участие в боевых операциях, и в конце концов,  отдает всю свою героиновую империю якудза в обмен на безопасность двух, оставшихся на свободе, айнских повстанцев: Аи и Нан. Сам Вонг в конце романа погибает, а Аи и Нан попадают на остров Моана Хили,  где всем правит общество «Зубастая вагина» - Тихоокеанский орден Наябинги и где пиратство является основным занятием местных жителей, которые по странному стечению обстоятельств оказываются потомками курильских айну, убежавших когда-то от японской колонизации, и для которых идеи растафари не являются только идеями. Очень может быть, из следующей книги Трэси Нонно мы узнаем, что «Зубастая Вагина» поможет Аи и Нан вызволить из тюрьмы остальных участников движения «Куннэ Сири», и поможет им реализовать их планы.

Культура новых половин, нюухаффу – эротика новой волны - это один из главных сэмплов, который  разбавляет тему айнского растафари. Суть культуры нюухаффу наилучшим образом прописана в новелле об Эйко Накадзава и токийской богеме. Ньюхафу – это люди, мысли и действия которых никак не скованы рамками традиционной оппозиции: «мужское – женское».

Еще один замечательный сэмпл – это антропология новой волны. Антропология в самом широком смысле этого слова: археология, лингвистика и т.п. все время возникает в романе в виде непринужденных диалогов за кружкой пива или у костра на берегу Океана. Эту антропологию новой волны можно было бы назвать растафарианской антропологией, в отличие от традиционная антропологии, которая рассматривается героями Трэси Нонно как теоретическая база колониализма, потому что ни один антрополог не пытался по-настоящему посмотреть на мир глазами изучаемой им культуры и, следовательно, ни черта в изучаемой им культуре не понял.

Роман «Догони меня волна» – это, на мой взгляд, уже пост-пост-модернийская литература, это роман о волнах новой реальности, которая пока что только нарождается, но уже вполне жестко заявляет о себе. Обычная волна может запросто превратиться в цунами, и смоет на своем пути все, что уже давным-давно отжило свой век. Но вместе с разрушениями придет и новый миф, новое видение реальности, которое столь необходимо в конце пост-модерна и начале новой эпохи поэтизации...

Предисловие Трэси Нонно

Когда мне было восемь лет, мне довелось провести все лето у моего дедушки в Новой Зеландии. Весь его дом был завален самыми разными книгами. В одном шкафу были собраны книги о путешествиях и приключениях, и когда я вечером не хотела идти спать, то он брал какую-нибудь книгу и читал мне вслух.
В день моего отъезда он подвел меня к этому шкафу и спросил: что я хочу получить в подарок: книжку о реальных событиях или фантастику. Я отвечала, что хочу книжку о реальности, потому что в реальности иной раз случается, то, чего никакой фантаст и не выдумает. И тогда дедушка подарил мне «Иметь и не иметь» Хэмингуэя. Я с первых же страниц влюбилась в прозу Хэмингуэя и всегда хотела писать как он.

Когда я только начинала писать этот роман, то Хироси Накагава сказал мне, что я не должна разбрасываться, потому что моя миссия состоит в том, чтобы изучать и сохранять язык айну. Быть может, он и прав, но я думаю, что если мой роман заставит людей хотя бы чуточку задуматься, то моя миссия будет выполнена.

Любое   упоминания каких бы то ни было товаров: как-то сортов пива, сигарет, названий музыкальных групп, книг, презервативов и т.п. в любых контекстах может быть рассмотрено как реклама. Весь роман в целом также может рассматриваться как реклама определенного образа жизни, хотя я серьезно сомневаюсь, что найдется много людей, способных вести подобный образ жизни.

Догони меня волна

This could be the first trumpet
Might as well be the last
Many more will have to suffer
Many more will have to die
Don't ask me why
Things are not the way they used to be
I won't tell no lie
One and all got to face reality now

Bob Marley "Natural Mystic"

- Что это? Это Рэбун ? - спросил Ивао, указывая на радар.
- Болван, как же это может быть Рэбун, когда это Тонтомосири, Монэрон !
- Так значит, Карафуто  совсем рядом... и нас вот-вот могут заметить!??
- Значит.
Вонг достал сигарету и закурил. Вокруг катера был туман, который в это время года постоянно висит над морем. Это было ему на руку, так он мог подойти к берегу ближе.
- Скажи Нан, пусть переоденется, ведь не будет же она плыть к берегу в этом дурацком кимоно. Там есть какая-то морская форма, пусть наденет ее.
- Нан, ты слышишь, что сказал кэптен?!
- Э...?
- Переодевайся, говорю, снимай свое нелепое кимоно!
Переодевшись в морскую форму Нан поднялась на палубу:
- Что прикажете, сэр?
- Ха-ха... через пять минут, Нан, нужно будет прыгать за борт, а дальше своим ходом.
Ивао еще некоторое время продолжал смеяться.
- !...??...А как же катер!? - недоумевала Нан.
- Катер придется отпустить домой, или ты предлагаешь идти в Маока  и попроситься там на ремонт? Это очень оригинально, но боюсь, что русские не оценят такой юмор.
В это время захрустела рация, и послышался хриплый голос. 
- Дело дрянь, они нас засекли, - сказал Вонг, выплевывая окурок. Когда доплывете до берега, постарайтесь не светиться. Если вы потеряете друг друга, то сидите на месте, я буду идти по берегу и искать вас. Если вас все же найдет кто-нибудь, говорите ему, что вы – с потерпевшего крушение парохода «Эбису-мару». «Эбису-мару» шел из Абасири  в Маока, по-русски - Холмск, в машинке случился пожар, все погибли, утонули, кроме вас никто не спасся. Ивао, тебя так и зовут Ивао, ты матрос, Нан, ты будешь Дзиро Накадзава, юнга, а я – Судзуки Рёсукэ, я буду боцман. Вопросы есть?
- А почему «Эбису»?
- Потому что никто никогда не считал: сколько всего этих самых «Эбису мару». «Эбису мару » – это все равно, что человек с фамилией Судзуки! Понятно!?!
- Да. 
- Ну, тогда – прыгайте!

Почему сочетание "Tresi Nonno" встречается только в рунете, и дает 5 результатов? 43 кириллицей. "Anuyep" дает 3 результата (http://www.google.com/search?client=opera&rls=en&q=anuyep&sourceid=opera&ie=utf-8&oe=utf-8), из которых первый это этот самый тред, a вторые два связыны с отелями и карибскими островами... :what:

Кстати, когда она пишет на айну, то пользуется латиницей или катаканой?

Цитата: sknente от декабря 14, 2007, 20:40
Почему сочетание "Tresi Nonno" встречается только в рунете, и дает 5 результатов? 43 кириллицей. "Anuyep" дает 3 результата (http://www.google.com/search?client=opera&rls=en&q=anuyep&sourceid=opera&ie=utf-8&oe=utf-8), из которых первый это этот самый тред, a вторые два связыны с отелями и карибскими островами... :what:

Кстати, когда она пишет на айну, то пользуется латиницей или катаканой?

не знаю, это надо спросить у самой Трэси Нонно  ::)

Цитата: captain Accompong от декабря 14, 2007, 20:40
- А почему «Эбису»?
- Потому что никто никогда не считал: сколько всего этих самых «Эбису мару». «Эбису мару » – это все равно, что человек с фамилией Судзуки!

:D

Цитата: captain Accompong от декабря 14, 2007, 20:42
не знаю, это надо спросить у самой Трэси Нонно  ::)

Ун, я так и думал. :D Привет, Трэси. :UU:

Основным занятием Вонга было производство героина. Он называл героин "чистые деньги". У него была своя армия, свой небольшой флот, свой самолет, своя газета... кроме того, у него были неплохие связи с некоторыми южнокорейскими военными. И Вонг очень не любил японцев, главным образом, за то, что японские спецслужбы не давали ему, как следует, развернуть свой бизнес в Японии.
В то утро он сидел на террасе своей виллы, смотрел на зеленое море и потягивал виски. Вдруг на террасе возник его охранник и протянул Вонгу трубку.
- Да, - произнес Вонг, нехотя беря
  трубку.
- Корейская речь в трубке была какая-то слишком пастеризованная: очень уж грамотная и вежливая. Видимо говорил иностранец.
- Вы меня, должно быть, не знаете, я из Японии.
- Так ты японец?
- Нет, э... то есть да...
- Так нет или да?
- Да, да!
- И какого черта тебе нужно?
- Я, я имею информацию, которая могла бы Вас заинтересовать. Но я не могу говорить по телефону. Если Вы хотите узнать, нам нужно встретиться. Где Вы хотите?
- Ххе, так я и поверил, а где гарантия, что ты не Интерпол Японии. Ха-ха-ха! - Вонг от души рассмеялся, ему очень понравилась его собственная шутка.
- Ну, если Вас не интересует возможность прижать хвост якудза, то можете никуда не ехать.
- Хм... О.К. Я подумаю, перезвони через полчаса.

- Хха, вот уж не ожидал, что это ты. Твоя сестра мне про тебя рассказывала; говорила, что ты очень мил, что ты хочешь быть девочкой, что тебе нравятся мальчики... ты и в самом деле ничего... как это там у вас в Японии называется – «ньюхафу»...  Так значит Нанни погибла, говоришь...
- Да, ее застрелили якудза. Давно, уж, четыре года прошло... Так что теперь Нанни – это я, но мне больше нравится когда меня зовут просто Нан. По-моему, это звучит намного прикольнее.
Вонг прикусил губу и нахмурился. Они сели за столик и Вонг налил Нан виски. Они выпили. Вонг достал сигарету и стал разминать ее в пальцах.
- Хочешь еще виски?
- Ннет, спасибо, но от кофе я бы не отказалась.
- Хван!
- Да господин.
- Скажи, чтобы сварили кофе... два кофе. И принеси мне еще виски. Ступай.
- Слушаюсь господин.
- Слушай, Нан, так, а у тебя значит должны быть и грудные имплантанты.
- Пока еще нет, но я стараюсь.
Нан улыбнулась.
Вонг сидел и молча смотрел на это странное существо, полумужчину-полуженщину, нюухаффу, как говорят японцы, которое было очень похоже на свою старшую сестру – Инаннупирку, которую Вонг ласково называл Нанни.

貝沢栄子
Каидзава Эйко так пишется? Ну вроде бы фамилия и имя правильно, потому что я нашел других Каидзав и других Эйко, и они писались именно так, но человек с фамилией 貝沢 и именем 栄子 гуглу неизвестен.

Цитата: captain Accompong от декабря 14, 2007, 20:49
Так значит Нанни погибла, говоришь...
- Да, ее застрелили якудза.

Не якудза, а нивхи. :P

- Ну, хотите посмотреть что-нибудь еще? – спросил профессор Кавасаки.
- Не знаю...
- А Вы знаете, тут неподалеку живет один очень интересный человек, он Айну... Вы, говорили, что Вас интересует язык, вот я и подумал... Хотите поехать к нему?
- Конечно!

- Извините за вторжение, господин Мицуру!
- Нет-нет! Ничего страшного, проходите!
- Это Мицуру Ота, это господин Аи.
- Ааа, знаю, знаю! Мне много о Вас говорили. Очень хорошо, что остаются такие молодые айну как Вы, интересующиеся культурой и языком айну. Проходите...
- Господин Мицуру неплохо говорит по-русски.
- Да, я вижу...
- Это Ваше настоящее имя: Окикуруми Аи? – с любопытством спросил господин Мицуру.
- Нет, это мой псевдоним, можете называть меня просто Аи.
- Вы впервые в Японии?
- Да...
- Господа, прошу прощения, вынужден Вас временно покинуть, - сказал профессор Кавасаки.
- Да-да, конечно... - поспешно ответил господин Мицуру.
- Господин Мицуру, а где Вы выучили русский язык?
- Аи, у меня тоже есть айнское имя – Камусоккай – «Толстый мужчина», так что оставьте все эти «господин Мицуру» для японцев... Русский язык... Еще мой дедушка и прадедушка жили и работали в приморском крае в России, так что я с детства жил с русским языком. Потом я учился в Москве...
- Аи, может быть, Вы хотите есть?
- Да, я бы чего-нибудь съел.
- Я не знал,что вы придете, вчера я готовил цэп рур, охау . Вы ведь понимаете язык айну? Хотите попробовать? Вы нигде больше не покушаете такого супа.
Пока Камусоккай возился на кухне, Аи стал рассматривать фотографии, висевшие на стене. На одной из них была группа из шести мужчин в черно-белых халатах и черных головных повязках. Все они играли на муккури . Перед ними горел большой костер. Судя по снегу, это была ранняя весна или конец зимы.
На другой фотографии были две девушки, по-видимому, сестры, похожие как две капли воды...
- Ну вот и охау, - сказал Камусоккай, внося в комнату низенький деревянный столик, на котором стояли две резные деревянные плошки с супом, миска с кусочками вяленой кеты, небольшой чайник сакэ и две фарфоровые рюмочки, чуть больше наперстка.
- Как вкусно пахнет! – воскликнул Аи.
- Даа! Это настоящий айнский суп!
В плошках плавали куски тунца, черемши и сараны
От запахов у Аи защекотало в носу, и он чихнул.
- Скажите, Аи, а почему Вы взяли себе именно такое имя?
- Мои далекие предки происходили из селения Аи, что на восточном берегу Сахалина, при впадении речки Ай в Охотское море. Ай – значит «стрела». Когда я начал  изучать культуру айну, я решил, что во мне говорят мои древние корни. А Окикуруми – это мой любимый герой айнского фольклора.
- А что Вы читали из фольклора?
- Только «Айнский фольклор» Николая Невского.
- Аа! Нэфу сан... Да, да, я все хотел как-нибудь поехать в Россию, достать материалы Невского, но как-то все никак не собраться...
- Камусоккай, знаете, я мог бы прислать Вам эту книжку.
- Я был бы очень признателен! А то, знаете, японские ученые, вообще говоря, очень злые: никогда не покажут айну текстов, которые они записали... Недавно одна айнская девушка выучила юкар  "Пау цопа цопа мммммм" по книге и стала все время ее петь. Один японский лингвист случайно услыхал ее пение и очень рассердился:   «Это из моей книги! Она поет по моей книге!» Если бы у нас были тексты Николая Невского, мы могли бы сказать этому ученому: «Она поет не по твоей книге!»
- Вообще, я смотрю, что культура айну поставлена на службу туризму...
- Да, туризм – это полнейшее дерьмо... В этих этнографических поселениях все «отштукатурено»  специально для туристов. В одном таком поселении для привлечения туристов даже поставили североамериканские тотемные столбы – как будто наши инау  хуже. Но самое неприятное то, что японские лингвисты все время пытаются занизить число говорящих на языке айну; это как с культурой Дзёмон . Японцы специально придумали особое название, чтобы отделить искусственным образом древнюю культуру айну от современной.
- Типа первыми на Островах были японские ками  и все такое...
- Да, что-то вроде этого... Язык, это, строго говоря, все что осталось. Если человек говорит на айну – значит он айну. Он с необходимостью через язык усвоит взгляд на мир глазами айну. А все эти традиции и обычаи – там все уже сто раз было перевернуто с ног на голову и японизировано... Нужно читать юкара и оина  – там все написано: что, как и когда делать... Но дело в том, что язык не будет существовать просто так, сам по себе, без социальной потребности в данном языке... но в Японии никакой другой язык, кроме японского, не нужен... чтобы спасти язык Айну совешенно необходима автономия.
- А как же Каяно Сигэру, как же Хироси Накагава и всякие там курсы языка Айну?
- Каяно Сигэру  один, он и так делает все, что в его силах, а Хироси Накагава  – он тоже один такой, у остальных японцев совсем другая точка зрения на айну. У японцев, вообще, очень странный подход к языку айну: они записывают кучу текстов, но никогда их не разбирают и не комментируют. А если Вы хотите поиздеваться над японским лингвистом – попросите его поделить какой-нибудь айнский текст на морфемы. Для них это почти неразрешимая проблема... Нет, Аи, японское айноведение – это одно название. Им повезло, что айну оказались на их территории... Налить еще сакэ?
- Да, пожалуй.
- Я сейчас поставлю... пусть греется . Номо-номо  хорошее сакэ, хотя и дешевое – всего пятьсот йэн.

- Скажите, Камусоккай, а что это за люди, вот на этих фотографиях?
- Где?
- Вот, вот тут!
- Это, ну как тебе сказать... Давай лучше на «ты»... Это айнские повстанцы из движения «Куннэ Сири»...
Камусоккай снял фотографии со стены и положил их на столик, а сам пошел за чайником сакэ.
- Пусть немного поостынет, а то очень сильно нагрелось, – сказал Камусоккай, ставя сакэ на столик, и взял в руки фотографии.
- Вот эта женщина, она заварила всю эту кашу, ее звали Инаннупирка, на самом-то деле ее звали Мацуура Акихико, но они все себе взяли имена из фольклора, как ты... Инаннупирка означает «Красивая лицом» .
- А эта девочка рядом с ней – это ее сестра?
- Нет, это младший брат...
- Брат...? Но он же, как девочка...
- Он и есть девочка... ну знаешь такие люди: ньюхафу, новые половины, транссексуалы... Ну да не об этом сейчас речь...Инаннупирика очень рано осталась без родителей и ее воспитывала тетка, но вскоре умерла и она... Это раньше айну жили долго... Все же Инаннупирика сумела поступить в Хоккайдоский университет и закончить его. Там она выучила корейский и английский. Ей это потом очень пригодилось. Она сумела определить младшего брата в хорошую школу, но там у него очень быстро открылись гомоэротические наклонности. Однажды, говорят, он пришел в школу в праздничном женском кимоно. Он вошел, когда все мальчики стояли на утренней линейке, подошел к Ивао, Ивао ему очень нравился, и стал его целовать. Скандал был ужасный. И Ивао и его сразу же выгнали из  школы. Тогда Инаннупирика стала сама учить брата. Он очень быстро выучил английский, корейский и Айну.
Еще учась в университете, Инаннапирика примкнула к ассоциации Утари . Однако радикально настроенную айнскую молодежь не устраивали методы
борьбы, практиковавшиеся Утари. На этой почве возникло движение за возрождение Древней Культуры айну, которое боролось как против японцев, так и против умеренных айну. Первоначально, впрочем, акции этого движения были довольно-таки невинными шалостями. Например, в 1972 г. группу статуй в Асахигава  забросали гнилыми помидорами и тухлыми яйцами. Айну критиковали статуи и считали сидячую позу айнской фигуры в противовес стоящей позе японских фигур оскорблением для айну. Излюбленным их развлечением было захватить на время какую-нибудь радиостанцию, и  вместо запланированной там программы крутить какие-нибудь  ойна и синотца  или толкнуть речь на чистейшем Хоробэцу  о том, что, запретив проводить  медвежий праздник, сисамы  очень плохо
повлияли на демографическую ситуацию среди Людей земли. И конечно, Инаннупирка примкнула к этому движению. Именно под руководством Инаннупирки движение переродилось в хорошо закоспирированную
систему террористических групп. И именно тогда получило название «Куннэ Сири» – Черный Остров – это в честь антияпонского восстания айну на
острове Куннэсири  в 1789.
Инаннупирка решила перейти к настоящим делам. Во-первых, она стала учить всех языку айну, все, кто хотел участвовать в «Куннэ Сири», должны были знать айну. Затем, она стала всем объяснять, что, вообще-то, основное зло происходит не от японцев, а от тех айну, которые используют традиции
исключительно в качестве средства наживы.  Поэтому возрождение культуры айну Инаннупирка предполагала начать с уничтожения этнографических
поселений и так называемого «айнского бюргерства». "Куннэ Сири" пропагандировали отказ от всего японского. «Культура айну тринадцать
тысяч лет существовала без японской продукции и сможет просуществовать еще столько же!» -  говорили они. У них было небольшое укрепленное поселение, что-то вроде цаси  где-то в горах, в верховьях Исикари . Там они жили по древним установлениям, которые запечатлены в фольклоре. Между собой они говорили только на айну и одевались в черно-белые аттус . Они не платили налогов и, вообще, старались как можно реже общаться с японцами и уж подавно с администрацией. Но постепенно конфликтов с японской администрацией становилось все больше и больше. Куннэ Сири стали вооружаться. Они ведь думали спуститься с гор, прогнать японские власти установить айнскую автономию. Для реализации всех этих планов Инаннупирика стала искать контактов с южнокорейскими мафиози, которые в силу определенных исторических обстоятельств, не особо любят японцев. Инаннупирика познакомилась с неким корейским мафиози, Вонгом и стала помогать ему продавать героин, чтобы быстрее достать необходимое количество денег для покупки оружия. Она очень усердствовала, и была застрелена якудза . С ней было два человека из Куннэ Сири, им удалось
отогнать якудза выстрелами, чтобы тело Инаннапирки не досталось японцам.  Ее тело было сожжено и развеяно над Хоккайдо. Поэтому у Инаннапирики нет могилы и она вечно присутствует в каждом камне, каждом ручье, каждом дереве, каждой горе, каждой волне и каждой песчинке. Теперь она – это весь остров Хоккайдо. Вот здесь как раз снят момент сожжения тела Инаннупирки.
- Выходит, якудза сделала работу японской полиции.
- Вряд ли, скорее вего якудза что-то не поделила с Вонгом, хотя якудза частенько берет на себя функции полиции, но говорят, что она частенько была того, под кайфом, а то как бы она стала сотрудничать с Вонгом. Если бы она не пробовала, ей бы сразу же подсунули ржавый товар. Чего не сделаешь ради революции.
- А как давно это случилось?
- Три года тому назад... Сакэ в самый раз... Где твоя чашечка?
Аи поставил обе чашечки на край стола.
- А что потом стало с Куннэ Сири?
- Где-то через месяц после смерти Инаннапирки в их горное логово нагрянули специально обученные молодчики и убили человек десять. Остальным удалось скрыться.
- А младший брат Инаннупирки тоже погиб?
- Нет, он жив, но я не знаю где он сейчас. Все залегли на дно. Я давно ничего о них не слыхал.    

Цитата: sknente от декабря 14, 2007, 20:55
貝沢栄子
Каидзава Эйко так пишется? Ну вроде бы фамилия и имя правильно, потому что я нашел других Каидзав и других Эйко, и они писались именно так, но человек с фамилией 貝沢 и именем 栄子 гуглу неизвестен.

нет, не совсем так, Кайдзава написано правильно, Эйко пишется через иероглиф со значением "смелый", "Англия", ключ "трава"

А... но результат тот же

ЦитироватьYour search - "貝沢英子" - did not match any documents.

Если у нее книги в Японии издавались, то о ней должна быть информация в япнете... должен быть индекс ISBN...

Благополучно достигнув Сахалинского берега недалеко
от Холмска, Ивао и Нан, как им и приказал Вонг, зарылись в морскую капусту и стали ждать. Морская капуста, некоторое время пролежавшая на берегу,  слегка подсыхает так что сверху образуется корочка, но зато внутри по консистенции она больше всего напоминает дерьмо. Залежи гниющей морской капусты дают приют разным насекомым, что не совсем приятно, если собираешься провести в ней довольно-таки продолжительное время. Зато не нужно думать о еде, а к тому же в капусте всегда достаточно тепло, что весьма немаловажно. И, конечно, залежи морской капусты – замечательное место чтобы спрятаться.
Нан и Ивао высадились на берег уже под вечер и у них не было времени осмотреться, к тому же они смертельно устали, поэтому они просто зарылись в морскую капусту и заснули. Утром их разбудил прибой. Выбравшись из своего ночного укрытия они решили совершить небольшой променад по пляжу, чтобы собрать свежие листья ламинарии, мидий и морской виноград. Туман как-то сам собой исчез. День обещал быть солнечным и ветреным.
- Слышь, Ивао, а нас ведь никто не видел.
- Не-а, - отвечал Ивао, пытаясь вынуть кусочек морской капусты, который застрял у него между зубами.
- Так может мы, все же, попробуем прогуляться, может быть тут поблизости какие-нибудь нивхские или орокские  селения, так если нам выстирать нашу одежду, я полагаю, мы не будем очень выделяться и...
- Нан, ты вспомни, что говорил Вонг! Сидеть и ждать пока он сам не придет!
- Ну...а если он вообще не придет, если он погиб, утонул, если его арестовали пограничники?
- Слишком много если, Нан. Тем более с твоим полинезийским лицом и знанием русского языка только и бродить по Сахалину. Так что лучше уж сиди и жди.
Некоторое время они сидели молча. Вдруг Нан встрепенулась и, бросив взгляд на берег, схватила Ивао за руку:
- Смотри! – прошептала она
- Тсс! Похоже это не Вонг. Залезай в капусту!...
По берегу шел мужчина средних лет в докерской спецовке и насвистывал себе под нос песенку:

               Apto as, rera as
               Sino siri wen
               Koroka apkas paye
               Keri mi yan!
             
               (В примерном переводе с fйну это означает:
               Дождик – дождик, кап, кап, кап.
               Мокрые дорожки.
               Все равно пойдем гулять.
               Одевай галошки!)

Он шел не спеша, перепрыгивая с камня на камень, и внимательно осматривал местность. Поравнявшись с тем местом, где прятались Ивао и Нан, он присел на камень и достал из кармана сигарету. Помяв ее в пальцах, он закурил и снова запел свою песенку. 
Морская капуста зашевелилась, и перед ним предстали Ивао и Нан.
- Вонг, здорово ж ты нас напугал, где эт ты так вырядился!? – воскликнул Ивао.
- Все по порядку, - отвечал Вонг улыбаясь. Он не мог удержаться от смеха, при виде Ивао и Нан, увешанных водорослями
- Что мы будем делать? - полюбопыствовала Нан
- Прежде всего, тебе и Ивао нужно переодеться.
- А потом?
- А потом нужно будет попробовать установить контакт с другими группами...
- Хм... а кто знает где они,- сказал Ивао.
- Мы договорились, что все, кто остался в живых собираются в Оотомари  на Карафуто. Но до этого еще далеко. Сейчас я собираюсь сходить и купить какую-нибудь одежку для вас...хотя бы на первое время... Ждите меня здесь...
К вечеру Вонг принес: коротенькую замшевую юбку, синюю кофточку и босоножки для Нан, камуфляжные брюки, черную футболку и резиновые шлепанцы – для Ивао. Кроме того, он принес три бутылки пива, несколько пакетиков вяленых щупальц кальмара и чипсы.
Хрустя чипсами и прихлебывая пиво, Вонг стал рассказывать своим спутникам новую легенду:
- Учитывая то, что вы оба не знаете русского языка нам...э... ничего другого не остается кроме как просто изображать из себя среднестатистических японских отморозков, которые облазили весь мир, не зная толком ни одного языка... У нас должны быть абсолютно невзрачные японские имена и вести мы себя должны патологически невзрачно и банально. Вот, так что я вновь буду Судзуки Рёсукэ, ты Нан будешь зваться Аракава Ёсико, а ты, Ивао, – Мацуура Рётаро... Надо бы попробовать сделать где-нибудь паспорта... что если придется здесь задержаться надолго. Но это, вообще, маловероятно. Сейчас нам нужно идти на шоссе и ловить тачку в Тоёхара, по-русски Южно-Сахалинск . А оттуда рукой подать и до Оотомари.
- Даа, Вонг, звучит заманчиво, - подытожила Нан
- Здешнее пиво - редкостная моча! - сказал Ивао.
- Ну извини, «Саппоро» и «Эбису» здесь нет, - буркнул Вонг и достал новую сигарету.
- Может хоть «Асахи» есть.
- Здесь нет, может, в Тоёхара и есть...
- Вонг, раз уж я теперь должна играть японскую дурочку, то наверно имеет смысл затариться шмотками на ближайшей остановке?
- Есессено, Нан!
Закопав в песок старую одежду и остатки еды, все трое направились к шоссе.
- Маока немного южнее того места, где вас вынесло. Так что пойдемте по шоссе до Маока, а ловить тачку будем уже там.
- Слушай, Вонг, - спросил Ивао, - а как это ты себе представляешь: японская девчонка да вдруг будет затариваться шмутками в каком-то провинциальном магазинчике на Карафуто.
- Ну, а если, скажем, у нее все шмутки украли, она что – голая будет ходить?
Была ночь. Небо затянуто низкими облаками: не было видно ни звезд, ни луны. С моря дул легкий ветерок. На шоссе не было ни одной машины. Они прошли с километр и вдруг услышали шум приближающейся машины.
- Вонг, машина! – сказал Ивао.
Вонг повернулся к приближающимся огонькам и поднял большой палец. Желтые фары стремительно приближались.
- Вонг, чё за машина? - спросила Нан
- Пока не знаю, сейчас увидим.
Похоже, что ни Нан, ни Ивао, ни даже Вонг не предполагали, что эта машина окажется милицейским уазиком.

(продолжение следует)

Цитата: sknente от декабря 14, 2007, 21:11
А... но результат тот же

ЦитироватьYour search - "貝沢英子" - did not match any documents.

Если у нее книги в Японии издавались, то о ней должна быть информация в япнете... должен быть индекс ISBN...

хм, действительно странно  :what: , сдается мне, что япы все там основательно подчистили

Что такое хоробэцу? А про Маока и Тоёхара интересно. Напоминает Калининград. :)

Кстати, Тоёхара теперь по-японски называется Юдзиносахаринсуку (http://ja.wikipedia.org/wiki/%E3%83%A6%E3%82%B8%E3%83%8E%E3%82%B5%E3%83%8F%E3%83%AA%E3%83%B3%E3%82%B9%E3%82%AF). :D

Цитата: sknente от декабря 14, 2007, 22:42
Что такое хоробэцу? А про Маока и Тоёхара интересно. Напоминает Калининград. :)

Хоробэцу - река и одноименное поселение на южном берегу Хоккайдо, в данном случае Хоробэцу - диалект айнского языка
Маока - Холмск
Тоёхара - Южно-Сахалинск

в русском издании в этой книге масса сносок, а здесь так не получается сделть  :what:
надо будет сноски в конце пустить или рядом соседнюю тему открыть  :what:

- Почему гуляем по трассе? Ваши документы? – выпалил выпрыгнувший из уазика мент.
- Ee... Very sorry, we are japanese, our baggage was stolen...  - попытался объяснить Вонг, поняв, что перед ним милиционеры.
- Чё? – выплюнул мент.
- I don't understand, we are japanese, do you speak english?  – Вонг решил ни за что не показывать, что он понимает русский.
- Слышь, Палыч, тут чурки какие-то, по-русски ни бум бум, японцы по ходу дела. Ты по-английски шпрехаешь, поговори с ними.
- Балин, -  невысокий, толстый мент выгрузился из уазика.
- Они говорят, что они японцы, документов нет, говорят, что у них украли все вещи.
- Спроси: давно они здесь и почему не заявили о пропаже сразу же.
- Говорят, что с неделю на Сахалине, а вещи у них украли вчера утром...Чё делать будем?
- Так, ладно, скажи им: пусть грузятся, поедем в отделение, там разберемся, какие такие японцы, посмотрим, может на них есть чего-нибудь, пусть переночуют в обезьяннике.
Поняв, что дело пахнет керосином, Вонг достал из нагрудного кармана пятьдесят долларов и протянул их менту.
- Слышь, они денег предлагают, сто баксов...
Судя по изумленным глазам мента, Вонг понял, что на самом деле, тот охотно бы удовлетворился и куда более скромной суммой или просто пачкой блудострастных картинок, но предлагать отступного было уже поздно.
- Сними с них триста, и пусть катятся на все четыре стороны.
Мент отодвинул руку Вонга с бумажкой и поднял вверх три пальца. Вонг попытался возразить и поднял вверх два пальца, но мент оставался непреклонен.
Тогда Вонг со страдальческим выражением лица извлек из нагрудного кармана еще две стодоллоровые бумажки. Глаза ментов загорелись нехорошим огнем и погрузившись в уазик они исчезли, как и появились.
До Холмска все трое дошли абсолютно молча. Каждый по-своему переживал случившееся. Когда небо стало уже светлеть, они набрели на бензоколонку, около которой было круглосуточное кафе.
- Вонг, скажи: за каким иксом ты отдал тем мудакам сто бачей? - нарушила молчание Нан.
- Нан, не кипятись, ты не знаешь что такое русская тюрьма, а я знаю, и я совсем не горю желанием туда возвращаться, и в твои с Ивао планы, я думаю это тоже не входит: знаешь что там делают с такими как ты, с ньюхафу?!?
Они вошли в кафе и сели за столик. В кафе никого не было. Они заняли столик в самом дальнем и темном углу. За стойкой бара тоже никого не было. Над стойкой висел колокольчик и Вонг позвонил в него. На звук колокольчика появилась заспанная девушка и записала заказ Вонга.
- А ты, что, действительно сидел в тюрьме? – спросил Ивао.
- Да, сидел, а то где бы я еще выучил русский. Впрочем, иногда и он может пригодиться, например как сегодня. Важно только не дать понять, что ты понимаешь о чем говорят. Это очень непросто.
Вонг усмехнулся и откинулся назад, достал сигарету и, размяв ее в пальцах, закурил. Барменша принесла заказ, и Вонг встал, чтобы расплатиться.
- Интересно, а который сейчас час? - спросила Нан,
- Должно быть, часов шесть, - ответил Ивао зевая.
В это время двери кафе распахнулись, и вошла группа улыбающихся, богато одетых людей. Все они говорили одновременно, шумно обсуждая заказы и смеясь по каждому поводу.
Среди них была женщина в бриджах с малюсенькой собачонкой на поводке. Эта собачка все время лаяла и набрасывалась на всех подряд, чем очень веселила всю компанию.
- Отчего они так веселятся? - спросила Нан.
- Наверное, это путешественники, - сказал Ивао.
- Даа, хорошо быть путешественником...

Когда все уже расселись за столиками и ели, вошел мужчина в черных очках и, подойдя к стойке, на ломанном русском произнес:
- Падзаруста...э...эта этат сарат, бифустэкс и кохи...тёруны кохи...да. Бусё. Скорька?! А...а падзаруста.
Услышав такую речь, Вонг, Ивао и Нан одновременно повернули головы в направлении странного незнакомца, речь которого явно говорила о том, что он – японец. Свободных столиков не было, и незнакомец вынужден был подсесть к Вонгу, Ивао и Нан.
- Модзно дзесь?
- Хай, Нихонго дэ ханаситэ кудасай!  - сказал Вонг.
- А! А! Нихон ката дэс ка?  - удивился незнакомец.
- Со, нихон ката да.
- Но, да, но дзесь я борьсе стараюсь говорить па руски. Бы гоборите па руски?
- Хм... Сукоси .
- Меня дзавут Томита Такаси.
- Судзуки Рёскэ.
- Мацуура Рётаро.
- Аракава Ёсико.
- Я потогураф. Хотю дерать серию снимков о Сахарин дря сайта.
- Вы веб дизайнер? – спросил Вонг по-русски.
- Оо, гуже бы научирись говорить так хорошо па руски.
- Ну, было дело, я работал в Сибири несколько лет.
- Эээ! Со ка...
- А что у вас за сайт.
- Сайт про курьтуру и идзык айну.
- А  вы нам его покажите?
- Ну да, конетьна... у меня з собой ноутбук, но дзесь отень прохая свядзь... куда бы сетяс едете?
Тут Вонг и фотограф решили, что лучше, все же, перейти на японский.
- Видите ли, дело в том, что у нас украли все наши вещи, в том числе и документы. И нам срочно нужно в Южно-Сахалинск. Не могли бы Вы нас подбросить?
- Ну да, я тоже как раз еду в Южно-Сахалинск.
- Рёта, Ёсико, пойдемте, пора ехать.
- Я хочу немного заправиться.
- Это довольно близко, я думаю, что мы будем в Южно-Сахалинске где-то через час-полтора, - сказал фотограф, садясь за руль своего микроавтобуса и заводя двигатель.
- Хорошо.
- Я думаю, что вам нужно обратиться в консульство Японии в Южно-Сахалинске. Они должны сегодня работать, и я могу отвезти вас прямо туда.
- Большое спасибо, господин Такаси.
- К чему эти церемонии, зовите меня просто Томми.
- Хм, тогда меня зовите просто Вонг.
От изумления фотограф выпустил руль, и машина чуть не слетела в кювет, но в самый последний момент он успел затормозить и остановил машину на обочине.
- Томми, должен открыть вам наше настоящее лицо: эти люди на заднем сиденье – это айнские террористы, те самые, что устроили мясорубку в Сираой . Я подписался во всем помогать этим ребятам, потому что очень многим им обязан. Теперь мы в полном дерьме. Нас, скорее всего, уже разыскивает Интерпол Японии, а вы хотите отвезти нас в консульство. Так что Томми, вы должны просто без фокусов доставить нас в Южно-Сахалинск. А потом начисто забыть о нас, иначе мне придется вас застрелить.
С этими словами Вонг достал из кармана спецовки кольт и молча положил его перед собой.

Фотограф как-то сразу осунулся и поджал губы. Глаза его непомерно округлились.
- Хорошо, я никому не скажу... но как же вы собираетесь ехать куда-либо дальше без документов... ведь вы даже не сможете остановиться в гостинице.
- Это уже наши проблемы, Вас это не касается.
Фотограф покачал головой и завел мотор. Весь путь до Южно-Сахалинска никто не проронил ни слова.
- Послушайте, вы ведь впервые в этом городе, у меня есть здесь квартира и я мог бы достать вам кое-какие документы, - сказал Томми, когда остановил машину на площади перед вокзалом.
- Вонг, Ивао, по-моему, Томми говорит дело? – робко спросила Нан.
- Да, Томми, пожалуй, ты прав... Что ж, поехали...

Несколько лет назад Томита Такаси купил квартиру в Южно-Сахалинске, поскольку ему часто приходилось бывать на Сахалине. Квартиру была оформлена в чисто японском минималистическом стиле: серые стены, белые потолки, никакой мебели, татами и футоны  на полу, небольшие монохромные картинки по стенам. Единственный стол был только на кухне.
- Вот здесь я живу. Раньше эта квартира принадлежала одному японисту. Он преподавал тут в университете, но потом женился на какой-то девчонке с Окинавы и уехал к ней на пмж, а квартиру продал мне. Располагайтесь. Отдыхайте. Вот вам ключи. Не открывайте никому дверь, я сейчас схожу и принесу чего-нибудь поесть, когда я приду, то позвоню восемь раз подряд.
- Томми, да, и принеси, пожалуйста, каких-нибудь местных и японских газет за последние несколько дней, я хочу узнать, что о нас пишут, – сказал Вонг, когда Томми уже собрался уходить. 

- Слушай Вонг, а где гарантия, что он не пошел за полицией? – спросил Ивао.
- Нее, у него кишка тонка, к тому же, он, по-видимому, действительно проникся нашим делом.
- А что, если он, все же, приведет с собой хвоста? Смотрите, здесь третий этаж – довольно высоко прыгать, - сказала Нан, глядя в окно.
- Ну, если пассажиров будет немного, то я их ссажу. - заметил Вонг.
- Нда, будем надеятся что он из японских айноведов – энтузиастов, он совсем не похож на этих гребаных японских ученых, которые заодно с секьюрити. Вонг, как ты думаешь?
- Я думаю, что нам всем для начала нужно сполоснуться. Нан, иди-ка в душ, а то от тебя уже пахнет собачкой.

Когда Томми позвонил в дверь, Вонг мылся под душем. Ивао сидел на футоне голый и вытирал голову полотенцем. Нан, завернувшись в большое полотенце, ровняла пилкой ногти на ногах.
- Нан, слышь, это Томми, иди ка открой.
Нан поднялась, получше запахнула полотенце и взяла пушку Вонга. Она крутанула барабан, дунула в ствол и пошла в прихожую. В глазок увидала лишь уставшее лицо Томми. Подождав с полминуты, она глянула еще раз и, не увидев ничего подозрительного, открыла дверь. Томми был один.
- Ты один?
- Да.
Томми вошел. Прежде чем закрыть дверь, Нан выглянула наружу, но, вопреки ее подозрениям, все было чисто.
- За тобой никто не следил? – спросила Нан, когда закрыла дверь.
- Нет, по крайней мере, я ничего особенного не заметил.
Вдруг полотенце, в которое завернулась Нан, упало, и Томми увидел член, там, где предполагал увидеть лишь треугольник черных волос.
- Ээ! Так ты – мальчик, ньюхафу...
- Ну да, – сказала Нан, подбирая полотенце.

Когда Вонг вылез из душа в большой комнате уже был накрыт стол, вернее пол, потому что никакого стола там не было.
- Вонг, смотри – настоящее "Асахи"! – воскликнул Ивао, открывая бутылку.
- Очень хорошо, - бросил Вонг.
- Как мало нужно человеку для счастья, - сказала Нан, наматывая лапшу на палочки.
Ивао и Нан ели молча. Вонг курил и просматривал газеты. Некоторые отрывки он зачитывал.
- Вот "Советский Сахалин": "Разборки на Хоккайдо": "...по сообщению Киодо Цусин... туристическая Мекка Хоккайдо – Сираой стал ареной кровавой разборки между представителями южнокорейской мафии и японской якудза...по сообщению официальных лиц... возможной причиной является борьба японских и корейских наркосиндикатов за рынок сбыта..." Ха-ха вот дерьмо.
Вонг затушил сигарету, сгоревшую почти до фильтра и достал новую.Закурив, он продолжил чтение.
- Вот "Асахи симбун", вчерашнее, спасибо Томми... Две статьи: "Резня в Сираой" и  "Инцидент в Томакомай ". " Айнский музей в Сираой подвергся ракетному обстрелу. Сто человек погибли и более трехсот получили ранения. Силам самообороны удалось потопить два океанских сейнера, стоявших на рейде Сираой, с которых велся обстрел... по предварительной оценке ущерб составил... Музей закрыт на неопределенное время... примерно в то же время были предприняты попытки высадить десант на полуострове Осима  – все рейнджеры были уничтожены...ведется расследование..." " Вооруженные люди ворвались на территорию порта в городе Томакомай и... захватили океанский сейнер... еще накануне судно было полностью подготовлено командой  к выходу в море... Ведется следствие... Интерпол Японии полагает, что это событие может быть связано с резней в Сираой и, возможно, имеет айнско-корейский след..."
Вонг стряхнул пепел и продолжал.
- Вчерашнее "Daily Yomiuri" «Айнские рейдеры: нападения в Отару  и Ваккайнай »: « ... около девяти часов...вооруженные до зубов айнские повстанцы из движения Куннэ Сири ворвались на территорию морского порта в городе Отару и, расстреляв охрану порта, угнали катер... Судно посланное в погоню, было расстреляно и затонуло в десяти километрах севернее Отару... около четырнадцати часов того же дня, по всей вероятности те же самые люди, совершили налет на порт Вакканай, где захватили быстроходный спасательный катер и ... скрылись в нейтральных водах...»
Вонг отложил газеты в сторону и принялся за еду.
- Это последнее, в "Daily Yomiuri" – это про нас! – похвасталась Нан.
- А имена там случайно не названы? – спросил Томми.
- Ннет, - сказал Ивао, вытирая губы бумажным платочком и рассматривая статью в "Daily Yomiuri".
- Отчего же вы не кушаете морскую капусту? – спросил Томми, указывая палочками на лоханку, в которой в соевом соусе плавали листья ламинарии.
- Нет, нет, спасибо, мы уже наелись! – в один голос ответили Ивао и Нан.
Вонг ухмыльнулся и налил себе еще «Асахи».
- Но, смотрите, здесь ничего не сказано про Сахалин, стало быть, они ничего не знают... - предположил Ивао.
- Это еще ничего не значит, - сказал Вонг, хрустя морской капустой, - очень может быть, что им известно куда больше, не станут же они разглашать всю информацию... Меня сейчас больше интересует это сообщение о захвате сейнера в Томакомай... Выходит, что должна быть еще одна группа...
- Мне кажется, что это должен быть Сэтокурэро или Икитои, потому что десантные группы были уничтожены полностью... - заключила Нан, рассматривая фотографии разрушенного музея.
- Может быть, но, в любом случае, место нашего сбора – Оотомари. Это к югу от Тоёхара, километров пятьдесят. Там пассажирский порт, оттуда ходят суда на Хоккайдо и Куннэсири. Рыбаки и сухогрузы тоже иногда там стоят, – сообщил Вонг.
- Я, кстати, мог бы достать вам японские паспорта, - предложил Томми.
- Ну, здесь от них без русской визы толку все равно мало, однако, если мы собираемся возвращаться в Японию, то имеет смысл все же иметь ксивы... Нан, Ивао, завтра нужно пойти прибарахлиться, а потом, наверное, Томми нас сфоткает на новенькие ксивы...
- Если завтра будет такая же погода, как и сегодня, то можно будет поехать на море, в Аниву , это тут, совсем рядом, – предложил Томми.
- Посмотрим...

Томми проснулся, когда солнце было уже высоко. Его наручные часы показывали без пятнадцати двенадцать. Он поднялся и растолкал Вонга.
- Который час? – спросил Вонг зевая.
- Уже почти полдень.
- Твою мать...
Вонг стал будить Ивао и Нан, а Томми стал жарить яичницу и варить кофе. Когда Томми наблюдал за жезвеем, на кухню вошла Нан, с еще мокрыми после душа волосами.
- Томми, а хочешь, я покажу тебе, как варила кофе Инаннупирка?
- Кто такая Инаннупирка?
- Это моя старшая сестра ее убили...
- Она тоже боролась за айнскую независимость?
- Ну да, это она нашла Вонга.
- Что ж, покажи...
- Вот, смотри, - сказала Нан, снимая кофейник с огня, - сахар нужно класть еще в кофейник... и варить сразу с сахаром. Тогда получается намного вкуснее... Вот и все... Пусть теперь немного остынет и настоится, а то только обожжешься и никакого вкуса не почувствуешь... Что? Что такое? Почему ты на меня так странно смотришь?
- Ты очень красивая, - сказал Томми и дотронулся рукой до подбородка Нан.
- Не знаю, может быть!
- Нет, нет, правда...

- Сегодня мы едем прибарахлиться! - сказала Нан, вставая из-за стола.
- Да... Что-то жарко сегодня, - заметил Вонг, закуривая сигарету.
- В Японии сейчас куда жарче, – сказал Ивао.
- Вечером надо ехать на море... ну что ж, пойдемте, я покажу вам все самые стоящие магазины одежды...
- Да, Томми, пора ехать... Сегодня ведь еще нужно сделать фотографии...

- Вот здесь хороший выбор женской одежды, сообщил Томми, останавливаясь у небольшого магазинчика с рекламой разных модных джинсов в витрине.
- Ну, я пошла! – воскликнула Нан, захлопывая дверь.
- Подожди, пойдем все вместе! – остановил ее Ивао.

- Знаешь, Томми, я с детства люблю ходить по магазинам женской одежды, меня всегда очень возбуждает сам процесс выбора вещи, примерки... Как тебе вот это черное платье?
- Ну, я не знаю...
- Нет, по-моему, очень ничего, а? Вонг, слушай, спроси: есть ли у них черные чулки? К этому платью непременно нужны черные чулки. Есть, отлично, нужно купить две пары! Еще, я хочу вот такие трусики!...Да, а, мне ведь еще нужен купальник, ведь мы хотим поехать на море! Вонг, Вонг, спроси: есть у них купальники!?
Нету!... А почему...
- Нан, мы сейчас поедем в еще один магазин, не все сразу, - сказал Томми, глядя на то, как выражение лица Вонга делалось все более и более страдальческим.
- Вот, хочу вот эту юбку шотландку! И к ней нужны прозрачные светлые колготки. Вот, еще нужны носочки черные и белые, две пары и две футболки, нет – четыре футболки: две белых и две черных... Вонг, куда же ты? Потом покуришь, тебе вредно много курить...Блин, сколько я всего должна заплатить? Томми, что она говорит? Это сколько? Она не принимает баксы... - замечательно!!! Чё делать?
Видимо тот факт, что Нан все время трясла перед носом толстой кореянки продавщицы своим плотно набитым кошельком и общалась с ней исключительно через переводчиков, возымел действие. Через некоторое время откуда-то из недр магазина появился худющий корейский паренек, лет восемнадцати, в майке и тренировочных штанах и любезно согласился разменять двести баксов по крайне невыгодному курсу.
- А где тут у них примерочная, я хочу переодеться. Вот здесь, замечательно... А если что-нибудь мне не подойдет я смогу вернуть это?!...
Через минуты две Нан вышла из примерочной, на ней была белая футболка, поверх нее - черное платье, на ногах – черные чулки.
- Ну как?
- Нан, по-моему, платье слишком короткое, ты выглядишь как школьница, – сказал Ивао, - и потом эти чулки.
- Нормальные чулки, чем они тебе не нравятся, они специально такие, чтобы между ними и платьем оставались голые ноги. А вот эти босоножки в самом деле никуда не годятся, сюда нужны какие-нибудь тупоносые навороченные сандалии, можно даже на платформе. Еще нужны две резинки для волос. Свободно распущенные волосы не идут к такому прикиду...
- Ну, теперь тебе не дашь больше пятнадцати лет! – сказал Томми, когда Нан закрутила из своих волос две косички.
- Почему ты все время хочешь одеваться как проститутка! – не выдержал Ивао.
- По-твоему я все время должна носить футболку и драные джинсы, как сбежавший из дому томбой !?!
- Ну ладно, пойдемте отсюда, пора ехать дальше...
Все это время Вонг стоял на крыльце магазина и курил.
- Нет, Нан, ты не похожа на японскую дурочку, это слишком стильно... японки так не одеваются: они напялят зеленые колготки, туфли на девятнадцатисантиметровой платформе, розовое платье для коктейля, потом джинсовую курточку, а потом еще растаманскую шерстяную шапочку – полное дерьмо. Так что... прокол, Нан! – Вонг очень любил иногда разбрасываться такого рода репликами, из которых было не совсем понятно: что именно он имеет в виду, и непонятно: доволен он или нет.
- Вот напротив, тут есть два магазина, где вы с Ивао сможете присмотреть себе что-нибудь стоящее, а мы с Нан пока заедем еще в одно место. Я думаю, что мы скоро вернемся, но, если что – ждите нас вон в той забегаловке.
- О.К. – сказал Вонг, давя окурок носком ботинка

- А далеко это, куда мы едем? – поинтересовалась 
  Нан.
- Да нет, тут все очень близко, – сказал Томми, заводя мотор.
- Томми, ну согласись, что эти босоножки совсем не идут к этому прикиду.
- Да, пожалуй...
Тут Нан заметила, что Томми повернул зеркальце так, чтобы все время видеть ее...
- Ну, вот мы и приехали...
- Ух, как сегодня жарко! Надо купить чего-нибудь попить...
- Это - Дом Торговли – самый большой магазин на Сахалине. Если уж и тут чего нет – ну, тогда, как говориться – не взыщите. – Сообщил Томми, ставя машину на сигнализацию.
- Хо! Я чувствую себя словно маленькая девочка в кондитерской! – воскликнула Нан, - Томми, иди сюда, спроси, есть вот такие же сандалии, но чуть-чуть побольше? Есть! У классно! А вот эти, на небольшой платформе, по-моему тоже ничего, а, Томми, что ты думаешь? Хорошо, куплю и те и другие.
Нан сняла босоножки и одела сандалии на платформе.
- Смотри, Томми, совсем другое дело: нога сразу приобретает правильную форму. Сегодня жарко, сниму ка я чулки... Ах, да, нужен купальник, где тут продаются купальники...
Пока Нан выбирала купальник, Томми купил бутылку газированной воды и мороженое и теперь, наблюдая за Нан, он все время лизал сахарную трубочку.
- Вот этот купальник, да, аа... нет, а покажите вон тот сарафан из мятого шелка, да нет не розовый, а вон тот, где акварельные сосны, и вон ту белую кофточку. А еще я хочу вот эту шляпу, нет, нет вот ту, голубую, из джинсовой ткани да да – очень хорошо. Томми, сколько я должна?... Скажите, а где здесь примерочная, я хочу померить купальник.
- Как думаешь, Томми, идет мне этот купальник? – спросила Нан, отдернув занавеску. На ней был купальник, сандалии на платформе и шляпа.
- По-моему, неплохо. Тебе идет цвет морской воды... - проговорил Томми, еле сдерживая волнение.
- Ну что ж, тогда поехали! – воскликнула Нан, выходя из примерочной.
Теперь на ней был сарафан с акварельными соснами, и белая кофточка.
- Как сегодня жарко! – воскликнула Нан, выходя из магазина.
В каждой руке она несла по нескольку глянцевых бумажных пакетов.
- Аа! Томми, ты купил воду! Молодец! Но, знаешь, я не пью воду, – сказала Нан, складывая свои приобретенья на заднее сиденье, - Так что придется тебе пить ее самому!
Нан улыбнулась, обнажив два ряда ровных белых зубов. Томми увлекался антропологией и археологией, он даже участвовал в нескольких экспедициях. И он хорошо знал, что большие, выдающиеся вперед, клыки чаще всего бывают у айну или у тех, чьими предками были айну. Заметив типично айнские клыки Нан, он тоже улыбнулся, однако, всю дорогу назад не проронил ни слова.

- Где вас черти носят!? – воскликнул Ивао, когда Нан и Томми вошли в пиццерию, - Мы с Вонгом уже съели по пицце и выпили кофе. Нан, Томми, вы что хотите съесть?
- Нан, а ты переодеваешься каждые полчаса! Молодца! – констатировал Вонг.
- Не, я тут не хочу есть! Слишком шумно! – запротестовала Нан.
- Тут поблизости есть неплохой ресторанчик, там восхитительно готовят гребешок в кляре, пальчики оближешь... И там почти всегда почти что никого нет, хотя место не особо дорогое.
- Замечательно, вот туда и поедем! – воскликнула Нан.
- А когда мы будем фотографироваться? – спросил Вонг, закуривая.
- Сегодня. После ресторанчика поедем домой и сфотографируемся, – ответил Томми.
- Э!э! здесь не курят! – закричала девушка за стойкой.

Когда Томми, Нан, Ивао и Вонг вошли в ресторан, там никого не было. Девушка за стойкой сразу же оторвалась от кроссворда и принялась записывать заказ Томми. Это действительно был ресторанчик – зал был настолько маленький, что в нем едва помещались четыре столика. Нан, Ивао и Вонг сели за столик у окна. Вонг пододвинул пепельницу к себе и положил пачку Pine и зажигалку на стол.
- Ты много куришь! – сказала Нан.
- Сигареты – это гвозди забиваемые в гроб, – Ответил Вонг.
- По-моему, это какая-то цитата, - заметил Ивао, - я раньше где-то уже слышал подобное выражение.
- Очень может быть, – заключил Вонг, выпуская колечко дыма.

- Сейчас все будет! – сообщил Томми, присаживаясь.
- Слушай, Томми, а можно их попросить поставить вот эту кассету! – сказала Нан, протягивая Томми синюю кассету с корявой надписью черным маркером: RASTAFARI ON MY SHIP
- Как, она до сих пор с тобой! – воскликнул Ивао.
- А разве кассеты не портятся от воды? – ухмыльнулся Вонг, выпуская новое колечко дыма.
- Вот сейчас и увидим, – отрезала Нан.
На некоторое время воцарилась тишина. А потом мужской голос, явно принадлежащий какому-то негру пропел:

...just take a look around you,
tell me what you see...
is anybody smiling?
where are the happy faces?
everybody is crying,
we can't take your tea...

- Это песня про нас! Слушайте... - сказала Нан.
- А ты понимаешь слова? – спросил Ивао.
- Ну, так, в основном. Но тут дело совсем даже и не в словах. Тут есть несколько таких саундов, где слов почти нет, но от них у меня прямо мурашки по коже бегут... и костный мозг начинает вибрировать... Так и видишь – Океан, Острова и людей, которые танцуют на берегу...

Принесли заказ.
- «Саппоро», «Кирин» и «Асахи»! Вот здорово! – воскликнул Ивао.
- Смотри, нам еще нужно фотографироваться на ксивы сегодня! – предупредил его Вонг
- Вот, вот! Тот самый саунд! – воскликнула Нан...
- Ты лучше ешь, – буркнул Вонг.
- Нет, а она права. Под такую музыку я, в самом деле, вижу Океан и Острова. – Сказал Томми, запивая гребешок пивом.

В это время в ресторан вошел невысокий сухощавый кореец средних лет в тренировочных штанах, тапочках на босу ногу и джинсовой куртке. На поясе у него висел мобильный телефон и сумочка.
- Чё это за дерьмо у вас тут играет? – спросил он, не успев войти.
- А что, нормальная музыка, – ответила девушка за стойкой.
- Да выключи ты, как, все равно, лягушки квакают!
Она нехотя выключила магнитофон и стала записывать заказ корейца.
- Что случилось!? – спросила Нан, поняв вдруг, что ее любимый саунд больше не звучит.
- Сейчас разберемся, – сказал Вонг, вставая из-за стола и утирая губы салфеточкой.
- Чё надо? – спросил кореец, когда Вонг подошел к нему.
- Значит так: либо ты слушаешь музыку, которую слушаю я, либо валишь отсюда.
- Ххе, братишка, ты, видимо, не понял... Это – моя точка! – начал было угрожать кореец.   
Схватив корейца за лацканы и, приставив к его лицу кольт, Вонг стал говорить по-корейски:
- Еще одно слово - и твои мозги разлетятся по всей стойке!
- Извините, извините... Я...я... мне... никто ничего не сообщил... конечно, а отдыхайте... приношу свои так сказать э... извинения за вторжение... вот...э... я... это...
- Пошел вон!
Как только кореец ушел, девушка снова включила магнитофон.
- Как хорошо, что Вы его так сильно испугали! – сказала она, обращаясь к Вонгу.
- Бывает... - сказал Вонг, достав новую сигарету.
- Хотите еще чего-нибудь, может пива?
- Нет, нет, спасибо, у нас сегодня есть дела... - ответил Вонг и пустил колечко дыма...

-Слушай, Томми, а что означает название «Анива»? – Спросила Нан, когда машина Томми выехала уже на самый пляж.
- Местные археологи, в музее, как-то раз рассказали мне легенду, что, якобы однажды какой-то айну на лодке переплыл весь залив от мыса Крильон до мыса Анива. И на мысе Анива этого отважного айну встречали криками: «Ани ва! Ани ва!», что означает «Переехал! Переехал!» – ответил Томми и заглушил мотор.
- Какая ерунда, на айну «переехал» будет совсем по-другому! А слова «Анива» в языке айну, вообще-то и нет. Я что, зря учила айну! – вспылила Нан.
- Ну, может быть на каком-нибудь Сахалинском диалекте. – предположил Томми.
- Не может! – отрезала Нан, снимая кофточку.
- Да ладно вам спорить. И так понятно, что все это досужий бредень! – усмехнулся Ивао.
- Ой, смотрите! Хи-хи-хи-хи! – воскликнула Нан, показывая куда-то в сторону.
Там, куда она показывала, стоял пожилой мужчина и делал руками такие движения, как будто он плыл. И через каждые пять минут проверял: не увеличились ли его бицепсы.
- Он, видимо, не понимает, что над ним смеются, – Предположил Ивао.
- Да бросьте вы, вовсе и не смешно, – сказал Вонг.
- А вода здесь ничего, – Сообщила Нан.
- Самая теплая вода здесь бывает в августе, а сейчас еще только середина июля, – сказал Томми.

Томми и Вонг сидели на песке около машины, и вяло переговаривались, глядя на море и на резвящихся в воде Ивао и Нан.
- Через два дня я улетаю домой. Машину могу оставить вам, – сказал Томми.
- А как-же паспорта? – спросил Вонг.
- Паспорта будут завтра. Завтра с утра отнесу им ваши фотографии, и к полудню все будет готово.
- Это хорошо...
- Я бы подольше здесь остался, но мой папа очень болен. Последние полтора месяца он без сознания, и на аппарате искусственного дыхания.
- А сколько ему лет?
- Уже 85.
- Немолодой.
- Знаешь, я даже сайт свой решил прикрыть, чтобы больше времени уделить семье... Аа, я ведь так и не показал вам свой сайт!
- Ну, не все сразу. Как-нибудь в другой раз, – ответил Вонг и улыбнулся.
Томми вдруг понял, что они больше никогда в жизни не встретятся, что другого раза никогда не будет и ему почему-то стало от этого грустно.
- Нет, нет, сегодня вечером я обязательно покажу.

- Смотрите, что я нашла! – Воскликнула Нан, показывая Томми и Вонгу огромного краба, который все время норовил прищемить ей палец.
Бродя по мелководью, Ивао собирал мидий в шляпу Нан.
- Давайте разведем костер и испечем их! – предложил Ивао.
- И краба тоже можно испечь! – подхватила его идею Нан.
- Нан, Ивао, нам, вообще-то, пора, наверное, ехать, - А, Томми, что скажешь?
- Не, мы поедем попозже. Сейчас слишком жарко, да и машин много. Так что в самый раз разводить костер, я и сам хотел предложить... А здесь, я смотрю, мало, кто так делает. Русские, вообще, живут на острове не как островитяне, они живут как на материке, как будто моря и нет вовсе.
Тем временем Ивао и Нан развели костер.
- Вонг, чё ты сидишь, иди принеси нам хворост! – крикнула Нан.
Она сидела на корточках перед костром. Из ее купальника капала вода. Рядом с ней лежала ее шляпа, полная ракушек. Нан все время подкладывала в огонь палочки.
- Плавник хорошо горит. – Сказал Ивао
- Нан, иди в машину, переоденься, ты так простудишься! – сказал Вонг.
- Да вот еще, мне и так тепло! Я тут быстрее высохну и согреюсь!
- Ну, смотри, потом пеняй на себя.

- Ну как, наверное уже можно класть ракушки? – сказал Ивао, шевеля палочкой в костре.
- Да, угли уже вполне, – отметил Томми, - где там ваши ракушки, давайте их сюда. Вот, через полчаса будут готовы.
- А краб? – спросила Нан.
- Да выпусти ты его, пусть живет! – сказал Вонг
И Нан нехотя отнесла краба к морю.

- Ну вот, ракушки уже готовы, – сообщила Нан, разрывая палочкой золу.
- Пусть поостынут, – сказал Вонг и достал сигарету.
- Но к мидиям нужно пиво! – воскликнул Ивао.
- Все уже есть. – Ответил Томми, направляясь к машине.
Загорелся закат.
- Томми, у тебя нет с собой фотоаппарата? – спросила Нан, перекатывая во рту обжигающий кусочек мидии, - Красивый закат.
- Нет, фотоаппарат я оставил дома. Тут каждый день такой закат.
- Нет, нет, не скажи, никогда не бывает такого, чтобы два дня подряд были одинаковые закаты. Каждый закат на море – это неповторимый перфоманс. И знаете, когда я была еще совсем маленькой, мне всегда казалось, что, в том месте, где горит вечерняя заря, находится удивительная страна. Где люди живут вечно, и все время танцуют под шум прибоя...   

Следующим утром Томми поднялся очень рано и пошел готовить себе кофе. Вонг услышал его шум, и, зевая, пришел на кухню.
- Будешь что-нибудь есть? – спросил его Томми.
- Нет, только кофе!
- Я тоже что-то ничего не хочу, - сказал Томми, насыпая в кофейник еще кофе, - а эти спят?
- Ивао, так тот, вообще, спит чутко, а Нан, хха, она может проспать восемнадцать часов подряд, – сказал Вонг, закуривая.
- Вот кофе... Сейчас мне нужно поехать отдать фотографии...

Выйдя на улицу, Вонг и Томми сразу же погрузились в туман.
- Вот так туманище! – воскликнул Томми.
- Ничего, так даже лучше.
- Ну ладно, жди меня на площади у вокзала, там есть  такой ларек: кофе, чай, пиво, горячие седвичи. Вот там меня и жди. Я вернусь, где-то, через час, ну может чуть больше.
- А если не вернешься?
- Если...   

Когда машина Томми скрылась в тумане. Вонг, не спеша, пошел к вокзальной площади. На улицах ему никто не встретился. На вокзальной площади туман, казалось, был еще гуще.
Подойдя к ларьку, Вонг заказал себе кофе со сливками, встал за столик, стал пить кофе и курить.
Через некоторое время из тумана вырулились два молодых человека, они подошли к ларьку, купили два кофе со сливками, шоколадку и встали за тот же столик, что и Вонг.
- Вы тоже поезда ждете? – спросил один из них Вонга.
- Нет. Я просто так. Не спится что-то.
- А вы сами местный, я Вас что-то здесь раньше не видел? - решил поддержать разговор второй.
- Нет, я недавно приехал, – ответил Вонг, прихлебывая кофе.     
- А вы сами кем будете? – снова спросил один из молодых людей.
- Я антрополог, изучаю культуру айну, - ответил Вонг, закуривая.
- А вы русский?
- Нет, я кореец.
- Вы хорошо говорите по-русски.
- Да... Спасибо... Я несколько лет жил и работал в Приморье...
- А вы не слышали, что произошло недавно на Хоккайдо? – сказал один из молодых людей, доставая из внутреннего кармана куртки позавчерашний номер "Советского Сахалина".
Расстелив его на грязном столе, он ткнул пальцем в статью "Разборки на Хоккайдо".
- Что вы думаете об этом?
Вонг пробежал глазами статью.
- Не знаю, по-моему, это туфта какая-то, – сказал Вонг и подозрительно посмотрел на молодых людей.
- В смысле?
- Ну, то, что написано в этой статье – туфта. Знаете, я весьма далек всякой политики и уж тем более наркобизнеса, но я твердо знаю, что мафиози в Сираой делать положительно нечего. Мафиози – они в Токио, в Ёкохама, а в Сираой им делать нечего. Сираой – это музей, причем весьма паршивый, впрочем, как и все музеи. Те бабки, что в Ёкохама можно зашибать каждый день в Сираой и за месяц не заработаешь. Нет, вряд ли это мафиози...
- А вы там были?
- Где?
- Ну, в Сирое в этом?
- Ну был, несколько раз, в основном, проездом.
- Мы тоже, знаете, думаем, что это никакие не мафиози...
Тут Вонг вынул изо рта сигарету, которую собирался прикурить, а пламя спички обожгло ему пальцы.
- А кто же это?
- Это айнские радикалы!
- ...!?!
- Ну... айны, которые сражаются против япоских колонизаторов! Мы считаем что все правильно, так и надо. Ведь каждый народ имеет право на самоопределение...
У Вонга отлегло от сердца и он наконец закурил.
- Может быть, может быть...
- Да теперь мы точно знаем, что так все было так, как мы и думали, раз Вы говорите, что это не мафиози, то кто тогда?
- Не знаю... - вяло бросил Вонг и затянулся.
- Вам что, это не интересно, ведь вы же изучаете этих самых айнов!
- Да, но я археолог, и занимаюсь культурой Дзёмон, а также Охотской и прочими древними культурами Курильских островов, Сахалина и Японии... Мне не очень интересно, что происходит в так называемом мире, потому что те новости, которые печатают в газетах, это не мои новости, а новости того человека, который за них заплатил...
- Хм! ... Слушайте, а не выпить ли нам пива? А то что мы все кофе да кофе... - предложил один из молодых людей.
- Не, ребята, я не пью пива. Но, если хотите, могу вам поставить. 
Только Вонг купил молодым людям пиво как из тумана на площадь выкатился серебристый микроавтобус. Вонг залпом допил свой кофе и направился к микроавтобусу.
- Вы уезжаете?
- Да, прощевайте ребята, мне пора ехать. Приятно было пообщаться.

- Кто это такие? – Спросил Томми, когда Вонг сел в машину.
- Да так, какие-то чудаки. Вначале стали статью в "Советском Сахалине" показывать, ну ту, помнишь, что я читал. А потом всякие вопросы задавать. Я сперва подумал, что они меня пасли и выследили и вот теперь хотят, чтобы я сам все рассказал. Но потом вдруг понял, что никакие они не чекисты, а так просто – поговорить не с кем. И так вдруг стало легко и спокойно – не поверишь...
- А кто такие чекисты?
- Это... да не бери в голову... Заводи, поехали!

Когда Томми и Вонг вошли, Нан еще спала, а Ивао уже проснулся и сидел, зевая и почесываясь, на футоне.
- Аа, это вы! А который час? – спросил Ивао, вставая.
- Без пяти двенадцать, – ответил Вонг.
- А что, Нан еще спит? – спросил Томми.
- Да, она дрыхнет без задних ног! – сообщил Ивао, направляясь в ванную.
- И пускает слюни во сне. Совсем как ребенок! – воскликнул Вонг, наклонившись над Нан.
Но Нан и не собиралась просыпаться: она только поморщилась и перевернулась на другой бок.
- Слушай, Вонг, а Нан что, действительно ньюухафу?
- Да, действительно... но я ни разу с ней не спал. Если тебя интересует: каково это – можешь спросить у Ивао.
- Да нет, я... я просто спросил. Я слышал о таких людях, но ни разу не видел их, а может и видел, но ведь на них же не написано, что они – транссексуалы. Просто идет по улице девушка.
- О чем... это вы тут базарите?! – сказала Нан, садясь на футоне и потягиваясь.
- О том, что ты очень похожа на медведя в берлоге. Давай-ка вставай, уже десять часов.
Нан издала глухое рычание и снова улеглась.
- Нан, а знаешь, что у нас есть? – заговорщицки спросил Томми.
- Паспорта! Томми, ты сделал паспорта!
И Нан прямо подскочила на футоне.
- Да, Нан, мы с Вонгом все сделали как надо.
Все сидели на кухне, ели яичницу с беконом и пили кофе. Нан все время рассматривала свой паспорт.
- Сколько же ты отдал за все это? – спросила Нан
- Не так уж и много...
- Даа, настоящие японские паспорта, теперь можно смело возвращаться в Японию! – Воскликнул Ивао.
- Слушай, Томми, - спросил Вонг, вытирая губы салфеткой, а куда ты дел негативы?
- Негативы, ну это цифровой фотоаппарат, там файлы...
- Сотри их.
Вонг встал из-за стола, закурил и пошел в комнату. Томми тоже вскочил из-за стола и пошел за ним. Томми взял фотоаппарат в руки и стал вертеть, делая вид, что он видит его впервые.
- Сотри файлы! – потребовал Вонг.
- Но их никто не найдет и я... уверен что все будет О.К.
Тут Вонг вырвал фотоаппарат из рук Томми и, подбросив его в воздух, выстрелил в него из своего револьвера. От неожиданности Томми встал на четвереньки. Услыхав выстрел, прибежали Ивао и Нан.
Томми ползал на четвереньках и собирал осколки фотоаппарата.
- Зачем же так, я ведь вам хотел только хорошего! – причитал Томми.
- Послушай, Томми, ты, наверное, не вполне отдаешь себе отчет, в какое дерьмо ты попадешь, если Интерпол найдет у тебя эти файлы! Томми, это не игра. Сегодня ты помогаешь Куннэ Сири, завтра ты - дерьмовый японский обыватель.  Но для нас, Томми, это сама жизнь, это очень серьезно. Если эти файлы нашли бы у тебя, то проблемы бы возникли не только у нас, а, прежде всего, у тебя.
- Там было все, что я отснял за последнюю неделю! – не переставал причитать Томми.
- Вонг, действительно, нехорошо как-то, человек нам, можно сказать, одолжение делает! – сказала Нан.
- Ну, вот и поезжай со своим Томми фотографировать закаты! А ты, фотограф, смотри, без фокусов, а то я в другой раз буду стрелять в тебя! – пригрозил Вонг, давя сигарету в пепельнице.   
- Подождите, а как же Сэтокурэро! Нам же нужно в Оотомари! – попытался возмутиться Ивао.
- Какое Оотомари, Ивао, не видишь, фотограф втюрился!
- Заткнись! – крикнула Нан Вонгу, - Ну что, Томми, возьмешь меня с собой?
Бедняга Томми уже слегка оправился от потрясения.
- А... э, да, конечно. Нам нужно будет успеть за два дня, поедем прямо сейчас, а вернемся завтра вечером. Послезавтра утром я улетаю. А, Вонг, как у тебя время терпит?
Вонг промолчал. Ивао отвернулся и ушел в кухню допивать свой остывший кофе.
- Вонг, мы поехали, веди себя хорошо, слышишь! – сказала Нан, стоя уже в дверях.

- Ух, какая здесь жара! А как свежо на морском берегу! – Воскликнула Нан, входя в прихожую.
Вонг сидел на кухне и курил, окурки торчали из пепельницы точно грибы. Все форточки были закрыты, и в квартире было душно от жары и от табачного дыма. Судя по осунувшемуся лицу Вонга, Нан сразу поняла, что что-то случилось.
- Вонг, ты что так и сидел здесь все это время? Вонг, ты слышишь меня?
Вонг молча затянулся.
- А где Ивао? – раздраженно спросила Нан и стала открывать форточки.
- Ивао погиб, – сказал Вонг и воткнул в пепельницу очередной окурок.
- Как погиб?! Подожди. Расскажи: что случилось.
- Да, собственно, ничего особенного. Ему захотелось пиццы, а я советовал ему, пока не вернуться Нан и Томми, сидеть на жопе ровно: из дома не высовываться и питаться лапшой, морской капустой, яйцами и кофе. А ему, видите ли, захотелось пиццу с грибами. Ну, он взял и пошел, сколько я его не отговаривал не ходить. Когда уже шел обратно -попал под машину. Умер почти сразу. Я посидел, подождал немножко, а потом пошел его искать. Я все что угодно предполагал, но чтобы вот так по-дурацки...
- Когда это случилось?
- Сегодня днем, часов в двенадцать. Его сразу же увезли...
- А что ж ты не поехал и не забрал его, мать твою!
- У меня же нет с собой нормальных документов. Там наверняка спросят какие-нибудь документы. И что я буду показывать? Вот я и ждал, пока приедете вы с Томми.   
- Чего ж ты ждал, они уж наверняка пробили его!
- Ну, у него с собой не было никаких ксив... Насколько я помню...
- Да причем здесь ксивы! Они сейчас всех будут проверять, а уж особенно если, кто без документов. Поехал бы сразу и сказал, что он – твой племянник, кто бы стал у тебя спрашивать документы, сказал: забыл в гостинице – и баста. А теперь еще неизвестно в какое дерьмо мы влипли.
Может уже сегодня нужно будет съебывать с Карафуто. Ну, ты и мудило, Вонг! Ну, ты мудило.
- Нан, хорош горячится, не все так просто! Томми, иди-ка сюда. Видишь ли, нам снова требуется твоя помощь. Мы с тобой сейчас должны поехать и забрать тело Ивао, ты скажешь, что это твой племянник, покажешь свой билет на самолет и скажешь, что заберешь его с собой, а я подожду тебя в машине.
Томми промолчал.
- Короче, Нан, слушай, вот тебе ключи, сиди здесь и жди нас. Мы придем и позвоним. Если до утра мы не появимся, значит, мы засыпались, тогда выбирайся в Оотомари одна.
Нан помолчала.
- Ну, Томми, пойдем, чё ты стал!?!
- Да, пойдем, - сказал Томми, вертя на указательном пальце брелок, - Нан, если, мы не вернемся до утра, то когда будешь уходить, ключи положи под коврик снаружи.
Нан кивнула.
Когда Нан осталась одна, она вспомнила, как много всего собирались они с Ивао сделать. И она немножко всплакнула, хотя сперва известие о гибели Ивао не вызвало у нее никаких особенных эмоций.

Через два часа в дверь позвонили, и Нан пошла открывать. На этот раз у нее не было пушки, потому что ее забрал Вонг, и Нан нервно теребила подол платья. Увидев в глазок ухмыляющееся лицо Вонга, она прямо-таки распахнула дверь.
- Чё ты такой довольный?
- Представляешь, Нан, - сказал Вонг, протягивая Нан пиццу, - его даже не трогали, как привезли, так он и лежал. Даже пицца была с ним!
- А ты проверил, что у него в карманах?
- Да смотрел я, Нан, там только деньги. Нет, нет, никакой зацепки и быть не могло, если только они все же не прогнали его по базе, но этого мы все равно не узнаем... Но, вообще, нет, ты знаешь, его явно еще не успели обработать, все-таки японец, знаешь, мало ли что, дипломатический скандал...
Томми прошел на кухню и открыл холодильник.
- Нужно все доесть, я не знаю, когда снова вернусь сюда, поэтому ничего не нужно оставлять.
- Слушай, Томми, а у тебя спрашивали документы.
- Да, спрашивали, я  сказал им, что Ивао – мой компаньон, и что я хорошо знаю его родственников. Мне охотно поверили.
- Ну, здесь не так уж и много осталось: сделаем яичницу с беконом и будем пить кофе. Еще пицца, - констатировала Нан, обследуя содержимое холодильника.
- Здесь остается еще кофе и сахар – возьмите с собой. А вот еще лапша.
- Томми, а когда у тебя самолет? – спросил Вонг.
- Завтра утром в восемь часов.
- Нан, значит мы тоже уезжаем завтра утром.
- Слушай, Вонг, а что Ивао так и лежит в машине? – спросила Нан, разбивая яйца об острие ножа.
- Да нет, мы упаковали его тело в такой черный полиэтиленовый мешок, знаешь, есть такие специальные мешки для трупов, - сказал Вонг, - открывая форточку и закуривая, - А потом, когда мы уже ехали, Томми вдруг углядел на обочине дороги здоровый  ящик, должно быть, кто-нибудь его выбросил или потерял; вот в него-то мы и положили мешок с телом Ивао.
- И этот ящик стоит в машине?
- Ну да, в багажнике. Потом опустим его в море... Я пойду куплю пару бутылочек «Асахи» - Сказал Вонг.
- Томми, а что нам делать с машиной? – спросила Нан
- Не знаю, Нан, можете продать ее, вам же нужны деньги.
- Ну вот, яичница уже готова, - сообщила Нан, - а чё Вонг пошел за пивом?
- Ну не кофе же пить ночью.

Слово "чё" надо привязать к столбу и сжечь на костре. :(

- Томми, а помнишь, ты хотел показать нам сайт, ты говорил о нем еще в Маока, на бензоколонке.
- Сайт, ах да, я совсем забыл. Хорошо, что я еще не упаковал ноутбук.
Нан открыла бутылки и достала бокалы.
- Может, мы сперва поедим? – спросила она, заглядывая в комнату.
- Вот мой сайт.
Вонг закурил.
- Должно быть, ты долго с ним возился? – сказал Вонг, выпуская колечко дыма.
- Еще бы, он отнимает уйму времени. Сейчас мой папа очень болен, потому-то я и разрываю контракт с провайдером.
Нан подошла поближе и присела на корточки рядом с Томми.
- А вот смотрите, здесь крайне интересный материал о традиционной картине мира айну, а вот небольшой репорт об острове Уруп со множеством фотографий... Эти материалы мне прислал  некий человек по имени Аи Окикуруми...
Нан придвинулась еще ближе и встала на четвереньки. Ее волосы касались руки Томми, и он слышал ее дыхание. Вонг затушил окурок и тоже присел на корточки за спиной у Нан.
- А кто такой этот Аи Окикуруми? – Спросила Нан.
- Это некий молодой человек, из России, с Сахалина. Насколько я понимаю, – он единственный человек в России, который понимает язык айну и может изъясняться на нем.
- А где же сейчас этот Окикуруми Аи? – спросила Нан,
- Я точно не знаю, но в мае он писал мне, что собирается поехать на Кунашир.
- Значит сейчас он там!?!
- Скорее всего... - сказал Томми.
Пошел дождь.
- Да, давно пора, а то такая духота, – сказал Вонг, доставая новую сигарету.
- Да, Томми, хороший у тебя сайт... - Сказала Нан, - и что, ты его насовсем-насовсем закрываешь?
- Пока да... а потом не знаю...
- Идите есть, а то пиво уже совсем теплое! – позвал Вонг.
- Подождите, я читаю! – Возмутилась Нан
Она прочитала статью под названием:  «Basic paleolinguistic methods and their application to Aynu. Restoring the Aynu world view, particularly concepts of space and time », довольно сухой отчет об экспедиции на Уруп, посмотрела фотографии и собиралась уже было закрывать сайт Томми совсем, как вдруг ее привлекла гиперссылка From the field diary , которая, также была написана Аи. Там были два небольших текста – скорее зарисовки снов, чем зарисовки с натуры. Прочитав несколько строчек первого текста, который назывался «Бензиновые сны» Нан стала звать Вонга и Томми, чтобы они тоже пришли и послушали.
- Нан, я все уже там видел и читал сотни раз, лучше Вонгу покажи!
- Вонг иди сюда, слушай!
Вонг стоял в дверях и молча курил
- Вонг, ты слушаешь? Слушай... Называется «Бензиновые сны». «Ночь. Ветер разогнал туман и стих. Звезды качаются на черной воде. Прибой что-то шепчет в камнях.
Вот, наконец, все канистры с бензином, керосином и соляром подняты на террасу. Сейчас немного отдохну и понесу их дальше, то есть к дому.
Главное не шуметь и не волноваться... Ну... теперь можно снова немного передохнуть... Бензин надо лить тихо и преимущественно на деревянные конструкции, их, конечно, не так уж и много в этом заброшенном японском доме . Напоследок  нужно полить землю вокруг дома, хотя бы немного... Никто не должен спастись... Спички... Куда кинуть спичку... это целая проблема... Черт возьми, как пахнет бензином... Под входную дверь... Других дверей нет. Окна маленькие... да к тому же и не открываются. Нужно их вовсе высадить, чтобы иметь хоть какой-то шанс спастись... Итак, под входную дверь... А быть может, все-таки, не стоит. Ведь там же спят люди, которые хотят жить ничуть не меньше... А разве они думали о чем-нибудь кроме соляра и пустых канистр... Со времени высадки на Остров прошло полтора месяца – и все по-прежнему...Нужно действовать – иначе ничего не увидишь, и  вся  экспедиция коту под хвост... Спичка  уже зажжена... Мгновенно вспыхивает дверь. Вспыхивает трава вокруг дома... Пламя уже лижет края стропил... Вдруг - взрыв... Должно быть, это керосин. Пламя гудит. Не слышно ни одного крика. Быть может, никто не кричит, но, скорее всего, просто не слышно. Потому что вряд ли возможно не кричать. Хотя черт их поймет. Тем более что теперь, это уж совсем дурацкий вопрос... То были люди очень странные: на редкость суетливые, мелочные и случайные.
Это очень сложно объяснить словами... Но с уверенностью можно сказать, что эти самые археологи, постоянно поднимавшие тосты за Курилы, были бесконечно далеки от всего, что собственно имеет к Курилам самое непосредственное отношение. Археологи были наносным фоном... Теперь их нет...
Звезды гаснут. Туман спускается с гор все ниже и ниже. Ветра нет, и дым поднимается вертикально вверх...
Но постепенно с моря начал дуть ветерок. Он слегка поразогнал туман.
И тут из черных клубов дыма возник хоровод теней. Они танцевали под завывание пламени и потрескивание угольков, поднимаясь вверх, туда, где над вершинами гор, в облаках, прятались первые лучи солнца. И сразу же зазвучал весь остров. Камни на берегу, горы, реки и водопады. Время исчезло.  Айну вновь спустились из страны облаков на землю, вновь полюбили ее, снова занялись охотой и рыбной ловлей, снова стали танцевать и рожать детей»...
- Что это? – спросил Вонг, состроив такую гримасу, словно у него дико болел зуб.
- Аа, это... это все тот же Аи, у него, несомненно, есть определенный литературный талант, – вмешался Томми.
Вонг достал новую сигарету.
- А вот, тут еще есть. «Саквояж» Ну-ка, ну-ка... «Саквояж или талантливый бездельник – это явление онтологическое. Человек от стакана, голова которого и суждения свободны от общественного мнения. Он трикстер. Поэтому он вне суждений и оценок. Да и может ли слово что-нибудь передать. Слова относительны. В любое слово можно вчитать любой смысл. Живи и не ищи смысла жизни. Цель жизни в ней самой. Жизнь как игра, жизнь как произведение искусства. Цель игры – игра, воспроизведение игры еще и еще раз. Саквояж – это основа всякой высокой культуры. Он никогда не ищет свою выгоду по темным углам. Благородство превращается в болезнь. Возникают и впрямь болезненные состояния и ощущения. Нет спасения от липкой тревожности, которая поднимается из низа живота и постоянно, год от года становится все сильнее и нахальнее. А так хотелось ухватить время за хвост, остановить и обуздать его. Перемещения в пространстве в надежде ухватить первобытие. Попытки ухватить другое время. Когда-то времени не было совсем. Затем оно завелось и первые тысячелетия своего существования было совсем ручным и домашним, но постепенно отбилось от рук. Путешествия в поисках земли, где нет времени. Самое неприятное, что ты ощущаешь, что эта земля где-то совсем рядом, но ты не можешь ее увидеть из-за наполненности каждого дня разными абсолютно банальными событиями. Ехать за восемь тысяч верст, чтобы заниматься переливанием бензина из пустое в порожнее и поисками пустых канистр на пляже... Только мистический терроризм может быть адекватным методом, когда попадаешь в подобное дерьмо. В поисках первобытия нечего и пытаться вглядываться в профанное и повседневное, лучше его просто уничтожить. Тогда первобытие придет само». Ну, как, по-моему, здорово! – воскликнула Нан.
- Аи хотел еще что-нибудь прислать, но теперь уже поздно, спасибо ему и за то, что он сделал, – сказал Томми.
- Да ну, Нан, по-моему, – туфта какая-то, а? Много тупых фамильярностей, выражается сумбурно, идея ясна, но говорит коряво, – буркнул Вонг, выпуская колечко дыма, и улыбнулся.
- Ага, прямо как ты, Вонг! – ухмыльнулась Нан, вставая с пола.
- Да нет, я же пошутил, Нан, просто вся эта модная современная литература, быть может, она и в самом деле хороша, но она не для меня. Я человек старомодный.
- Кстати, я совсем забыл, он ведь сейчас открыл свой собственный сайт... Вот...
- Смотри, Вонг, тут флаг Айну! – сказала Нан, заходя на Okikurumi Ai kor saito.
- Хм, интересно, – сказал Вонг, подходя к Нан, - ну-ка, ну-ка, что здесь написано.
- Постойте, а почему сайт называется "куннэсири"? Что это значит?! Он что, знает о движении «Куннэ Сири»?
- Вряд ли, по крайней мере, мне он ничего об этом не говорил. Впрочем, можете и сами у него спросить, тут ведь есть его мэйл.
Томми вышел на страничку, где рассказывалось об авторе.
- Ага! Тут даже фотка есть! – воскликнула Нан.
- А есть тут что-нибудь стоящее? – спросил Вонг.
- Там у него есть то, что он называет палеолингвистической машиной. По сути дела, здесь Аи просто разбирает один текст из "Айнского фольклора" Нэфу сан и дает подробнейший грамматический и культурологический комментарий. На этот сайт специально ходят японские студенты.
И Томми кликнул на гиперссылке, которая вывела на страничку, где был текст оина состоящий из одних гиперссылок. Нан кликнула на самую первую, где рассказывалось об Окикуруми, культурном герое Айну.
- Погоди, Нан, а что там было написано в самом начале?
- Вонг, это называется не в начале, а index page.
- Да, да вот здесь...
- Здесь какой-то новый текст. Я заходил как-то раз зимой и текст был другой, – сказал Томми.
- Ну Аи, должно быть, обновляет свой сайт.
- Не мешайте вы, дайте мне почитать. – Выпалил Вонг. Он читал медленно и во время чтения шевилил губами. Нан выглянула из-за плеча Вонга и принялась читать в слух:
- «Откровенный разговор Окикуруми»: «Что такое так называемая культура Дзёмон? Имеет ли она какое-либо отношение к современной культуре айну? Да... Айну, сохраняющие мудрость эпохи Дзёмон могут улыбнуться, но, хватит смеяться, дети Окикуруми и Трэси Маци. Это серьезный вопрос: почему люди обычно называют древнюю культуру айну «Дзёмон», что означает «след веревки». Я подозреваю, что этот термин происходит из японского колониализма: японцы всегда хотят быть единственными и древнейшими обитателями островов, поэтому они хотят культуру айну от ее
Корней и именно поэтому древняя культура айну все еще называется «Дзёмон». Но мы – утари знаем, что язык и культура айну являются в действительности языком и культурой так называемой «эпохи Дзёмон». Поэтому я полагаю, что мы должны избегать термин «Дзёмон».
Сохранение языка и культуры айну есть дело очень большой важности, потому что культура айну представляет для нас очень интересный опыт
взаимодействия между культурой и Природой. В течении пятнадцати тысяч лет айну удавалось успешно отвечать на вызовы Природы и других культур. Культура айну имеет больше общих черт с Полинезией, чем с японской культурой; айну были очень морскими людьми, подобного рода культурные
традиции крайне редки в нашем современном мире. Айну были мореплавателями, охотниками и рыбаками и они никогда не практиковали земледелие как сисамы. Для сохранения Айну Пури – традиционного образа
жизни айну автономия совершенно необходима. Мы должны обратить внимание на Курильские острова, которые абсолютно не освоены. Сейчас быть может даже одного острова хватило бы для всех айну, которые желают жить в согласии с Айну Пури. Мы должны бороться, потому что ни один язык не может существовать без серьезной социальной  потребности. Россия и Япония забывают, что Курильские Острова – это территория айну и что айну имеют куда больше прав быть хозяевами этих Островов».
- Ну, наконец-то хоть один человек назвал дерьмо «дерьмом»! – воскликнул Вонг, улыбаясь, когда Нан закончила читать.
Томми поморщился.
- Вонг, смотри, здесь еще маленькая заметка, которая называется «Об Ухватывании Культуры Айну Через Музыку Рэгги»
- Хм...
- «Посвящаяется памяти Тири Юкиэ ... пост-модерн – конец европейской истории и философии, поскольку история и философия - эксклюзивная продукция только европы, то можно говорить просто о конце истории и философии. Пока совершенно новая парадигма не будет предложена. Так называемая античная мифология превратилась уже в старую засаленную колоду карт...Свежий ветер новой мифологии совершенно необходим... И культура айну есть то, что может стать этим свежим ветром. Но в связи с переводом мифо=эпических текстов айну на европейские языки возникают две проблемы. первая состоит в том, что в европейской культуре не существует по-настоящему серьезной традиции перевода и интерпретации мифо=поэтических текстов; вторая проблема куда более серьезна... она
состоит в том, что все базовые гносеологические парадигмы европейской культуры, используемые для так называемого " понимания примитивных культур" были так или иначе связаны с колониализмом. Даже само слово 'понимание' приобретает негативный оттенок в данном контексте, так как 'понимание' – 'исследование какой-либо культуры с целью ее дальнейшей деструкции и подчинению потребностям европейской культуры'. никто никогда в европе не пытался посмотреть на мир айну глазами айну...никто и никогда не пытался, выражаясь языком Леопольда Седара Сенгора, станцевать айну... Однако все вышеописанные химеры представляются мне, человеку культуры айну и потому мало включенному в индоевропейские перверсии, скорее просто банальными нелепостями, поэтому нет препятствий к тому, чтобы посмотреть на мир айну глазами айну. Что и было мной предпринято на материале мифо=эпических текстов айну, собранных в Японии Н.А. Невским "Айнский фольклор". Полученные данные говорят о том, что всякое явление культуры айну имеет определенно синкопирующую структуру: синкопирующий синтаксис языка фольклора: каждая синтагма имеет два ударения, из которых второе более сильное, синкопирующий характер пространства: Горы и Океан, Горы против Океана... Интересно также отметить, что большинство текстов юкар очень хорошо ложится на Ямайскую музыку рэгги. О чем свидетельствуют опыты музыкальные опыты Аи Окикуруми и Накадзава Эйко. И нужно также иметь в виду, что на островах Мияко и Рюкю существует очень интересная автохтонная dub-традиция, которая сейчас, конечно, существует не без влияния Ямайской традиции...Население островов Рюкю есть тот же антропологический тип, что и айну, поэтому можно думать, что айну и Рюкю обнаружвают также и родство культур... Танцы айну монотонные, раскачивающиеся и плавные. Танцующий человек становится волнами набегающими на берег, становится Горами и Океаном. Эта музыка как и Ямайское рэгги ориентировано на воссоединение с Roots ( Sinrit kon Ramat ) и природой через посредство Positive Vibration.» - хм... знаешь, Томми, чтобы как следует обследовать этот сайт нужно иметь в запасе целый день, а не так – по-японски, как у вас принято: посмотрел, ничего не понял и убежал.
- Она права, Томми. Что ж ты не показал его сайт раньше?
- Не знаю. Я как-то совсем забыл о нем...
Вонг молча достал сигарету и закурил.
- Томми, а как выключается ноутбук? – спросила Нан.
- Оставь, идем есть, я потом сам выключу...

- Да, Томми, смотри, ты улетаешь, мы тоже уходим, и идет дождь, – сказала Нан, отрезая кусок яичницы.
- Чего смотришь, Томми, - пей как следует, - сказал Вонг, наливая ему «Асахи», - теперь моя очередь катать.
Дождь постепенно превратился в самый настоящий ливень и, что есть силы, барабанил по подоконникам.
- Сейчас два, часа через три можно будет ехать. Нан, ложись, поспи, завтра у нас будет большой день, – сказал Вонг, вынимая новую сигарету.
У Нан уже давно начали слипаться глаза, а глотнув пива она и без советов Вонга залезла на футон и заснула...

(здесь заканчивается первая часть романа)

Цитата: sknente от декабря 15, 2007, 01:32
Слово "чё" надо привязать к столбу и сжечь на костре. :(

ДО:МО СУМИМАСЭН, ДАКЭДО, СИКАТА га НАЙ, Нан будет говорить "чё" достаточно часто, потому что ей так положено  8-) по сценарию  ::)
хотя в данной версии я кое-что немного редактирую и кое-где убираю "чё", но, когда мы эту книжку издавали в 2003 году, никто не говорил, что в русском тексте много "чё"  ;-)

В книжке заходят на ваш сайт, а на сайте написано про книжку. Весело придумано. :D Капитан, у вас талант.

Цитата: captain Accompong от декабря 15, 2007, 01:37
Даже само слово 'понимание' приобретает негативный оттенок в данном контексте, так как 'понимание' – 'исследование какой-либо культуры с целью ее дальнейшей деструкции и подчинению потребностям европейской культуры'.

Хехе, типично пост-модернистское высказывание. Запутывание слов и явлений. Понимание это действие. Как и любое действие, его можно производить с разными целями.

А еще эта обсессия с подчинением и потребностями. Фаллос = Логос. :D Но проблема в том что пост-модернистское слово это тот же самый фаллос, т.к. оно наделяет одни мемы привилегиями, и опровергает, критикует, деструктирует другие.

Кроме того, пост-модернизм фокусируется на опровергании доминирующих мемов (или, вернее, мемов которые традиционно считаются доминирующими в кругах пост-модернизма) в западно-европейской/северно-американской культуре (так как сам по себе является явлением западной цивилизации), и этот фокус на разборке (деконструкции) западной культуры и ее философии сам по себе можно рассматривать как ее привелигирование в роли самого популярного объекта для деконструкции.

Это я о пост-модернизме вообще, а не о данном произведении. В нем вообще мало что деконструируется, кроме археологов. :D

ｶﾋﾟﾀﾝ、　ｱ　ｶﾋﾟﾀﾝ、　ﾌﾟﾛﾄﾞﾙｾﾞﾆｴなのです　ｺｸﾞﾀﾞ　ﾌﾞﾃﾞﾄ？

Цитата: sknente от декабря 15, 2007, 02:39
В книжке заходят на ваш сайт, а на сайте написано про книжку. Весело придумано. :D Капитан, у вас талант.

:E:

Цитата: sknente от декабря 15, 2007, 22:16
ｶﾋﾟﾀﾝ、　ｱ　ｶﾋﾟﾀﾝ、　ﾌﾟﾛﾄﾞﾙｾﾞﾆｴなのです　ｺｸﾞﾀﾞ　ﾌﾞﾃﾞﾄ？

продолжение будет, но меня одолевают некоторые сомнения... стоит ли выкладывать далее, чтобы не обвинили в распространении порнографии  ::)

ｵｵｵ。。。　ｳﾞｨｸﾗﾃﾞｨﾜｲﾃ、　ｵﾋﾞｬｻﾞﾃﾙﾉ　ｳﾞｨｸﾗﾃﾞｨﾜｲﾃ！

Лил Ай, Кэндзи, Аи и Эйко сидели на канистрах из-под хансоля на морском берегу.
Кэндзи достал полиэтиленовый пакетик с ганджи и одним движением руки скрутил гигантский джойнт. Он раскуривается и пускает парик Эйко, она кашляет и таращит глаза... Потом пускает паровоз Аи... Аи плохо умел принимать паровозы, да и пускал их не очень... Глядя на Аи, все смеются и Эйко, откинувшись назад, вдруг опрокидывается на спину. Её загорелые ноги взлетают вверх. И все видят белый треугольник ее трусиков. Поднимаясь и отряхивая песок, она бормочет что-то на своем окинавском диалекте и смеется. Начинается прилив. Эйко идет к воде и предлагает  сыграть в игру, под названием "догони меня волна". Суть ее заключается в том, что когда волна идет назад, в море, нужно забежать по мокрому песку, который она оставляет за собой, как можно дальше и при этом не замочить ноги... Это очень веселая игра, особенно когда играешь в нее в хорошей компании. Вскоре обувь у всех была насквозь мокрая, но Эйко не унималась...
- Ну, в последний раз! – говорит Аи.
Как вдруг падает прямо в воду и, не успев подняться, чувствует своими губами губы Эйко... Целуясь она засовывает свой язык ему в рот и проводит зубами по нижней губе. Аи лежит расслабленный, он полностью отдался Эйко и не чувствует, что его одежда уже совсем намокла...

Все началось в аэропорту Ханэда , где Аи ждал самолет, чтобы лететь в Саппоро . Он сидел и пил кофе. Эйко появилась внезапно и села за его столик.
Некоторое время Эйко просто сидела напротив Аи и вяло тянула через трубочку колу. Но через минуты две-три она вдруг спросила:
- Амэрика дзин?
- Ииэ, росиа дзин да , - отвечал Аи.
Эйко, вдруг, решила, что лучше перейти на английский. Правда, она частенько могла выдать что-нибудь вроде "she have", но в целом ее английский был вполне понятен.
- Меня зовут Эйко!
- Очень приятно, Аи. Вообще-то Аи – это ник. Но японцы тоже называют меня Аи. Так им удобнее.
- А что, по моему, хорошо, даже языком шевелить не надо, просто отрываешь рот и все...Ты впервые в Японии?
- Да.
- Надолго?
- Нет, на две недели.
- А куда ты летишь?
- Я антрополог, занимаюсь культурой Айну... Дзёмон. Лечу в Саппоро, смотреть древние погребения и поселения.
- Аа! А я вот никогда не была на Хоккайдо! Можно, я поеду с тобой!
Аи очень удивился, поскольку подобное развитие событий не входило, некоторым образом, в его планы, но, пока он успел что-либо понять, Эйко уже стояла перед ним, держа в руках билет на самолет, которым собирался лететь Аи.

В Саппоро Эйко и Аи были сразу же доставлены местными архелогами в гостиницу. Следующим утром Аи должен был ехать с археологами смотреть раскопы и музеи. Увидев, что Аи прилетел не один, археологи немножко удивились – но виду не подали.

Вечером Аи хотел пойти побродить по городу, но Эйко стала его отговаривать, и он не пошел, а вместо этого устроился с баночкой  "Саппоро" у телевизора.
- Слушай, Аи, а ты когда-нибудь спал с мальчиками? – спросила вдруг Эйко.
- Ннет, а что? – удивился Аи.
- Я хочу тебе сказать, что я на самом деле мальчик. Ньюхафу.
- ...!??? Постой, но у тебя же женское имя?
- Нет, так меня зовут друзья, на самом деле меня зовут Накадзава Эйитиро ...
Аи встал с кресла и закурил. Еще до поездки в Японию он что-то слышал о подобного рода людях. Но не думал, что столкнется с нюухаффу, как только покинет борт самолета.
Эйко закрыла жалюзи и принялась раздеваться.
Аи сидел, курил и молча наблюдал за ней.
- У тебя красивые сиськи! – сказал Аи, когда на Эйко остались одни лишь трусики.
Эйко сняла трусики и попыталась спрятать член между ног, но Аи подошел к ней и отвел ее руку. Маленький аккуратный член Эйко стал медленно вставать. Аи повалил Эйко на пол и они принялись целоваться.
- Скажи, а ты, когда-нибудь трахал кого-нибудь в попу?
- Не-а.
- Хочешь трахнуть меня...
Аи промолчал. Эйко встала и принесла тюбик со смазкой.
- Только одень презерватив!
- А тебя часто трахают в попу?
- Ну не очень часто. Я, впринципе, би, в то время как многие ньюхафу – исключительно пассивные...
Эйко замолчала - Аи начал вводить свой член ей в задницу. Почуствовав в себе движения Аи, Эйко зарычала. Через некоторое время член Аи вытянулся и изверг из себя струю горячей белой жидкости, вслед за ним кончила и Эйко. Пока Эйко мылась под душем Аи привел себя в порядок, поднял жалюзи и открыл форточку. Аи закурил и открыл новую банку "Саппоро".
- Смотри, какой закат! – сказал Аи, выпуская колечко дыма.
Завернувшись в полотенце, Эйко подошла к окну.
- Да... а знаешь какие закаты бывают у нас на Окинава !
- А ты с Окинава?
- Да, из одной маленькой деревушки, на самом берегу океана, - сказала Эйко, открывая банку "Эбису", - кстати, а чё ты не пьешь "Эбису", оно намного вскуснее чем "Саппоро".
- Хорошо, сейчас допью и обязательно попробую. Наверное, Окинава – шоколадное место?
- Да нет, не совсем. Там деревня, все друг друга знают, салютно ничего не присходит, но все дни все равно заполнены каким-то бульоном. Я ненавижу деревни, всю жизнь простоять раком на рисовом поле. Да за каким хуем? Труд унизителен! Я с детства люблю Токио! Именно в Токио я сбежала с этой дерьмовой Окинава. Токио, знаешь – это город-квартира, самый постмодернийский город в мире. У меня там целый ангар в одном месте. Триста квадратных метров – никакой мебели. Там у меня мастерская и там же я живу. Когда поедем обратно в Токио, обязательно тебе покажу.
- Ну, в Токио мы, может, только через неделю поедем... Слушай, а чем ты занимаешься в Токио?
- Вообще-то я музыкант. Но сейчас я ничем определеным не занимаюсь.Несколько лет тому назад снималась в разных малобюджетных порно, но потом эту лавочку прикрыли, и теперь я пытаюсь создать свою студию. Знаешь, я уже сняла два фильма, когда приедем в Токио – ты их обязательно должен посмотреть.
- А что за музыку ты играешь?
- Всякую, вначале, как приехала в Токио, мне тогда было лет шестнадцать, играла в группе "Эа" , там все были ужасными героинщиками. Я года четыре играла у них на электрогитаре. Знашь, такой панк... Попытка подражать "Sex pistols". Слышала, что теперь они развалились, Кодзи – солист – тот совсем сторчался. Ну, да, хрен с ними – все это пожар минувших дней. Теперь я пытаюсь делать рэп и рэгги. И вообще... Аи, дай мне сигарету.
Эйко сбросила полотенце, легла на кровать и закурила.
- А здесь хорошо, не жарко, – сказала Эйко, выпуская дым носом, - не то, что у нас на Окинава...
- А как ты сбежала с Окинава?
- Да очень просто, села на пароход – и приехала в Ёкохама... Знаешь, на Окинава меня все время третировали за то, что я веду себя и выгляжу как девочка. Когда я училась в школе, то дружила и играла только с несколькими девочками – остальные меня презирали, а несколько мальчиков взяли за правило каждый день учить меня уму-разуму, то есть, по просту говоря, хорошенько бить. Домашним тоже, особенно отцу, не нравилось что их старший сын – Эйитиро ведет себя совсем не так как принято и не собирается браться за ум... Школу я тогда уже совсем почти забросила, и целые дни проводила на пляже – у меня была подружка, с которой мы катались на серфе и курили травку... Когда родители случайно узнали, что я уже месяц как не хожу в школу, то устроили мне страшный скандал. Отец долго кричал, все никак не мог остановиться, знаешь, он заводился от собственной ругани. Он орал на весь дом, что не допустит, чтобы старший сын Накадзава Рётаро был гомиком, и что если я с завтрашнего же дня не возьмусь за ум, и не пойду в школу, то он самолично изобьет меня до смерти. На следующий день, не дожидаясь пока проснутся родители, я сбежала из дому. Мне повезло – в тот же день я вписалась на пароход – на билет ушли все деньги и к вечеру была уже далеко от дома... Когда я приехала в Токио, то написала родителям, чтобы они не искали меня и не волновались – они ничего не ответили. Мне в ту пору было пятнадцать, так что школу я так и не окончила. Зато мой младший брат – Дзиро наверняка уже закончил какой-нибудь морской институт в Наха , он ведь всегда и во всем слушался родителей.
Аи, не раздеваясь, прилег на кровать рядом с Эйко.
- А я бы вот наоборот убежал бы именно на какой-нибудь остров в Тихом Океане, как Гоген...
- Да, я тоже люблю Полинезию. Знаешь, в этом году я собираюсь встечать новый год на Гаваях.
- Слушай, а почему ты не хочешь дойти до конца?
- В смысле?
- В смысле перемены пола?
- Ну, во-первых, на эту операцию нужны бабосы, а я люблю путешествовать и часто менять прикид. А потом, знаешь, когда я еще жила на Окинава, то все время хотела стать девочкой, а когда убежала в Токио, то, сделав грудные имплантанты и начав употреблять женские половые гормоны, я поняла, что мне нравится само это промежуточное состояние, состояние андрогина. Знаешь, первое время, когда я только приехала в Токио, я занималась проституцией. Я спала и с мальчиками и с девочками. И, честно говоря, я не могу сказать с кем интереснее. Для меня самое интересное - это само состояние андрогина, когда ты все время можешь выбирать... Ведь само слово нюухаффу, которое происходит от английского new-half, означает, вообще говоря, людей, которые не хотят строить свое поведение, ориентируясь только на традиционную оппозицию, мужского и женского. И нюухаффу – это ведь не только транссексуалы, но также и просто трансвеститы, а также люди вроде меня, которых очень много именно здесь, в Японии. В этом смысле, настоящих транссексуалов куда больше в Тайланде и Сингапуре.
- Хм, а ты не пробовала открыть свой сайт?
- Так ведь есть уже, и даже не один...
Эйко зевнула и потянулась.
- Давай спать, а то завтра рано вставать и ехать черти куда, – предложил Аи.
- Давай.

Утром Аи разбудил телефонный звонок, в трубке был голос господина Кавасаки:
- Доброе утро, мы уже ждем Вас и Вашу подругу, спускайтесь!
- Кто это?
- Это археологи. Нас уже ждут!
- А как же утренний кофе, душ и все такое?...
- Придется отложить.
- Да прям! Смотри на кого я похожа?
- Ну ладно, я думаю минут пятнадцать они подождут. Нельзя же вот так просто подрывать людей из постели. Это какое-то издевательство. Они же сказали вчера – десять часов! А сейчас что?... Пять минут одиннадцатого! Shshit ... Ну да ладно...
Пока Эйко мылась под душем Аи сварил кофе, пока Аи мылся – Эйко оделась. Потом они залпом выпили кофе, и раздался новый звонок.
- Я не буду снимать. Пошли!
Когда Аи и Эйко вышли из гостиницы, у всех археологов были удивительно расширенные глаза, словно они в дерьмо обкурились сенсимильи.
- Эйко, что это значит? – Спросил Аи, указывая взглядом на археологов.
- Это значит, что это галимые японские квадраты! Вот что это значит! – прокричала Эйко.
Аи не понял из того, что она сказала ни слова, но впоследствии он узнал, что именно это и есть подлинный японский японский язык. Эйко всем своим поведением шокировала допропорядочную публику. Ее язык вовсе не был тем женским диалектом , который с молодых ногтей учат все порядочные гомики. Она говорила на диалекте злачных мест Синдзюку , иногда для благозвучия вставляя ругательства, некоторые она привезла с Окинава, другие выучила в порту Ёкохама. Она совсем не употребляла вежливых форм.
Еще Эйко каждые два-три часа полностью меняла прикид, чем иногда сильно тормозила передвижение Аи по дорогам Хоккайдо. Но, пожалуй, это был единственный ее серьезный недостаток. Однажды археологи остановились на обед в какой-то страшной трущобе, где еще, видимо, не ступала нога белого человека. И в этой дыре было некое подобие макдональдса – как говориться ни уху, ни брюху, ни сердцу, ни перцу. Но – голод не тетка. Как только все вылезли из авто, и была торжественно объявлена получасовая стоянка, Эйко сразу же исчезла в неизвестном направлении. А появилась только через час, одетая совершенно по-другому.
Утром она выезжала из гостинице в черных шортах и топике, потом переодевалась в какое-нибудь кокетливое коротенькое платье с вангоговскими подсолнухами, а на ужин могла прийти, завернувшись в два куска ткани. Но в целом она была замечательным компаньоном.

Была первая декада апреля и раскопки еще не начались, поэтому археологи решили показать Аи фильм о том как они копают.
Когда Аи увидел первые кадры этого фильма, то подумал, что попал в детский сад, но увидев, что сами японцы чуть не плачут от умиления, понял, что так оно и должно быть. В этом фильме, в частности, в течении пятнадцати минут объяснялось как нужно определять место, где копать шурф. Когда фильм закончился один из археологов спросил Аи:
- Скажите, а как у Вас в России определяют где копать шурф?
- О! Это очень непросто. Берется рюкзак портвейна № 72 и маленькая саперная лопатка. Процесс распития постепенно переходит в сон, а потом остается только один вопрос: копать там где ноги, или там, где голова?
- Нет, а кроме шуток? – Не унимался японец.
- Знаете, ничего не могу сказать, у нас так много разных археологических культур, обычно человек всю жизнь ведет раскопки в каком-то одном районе и знает на какие особенности рельефа нужно обращать внимание. И общих закономерностей нет. Год назад я участвовал в экспедиции, которая исследовала неолитические поселения в Смоленской области. Мне нужно было заложить шурф на террасированном склоне, который в древности был берегом моря. Цель была исключительно геологическая, но геологи не увидели того, что ожидали, зато была открыта новая позднепалеолитическая стоянка.
Японцы понимающе замычали и закивали, некоторые достали блокноты и стали что-то записывать.

(продолжение следует)

Через два дня случилось воскресенье, по такому поводу археологи решили никуда не ездить, дать выходной и Аи и себе. Когда, Аи сообщил эту новость Эйко, она очень обрадовалась.
Выйдя из душа, Аи обнаружил, что вся его одежда куда-то исчезла.
- Эйко, а куда ты дела мою одежду!?
- Не волнуйся, все в порядке. Завтра вечером отдам тебе твою одежду... Смотри, зато, что я тебе купила! – проговорила Эйко еле сдерживая волнение.
На полу стоял огромный бумажный мешок с веревочными ручками, полный женской одежды и всяких аксессуаров.
- Что все это значит?
- Примерь-ка вот это! – сказала Эйко
- Да нет Эйко, я не хочу, я слишком гетеросексуален для подобного рода игр, – попытался было возразить Аи.
- Но ведь это ни к чему не обязывает, и почему бы не попробовать что-то новое. Ведь новый опыт всегда интересен.
Аи как бы не хотя, но с плохо скрываемым удовольствием надел кружевное белье.
- Вот! Теперь замечательно! Но ты очень волосатый, тебе нужно побриться.
Аи понял, что возражать бесполезно и пошел в ванную. Едва он нанес пену на щеки как зазвонил телефон.
- Да, слушаю! – крикнул Аи в трубку.
- Это Кавасаки, я Вас не побеспокоил?
- Нет, нет! Все О.К.
- Не хотите-ли куда-нибудь съездить завтра, может, на море?
- Нет, нет, большое спасибо! Завтрашний день я проведу, не выходя из гостиницы...
- Оо! Как говориться, "сэрусэ ря фам "! Ну что ж, желаю удачи!
- Спасибо...
- Кто это? – спросила Эйко.
- Кавасаки.
- Эх Дзёмон, Дзёмон – вздохнула Эйко и усмехнулась, - а знаешь, где-то год назад, на Окинава, одна женщина говорила мне, что Дзёмон – это просто слово, которым японцы называют древнюю культуру айну, чтобы потом было проще доказать, что между древними и современными айну нет никакой связи.
- Хм, да, пожалуй, так оно и есть... А кто она, эта женщина?
- Да так просто случайно встретились, катались вместе на досках по волнам. Она говорила, что ее отец – айну, а мама - маори. И почему-то стала рассказывать мне о современном состоянии айну, о культуре Дзёмон... Не, вообще, симпатичная такая, тебе бы, наверное, она понравилась...
- Интересно... А что ты забыла на Окинава, ты же ее ненавидишь!
- Ну это было давно, а потом я же ненавидела не все подряд, а тот бульон, с которым мне приходилось сталкиваться каждый день... Но, ты знаешь, за девять лет там ничего особенно не изменилось...
- Серфинг! Нет, если бы мне предложили на выбор: Окинава или Токио, то я бы выбрал Окинава.
- Ага, и через полгода ты бы сбежал оттуда!
- Да ладно!
- Ну вот, когда окажешься на маааленьком таком островке посреди океана, где все заранее знают, что ты скажешь и сделаешь, то ты вспомнишь, что тебе говорила Эйко!
- Ну вот, я побрился, – сказал Аи, проводя рукой по щекам и подбородку.
- А ноги, а подмышки, а живот! - возмутилась Эйко, - я вижу, нужно тебе помочь!
С этими словами она взяла женскую бритву для бритья ног и увлекла Аи в ванную.   
- У тебя очень красивые ноги. Если бы ты стал нюухаффу, то пользовался бы большой популярностью, – сказала Эйко, брея левую коленку Аи.
Через полтора часа ноги Аи были абсолютно гладко выбриты.
- Как я добилась того, фтобы кожа ног была глаакой и фелкофистой, - сказал Аи пародируя рекламную фотомодель, - я брила их станком каждый день в течение шести лет!!!
- Вот, теперь, хорошо! Одевай платье. Вот, отлично... Постой, а почему у тебя член виден, нет, так дело не пойдет. Это никуда не годится! Вот, смотри, как его нужно прятать. Вот сюда, а потом вот так. И тогда, когда оденешь трусики уже никто просто так не скажет, что ты – мальчик, вырядившийся в женское.
- Даа, целая наука...
- А ты как думал! Ну вот, теперь совсем другое дело. Вот, теперь одевай вот эту кофточку. Волосы у тебя короткие, но это не беда, главное, что у тебя длинные ресницы – это основа образа. Примерь-ка вот это. И Эйко достала из бумажного мешка парик.
- Будешь брюнеткой!... Ух-ты, как здорово! – воскликнула Эйко, когда Аи одел парик.
- А что мне одеть на ноги?
- Ах да, прости, совсем забыла! Вот, сандалии на платформе, самый большой размер, я думаю, что тебе должны подойти.
- Да, они слегка малы, но ходить можно, – сказал Аи, одевая сандалии.
- Ну вот, теперь ты – Айко! Слушай, ты и так высокая, а в сандалиях становишься еще выше!
- Ничего, зато ноги приобретают более привлекательную форму.
- Теперь тебе нужно сделать макияж и можно пойти пройтись.
- Да ну, Эйко, брось, ведь все будут пальцами показывать...
- А вот увидишь, что не будут.
- Ну, а у тебя нет чего-нибудь вроде шляпки или сонцезащитных очков?
- Есть и то и другое, Эйко все предусмотрела!
Наконец, Аи решил, что с Эйко не поспоришь. Они ходили по городу часа два, даже немножко посидели в одном кабачке. В самом деле, пальцем никто не показывал и не смеялся. Мужчины даже иногда оборачивались. А в кабачке за столик, где Аи и Эйко пили вермут, подсел один мужчина и попытался подклеится к Аи.
Однако Эйко сразу же сообщила ему, что если он хочет проблем, – то они у него в ближайшее время всенепременно возникнут, потому что эта девочка – жена самого главного смотрящего по Японии от самой большой русской мафии. Учитывая еще и тот жаргон, на котором Эйко ему это втолковывала, японец предпочел благоразумно ретироваться.   

Вернувшись в гостиницу, Эйко и Аи сразу же почти легли спать...
Утром у Аи и Эйко пошли завтракать в кафе...
- Когда вернемся в гостиницу, нужно будет поснимать тебя. Я очень возбуждаюсь от процесса фотографирования, а когда видишь такую длинноногую брюнетку, то начинаешь немножко ощущать себя Хельмутом Ньютоном.
Всю дорогу в кафе и обратно Аи не проронил ни слова. Когда Аи и Эйко шли обратно, то за ними шли несколько молодых людей, должно быть студентов. Они смеялись и шумно обсуждали Аи.
- Айко, ты пользуешься популярностью! – усмехнулась Эйко.
Аи улыбнулся.
День пролетел незаметно как чашка кофе, как пленка в фотаппарате, что купила Эйко. Когда спустились сумерки, они вспомнили, что ничего не ели с самого утра. Эйко достала откуда-то мужскую одежду Аи, и они пошли в тот же самый кабачок, где сидели вчера вечером.
- Жаль, что все хорошее так быстро заканчивается! – воскликнула Эйко.
Аи промолчал.
- Слушай, через три дня в Токио, в одном клубе будет играть Кэндзи.
- Кто такой Кэндзи? – Спросил Аи, наматывая на палочки морскую капусту.
- Кэндзи – это самый прикольный ди джей в Токио. Он мой друг. А еще с Окинава собирается приехать Лил Ай. Лил Ай – моя лучшая подруга еще со школы, я тебе о ней уже говорила. Она хочет почитать рэп под музон Кэндзи. Думаю, будет прикольно. Как ты?
- Даа, я бы поехал.
- А потом я обязательно должна показать тебе свою мастерскую. Я называю ее «Сохо». И ты должен обязательно посмотреть мои фильмы...

Утром, когда машина с археологами уже стояла у подъезда гостиницы Аи и Эйко еще спали. Их как и в первый день разбудил звонок профессора Кавасаки. Кавасаки был ответственным за программу пребывания Аи. И поэтому очень удивился, когда во время ланча Аи сказал ему, что через два дня собирается занятся исследованием Токийских ночных клубов. Доев ланч, они стали обсуждать что можно выкинуть и куда можно не ездить. Аи отказался от осмотра двух десятков раскопов, трех частных коллекций Дзёмонской керамики и посещения Каяно Сигэру, зато встретился с людьми, которые рассказали ему о подпольной террористической организации "Куннэ Сири", и попал на концерт группы "Хурану". "Хурану" в переводе с Айну означает "холмы". Они вышли на сцену босиком в традиционных халатах из луба. Сперва сыграли несколько традиционных вещей Айну, а потом подключили электрогитары к усилителям и стали зарубать вполне таки современные ритмы. Сыграли даже несколько рэгги.
- Чё-то меня как-то не особо вставляет их музычка! – сказал Аи.
- Ну, да, ребятам нужно еще искать и искать себя. Но я думаю, что им нужен хороший продьюсер. Надо будет поговорить с ними после концерта.
Когда концерт закончился, Эйко и впрямь полезла на сцену и стала оживленно говорить с невысоким полным мужчиной с небольшой черной бородкой, который сматывал удленитель и жевал жевачку.
- Похоже, он тебя послал! – сказал Аи, когда Эйко спустилась со сцены и подошла к нему.
- Что ты несешь? Мы просто обменялись мэйлами и телефонами, я сказала им, что могу помочь с концертами в Токио, спросила: как они смотрят на то, чтобы играть исключительно рэгги.
- И что, они тебя не послали! – сказал Аи, смеясь
- Да пошел ты!

Напоследок профессор Кавасаки решили устроить в честь отъезда Аи чайную церемонию. Поскольку предполагалось, что в церемонии будут принимать участие только Аи и члены семьи Кавасаки, то Эйко решила воспользоваться свободным временем, чтобы проверить почту и в очередной раз поменять прикид. Но гостеприимный Кавасаки решил затащить на чайную церемонию и Эйко, которая пустила в ход весь свой шарм и все вежливые выражения, которые она только знала, лишь бы только не участвовать в чайной церемонии. Но, увы, все было тщетно, приговор обжалованию не подлежал. Аи же имел весьма превратное представление о том, что из себя представляет настоящая чайная церемония. Он что-то  о ней читал, много раз видел по телевизору, еще больше слышал рассказов бывалых японистов о разных видах оной. Но он и представить себе не мог, что чайная церемония может быть таким занудством. Когда младший сын профессора Кавасаки принялся читать китайские стихи, видимо, очень трудные, Аи молча встал и вышел покурить – у него просто затекли ноги после полуторачасового сидения по-турецки на жестких циновках. Профессор Кавасаки, естественно, очень обиделся, но, как всегда, вида не подал. Лишь потом, когда Кавасаки отвез Аи и Эйко в аэропорт и попрощался с ними, Эйко попыталась объяснить Аи что он наделал:
- Смотри, до чего ты довел этого дядечку!
- Я не виноват, что у меня затекли ноги!
- У меня тоже затекли, но я же терпела. Мог бы тоже потерпеть или лучше бы уж вовсе отказался, чем так вот.
- Да за каким дьяволом!?! Я не пью чай, я не понимаю китайского! Тем более этого древнекитайского, от которого эти галимые квадраты писают кипятком. Это именно такие как Кавасаки и уничтожили всех нормальных айну!!! Ведь это же полное дерьмо! Стричь газоны и устраивать чайные церемонии. Японская мелочность когда-нибудь таки похоронит культуру айну совсем.
Эйко промолчала и улыбнулась...

А где можно найти произведения Трэси Нонно в нормальном виде,а не тут обрывками-урывками?Интересно пишет!Хоть в бумажном,хоть в электронном виде.

В Токио плюс двадцать пять, но после прохладного воздуха Хоккайдо Аи и Эйко показалось, что все тридцать. Лил Ай взяла джип размалеванный водорослями джип Эйко и изнывала от жары и безделья.
- Лил, где это ты так вырядилась! Что на складе американской военной базы снова бесплатная распродажа! – сказала Эйко вместо приветствия.
На Лил Ай был очень коротенький черный топик – почти что бюстгалтер и широченные камуфляжные штаны. Штаны висели на ней так низко, что все могли наблюдать ее прозрачные розовые трусики. Ее волосы были заплетены во множество косичек. Прикид дополняли несколько блестящих медальонов.
- Эй-тян! Твою мать! У тебя новый приятель! Что за птица?
- Это Аи, он умеет говорить на айну, и вообще спец по культуре Дзёмон.
- Здорово! А я Лил Ай.
- Очень приятно... Эйко, а Лил тоже ньюхафу?
- Да нет, она обычная женщина, я же тебе про нее рассказывала.
- А! Это та школьная подружка.
- Ну да! Постойте... Аи и Лил Ай - получается прямо какое-то I and I ! Давайте я вас сфоткаю!
- Эй, ты где сядешь? – спросила Лил Ай.
- Я сяду за руль, – сказала Эйко голосом, который пресекает всякие сомнения.
- Аи, садись, поедем.
А надо сказать, что корпус джипа Эйко был поднят над колесами на раме и таким образом машина возвышалась над землей значительно, поэтому попасть в кабину было не так-то просто. Наконец, Аи погрузил себя на переднее сиденье...
- Пристегните ремни!
- Эй, а что мы едем без музыки?
- Не знаю, что у нас тут есть хорошего,- сказала Эйко, перебирая взглядом диски, - Аи, на, поставь вот Боба Марли...
- Ой, да ну тебя со своим Марли! – запротестовала Лил Ай.
- Ну ладно, не хочешь Боба - давай послушаем "Spear Burning" .
- Ну, совсем другое дело!
Аи вставил диск и нажал play. Оглушительный звук донесся сразу из четырех колонок, две из которых были укреплены снаружи.
- Лил, открой окошко! – крикнула Эйко.
- А разве тут можно ездить с такой громкой музыкой? – осторожно спросил Аи.
- Все ништяк! Нам все можно! Правда, Лил? – воскликнула Эйко, улыбаясь Лил Ай в зеркало заднего обзора.
- Правда! – ответила Лил Ай.
- А знаешь, Аи, я хочу проехать всю Японию с юга на север или с севера на юг на вот этой машине под вот такую музыку.
- Да, это здорово! – сказал Аи.
- Хо, какие вы, оказывается, романтики! – удивилась Лил Ай.
- Аи, а ты знаешь, - продолжала Эйко, - что Лил мечтает быть похожей на Наоми  и постоянно загорает, чтобы стать более черной!
(В то время по японскому телевиденью все время крутили клип о том,  как  какая-то японка сделала пластическую операцию и стала негритянкой. И все японские девушки сразу же бросились загорать или иными способами придавать своей коже шоколадный отттенок. Негритянку в этом клипе сыграла Наоми Кэмпбелл. - прим. перев. )
- Чё за бред ты несешь? – возмутилась Лил Ай.
- Ну вот, мы уж почти и приехали. – Сообщила Эйко и остановилась, свернув к паребрику.
- Да, Эй, я совсем забыла тебе сказать, что Сидзука не хочет отдавать мне ключи от Сохо, и я не могу забрать свою аппаратуру.
- Fuck ! Где эта рыжая проститутка!?
- Не знаю, вчера я видела ее у Кэндзи.
- А! Ну так поехали к Кэндзи.

- Кэндзи, что за бардак ты тут развел, почему никто не открывает, когда я звоню!
- Эй-тян, это ты, входи и зацени какой у меня нынче славный гашиш...
- И кто это тут надушился таким говном?  
- Ты что, Эй-тян, понюхай, это же Dior! – улыбаясь, сказала рыжеволосая девушка.
- Говнор! Сидзука, кде ключи от Сохо! Почему ты не даешь Лил забрать ее аппаратуру!
- Вот твои ключи. Ты же сама меня попросила. И нечего на меня кричать!
- Ладно, все ништяк. Пожар далеких дней.
- Эй-тян, может, ты перестанешь ругаться и познакомишь нас с молодым человеком? – вмешался Кэндзи.
- Кэндзи, это – Аи, Аи, это – Кэндзи. Кэндзи у нас великий патриарх расты... так что прошу любить и жаловать. А это Сидзука, она тоже нюухаффу, но она, как видишь, совсем еще глупенькая.
- Аи... это же женское имя? Ты что, тоже ньюхафу? – спросил Кэндзи.
- Нет, «Аи» – это значит «стрела» на Айну, это потому что я изучаю язык и культуру Айну.
- Интересно...
- Ну что, Кэндзи, будем сегодня ковырять музычку? – спросила Лил.
- А где? Сегодня меня никто не звал? – сказал Кэндзи и принялся снаряжать новый косяк.
- А что Дзюн?
- А что Дзюн, Дзюн ничего. Он обещался быть.
- Слушай, Эй-тян, а если мы устроим вечеринку в Сохо? – робко спросила Сидзука.
- Можно... Кэндзи, позвони Дзюну, ты помнишь какая у него трубка.
- Не-а, посмотри у меня в кармане записную книжку.
- Слышь, Кэндзи, а тебе не жарко, ты, по-моему, очень тепло одет? – спросила вдруг Лил Ай.
На нем была футболка с портретом Боба Марли, сверху гавайская рубашка, широченные реперский штаны и трехцветная растаманская шерстяная шапочка.
- Нет, нет, Лил, все пучком. Вот ээ, Сидзука, дай зажигалку! – сказал Кэндзи, держась за свою маленькую бородку.
- Она же у тебя!
- Да, где?
И он принялся рассеянно шарить по карманам.
- И он еще хочет что-то играть! – возмутилась Лил Ай.
- Да ну его, обдолбанный придурок! – воскликнула Эйко, которая никак не могла дозвониться до Дзюна.
- На, возьми! – сказал Аи и протянул Кэндзи свою зажигалку, видя, что тот никак не может найти свою.
- А, айну, ты молодец, скажи, а айну курили гашиш? – сказал Кэндзи, передавая косяк Аи.
- Гашиш – нет, а коноплю – да, иногда, наверное, случалось.
- Ну тогда мы с тобой сейчас поедем поковыряем чего-нибудь!
- Аи, осторожно, это очень сильная штука! – предупредила Эйко.
Аи сделал затяжку и передал косяк Эйко.
- Нет нет, Аи, мне машину вести, дай вон Сидзука!
Тут Эйко, наконец, удалось дозвониться до Дзюна.
- Дзюн, ты где?
- Я, я у себя, а что?
- Ты знаешь, что мы сегодня играем?
- Где!? Что, опять в том сортире у Такахаси!?!
- Да нет, Лил Ай и Кэндзи, хотят устроить вечеринку в Сохо, тряхнуть стариной. Так что поезжай прямо туда.
- Эй-тян, подожди, дай-ка мне трубочку! – сказал Кэндзи.
- Дзюн, приезжай ко мне, мы тут еще долго будем. Эй-тян нас всех отвезет.
- А вертушка?
- А зачем, там уже все есть, Лил все привезла с собой! Сейчас, погоди, я спрошу у нее... Да, она говорит, что все есть... Ну все, давай.
Аи почувствовал, что тепло постепенно распространяется по всему телу. Все мысли исчезли. И он как ребенок стал смеяться по каждому поводу.
- Аи, ну что, хороший у меня гашик, тебя, я вижу, накрыло? - спросил Кэндзи, отдавая трубку Эйко.
- Да, тема вставляет очень плотно... - произнес Аи.

Сохо, действительно, представляло собой огромное помещение  безо всякой мебели. Там был дощатый деревянный пол и стены, расписаныне граффити. У противоположной от входа стены валялись несколько футонов, около них было разбросано какие-то шмотки и несколько журналов, а в дальнем углу стояли два шкафа, в углу напротив помещалась некое подобие кухни. В центре комнаты прямо на полу одиноко стоял видеомагнитофон. Ближе ко входу, стояла диджейская вертушка, рядом с которой лежала аппаратура Лил Ай. Под потолком висело несколько лампочек на пружинах, так что при необходимости их можно было опустить чуть ли не до самого пола. Одна стена почти сплошь состояла из огромных с пола до потолка окон. На окнах висели жалюзи.  
Осмотревшись, Аи увидел, что на стене противопожной входу имелись две двери, которые он сперва не заметил, а между ними на стене висело огромное зеркало.

Цитата: Драгана от декабря 17, 2007, 22:58
А где можно найти произведения Трэси Нонно в нормальном виде,а не тут обрывками-урывками?Интересно пишет!Хоть в бумажном,хоть в электронном виде.

в бумажном виде, к сожалению, уже все распродано, и причем давным-давно, и в ближайшее время переизданий не предвидится, пока что вот здесь только, наверно, и можно найти, потому что я тут выкладываю полный текст романа "Догони меня волна", хотя и с некоторыми несущественными сокращениями  :)

- Ну чё, давайте подключим это говно! – сказал Кэндзи, потрогав ветушку.
- Между прочим, это говно стоило мне конкретных денег, так что мог бы выбирать выражения! – огрызнулась Лил Ай.
- Да ладно, детка, не сердись, я со всеми так разговариваю. Вот ехал я тут недавно. Вижу, стоит какой-то педик с мотоциклом. Видать, сломался. И давно уже стоит. Ну я остановился и говорю ему: "Ну чё, токнуть твое говно?" А он – "Да нет, не надо, лучше помогите завести."
- Вечно ты рассказываешь какие-нибудь гадости! – возмутилась Сидзука.
- Ну вот, можно начинать, – сообщил Кэндзи.
- А микрофон! – воскликнула Лил Ай.
- Зачем тебе микрофон, это только лишний геморрой, Лил, это же концертный микрофон, на черта он тебе сейчас! На воткни вот наушники и говори в них... Да не сюда, а вот сюда, вот. Ну, скажи чего-нибудь...
- Amba amba buju buju ...
- Дзюн, как?
- Надо высокие убавить, а нижние повыше. Ну-ка, Лил, поговори, поговори еще!
- Слушайте, а давайте подключим мафон к вертушке, вдруг там будет что-нибудь интересное! – предложила Эйко и сама стала подключать магнитофон.
- I am Happiness... Black Ark Internetional... Fresh air.  Fresh air ... - произнесла Лил Ай.
- Да, так лучше. О.К. Хорош.
- Кэндзи, а не хочешь ли ты перекусить? – спросила Эйко.
- Ну я бы не отказался чего-нибудь схватить.
- А мы с Аи уже почти полдня не ели, скажи, Аи?
- Да, мы вообще ведем аскетический образ жизни!
- Ха-ха, Сидзука, сходи купи чего-нибудь, пиццу, там или каких-нибудь сэндвичей. Можешь купить каких-нибудь водорослей. Только не покупай ничего с соей! Если не будет "Эбису", купишь "Хайнекен", поняла! И купи еще кофе, не забудь, а то уже совсем кончился. Вот, держи лаве, здесь должно хватить.
- А чё я одна должна ходить!
- Сидзука не скули, пожалуйста, видишь, Кэндзи и Дзюн настраивают аппаратуру, а мы с Лил давно не виделись и хотим пообщаться. А тебе как раз пока особо делать нечего.
- Хочешь, я пойду с тобой? – спросил Аи, поднимаясь с футона.
- Ну...да...

Сидзука была, во многом, полной противоположностью Эйко: она постоянно использовала вежливые формы, вовсю употребляла местоимение «атаси», конечную частицу "ва", запоем читала Дзюнъитиро Танидзаки и занималась преподаванием икэбана.
- Не знаешь, чего это Эйко сегодня такая злая?
- Да она вовсе и не злая, просто мы сегодня летели с Хоккайдо, потом поехали к Кэндзи и вообще, когда слишком много встречь за короткий промежуток времени, – это вредно.
- Наверное. Скажи, а ты, в самом деле, умеешь говорить на айну?
- Да.
- А скажи чего-нибудь?
- Что сказать?
- Ну не знаю, что хочешь, например, скажи: «Я тебя люблю».
- К э омап, Ситука!
- Красивый язык.
- А ты давно знаешь Эйко?
- Нет, не очень, где-то год...
- А ты трахалась с ней?
- Ннет...
- Ты много потеряла.
- Ну, мне вообще не очень везет с этим делом...
- Это дело наживное. А знаешь... у тебя очень красивое лицо.
- Да ладно...
- Нет, нет, я точно говорю...
Тут Аи вдруг неожиданно приблизил свое лицо к лицу Сидзука так близко, что мог различить поры на ее коже. Сидзука молчала и удивленно смотрела на Аи.
Он стал целовать ее шею, грудь. А потом присел на корточки, задрал ее коротенькую джинсовую юбку, сдернул трусики и стал засасывать ее маленький, стоящий торчком член. Одновременно он поглаживал и массировал ее попку и проникал пальцем в анальное отверстие. Минуты через две Сидзука кончила. Проглотив ее сперму Аи утер рот бумажным платочком и они спешно пошли в магазин.

- Где вас носит!? – воскликнула Эйко, когда Аи и Сидзука вошли.
- Сидзука захотела пописать и...
- Не отмазывайся, лучше скажи, что ты трахнул эту дешевую шлюшку из породы драных котов!
- Эй-тян, ты и впрямь сегодня не в себе. Тебе просто необходимо дунуть, – сказал Кэндзи.

- Эйко, что у тебя тут есть из приличного музона? – спросил Дзюн.
В одной руке он держал банку "Хайнекена", а в другой сэндвич с водорослями.
- Ага, вот – ништяк, - сказал Кэндзи, - а вот еще хорошой винил. Дзюн, на возьми, положи это где-нибудь... Ну, для начала-хватит.
Кэндзи завел пластинку и стал крутить ее пальцами, пока не нашел самый интересный участок и остановился на нем.
- Лил, как тебе такой даб? – спросил Дзюн.
- Сейчас попробую.
Она взяла наушники и стала начитывать в них какой-то текст на английском языке. Поскольку даб был очень стремительный, то Лил довольно редко удавалось вставить слово. Аи сидел подле Эйко и наматывал на палочки морскую капусту. Эйко курила и задумчиво смотрела на колечки табачного дыма, которые танцевали под музыку Кэндзи. Сидзука лежала на футоне, смотрела в потлок и думала об Аи.
- А можно я попробую? – вдруг спросил Аи.
Лил Ай сразу наморщилась.
- Конечно, брат, говно вопрос! – воскликнул Кэндзи.
Сидзука перевернулась на бок, чтобы видеть Аи. Из пачки пластинок, отобранных Кэндзи, Аи выбрал ту, на обложке которой была фотография волны, разбивающейся о прибрежный песок.
- О! Это хорошая тема! – одобрил его выбор Кэндзи.
Аи поставил пластинку, прижал к левому уху наушник и стал искать интересные места. Из динамиков сразу же донесся стремительный ритм, Аи сразу представил себе, что это маленькая лодчонка на огромной скорости пересекает Океан, ее качают океанская зыбь, подбрасывают более мелкие волны, но она все равно движется вперед. Лил, однако, решила, что этой музыке чего-то не хватает и попыталась что-то читать.
- Не надо Лил, не надо. Слушай!
- Люди, завтра обязательно нужно поехать на море! – воскликнула Эйко, затушив сигарету.
Сидзука встала и вдруг стала мелко трястись всем телом, словно танцовщица хулы . Танцуя, она сняла трусики и кинула их в Аи, потом принялась расстегивать кофточку, потом сняла футболку, и наконец осталась совершенно голая.
- Сидзука, чё это значит! – воскликнула Эйко, когда Аи закончил играть.
Вместо ответа Сидзука подошла к Аи и стала целоваться с ним в засос.
- Ну это уж слишком! – возмутилась Эйко.
- Да брось ты, пусть делает что хочет... - остановила ее Лил.
Аи повали Сидзука на футон. Он перевернул ее на спину, чтобы видеть лицо и сиськи. Потом, раздвинув ее ноги, закинул их ей за голову. А потом в ритме даба, который играл Дзюн, стал проникать в попку Сидзука.
Эйко вскочила и, что есть силы, пнула Сидзука. Аи перестал двигаться, тоже вскочил и очень зло посмотрел на Эйко. Сидзука села и держась за бок, заплакала.
- Эйко, ты не умеешь себя вести! – зло сказал Кэндзи. – На, вот, покури лучше! И протянул ей дымящийся косяк.
- Ну а чё они прямо тут, могли бы уйти в сортир, или в ванную – я бы и слова не сказала!
Аи принялся утешать Сидзука и повел ее в ванную. Она размазывала слезы по лицу и все время что-то бубнила себе под нос. Наутро она проснулась, когда все еще спали и, ни с кем не попрощавшись, - уехала к себе.   

Вернувшись с моря, Аи и Эйко снова остались наедине друг с другом.
- Странная все же эта Сидзука: убежала и ни мэйла, ни адреса ничего не оставила.
- Да ну ее, она еще совсем-совсем дурочка.
- А, по-моему, она какая-то потерянная.
- Не, это только так кажется.
Эйко встала и направилась в тот угол, где стояли два шкафа.
- Помнишь, я говорила тебе о своих фильмах?
- Да.
- Так вот, я хочу теперь тебе их показать. Ведь завтра ты улетаешь?
- Да... завтра.
- Вот, смотри, - сказала Эйко, вставляя кассету, - я сейчас пойду куплю чего-нибудь поесть.
Один фильм назывался "Хадзимэтэ" – "Впервые" – про то как девушка из вполне-таки состоятельной семьи убегает из дому... Ее ищут, а она бежит бежит все дальше и дальше... И в конце концов, оказывается на Хоккайдо... В конце фильма она идет по колено в воде, видимо, с намерением утопиться, а по берегу мечутся беспомощные полицейские. Второй фильм называется "Ёко", в нем нет такой стройной сюжетной линии, как в первом, там, скорее, просто набор эпизодов, в которых так или иначе участвует главная героиня фильма – проститутка по имени Ёко. Оба фильма небольшие – где-то по полтора часа, оба сняты с рук прыгающей камерой, в обоих фильмах очень много разных наркотиков,самого разнообразного секса и различного нелитературного языка, поэтому их вряд ли когда-либо покажут в широком прокате. Но в них была Япония, которую довелось познать Аи... 

На следующий день они, как обычно, поднялись поздно. До самолета оставалось часа четыре.
- Ну что, хочешь меня трахнуть? – спросила Эйко, едва проснувшись.
- Да!
Он перевернул Эйко на спину, чтобы видеть лицо и сиськи. Потом, раздвинув ее ноги, закинул их ей за голову. А потом стал проникать в попку. Эйко улыбнулась...
Через два часа они были уже в аэропорту Нарита . Рейс Токио – Санкт-Петербург. Середина апреля. Цветет сакура. А в Петербурге идет мокрый снег.

- На, возьми это как сувенир! – сказала Эйко, протягивая Аи бумажный пакет.
- Да ну, зачем мне это?!
- Ну, не знаю, – подаришь кому-нибудь...
Но, беря пакет, Аи уже знал, что никому это не подарит, а будет хранить на память об Эйко и время от времени примеривать и крутиться перед зеркалом. А может быть, даже и ходить иногда по улице.
- Ну, ты, типа, пиши. У тебя же есть мой мейл! – сказал Аи.
- А чего я пиши? Ты пиши... Ладно старина, давай. Прости, если что не так... Тебе было хорошо со мной и мне было хорошо с тобой... А все остальное - пожар далеких дней... Но мы с тобой как-нибудь еще обязательно пересечемся и снова намутим говна!

Когда самолет уже взлетел, Эйко все еще оставалась стоять на месте, пока самолет не превратился в маленькую серебристую точку, а потом и вовсе растаял в небе. Эйко медленно пошла к своей машине.

(здесь заканчивается вторая часть)

Вонг вел машину все дальше и дальше на юг. Шел мелкий дождик, и на шоссе не было ни одной машины. Было свежо и прохладно. Нан спала на заднем сиденье. Ей снилось бескрайнее зеленое море. На небе не было ни одного облачка. По морю под «Sun is shining»  шла лодка. У руля стоял Аи. Он был голый по пояс. В лодке было полным-полно айну. В ритм гребли они кричали и пели. Лодка подошла к небольшому островку, на котором остановились два японских рыбака. Лодка воткнулась носом в песок, и повстанцы выскочили прямо в волны. Они связали японских рыбаков, полили их бензином, и стали совокупдяться под их истошные крики. От этих криков Нан проснулась.
- Где это мы?
Нан переодически засыпала и поэтому плохо помнила как они вышли из квартиры и как проводили Томми.
- Скоро уже приедем в Отомари. Тебе опять снилось что-нибудь?
- Да... - сказала Нан, томно улыбаясь.
- А мне вот уже лет десять ничего не снится.
Нан стала причесываться и приводить себя в порядок, глядя в зеркало заднего обзора. Дождь прекратился, и впереди показалось голубое небо. А когда Вонг и Нан въехали в Корсаков, то совсем разъяснилось.
- Снова будет жара, – сказал Вонг.
- Да... Слушай, а где мы должны встечаться с Сэтокурэро?
- Я думаю, что где-нибудь около порта... Сейчас приедем и разберемся.
Вонг остановил машину у самого въезда в порт.
- Сиди здесь и никуда не ходи! Я сейчас приду.

Как только Вонг ушел появились два корейца. Один из них вел за руку хорошенькую нанаечку , лет пятнадцати. Она все время дергала его за рукав и жаловалась, что устала идти пешком.
Они остановились около машины, и вдруг один из них, видимо тот, что был постарше, спросил:
- Сестренка, продай машину!
- Чего? – спросила Нан по-корейски, высовываясь из окна.
- Сестренка, продай машину! – повторил мужчина уже по-корейски и легонько пнул колесо носком ботинка.
- Ну и акцент у тебя! Сколько?
- Сколько ты хочешь?
- Пять штук зеленых. Машина подержаная, но в хорошем состоянии. Почти совсем новенькая.
- Да ты чё, сестренка, мы таких денег в жизни не видели!
- Ну, тогда идите куда шли, бездельники! Какого хрена вы спрашиваете, если у вас нет бабла!
- Мы чё так и будем ходить пешком? – заныла нанаечка.
- Ладно, ладно, хорошо, пусть будет пять. И кореец извлек из своего кошелька требуемую сумму. Нан взяла деньги и вылезла из машины, держа в руках пакеты со шмотками.
- Ребята, помогите вытащить этот ящик!
- Ты что, туда кирпичей что ли наложила?
- Нет, там собрание сочинений Киндаити Кёсукэ .
- Аа! Понятно! Ну, давай, сестренка. Удачи тебе. Век не забудем твоей доброты.
- Ребята, вы езжайте.

Вонг вернулся с двумя людьми. Это были Сэтокурэро и Икитои.
- А где машина?
- А вот, – сказала Нан, показывая Вонгу деньги.
- Черт побери! Смотрите, братва, - моя школа!
- А что у вас в этом ящике? – спросил Икитои
- Груз 200... Ивао – все...

Люди Икитои и Сэтокурэро обосновались на окраине порта среди заброшенных строений и зарослей полыни. Они сидели на старых шпалах, ржавых рельсах, курили и болтали друг с другом ни очем. А буквально в десяти шагах лежало несколько цистерн из-под мазута.
- Вы чё, люди, обчитались Уорфа! – воскликнула Нан.
- Кого?
- Ну был такой конкретный чел, основатель американской этнолингвистики – Бэнджамин Ли Уорф. Вначале он долгое время был страховым агентом, по роду деятельности ему приходилось анализировать много разных документов, в которых описывались причины приведшие к возникновению аварий. И он обратил внимание, что когда речь идет о полных цистернах, то люди ведут себя осторожно – и ничего не происходит, когда же люди имеют дело с пустыми цистернами из-под бензина, которые на самом деле куда опаснее, то часто происходят взрывы и пожары, потому что внимание обращают главным образом на слово «пустой», и не задумываются, что в пустых цистернах могут оставаться бензиновые пары. Этот факт подтолкнул Уорфа к мыслям о том, что люди находятся в плену у языка, на котором говорят. Они обращают внимание лишь на то, что присутствует в их языке.
- Ну, ты и загрузила, Нан!
- Да эти цистерны здесь уже много лет лежат!
- Слушай, Икитои, а, сколько у тебя всего народу? Это все здесь? – спросил Вонг.
- Со мной было пятнадцать человек. Потом мы подобрали шлюпку с Сэтокурэро, и с ним было еще девять человек.
- Значит, всего двадцать пять.
- А давно вы здесь.
- Сэтокурэро, когда мы пришли, дней семь тому назад?
- Шесть.
- А где вы высадились.
- А мы не высаживались, мы пришли прямо в порт.
- Как в порт?!
- Очень просто, шли под флагом, знаешь, есть такой флаг - японский – блевотина на снегу.
- А команда?
- Нам очень повезло: они и так собирались идти на Карафуто. У всех визы. А кэптен – тот вообще душа. Он оказался родом из Нэмуро , как и я, и мы с ним всю дорогу исследовали бар в его каюте.
- И что вы собираетесь делать?
- Мы думаем, что надо уходить. Эти рыбаки сегодня уходят в Нэмуро и мы хотим пойти с ними.
- Зачем, спецслужбы наверняка теперь рыщут повсюду.
- Я думаю, что именно сейчас как раз самое время, потому что, они, я думаю, полагают, что мы где-либо затаились и не ожидают нашего появления. А мы тут как тут. Если все будет, как мы задумали, нам удасться закрепиться на полуострове Нэмуро. Нам понадобится оружие. Если ты сумеешь наладить регулярные поставки, то мы, я думаю, сможем довольно скоро поднять над Нэмуро нашу аканитовую стрелу . И тогда японцы просто вынуждены будут признать нашу независимость. Они не станут постоянно сражаться. А когда мы получим независимость, то сможем вести переговоры с русскими о присоединении островов Куннэсири, Сикотан, и Эторопа .
- Слишком много «если», Икитои, слишком много «если», – проговорил Вонг, качая головой.
- А с чего ты взял, что айну удовлетворятся таким обрубком как полуостров Нэмуро! Я хочу захватить все Хоккайдо, все Острова, чтобы все было как в старые добрые времена! – возмутилась Нан.
- Нан. Нужно смотреть правде в глаза, нас слишком мало.
- Икитои, ты, должно быть, не догадываешься, чье имя ты носишь? Легендарный вождь Икитои увел своих людей с реки Кусур на Куннэ сири. Что это значит, утари!? Это значит: либо все – либо ничего. Если мы собираемся жить по Айну Пури , то нужны обширные территории. Я всегда думала, - здесь Нан перешла на айну, - что сисамам  нужно дать хорошего пня, чтобы они убрались обратно в свою солнечную Корею, а, может быть, и еще дальше – в Центральную Азию! Ведь именно оттуда они пришли на Наши Острова две тысячи лет тому назад. Нужно было не уходить с Хоккайдо, а продолжать действовать в том же духе. Вы тогда сидели на своих судах и не видели, что творилось на суше, а я видела, и я говорю, что сисамы по-настоящему обосрались! Еще бы немножко и мы бы могли требовать от них все что угодно! А Икитои хочет, чтобы мы довольствовались этим болотом – Нэмуро. Почему Нэмуро, почему не Осима? И кто тебе сказал, что русские станут вести с вами переговоры, что они отдадут острова? Они даже японцам их не хотят отдавать. Нет, Икитои, чем то, что ты предлагаешь – лучше бросить все совсем и уехать куда-нибудь далеко-далеко хоть в Америку, хоть в Новую Зеландию и наплевать на все!
- Нан, ты думаешь, что их так много, тех, кто действительно хочет жить по Айну Пури? Нет, их очень мало. А потом, Хоккайдо уже слишком причесан, чтобы вести на нем традиционный образ жизни айну. В этом смысле интерес могут представлять лишь такие острова как Куннэсири Эторопа и Сикотан.
- Знаешь Икитои, мне, в принципе, нравится твой план, но мне кажется, что нельзя идти сразу на Хоккайдо, - сказал Вонг.
- Куда же ты предлагаешь идти?
- На Куннэсири.
- Да ты что, Вонг! Там же одни солдаты и пограничники!
- Да, но там очень мало населенных пунктов, много заброшеных поселений. В то же время, там есть определенная инфраструктура, поэтому можно не думать о снабжении, и от Куннэсири до Хоккайдо меньше пятнадцати миль. Я предлагаю всем идти туда и подождать до осенних штормов. Там можно будет отдохнуть, хорошенько все продумать и подготовиться.
- Ну не знаю... Твой план, Вонг, не лучше моего...
- Но в чем ты абсолютно прав – так это в том, что уходить нужно немедленно. Мне кажется, местные спецслужбы уже знают о том, где мы находимся. На твоем месте, я бы перестрелял всю команду, как только выйдем в открытое море.
- Да ты что, ты в своем уме, я лучше выдам им оружие и уменя будет еще человек десять!
- Кстати, а что у вас есть из оружия?
- Один стингер, пулемет, десять автоматов Калашникова и большой запас гранат.
- Негусто, - усмехнулся Вонг. - Ну-ка, посмотри в этом ящике, может, найдешь что-нибудь подходящее для себя!  С этими словами Вонг ногой перевернул крышку ящика, в который они с Томми положили мешок с телом Ивао.
- А где Ивао! – вскрикнула Нан, увидев в ящике целый арсенал, вместо черного полиэтиленового мешка.
- Нан, ты же понимаешь, весь груз должен быть полезен.
- А как же Ивао!
- Ивао уже умер и ему больше ничего не нужно. Нан, надо думать о живых, а не о мертвых.
- Где ты все это достал? – удивился Икитои.
Икитои, Сэтокурэро, а за ним и остальные, тоже подошли к ящику с оружием.
- Это подарок от местных русских корейцев. Так что берите кто что хочет, не стесняйтесь.
- А можно я возьму вот это! - сказала Нан, присев на корточки перед ящиком.
- Да, это хорошая штука, беретта, - сказал Икитои.
- И вот это!
- Нан, не жадничай! Тебе, между прочим, нужно  купить какие-нибудь штаны и ботинки. Ведь не будешь же ты ходить по бамбуку и камням в платье и в сандалиях. И еще нам нужно купить хорошую палатку, рюкзаки и карту Куннэсири. Так что пойдем, Нан.
- Постойте, мне тоже нужно купить какие-нибудь ботинки, а то мои совсем развалились! – воскликнул Икитои, - Сэтокурэро, смотри здесь, чтобы все было без происшествий.
- Когда Вы вернетесь?
- Около двенадцати. Они отходят в час. Так что, думаю, где-то около двенадцати в самый раз...

Мне нравится!Накопировала себе,завтра нормально почитаю.Что-то немного как у Мураками...:-)

Бедный Аи. :'(

Цитата: Драгана от декабря 18, 2007, 00:07
Мне нравится!Накопировала себе,завтра нормально почитаю.Что-то немного как у Мураками...:-)

ну да ну да, почти как старина Рю  ;-) или наоборот: старина Рю почти как ТН  ::)

Тоже кстати Рю напомнило. Особенно отдельные эпизоды   ::)

Находившись по магазинам Икитои, Нан и Вонг под вечер забрели в какой-то кабачок.
- Который сейчас час? – спросил Икитои.
- Десять, – ответил Вонг.
- Уже ! А они не уйдут без нас? – заволновалась Нан.
- Нет, они уходят в час ночи, а мы там должны появится где-то около двенадцати. Так что времени еще вагон. Что вы будете есть?
- А что тут есть? – спросила Нан.
- Вот, смотри, – сказал Вонг - , протягивая ей меню.
- Я буду, бифштекс с салатом, а ты Икитои?
- Я бы съел какую-нибудь рыбу.
- Хорошо.
- А пиво! Здесь, похоже, нет ни "Асахи", ни "Саппоро".
- Все здесь есть, Нан, иди лучше займи столик.
- Слушай, Вонг, а видишь вон то пиво, называется "Томари".
- Ну, вижу, и что?
- Это очень хорошее местное пиво.
- "Томари" – это "залив" на айну, так что-ли? Это что айнское пиво?
- Да нет, его просто варят тут в городишке, который называется Томари.
- Ну да это и не важно... Девушка, нам, пожалуйста, два бифштекса, жареную горбушу, салат из морской капусты, папоротник и морковь по корейски. И ящик "Томари".
- У нас нет ящика. Там его всего шесть бутылок осталось.
- Ну тогда, давайте все, что осталось, мы сегодня уходим в море.
- А! Хорошо, сейчас принесу.

Нан смотрела в окно. Икитои ел сосредоточенно склонившись над столом, время от времени вытирал пальцы салфеткой. Вонг не ел, а напряженно разминал очередную сигарету.
- Вонг, чё ты не ешь? – нарушила молчание Нан, – Ведь вкусно.
- А? Да-да...
Он затушил сигарету и принялся есть.
- А чё это за пиво вы купили. Куда так много? – спросила Нан, глотая "Томари" и разглядывая этикетку на бутылке.
- Это пиво называется "Томари". Его мне посоветовал Икитои. Я думаю, что это единственное пиво в мире, ну, кроме, разве что "Эбису", название которого происходит из языка айну... И кому как не нам его пить.
- Но здесь написано "Томапу".
- Глупая, это же кириллица!
- А, вообще, ты знаешь, ничего, пить можно... По крайней мере куда лучше той мочи, что ты принес нам, когда мы с Ивао лежали в капусте, на берегу около Маока.
- Вот и пей.
- Слушай, Икитои, а, может быть, ты все же пойдешь с нами на Куннэсири, а?
- Нет, мы идем в Нэмуро и попробуем начать все с начала.
- Я боюсь, просто, что вас уже ждут. Очень велик риск того, что всех вас перестреляют еще во время высадки в порту Нэмуро.
- Ну а какого черта мы тогда вооружились.
- Не знаю... Конечно, тебе решать, но по-моему, это чистое безумие.
Икитои молча достал сигару, откусил кончик, выплюнул его на пол и закурил.
- Ух ты! Икитои, а дай-ка и мне штучку! – проговорил Вонг, ухмыляясь.
- Ну возьми...
В это время из радио, которое здесь, видимо, не выключалось ни днем ни ночью донеслись слова песни:

              ...Слышишь чеканный шаг
              Это идут барбудос
              Небо над ними как огненный стяг
              Слышишь чеканный шаг...

Вонг весь обратился в слух.
- Ну что, пошли? – Спросила Нан.
- Да, сейчас пойдем.

Икитои сразу же повел Вонга и Нан к южному пирсу, где стоял "Эбису-мару". Шагах в двадцати от "Эбису мару" на причале стоял небольшой сарайчик, а вокруг рос бурьян. Они спрятались в бурьяне за сарайчиком и стали пытаться рассмотреть, что делается на "Эбису мару".
- Смотри, Вонг! Настоящий "Эбису мару"! – воскликнула Нан, прочитав название.
- Тсссс!!! – прошипел Вонг.
- Ждите меня здесь, я сейчас приду, – сказал Икитои и исчез.
У трапа "Эбису мару", стоял пограничник.
Вдруг Вонг услышал сзади какой-то шорох.
- Вонг, это ты?
- Да. Тихо! – прошептал Вонг.
- Это я - Сэтокурэро. Видишь, какая туфта. Что будем делать?
- Скажи, чтоб все собирались здесь. Сейчас пойдем. А где Икитои?
- Он сейчас будет.
Трава зашуршала и показался Икитои со своими головорезами.
- Значит так, когда услышите всплеск воды, то оперативно и без лишнего шума поднимаетесь на палубу и мы сразу же отчаливаем. Икитои, Сэтокурэро, проверьте, чтобы все были здесь. Ладно, я пошел.

Широкой моряцкой походкой Вонг направился прямо к трапу.
- Вы куда? – остановил его пограничник.
- Я лоцман.
- Предъявите документы.
- Да-да, конечно... Один момент...
С этими словами Вонг выхватил из кармана кольт и приставив к груди пограничника выстрелил. Пограничник охнул и упал в воду.
- Зря ты его убил, его же хватятся, – сказал Икитои, подходя к трапу.
- А что мне было делать, он все равно нас увидел и непременно бы доложил куда следует. Давайте грузитесь и пойдемте, – сказал Вонг, закуривая.
- Послушай, все же, нехорошо как-то оставлять его просто так плавать в воде, его же заметят совсем скоро, – сказал Икитои, когда мимо них по трапу проносили ящик с оружием.
- А что ты предлагаешь?
- Взять его с собой и выбросить за борт, когда выйдем в открытое море.
- Ннет, пусть лучше плавает здесь. Мало ли кто его застрелил, а если мы возьмем его с собой, то его исчезновение сразу же свяжут с "Эбису мару".
Вонг поднялся на палубу последний и сразу же прошел в рубку. Там уже были Икитои, Сэтокурэро, Нан и капитан.
- Ну, что можно отдавать швартовы? – спросил Вонг, входя.
- Да, все уже на борту. Можно отчаливать.
Капитан стал делать необходимые распоряжения по внутренней связи.
- Меня зовут Вонг, это Нан.
- Очень хорошо, я – Ямагути Нориаки, капитан этого корыта. Вы тоже хотите попасть в Нэмуро, как и эти господа?
- Нет, - ответил Вонг и склонился над навигационной картой, - Вы высадите меня и Нан вот здесь: между Уэннай и Кокамаппу .
- Здесь?
- Да.
Вонг взял красный карандаш и поставил на карте маленькую точку.
Между тем "Эбису мару" уже отошел от пирса и взял курс на юг.  Его слегка покачивала океанская зыбь.
- Кстати поселок Уэннай уже давно не существует, а на карте значится. Так что вам, я думаю, лучше купить русскую карту, она куда точнее.
- Уэннай – "дерьмовая река", – вмешалась Нан.
- Что? – переспросил капитан.
- Я говорю, что в переводе с айну Уэннай означает "дерьмовая река".
- У нас уже есть атлас Тисима рэтто, мы купили еще в Отомари. А когда мы подойдем к Куннэсири?
- Я думаю, что уже завтра к вечеру мы сможем увидеть Кунасири, а послезавтра утром вы сможете высадится на берег.
Затем капитан вызвал боцмана и приказал выделить Вонгу и Нан каюту. Пустой каюты не оказалось, поэтому Нан подселили к одному молодому матросу, а Вонг сказал, что сможет переночевать и на диванчике в кают-компании.
Перед сном Вонг поднялся на верхнюю палубу – подышать свежим воздухом. Слева по борту и несколько сзади он увидел огонь маяка на мысу Анива . Вонг зевнул и достал сигарету. Море было спокойно и были видны звезды. Вонг выбросил окурок за борт и спустился в кают-компанию.

Утром Вонг проснулся от какого-то шума, доносившегося снаружи. Вся кают-компания была залита солнцем. Прямо перед Вонгом сидели кок и второй помощник и пили кофе. Когда Вонг проснулся, то понял, что этот шум на самом деле является музыкой, которая доносилась откуда-то сверху.
- Доброе утро! – сказал второй помощник, когда Вонг сел на диване и потер глаза рукой.
- Который час?
- Одиннадцать. Вы хорошо спали? Ваш самый большой начальник, тот что с татуировкой, не велел Вас будить.
- Да-да... Пробормотал Вонг, и поспешно поднялся.
- Вы будете что-нибудь есть? Хотите кофе? – спросил кок, когда Вонг уже поставил ногу на трап.
- Да-да, я сейчас, только проверю все ли в порядке.
Когда Вонг вылез на палубу он увидел трех лежащих айну, около каждого был автомат, они мирно дремали на солнышке. При появлении Вонга один из них открыл один глаз и прищурившись посмотрел на Вонга. Около камбуза два вооруженных повстанца пили кофе, курили сигареты, оживленно болтали с каким-то матросом и смотрели на чаек и дельфинов. Когда Вонг проходил мимо них, оба айну в один голос сказали "kunney wa" . Вонг молча кивнул им и поднялся в рубку. За рулем стоял какой-то молодой человек.
- Как тебя звать? – спросил Вонг.
- Накаяма, Накаяма Ицудзи.
- А я – Вонг. Слушай, а где твой кэптен?
- Они у себя в каюте, беседуют...
- А где мы сейчас? Ага, вижу, вижу... Очень хорошо...
Вонг поднялся на мостик и закурил. Он посмотрел назад и увидал, что Нан загорает на второй палубе в одних трусиках. Рядом с ней на корточках сидел молодой человек. Они оживленно о чем-то болтали. Недалеко от них стоял магнитофон, который распространял на все судно голос Боба Марли. А вокруг насколько хватало глаз было одно лишь только синее море. И ни одного облачка на небе.
- Вонг! Как ты спал! Ты уже ел? Спускайся к нам! – крикнула ему Нан.
- А капитан разрешает вам включать музыку так громко?
- У капитана военный совет с Икитои и Сэтокурэро, – Ответила Нан.
- Это твой новый друг?
- Да, это Рю. Рю, это – Вонг. У Рю в каюте куча прикольной музыки!
- Скажи Нан, а кто еще на этом судне, кроме Рю, знает, что ты ньюхафу?
- Никто, - ответил Рю, - это останется тайной, если только, конечно, сама Нан не захочет рассказать об этом еще кому-нибудь.
В это время на мостик поднялся боцман.
- Хиура, почему ты бездельничаешь! – крикнул он.
Рю вздрогнул, мгновенно встал по стойке смирно. Из магнитофона доносились звуки  "Sun is shining".
- А вы, девушка, могли бы вести себя не столь вызывающе, чтобы не отвлекать членов команды от их непосредственных обязанностей!
Вонг ехидно сощурился и достал очередную сигарету.
- Чему вы ухмыляетесь? Я что, сказал что-то смешное.
- Пойдемте, я вам кое-что объясню. – Сказал Вонг, выпуская дым носом.
- Видите этих ребят, - и Вонг показал на нос, где пятеро повстанцев играли в кости, - одно мое слово и, - Вонг втянул в себя воздух и выпучил глаза, - коль вздернут вас на рее, то вам не утонуть. Так что теперь я ваш кэптен, извольте выполнять мои приказы. Теперь идите и извинитесь перед молодыми людьми.
Глаза боцмана все более и более расширялись.
- Но...
- Ступайте, ступайте! – Вонг даже достал револьвер и крутанул барабан.

Войдя в каюту Нан увидала, что там никого нет. На столике стоял магнитофон, рядом валялось несколько кассет и начатая пачка сигарет Next. Нан положила свой рюкзак на свободную койку и стала рассматривать каюту. На одной стене она увидала портрет Боба Марли. На другой рядом были расположены два плаката: на одном из них был очень толстый мужчина в черных очках, а на другом – какая-то японка со множеством косичек в типично рэперском прикиде, видимо из тех, что хотят быть негритянками, стоит на песке, на берегу моря. Нан решила, что здесь живет какой-нибудь молодой человек.
Она извлекла из кармана своих штанов кассету Alpha Blondy и поставила ее в магнитофон. Магнитофон, видимо, уже отслужил свой срок, – иногда звук исчезал навовсе или вдруг лента просто останавливалась.

Дверь распахнулась, и в каюту вошел невысокий плотно сложенный юноша, с едва начинающимеся усами и редкой маленькой бородкой.
- Рю! – сказал он, слегка поклонившись.
- Нан, – ответила Нан, привстав с койки.
- Хорошая музыка! – отметил Рю. – А что это?
- Это Alpha Blondy, такая группа. Из ее песен узнаешь: что по чем в этом мире.
Рю взял из пачки сигарету и закурил, потом  молча протянул пачку Нан. Она нехотя взяла сигарету. Рю открыл иллюминатор. Нан сделала затяжку и закашлялась.
- А кто это такие? - спросила Нан, - показывая на постеры.
- Это Боб Марли, великий растаман!
- Да, Боба Марли то я знаю, а эти кто?
- А! Это – это Фупин, такой человек с Окинава. Он делает рэгги и рэп, а эта девушка тоже с Окинава – это Лил Ай, она читает рэп.
- Аа!
- Я собираю разную музыку везде понемножку. Но больше всего у меня рэгги. Я стараюсь покупать в каждом порту, куда мы заходим. Можно что-нибудь поставить... Ты, может, хочешь что-нибудь съесть?
- Нет, спасибо, мы поели...
- А я, пожалуй, выпью кофе, хотя говорят, что от кофе не уснешь... А хочешь дунуть?
- Что?
- Дунуть, у меня есть хорошая травка.
И, не дожидаясь ответа, Рю вынул сигарету и стал вытряхивать из нее табак.
- Ах это! – воскликнула Нан, увидев в руках Рю маленький газетный конвертик.
И вскоре каюта наполнилась сладким конопляным дымом. Нан сделала лишь две затяжки и поняла, что, уже не вполне понимает: что к чему.
- Я больше не буду, – сказала Нан, отдавая сигарету Рю.
- Да, сенсимилья хорошо вставляет! Я гляжу, тебя уже совсем накрыло?
Сделав еще две затяжки, Рю выкинул косяк в иллюминатор. А Нан к тому времени уже совсем убралась: она лежала на койке и время от времени тихо смеялась. Вскипел чайник.
- Нан, будешь пить кофе?
- Нееет!
- Я серьезно спрашиваю.
- Даааа!
Рю достал из шкафчика еще одну чашку и стал заваривать кофе.
- Рю, ты такой классный! – сказала Нан и поцеловала Рю в шею.
- Осторожно, а то я обольюсь кипятком!
Когда Рю поставил чайник на пол, Нан слегка укусила его за ушко. Рю сел и стал маленькими глотками пить кофе.
- Нан, а ты что ж не берешь свой кофе.
- Tapay pirka okkaypo ...
Нан пристально посмотрела на Рю.
- Я не понимаю, на каком языке ты говоришь? Это английский?
- Глупый, это же айну!
- Айну, ты говоришь на айну? Ээээ...
- Ну да, а что здесь такого? Ты разве не знаешь, что это именно айну захватили ваше судно?!
- Айну! А я то думал, что вы – какие-нибудь мафиози. Знаешь, - Рю, посмотрел по сторонам и стал говорить шепотом, - у нашего капитана какие-то темные делишки с корейцами. Но я об этом ничего не знаю. Что-то слыхал так краем уха.
Нан рассмеялась.
- Может быть, мы и связаны каким-то образом с южнокорейской мафией, но к нашей борьбе это не имеет никакого отношения, – проговорила Нан улыбаясь.
- Так значит, это вы устроили обстрел Сираой, а потом угнали катер из Отару и...
Нан кивнула и улыбнулась.
- Это здорово!
- Что здорово?
- Ну, то, что ты идешь и делаешь то, что ты хочешь. Нан, знаешь, когда я был еще совсем маленьким мальчиком, то мечтал о приключениях и дальних плаваниях, поэтому я и стал матросом. Но в действительности... в действительности все оказалось совсем не так, как я ожидал. Я был очень разочарован. Но ничего уже не поделаешь. Мечта, наверное, так и останется мечтой.
- Почему! Нужно просто захотеть. Очень сильно захотеть чего-то. Нужно хотеть чего-то хотеть.
- А чего же ты сама хочешь?
- Вообще или сейчас?
- И вообще и сейчас.
- Я хочу Айну Мосири . Я хочу освободить культуру айну от колониального японского мусора. Чтобы айну могли встать и смело сказать: « Да, мы – айну!». Айну жили на этих островах много тысяч лет, охотились, ловили рыбу, рожали детей и танцевали на берегу Океана, радовались каждому новому дню. А что принесли нам японцы? Что дало нам это гребаное японское государство? Всю жизнь раком стоять на рисовом поле - чтобы тебя оставили в живых! Нет, лучше уж умереть. Айну плевали по всему Океану, - язык Нан начал заплетаться, - и научили японцев бить самуроями, поэтому настоящие айну всегда плевают на японцев...
Нан замолчала и посмотрела на Рю. Рю отхлебнул кофе и пристально посмотрел в глаза Нан. В ее огромные, смеющиеся глаза.
- Твой кофе совсем остыл, – сказал Рю.
- Нет, я не хочу кофе. Сейчас я хочу тебя.
Нан положила руки на плечи Рю и тоже посмотрела ему в глаза.
С минуту они смотрели друг на друга, а потом слились в поцелуе. Нан повалила Рю на койку и стала засовывать язык ему в рот. Рю почувствовал, что у него встает и стал раздевать Нан. Сняв с нее футболку он сжал ее груди руками.
- Какие у тебя славные маленькие сиси!
Нан откинулась назад и тихонько зарычала. Рю перестал массировать ее груди и стал снимать с себя брюки и футболку. Оставшись в одних трусах он стал целовать Нан, опускаясь все ниже и ниже, пока наконец не достиг живота. Тут он расстегнул ширинку на брюках Нан и сдернул с нее трусики. Его взгляду предстал маленький белый член, точно выточенный из хоккайдоского белого гранита. Он был очень удивлен, но пораженный красотой ее члена непроизвольно открыл рот и принялся сосать. Член Нан напрягся и вскоре изверг струю горячей белой жидкости. Рю проглотил ее и поставил Нан на четвереньки. Он поцеловал ее в попку и принялся потихоньку входить в нее сзади.
- У меня в штанах, в левом нижнем кармане, есть тюбик с кремом – достань его, - сказала Нан.
Рю понял, что от него требуется и, смазав попку Нан и свой член, продолжил процесс.
- Это даже интереснее, чем я думал! – выкрикнул Рю. – Ты такая славная! Я хочу тебя трахнуть как следует!
Нан молча кусала губы и ее ноздри все время пульсировали. Минут через пять Рю кончил и следом за ним кончила и Нан.
- Я впервые трахаюсь с нюьхафу! – Сказал Рю, садясь на койку и вытирая свой член бумажной салфеткой. – Ты знаешь, это было так прикольно! Я никогда ничего подобного не испытывал. Нан, ты меня слушаешь?
Нан уже спала, свернувшись калачиком. Рю накрыл ее одеялом и тоже лег спать. 

Утром Нан и Рю вылезли на верхнюю палубу, прихватив с собой магнитофон и кофе. День обещал быть солнечным и ветреным. Они пили кофе, курили сигареты и слушали Боба Марли.
- Знаешь, - сказал Рю, - это настоящее Австралийское утро.
- Что такое «австралийское утро»?
- Это когда утро такое же наполненное и интересное, как и вечер, а то, знаешь, обычно утро – самое пустое и неинтересное время суток... Но для Австралийского утра совершенно необходимы солнце, кофе и хорошая музыка. По-моему, по морю нужно ходить именно под такую музыку.
- Хм...
В это время из магнитофона донеслись первые слова песни «Natural Mystic».
- А знаешь, Нан, мне кажется, что то, о чем ты мне вчера говорила очень созвучно тому, о чем поет Боб Марли... Ведь он, на самом деле, поет о национально-освободительной борьбе, об антиколониализме... Просто, все дело в двусмысленности текстов, которые можно толковать и так и эдак.
- Это для конспирации – сказала Нан, улыбаясь, - национально-освободительное движение... Ххе... сейчас уж по-моему, каждый сам себе национально-освободительное движение. Знаешь, есть такой человек, Оки Кано, многие считают его Бобом Марли от культуры айну, но по мне, то, что он делает – это полная туфта. Он просто умело использует сам факт того, что он – айну. У него есть несколько рэгги, но им до Боба Марли как до Луны.
- А мне, знаешь, нравится Оки Кано, правда, я не так уж много слушал его музыку. Но, в принципе, ничего.
- Нет, в рэгги очень важен текст, язык. Нужно очень ответственно подходить к тексту, у Оки Кано этого нет.
- А мне кажется, что когда человек, вообще, берется писать музыку рэгги, – это уже очень ответственный шаг. Рэгги – это, в любом случае, музыка корней... Знаешь, на островах Рюкю существует аутентичная dub традиция, к которой обращаются такие люди как Лил Ай и Фупин.
- Лил Ай – это та самая рахмалеванная баба в реперском прикиде, что висит у тебя на стенке?! Что-то я сомневаюсь, что ее может всерьез заинтересовать какая-либо аутентичная dub-традиция. Рю, нельзя верить всему, что пишут в «модных журналах» или в аннотациях к CD. Знаешь, для меня рэгги – это там, где по-настоящему трудно, где нет пути. Поэтому Боб Марли –да, Alpha Blondy – да, а Фупин, Оки Кано и Лил Ай – нет.
Тут Нан начала раздеваться.
- Что ты собираешься делать? – удивился Рю.
- Хочу позагорать. А то, я совсем белая. Даже стыдно как-то... 

Когда все сидели в кают-компании и ели, вбежал Накаяма и закричал:
- Земля! Кунасири!
И все высыпали на палубу. Но Куннэсири был еще довольно далеко: на горизонте показалась лишь узкая черная полоска.
- Ну вот, завтра высадим вас на Океанской стороне, а там глядишь и до Нэмуро рукой подать, – сказал капитан, обращаясь одновременно к Вонгу и к Икитои.
- Куннэсири! – воскликнула Нан.
- А почему вы называете Куннэсири, а не Кунасири, как написано в картах.
- Потому что Куннэсири – это более правильно на айну. Это означает «Черный остров». Такое название острову дали айну: над островом почти всегда висят низкие облака, и остров кажется черным из-за того, что весь порос лесом. Впрочем, ты и сам скоро в этом убедишься, – пояснила Нан.
- Так что, завтра ты покидаешь «Эбису мару»? – спросил Рю.
- Да... Может быть, что мы больше уже никогда не увидимся.
- А можно я пойду с вами на Куннэсири?
- Нет, Рю, это очень опасно. Высаживаюсь только я и Вонг. Вонг неплохо знает русский. И вообще, как говорится, видал виды. А Икитои говорит, что Куннэсири – это очень опасное место, потому что там пограничник на пограничнике.
- А можно я нарисую твой портрет?
- Зачем!
- Ну как зачем... На память.
- Ну смотри, только никому его не показывай.
И они спустились в каюту Рю.
- Как ты будешь меня рисовать: стоя или сидя?
- Встань вот здесь, а я сяду вот тут.
Пока Рю искал бумагу и карандаш, Нан сняла с себя всю одежду.
- Хм!
- А можешь сделать меня в полный рост?
- Ну, я не знаю, у меня плохо получаются кисти рук и ступни...
Рю начал рисовать, но что-то у него не получилось, и он скомкал рисунок. Вторая попытка тоже окончилась неудачей.
- У тебя удивительное лицо, как у полинезийских женщин на полотнах Гогена, но я никак не могу его передать...
- Не можешь - срисуй у Гогена! – усмехнулась Нан.
Наконец, рисунок был готов.
- Ну как? – спросил Рю.
- Какая-то я у тебя слишком уж задумчивая и печальная. Но я думаю, что Гоген бы похвалил.
- А знаешь, я ведь так и думаю сделать: когда-нибудь я спишусь, наконец, на берег и буду писать картины, как Гоген, – сказал Рю, закуривая. – Я ведь много где побывал и мне будет что показать людям.
- Только не смей никому показывать этот рисунок!
- А что, он плохой?
- Дурак, тебя же убьют, если какие-нибудь спецслужбы или якудза найдут его у тебя.
- А какая разница между якудза и спецслужбами? – спросил Рю, усмехаясь.
- В том то и дело, что разницы почти никакой! Поэтому будь очень осторожен.
- Чего ты стоишь? Одевайся!
- Знаешь, у меня все чешется вот здесь, – сказала Нан и улыбнулась.
- Ну, сейчас я тебе почешу! – сказал Рю.
Он затушил сигарету и открыл иллюминатор.

- Тебе было хорошо? – Спросил Рю, когда они кончили.
- Да...
- Скажи, а, все же, зачем вы идете на Куннэсири.
- Я и сама толком не могу понять, - сказала Нан, натягивая трусики, - но мне кажется, что в этом определенно есть какой-то глубокий смысл. Обращение к корням что-ли...
- ...?!
- Ну, наша организация, которая захватила ваше судно, называется «Куннэ Сири» – это в память об айну острова Куннэсири, что в 1789 году подняли восстание против японцев. У них тогда ничего не получилось. Японцы утопили их всех в крови... Но у нас, я надеюсь, все получится...

Ночью «Эбису Мару» обогнул мыс Атойя и утром уже стоял на рейде в месте, которое указал Вонг. Был страшно густой туман.
- Сейчас до берега около шести кабельтовых. Я не могу подойти ближе, потому что не знаю дна, – сказал капитан и велел спускать шлюпку.
- Ничего, так даже лучше, вас никто не заметит, а мы будем ориентироваться на шум прибоя, – проговорил Вонг.
- Да, только вот обратно будет немного сложно идти из-за тумана, - сказал Рю, - придется вам, капитан, все же, подать какой-нибудь сигнал.
- Придется...
- А чего вы стесняетесь, - вмешался Икитои, - японцы ведь пользуются правом прохода через проливы Тисима и отстоя в бухтах островов.
- Ну что, Икитои, может, все-таки передумал? – спросил Вонг, закуривая.
- Нет.
- Ну, давай. Как нам найти тебя в Японии, когда мы вернемся осенью?
- Я думаю, вы о нас еще услышите. В любом случае Камусоккай вам все расскажет.
- Икитои, Сэтокурэро, Таукона! Мне будет вас не хватать! – воскликнула Нан.
- Ну, пойдем, пора ехать, – сказал Вонг, выбрасывая окурок в воду.
Все повстанцы высыпали на верхнюю палубу.
- Apunno paye, Nan!
- Apunno paye, utar!
Когда «Эбису мару» скрылся в тумане, Рю забеспокоился, но вскоре и в самом деле рокот прибоя стал слышен все более и более отчетливо.
Лодка воткнулась носом в гальку, и Рю выпрыгнул прямо в воду. Вонг выпрыгнул, держа в руках рюкзак, а потом вылезла и Нан. Она сняла свой рюкзак и подошла к Рю. Положив руки ему на плечи, она подарила ему самый длинный поцелуй за все время пока они были вместе.
- Ну, Рю, иди скорее назад...
- Прощай, Нан, может быть, когда-нибудь еще пересечемся... - сказал Рю, садясь в шлюпку и заводя мотор.
- Давай Рю, удачи тебе! – крикнул Вонг.
Вопреки своим опасениям заблудиться в тумане, Рю довольно быстро нашел «Эбису мару». Подул ветерок и слегка разогнал туман. Рю стоял на корме и смотрел на удаляющийся берег Куннэсири. На берегу были видны две черные точки. Они тоже смотрели на Рю и махали руками. Это были Нан и Вонг.

(продолжение следует)

Цитата: Joli poisson от декабря 14, 2007, 00:42
А сколько в этой книге предполагается страниц? Можно организовать лингвофорумский самиздат...

самиздат - это хорошая идея, типа подписное издание и все такое  :eat: :P :D
станиц сколько... в русском издании "Догони меня волна" около 300 страниц, а в "Anuyep" где-то  25-30 рассказов, все достаточно короткие, так что, наверно должно хватить страниц 100, но если покет-бук делать, то будет потолще...

Роман интересный. Мне нравится. Тем более, что это один из немногих романов, где упоминается тема. Тем более, связанный с Японией.

Только всё же я очень далека от айнской культуры, айнского сепаратизма и я слишком люблю Японию и всё японское.
А в романе антияпонских выпадов хватает...

Кстати, такой вопрос. Captain Accompong sama, а не вы ли были прототипом Аи? А то такие моменты: "единственный человек в России, который знает язык айну", "Рейс Токио – Санкт-Петербург" наводят на мысли ;)

PS. А продолжение будет?  ::)

Дана, так это не Аккомпонг написал, а некая Треси Нано! А он только выкладывает частями.

Цитата: Dana от февраля  4, 2008, 23:42
Роман интересный. Мне нравится. Тем более, что это один из немногих романов, где упоминается тема. Тем более, связанный с Японией.

Только всё же я очень далека от айнской культуры, айнского сепаратизма и я слишком люблю Японию и всё японское.
А в романе антияпонских выпадов хватает...

ничего личного, но насколько я понимаю, вы достаточно далеки и от подлинной современной Японии, поэтому вам нравится японская антропология аэропорта...  ;)

Цитата: Dana от февраля  4, 2008, 23:42
Кстати, такой вопрос. Captain Accompong sama, а не вы ли были прототипом Аи? А то такие моменты: "единственный человек в России, который знает язык айну", "Рейс Токио – Санкт-Петербург" наводят на мысли ;)

как вы догадались  ::)

Цитата: Dana от февраля  4, 2008, 23:42
PS. А продолжение будет?  ::)

будет

Когда "Эбису мару" скрылся за мысом, Вонг достал из рюкзака атлас и стал ориентироваться.
- Вот, Нан, смотри, мы сейчас находимся вот здесь. Это бухта Космодемьянская, справа – это мыс Ремонтный. Нам нужно вот сюда, в Южно-Курильск .
- Это Кокамаппу?
- Да, но по-русски этот поселок называется "Южно-Курильск"
- Юдзно-Куриск, - повторила Нан, - скажи, Вонг, а что означает название "Косомодемианскайя" и почему мыс называется "Ремонтный".
- Это сложный вопрос, Нан, обычно русские называют места именами каких-либо политических деятелей или участников боевых действий. Существует около двадцати фамилий и около двадцати абстрактных понятий, которые тасуются от поселения к поселению как колода карт. В целом их топонимика очень убогая и мало отражает особенности местности. Вот и этот мыс, который называется "Ремонтный", я думаю, что нельзя придумать более нелепого занятия, чем ремонтироваться на этих скалах.
- Ну, может быть, кто-нибудь здесь действительно пристал и ремонтировался. Но, вообще, ты прав, у тех, кто придумывает названия явно проблемы с наблюдательностью и фантазией.
- Ну, на Тисима еще более-менее, если где и нет фантазии, то на Карафуто: в каждом городе есть улица Чехова, улица или проспект Мира, улица Строительная, Сахалинская, и обязательно улица Ленина.
- Да, у русских очень много мест названы именем этого чувака. А кто он такой?
- Ну это был такой дядечка, вроде Ким Ир Сена, только на полвека раньше его. И устроил революцию в России. У них раньше был целый культ его, но теперь они похерили свою старую систему.
- Аа! А чего ж, названия так и остались?
- Ну, как тебе сказать, иногда переименовывают, но бывает и оставляют, ностальгия, знаешь... Ну пойдем, нам нужно пройти около двенадцати километров до Кокамаппу. Там мы закупим продукты, а потом поставим палатку где-нибудь на морском берегу... Пойдем, здесь недалеко должна быть грунтовая дорога...
К полудню Нан и Вонг пришли в поселок Отрадное .
- Вонг, тебе не кажется, что стоит сделать привал? Я страшно хочу жрать!
- Подожди меня здесь, - сказал Вонг, снимая рюкзак, я сейчас посмотрю что тут вообще есть и приду.
Некоторое время Нан в полном одиночестве сидела на своем рюкзаке и рассматривала атлас. Вдруг прямо перед ней возникли два сильно подвыпивших дядьки. Они были одеты как попало и от них на десять метров несло перегаром и дешевым плохим табаком.
- Слышь, ты, дай палтиник на опохмелку. Сушняк замучил, бля, не могу! – обратился один из них к Нан.
Нан удивленно подняла голову и посмотрела на дяденьку.
- Да она наерное энасранка, не пониаает па руски, - вмешался второй, который все время пытался зажечь висевшую у него на губе папиросу, - ты, эдь, не паниааешь, чё я грю?
Тут второй алкаш склонился над Нан низко-низко и обдал ее перегаром.
- Слышь, - снова перехватил инициативу первый, - ду ю спик инглиш, паниаешь, ты? Ну, гив ми мани плиз, гив сам мани...
Нан поняла, что именно от нее требуется и нахмурилась, потому что ей вовсе не хотелось давать деньги двум пьяницам...
- Я грю, мани, ну, а ... гив ми сам мани плиз!
- А шмотье-та ейное небось... э немалых бакинских стоило... И ни хрена не пониает!
- Господа, у вас какие-то проблемы? – раздался чей-то голос. И оба алкаша одновременно повернулись. Сзади стоял высокий молодой человек. Он был одет в синие штаны, кофту на молнии цвета хаки и голубую жилетку. На голове у него была шляпа цвета хаки, а на плече висел небольшой рюкзак.
- Да мы, эта... мы мимо проходили...
- Вот и идите мимо!
- А у вас не буэт огонька? А, любезный?
- Вот вам огонек! И давайте, давайте двигайте отсюда!
- Командир, а не дашь писят рублей... Нам ба паправицца...
- Шли бы вы...
- Да нам бы грамулечку. Неинтересна, командир... Ты чё, писят рэ жалеешь... Тьфу ты еб твою!
- Хорошо, вот вам деньги и идите отсюда.
- Вот спасибо, командир, дай бог те...
- Идите куда шли, чтоб я вас больше не видел!
Получив желаемое алкаши ретировались.
- Hioy'oy!  – воскликнула Нан, когда Аи подошел к ней. – Thanks !
От волнения она, видимо, случайно вначале заговорила на Айну.
- Aynu itak e=ye ruwe he an?  – спросил молодой человек.
Глаза Нан непроизвольно расширились и рот сам собой открылся.
- Окикуруми Аи! – воскликнула она.
- Да... Но откуда вы меня знаете?
- Томми... Вы писали для его сайта, а мы случайно встретились с ним на Карафуто.
- Ах вот оно что!
- Да, Томми показывал свой сайт, а потом показал Ваш. Кстати, а почему он называется kunnesiri?
- Дело в том, что я тоже знаю кто вы. Вы – младший брат Инаннапирки...
Нан улыбнулась.
- Два года назад, когда я ездил в Японию, я встретился там с Айну по имени Камусоккай. Он рассказывал мне о «Куннэ Сири» и показывал ваши фотографии.
- Камусоккай...
- Вот, и поэтому сайт называется kunnesiri.
- А почему вы думаете, что я – младший брат Инаннапирки?
- Я очень хорошо рассмотрел фотографию, где вы рядом с вашей сестрой. И мне очень хорошо запомнилось ваше лицо.
- Ну, мало-ли таких же лиц?
- Может быть, но, когда я подошел к вам, то у вас вырвалось словечко на айну. И я сразу же понял, что – это вы. Ведь на Куннэсири давно уже нет айну, поэтому я ни с кем не могу вас спутать.
Нан рассмеялась. В это время появился Вонг.
- Да, действительно, все так, меня зовут Нан.
- О! Нан, вижу ты уже не одна. Что это за человек?
- Вонг, это - Аи! Окикуруми Аи! Аи, это - Вонг. Аи только что избавил меня от общества двух пьянчужек!
- Аа! Это тот самый Аи. Да, да, нам о Вас рассказывали. Мы смотрели ваш сайт.
- Ну что, Вонг, есть тут какая-нибудь забегаловка?
- Нет, тут ничего нет. Здесь есть магазинчик, можно купить что-нибудь, если хочешь.
- Хм...
- А вы знаете, у меня есть с собой вяленая рыба. Горбуши пока что еще нет, это всего-лишь кунжа и голец, – сказал Аи, доставая из своего рюкзака пакет с рыбой.
- Ух ты! Я так соскучилась по еде айну! – воскликнула Нан, беря рыбу и открывая баночку пива.
- А вот еще две баночки пива. В Кокамаппу есть одно неплохое кафе и там можно будет перекусить...
- Вы тоже идете в Кокамаппу? – спросил Вонг
- Да я, вообще-то говоря, брожу тут без дела. Камусоккай написал мне еще весной, что летом собирается ехать на Карафуто – проводить синурапа . Он хотел передать орокам останки какого-то древнего человека, видимо тоже орока, которые ему удалось выцыганить у японских антропологов. И по этому поводу провести традиционную синурапа. А я решил снять об этом документальный фильм и вот прилетел на Карафуто. А Камусоккай все не едет и не едет. Мне надоело его ждать – я написал ему, что вернусь на Карафуто в сентябре, а потом сел на пароход и поехал на Куннэсири. В этом году сахалинские археологи ведут здесь разведку. Я некоторое время бродил с ними. Но потом меня это достало, я насмотрелся на все это экспедиционное дерьмо еще на острове Уруп два года тому назад. Они стоят тут недалеко, попросили меня купить им сигарет и кое-чего из продуктов. Вот отнес им, а теперь иду куда глаза глядят.
- Вонг, а пойдем посмотрим, что там копают эти археологи?
- Да они ничего не копают. Они просто ходят от одного ручья к другому и срисовывают ямки. Еще они очень много пьют. Занудство страшное.
- Нан, действительно, сколько тебе лет? – усмехнулся Вонг.
- А потом, здесь на каждом ручье есть какие-нибудь поселения, так что мы и сами все прекрасно увидим, даже еще и лучше чем с археологами. А археологи, они, вообще, очень смешные: обнаружат в одном месте рядом пятьдесят ямок от жилищ и говорят: "У! Какое большое поселение", и при этом вовсе не учитывают, что эти ямки сооружались не за один год, и не за сто лет, а постепенно – на протяжении трех-четырех тысяч лет... Скажите, а как вы оказались на Куннэсири?
- Это долгая история. Разве ты ничего не слыхал о том, что случилось в Сираой?
- Нет, я последнее время вообще не читаю газет, а телевизор смотреть тут негде. Да он здесь и даром не нужен, и так есть что посмотреть.
- Так то оно так, но видишь, в то время, пока ты был здесь – мы расстреляли музей Сираой.
Аи достал пачку сигарет, вынул сигарету и стал разминать ее пальцами.
- Как расстреляли?!
- Очень просто: подошли на рейд Сираой на кораблях и дали несколько залпов из зенитно-ракетных установок... Куча трупов. Паника по всей стране.
- А как же вам удалось подойти незамеченными на военных кораблях?
- В том то и дело, что это были обыкновенные рыболовецкие суда, естественно соответственно оснащенные...
- Вот это да! И что же, осталось что-нибудь от музея.
- Конечно осталось! – Воскликнула Нан, - Но разрушения все равно очень значительные. Сейчас музей закрыт на неопределенный срок, у сисамов появилось занятие на несколько лет.  Мы с Вонгом и Ивао корректировали огонь по рации, которая была замаскирована под радиотелефон. И все переговоры велись в открытую на айну. Все равно никто ничего не понял бы... даже если и успел бы перехватить. Ну а когда началась самая мясорубка, и все туристы стали разбегаться в разные стороны, то откуда-то появились какие-то молодчики в черных очках и ну палить по нам. Тут пришлось нам уходить. Они очень долго гонялись за нами и наконец было заперли в каком-то тупике, мы залезли в какой-то дом – по счастью там никого не оказалось. И я сразу же стала переодеваться, потому что там было полным-полно роскошных женских кимоно. Потом наложила на лицо белил на палец, накрасила губы, подвела брови и стала делать прическу, как у гейш. Но тут в дверь постучали. Вонг и Ивао спрятались, а я подхожу и смотрю сквозь жалюзи, что это те самые молодчики, что охотятся за нами. Открываю дверь и говорю им: " Что вам надо?!" А они говорят: "Вы госпожа Камимура?", наверное, прочитали табличку у входа. Я говорю: "Да!" "А не видели ли вы тут трех мужчин: одного старого и двух молодых? Они очень опасные бандиты. Не спрятались ли они у вас?" Я им отвечаю, что, дескать, не имею обыкновения прятать у себя бандитов, что мой муж – известный промышленник, уважаемый человек, и если он, вернувшись, увидит, что господа секьюрити ошиваются около нашего дома, то у них могут возникнуть очень большие неприятности. Тут они принесли стандартные извинения, оставили свою визитку: "Звоните, если увидите что-нибудь подозрительное!" и ретировались.     
Нан глотнула пива.
- Вонг, а это пиво, что мне дал Аи тоже ничего, можно пить.
- А что было дальше?
- А дальше мы подождали пока эти люди ушли, вышли из дома на улицу и задворками пробрались к нашей машине. И рванули в Отару. Решили совсем уйти с Хоккайдо... В порту, правда, нас уже ждали. Я и говорю, что давайте, может, попробуем где-нибудь в другом месте, но Вонг и Ивао устроили такую стрельбу, что у меня уши заложило. Угнали там яхту, потом в Вакканае пересели на спасательный катер, который болтался на внешнем рейде и на нем шли уже до самого Карафуто.
Нан снова глотнула пива и откусила кусок вяленой кунжи.
- А кто такой Ивао?
- Ивао погиб. Он был моим хорошим приятелем. Он был японец, но тоже присоединился к "Куннэ Сири".
- Его застрелили?
- Нет, все было куда более банально. Он пошел за пиццей и попал под машину. Это было на Карафуто, в Тоёхара. Поэтому мы и снялись с Карафуто так быстро... Я знаешь, вообще, предлагала оставаться на Хоккайдо и совершить еще несколько терактов.
- Нан, а как бы ты собиралась это сделать, если к тому времени оба судна были потоплены, а диверсионные группы, высаженный на полуострове Осима полностью уничтожены. Нет без поддержки с моря мы – пустое место, так что мы хорошо сделали, что во время убрались.
- И потом вы что, разбежались кто-куда?
- Нет, мы потом через некоторе время собрались на Карафуто, в Отомари и погрузились на пароход "Эбису мару", который шел в Нэмуро. Большая часть наших людей решила попробовать высадиться в Нэмуро и начать все с начала. Но это чистое безумие. Их там наверняка ждут. Я предлагал им спрятаться на Куннэсири, но они не хотели даже и слышать об этом.
- А давно вы здесь?
- Да вот, сегодня утром только высадились... Знаешь, Нан, а может, ты и права: нужно было или вовсе не уходить с Хоккайдо, либо уехать далеко-далеко, чтобы о нас долгое время вообще никто не вспоминал. А так мы толко разозлили японцев. Вот увидишь, что новые диверсии не будут для них неожиданностью.
- Скажите, а почему вы выбрали именно музей Сираой? Почему не поехали в Токио, на худой конец в Саппоро или Асахикава?
- Потому что сейчас именно музеи – основа японского колониализма. Правительство и администрация приносят меньше вреда, чем бытовой расизм и музейный бизнес. Сисамы выбирают из культуры айну только то, на чем, по их мнению, можно будет сделать деньги, а остальное размывается и исчезает бесследно... Да и то, что они выбрали подчас изменяется до неузнаваемости. Но стоит кому-нибудь встать и сказать, что детям айну необходимо образование на языке айну, как ему сразу же бросаются затыкать рот. А японские антропологи – это полное дерьмо, они ни звука не понимают в культуре айну. Они полагают, что могут описать язык айну на японском языке. Но это совершенно разные языки, они обращают внимание на абсолютно разные вещи, и совершенно по-разному структурируют действительность. Они разные как день и ночь! И нельзя придумать более нелепого занятия, чем пытаться описать правила языка айну на таком языке как японский. Чтобы описать язык айну, японцу нужно встать на голову и вывернуть себя наизнанку. Нужно смотреть на мир глазами айну, а не через очки заскорузлых общественных ценностей... А те айну, которые думают, что они ведут традиционный айнский образ жизни – да их же не отличишь от японцев. Они даже и не представляют насколько настоящий образ жизни айну отличается от того как живут они!
- И что же вы собираетесь делать теперь?
- Я все же думаю, что имеет смысл подождать некоторое время на Куннэсири... Ладно, пойдемте...

- Вот здесь, по-моему, славное место! – сказала Нан, когда они вышли на берег Океана. Неподалеку протекал какой-то ручей.
- В любом случае идти дальше уже поздно. Давайте сегодня заночуем здесь, а завтра посмотрим, может быть пойдем дальше. Ставьте палатку, а я пока займусь костром, – сказал Вонг, снимая свой рюкзак.
- Аи, а у тебя есть палатка? – спросила Нан.
- Нет.
- А как же ты путешествуешь по Куннэсири без палатки?
- Сейчас лето, а потом, разве у древних айну были палатки, когда они отправлялись в дальние странствия.
- Хм, ну хорошо, что у нас такая большая палатка – места должно хватить всем.
С этими словами Нан вытряхнула палатку из чехла и стала разбирать детали каркаса.
- Нан, а здесь какая-то инструкция, здесь что-то написано по-корейски.
- Да, это корейская палатка...
- А ты можешь перевести?
- Да оставь ты ее, мы и так разберемся. На, держи лучше вот это.
- Нет, Нан, смотри, это должно быть не так. Вот, видишь... А этот уголок нужно одевать сюда.
- Подожди... Так...
- Аи, займись лучше костром, - сказал Вонг, - а мы с Нан пока поставим палатку.
Пока Аи развел колстер и вскипятил воду, Вонг и Нан собрали каркас палатки.
- Да, я вижу, что мы останемся здесь надолго, - усмехнулся Аи, - ваша палатка – это прямо дом, ее быстро не снимешь и не поставишь...
- Почему? Это дело практики, а потом, как это не удивительно, она куда лучше выдерживает ветер, чем эти новомодные полусферы, которые взлетают при малейшем порыве как воздушные шары.
- Что мы будем есть? 
- У нас там есть лапша быстрого приготовления, Нан, помоги Аи, я тут уже один справлюсь.

Аи открыл банку тушенки и запустил ее в лапшу.
- Вонг, все готово, иди есть!
- Да, сейчас иду.
Ветер разогнал туман и стих. Прибой что-то шептал в камнях. И звезды качались на черной воде. Пламя костра поднималось вертикально вверх.

- Пиво теплое! – Сказала Нан
- Ну, это не страшно, к такой еде такое пиво в самый раз, – усмехнулся Аи.
- А здесь хорошее место, – отметила Нан, усаживаясь рядом с Аи.
- Да, но слишком близко к порту. Надо будет пойти подальше на юг.
- Да, там менее людно и места более дикие, – сказал Аи, закуривая.
- Слушайте, а ведь здесь есть какие-то горячие источники. Может сходим к ним?
- Нан, пока стоит теплая погода лучше пожить на берегу, а на источники мы всегда успеем. Они и зимой не замерзают. Там в любой тайфун будет тепло и хорошо.
Нан зевнула.
- Ну что? Спать? – Спросил Аи, гася сигарету.
- Смотрите, снова натащило туману! – удивился Вонг.
- Да, здесь все меняется каждые пять минут.

- Вонг, представляешь! Аи варит кофе точно также, как варила Инаннапирка!
- Ага, а еще он курит те же сигареты, что и я, – сказал Вонг, вылезая из палатки. – Дай-ка мне штучку, а то у меня совсем кончились?
- У меня их тоже осталось совсем мало. Здесь нет Pine. Так что придется вскоре переходить на что-нибудь другое.
- Ну что, постоим здесь или пойдем? – спросил Вонг, присаживаясь к костру и отхлебывая кофе.
- Я думаю стоит сделать дневку. Тампаку ку хок русуй .
- Нан, что он говорит?
- Он говорит, что хочет купить табак.
- И то верно...
- Нан, слушай, а давай говорить на айну. А то знаешь, мне так редко выпадает случай попрактиковаться. Последний раз зимой: к нам приезжала Мурасаки Кёко. Так мы с ней целый день говорили на айну. Это непередаваемое ощущение...
- Мурасаки Кёко, эта, которая занимается Райциска?
- Ну да, она самая. Ты знаешь, хоть мы и говорили на разных диалектах: она на Райциска , а я на Сидзунай  – но мы прекрасно друг друга поняли. И мне кажется, что реальная разница между разными диалектами айну куда меньше, чем ее описывают японские лингвисты.
- Я вас тогда оставлю, – сказал Вонг, поднимаясь.
- Как, ты куда?! – воскликнула Нан.
- Ну, там, как это у вас: табако ку хок русуй. Я же все равно не понимаю айну. Пойду куплю табачка. Аи, что мы будем курить?
- Купи Next или More.
- Хорошо, Нан, тебе нужно что-нибудь?
- Купи презервативов, и... это, слушай, а деньги-то у тебя есть.
- Ты что, забыла, мы же разменяли штуку баксов.
- А! Ну да, ну да... Ну ступай.
Когда Вонг растворился в тумане Аи пошел к морю и сполоснул чашки. Когда он вернулся, Нан сидела и помешивала палочкой в костре. Сквозь туман начало проглядывать голубое небо.
- Слушай, а что Вонг совсем не говорит на айну?
- Нет, он знает только несколько обиходных фраз и несколько песенок, которым я его научила. Зато он умеет говорить по-русски, по-японски, по-английски, и, естественно, по-корейски...
- Хм...
- Аи, а ты знаешь, что на диалекте Сидзунай говорил Сягусяин ?
- Серьезно? Ххе, черт возьми, а я думал, что он происходил откуда-то из центральных районов Хоккайдо.
Постепенно туман рассеялся и оказалось, что ночью они расположились на прекрасном песчаном пляже. Недалеко от берега, на камнях грелись на солнышке несколько нерп.
- Я тоже хочу позагорать, – сказала Нан и стала снимать с себя футболку и штаны, – мы здесь одни - можно загорать голой.
Аи улыбнулся и тоже принялся раздеваться.
Все тело Нан, а особенно маленький член казалось выточенным из китовой кости. Аи чувствовал запах ее волос и тела. Он присел на корточки между ног Нан.
Он встал на четвереньки, оттянул крайнюю плоть и стал щекотать языком головку члена Нан. Она лежала расслабленная и наэлектризованная, словно прибитая к земле невидимыми гвоздями. Аи стал засасывать член Нан до самого основания... Потом Аи поцеловал Нан и перевернул ее на живот. Когда он вошел в нее сзади, то она не почувствовала никакого дискомфорта. Это было совсем-совсем по-другому, нежели с Ивао и с Рю. Она только тихонько рычала от удовольствия. Время от времени Аи сжимал ее груди и чувствовал какими твердыми стали ее соски.
- Что ты сделал со мной? – Воскликнула Нан, поднимаясь с четверенек и направляясь к морю, чтобы освежиться в волнах. – Меня никто еще так не двигал! 
Холодная вода обожгла их разгоряченные тела – они разу же выбежали на берег и улеглись на песке около костра.
- Ты когда-либо трахался с нюхафу?
- Да у меня было несколько раз... А знаешь, Нан, - сказал Аи, подкладывая в огонь плавника, - ведь в языке айну есть специальное слово для обозначения таких людей как ты.
- Ну?
- Цис=по – «плачущий мальчик». Зимой я выписал с Сахалина книжку с фольклорными текстами сахалинских айну, которые собирал Пилсудский . Так там в одном тексте упоминается cis=po, но перевод салютно безграмотный: там говорится, что это «человек другого, не айнского племени». Это все потому, что те, кто занимается исследованием айну, ни звука не знают из их языка...
Нан лежала на спине, закрыв глаза.
- Нан, ты что! Спишь что ли?
Нан ничего не ответила. Аи тоже лег на песок рядом с Нан, но, вскоре ему надоело лежать, и он пошел собирать ракушки и камни.
- Нан! Смотри какая замечательная ракушка! – крикнул Аи.
- А! Что такое!? Что случилось!? – Воскликнула Нан, садясь и протирая глаза.
- Нет, ничего не случилось, смотри, какая красивая ракушка. Можно просверлить в ней дырочку и повесить на шею, хочешь?
- Вот, ты меня разбудил, а мне снился сон. Крики чаек и шум волн слились в какой-то очень интересный ритм. Знаешь, такой очень интересный синкопирующий ритм. И я танцевала под него и постепенно поднималась все выше и выше над землею в солнечных лучах.
- Рэгги солнечного света...
- Ну да, наверное, типа того...
- Что ж ты его не записала?
- Так ты ж меня разбудил! Эка невидаль- ракушка. Но знаешь, я, пожалуй, смогу воспроизвести этот ритм, если ты найдешь небольшое сухое бревно и сделаешь так, чтобы оно висело сантиметров на двадцать над землей.
- Аа! Музыкальное бревно...
- Ну да ну да...
Они поднялись и вместе пошли по берегу в поисках подходящего бревна. Нан подобрала палочку и постукивала по каждому куску дерева, который им попадался. Наконец она остановилась около полутораметрового куска сосны, которому вода и камни придали сигарообразную форму.
- Вот – это то, что надо! – воскликнула Нан. – Теперь нужно найти какие-нибудь веревки и еще несколько палок, чтобы его можно было подвесить.
- Возьми эти жерди. Мы сделаем из них две треноги, так будет устойчивее. А вот и веревка, – сказал Аи, извлекая из-под кучи плавника японский капроновый канатик для сетей.
Провозившись с полчаса Аи подвесил бревно. Нан взяла две палочки и принялась постукивать по бревну. Аи сел на песок. Теперь пришла его очередь танцевать в солнечных лучах.
- Мне кажется, что это какой-то полинезийский ритм, а вовсе и не рэгги.
- Так ведь я и не обещала, что будет рэгги.
- Знаешь, когда я занимался исследованием фольклорных текстов Айну, которые собирал Николай Невский, мне удалось ухватить то как айну представляли себе пространство. Так вот, судя по моим данным, их пространство было основано на синкопировании: только Океан и горы. И все. И ни севера, ни юга... Только горы против Океана. И юкар тоже имеют синкопирующий ритм.
- Хм... Интересно...
- Вот, мне и подумалось, что рэгги – это на самом деле очень айнская вещь. Ты, наверное, читала об этом на моем сайте.
- Ну да...
- У меня ведь тоже есть что тебе показать.
Аи ушел в палатку и вернулся с плеером.
- Прошлой весной я написал рэгги, называется "kaya rimse" , послушай-ка...
Нан вставила наушники в уши и нажала play. Когда песня закончилась, она отмотала назад и стала слушать снова, потом еще и еще раз.
- Знаешь, Аи, это первое всамделишнее айну рэгги, что мне довелось услышать. И, ты знаешь, рэгги на айну звучит куда лучше, чем на английском. Пожалуй ты прав, действительно айну более подходящий язык для рэгги. Английский – это же, вообще-то, колониальный язык... И петь на нем такого рода песни немножечко странно. Вот... А эта песня - словно перевод текста Natural Mystic на айну. Только не дословный... а перевод, который передает настроение...
- Хха, ты тоже используешь это слово!
- Ну а как еще сказать? Настроение как готовность видеть мир таким, а не другим... Настроение как... Да ну, все эти определения – полная туфта. Ведь и так понятно о чем идет речь, а если не понятно, то никакие определения не помогут.
- Определения изобрели европейцы для европейцев... А еще, знаешь, мне кажется, что картина пространства у айну очень созвучна полинезийскому взгляду на пространство... И для меня всегда было непонятно почему айну обыно всегда сравнивают с нивхами, ороками и прочими народностями Сахалина, которые, вообще-то говоря боялись моря и жили в лесах. Такого рода сравнения очень любят российские антропологи. Вообще в России антропология очень странная наука – она похожа на паровоз, который, естественно, может двигаться только по рельсам. Но при этом пытается проложить рельсы даже по морю.
- Ну, нашел чем удивить! Японская антропология – точно такая же, а может и еще более дремучая...
- Но ведь не айну заимствовали у нивхов, а нивхи, ороки и прочие заимствовали у айну многие вещи. Вообще весь Сахалин испытывал сильное влияние культуры айну, которая, как мне думается, родственна культуре Полинезии. Айну – это же, по сути дела, полинезийцы или микронезийцы. Только у айну все куда древнее и основательнее. Так что я думаю, что Штернберг – прав, хотя он, конечно, не копал так глубоко...
- Кто такой Штернберг ?
- Один русский антрополог, современник Пилсудского. Он тоже был сослан на Сахалин и там с горя и от нечего делать занялся изучением аборигенов. Он в своих статьях доказывал полинезийско-индонезийское происхождение айну.
- Мне кажется, что айну, вообще то говоря, не родственны полинезийцам, они, вааще, сами по себе. А все эти идеи, что типа такой и такой народы родственны, их придумали теоретики колониализма, чтобы потом можно было легче обосновать, что ничего страшного не произойдет, если вдруг какая-то культура навовсе исчезнет с лица земли. Так что, ты смотри, поосторожнее с такого рода обобщениями!
Аи стал одевать штаны.
- Ты куда?
- Попробую половить рыбку вон в том ручье.
- Оставь мне плеер!
- Эх, надо было сказать Вонгу, чтобы купил батареек, а то они скоро сядут. Ну да ладно, достану из фотоаппарата...
Аи взял спиннинг и пошел к ручью, который здесь, при впадении в океан становился настоящей рекой. Через некоторое время он вернулся с двумя гольцами.
- Ну вот! Сегодня будет охау! А второго можно будет запечь в листьях лопуха. На-ка, почисти рыбу, а я пока накопаю сараны и соберу черемши.

Когда Аи поставил котелок на огонь на пляже появился Вонг.
- Ну, что слышно в порту? – спросил Аи, когда Вонг подошел к костру.
- Ничего особенного. Здесь о нас еще никто ничего не знает, – сказал Вонг, отдавая Аи сигареты.
- О! Вонг, ты купил нормальное пиво! – воскликнула Нан, увидев шесть бутылок «Асахи», стоящие на песке около костра. – Это хорошо! А то мы тут с Аи, видишь, затеяли варить охау.
- Да я вижу... Вот Нан, то, что ты заказывала.
- Ух ты! «Кимоно». Интересно откуда они здесь?
- Думаю, оттуда же, откуда и «Асахи».
Когда охау закипел, Аи снял его и стал начинять второго гольца черемшой, потом он заботливо завернул его в листья лопуха. Затем вырыл в углях ямку, положил туда сверток из листьев, засыпал горящими углями, а сверху поставил котелок.
- Пусть охау немного дойдет. А пока мы будем есть охау, второй голец пропечется.
Вонг тем временем поднялся и, прихватив две бутылки "Асахи", направился к берегу.
- Вонг, куда это ты?
- Хочу охладить пиво.
- Смотри, чтобы его не унесло волнами.
- Так вот я и собираюсь сидеть рядом и смотреть.

- Ну вот, охау готов, – сообщил Аи.
- Завтра уже можно будет пойти, - сказал Вонг, беря в руки миску, - пойдем постепенно на юг, а там на чем-нибудь переедем на Хоккайдо.
- А как же я? – недоуменно спросил Аи.
- А ты что, разве не пойдешь с нами?! – удивилась Нан.
- Ну, я должен подумать.
- Подумай, конечно, подумай, но ты должен сам решить: что для тебя важнее, потому что, если ты пойдешь с нами, то ты уже не сумеешь вернуться к своей прежней жизни.
Аи задумался. Чем была его прежняя жизнь? Аспирантура? Но ведь это всего лишь заочная аспирантура... И потом, он же отправляется прямо на Хоккайдо, к носителям изучаемого языка, – что может быть лучше. В то время как в институте он все время чувствовал себя на обочине mainstream. Аи не любил  индоевропеистов. Он не любил город, в котором вынужден был жить, потому что там не было гор, не было свежего ветра и свежей воды океана. Он называл его «слишком деревня», потому что Аи знал, что на свете есть только один город - Токио – город – квартира, по сравнению с которым, любой другой город будет выглядеть как деревня.
Личная жизнь... No more cheap pussy! 
А тут Нан, которая хочет его и которая обрушила на него целый водопад звуков чистейшего Сидзунай, в то время как в своем родном городе он с трудом искал людей с которыми можно было бы общаться на айну через интернет.
Аи любил Океан. На материке он всегда чувствовал себя не в своей тарелке. Там, где он жил, Океана не было, там люди боялись воды. А тут вся жизнь так или иначе будет связана с Океаном.
Аи улыбнулся, достал сигарету и закурил.
- Я решил. Да, я иду с вами.
- Ну вот и молодец! – воскликнул Вонг. – Давай открывай пиво, а то, знаешь, долгие размышления делают пиво теплым, а женщин холодными.

(продолжение следует)

О современной Японии я имею представление из японских фильмов, аниме, романов Мураками Харуки, а также кратковременного пребывания в Токио ;)

А почему он Вонг а не Ван?

А вы когда-нибудь встречали корейца, которого бы звали Ван? ;)

Кстати, к единственному знатоку языка айну такой вопрос: как читается cis=po и что вообще означает знак "=" в айнской транскрипции?

Я встречал корейца. Его звали Сережа.

Цитата: Dana от февраля  8, 2008, 14:06
А вы когда-нибудь встречали корейца, которого бы звали Ван? ;)

Ну, например, был такой исторический персонаж - Ван Гон, корейский полководец, основатель династии Корё. А еще я знал кореянку (русскую), имя не помню, а фамилия была Ван.
А корейской фамилии Вонг в природе не существует.

Мне кажется айнское -c- это совсем даже не [ц] а взрывной палатальный, между кь и ть. Потому что цорпок-куру -> коропоккуру в японском. Хотя японцы могли там поставить "кё" в таком случае. Так что :donno:

Цитата: Dana от февраля  7, 2008, 20:14
О современной Японии я имею представление из японских фильмов, аниме, романов Мураками Харуки, а также кратковременного пребывания в Токио ;)

ну вот, что и требовалось доказать  ;)
стандартный джентельменский набор японской антропологии аэропорта:
развесистая клюква японского кино,
ниочемные романы Мураками Харуки,
анимэ - ну тут я вообще молчу
и кратковременное пребывание в Токио во время цветения сакуры

Цитата: sknente от февраля  8, 2008, 14:55
Мне кажется айнское -c- это совсем даже не [ц] а взрывной палатальный, между кь и ть. Потому что цорпок-куру -> коропоккуру в японском. Хотя японцы могли там поставить "кё" в таком случае. Так что :donno:

да, этот звук не совсем русское Ц, а как-бы ближе к японскому Т в слоге ТИ, но это ни в коем случае не К

Цитата: Dana от февраля  8, 2008, 14:12
Кстати, к единственному знатоку языка айну такой вопрос: как читается cis=po и что вообще означает знак "=" в айнской транскрипции?

циспо

в данном случае знак "=" это морфеморазделительная черта,
и потом, не в транскрипции, а в орфографии айну

Я все знаю о Японии из анимэ. Японцы едят тэрияки и онигири а еще бэнто, в которые они кладут тырияки с онигири. Японские школьницы все время падают и всем видно их трусики. Японские женщины (т.е. школьницы) не бывают старше 14 лет, а разговаривают таким голосом как будто им пять. Любимое выражение: "иядааа >.<" Японские мужчины доживают до двацати с лишним, иногда позволяют себе кричать, и тогда они четко выговаривают букву р. Любимое выражение: "тэмээ..." 8-)

Цитата: Damaskin от февраля  8, 2008, 14:47

Цитата: Dana от февраля  8, 2008, 14:06
А вы когда-нибудь встречали корейца, которого бы звали Ван? ;)

Ну, например, был такой исторический персонаж - Ван Гон, корейский полководец, основатель династии Корё. А еще я знал кореянку (русскую), имя не помню, а фамилия была Ван.
А корейской фамилии Вонг в природе не существует.

вы уверены?
я, например, нет,
насколько мне известно есть такая фамилия и на хангыле она пишется как Бонг

Цитата: sknente от февраля  8, 2008, 23:29
Я все знаю о Японии из анимэ. Японцы едят тэрияки и онигири а еще бэнто, в которые они кладут тырияки с онигири. Японские школьницы все время падают и всем видно их трусики. Японские женщины (т.е. школьницы) не бывают старше 14 лет, а разговаривают таким голосом как будто им пять. Любимое выражение: "иядааа >.<" Японские мужчины доживают до двацати с лишним, иногда позволяют себе кричать, и тогда они четко выговаривают букву р. Любимое выражение: "тэмээ..." 8-)

уууу, какие познания  ::)

А что такое иядаа и тэмээ?
И между прочим,с р у японцев нормально,это не китайцы.И голоса 5-летние у всех мультяшек и сказочных девочек.А наша Настенька с Морозко как разговаривает?Вот это голосок-интонация,да!

Цитироватьнасколько мне известно есть такая фамилия и на хангыле она пишется как Бонг

Тогда по-русски она записывается правильно Пон.

ияда - "нет! не надо! не хочу!"
тэмээ - "ах ты св..."

На следующий день, после завтрака, они снялись и пошли на юг. Они шли не спеша, не думая о времени. Останавливались где им хотелось и когда хотелось. Очень часто они останавливались на перекус, а оставались до следующего утра. Постепенно все продукты, что они купили в Южно-Курильске закончились, но это их нисколько не заботило. Они ловили рыбу, собирали морскую капусту, ракушки, копали сарану и пили бамбуковый чай.
- Знаешь, Нан, я думаю, что это вот и есть настоящее Айну Пури. И становится смешно просто от самой мысли, что на тебя сейчас смотрит какой-нибудь антрополог и пытается что-то анализировать... Дзёмон...
- А мне вот всегда почему-то казалось, что Дзёмон –это такой танец. Знаешь, такой очень торжественный японский танец, который танцуют в императорском дворце раз в двадцать лет или, быть может, еще реже... - ответила Нан, смеясь.
- Да, Дзёмон – это просто слово. Есть Айну Пури, а есть сисам пури . Вот мы сейчас живем по Айну Пури. Но эти ценности встречают очень жестокое сопротивление в современном мире.
- Вот поэтому и приходится брать в руки оружие. Люди перестали понимать слова. Раньше слов было мало и все они были очень весомые, а теперь слова ничего не значат.
- Послушай, но ведь, чтобы достичь нашей цели вовсе не обязательно стрелять в людей. Не нужно даже говорить – нужно просто танцевать. Да, так и есть. Дзёмон – это такой танец, только его танцуют айну, а не сисамы. Нужно не говорить, а танцевать.
- Ну не знаю, по мне, так, танцуя тоже мало чего добьешся. Сейчас все танцуют. И все скажут, что вот, типа, еще одни танцуют. Хе-хе... Нет...нет...
В это время они сидели у костра. Постепенно сгущались сумерки. Все небо, до самого горизонта было затянуто низкими облаками. И дальние горы постепенно переходили в облака. Аи глотнул бамбукового чая и продолжал:
- Эти синие горы, седой Океан, эти низкие облака – это и есть Дзёмон. И камни на берегу, и ручьи, что сбегают с гор...
- Аи, а ты никогда не обращал внимание, что на камнях что-то написано, и нужно просто суметь это прочитать?
- Хм... это был такой человек – Кнорозов. Не слышала  про него?
- Не-а. И что?
- Считают, что ему удалось расшифровать письменность древних майя. Но суть дела не в этом... На старости лет он почему-то решил во что бы то ни стало найти письменность айну. Каждый год ездил на Курильские острова. Ходил по острову Итуруп и переворачивал каждый камень на берегу. А однажды где-то в горах нашел огромный плоский камень, на боковой стороне этого камня было как будто что-то высечено. Когда ему предложили спустить этот камень хотя бы на берег, то он отказался. Еще бы, тащить целую глыбу по бамбуку , где и с пустыми то руками пройти – проблема. Ха-ха... Но потом он, правда, опубликовал несколько статей. Все примеры письменности он, конечно, сам и нарисовал... Так что, если есть фантазия, то можно из любого камня вычитать все что угодно.
- Да, действительно странный дядечка... И что ему поверили?
- Некоторые поверили, но такие люди поверят во что хочешь: и в инопланетян, и в третий глаз.
- А что такое третий глаз?
- Это такие тибетские легенды о людях, у которых от могучих дум и правильного поведения появляется третий глаз.
- И что – это хорошо, когда вырастает третий глаз?
- Наверное... у меня же пока нет третьего глаза.
- Мне кажется, что третий глаз – это страшно неудобно: вот, скажем, захотел ты одеть солнцезащитные очки – и где взять очки на три глаза?
- Вот и я о чем.
- Вообще, горы хороши только тогда, когда рядом есть море. Горы нужны просто, чтобы на них смотреть.
- Да, но знаешь, иногда бывает интересно пройтись и по горам. Потому что иначе не ухватишь вполне настроение Айну Пури. Оно ведь не ограничивается только образом жизни. Настроение Айну Пури можно понять только здесь. И тот, кто здесь ни разу не был вряд ли что-либо в этом поймет...
- Ну знаешь, можно всю жизнь прожить тут и ничего не понять.
- Да, пожалуй... Айну Пури – это когда ты заглядываешь в кратер вулкана, а оттуда на тебя смотрит камуй . И звучит музыка Оки Кано.
- Дался тебе этот Оки Кано, ты ж его совсем не знаешь! Камуй! Он так часто употребляет это слово, что, похоже, перестал понимать что оно означает. Если такую музыку сыграть здесь, то все камуи разбегуться в первую очередь! Твое "kaya rimse" намного лучше.

Ночью пошел дождь. Вначале слабый и робкий, но постепенно перешел в настоящий ливень. Утром он еще более усилился. Нан открыла глаза и некоторое время вслушивалась в ритм дождя. А потом вдруг вскочила и выбежала из палатки.
- Apto! Apto! Apto!  – прокричала она, выбегая под дождь.
Она стала танцевать, носиться по берегу, срывая с себя одежду. Аи и Вонг тоже проснулись. Увидели, что идет сильный дождь, и решили не выходить из палатки. Они сели на веранде, позавтракали вчерашним охау, который за ночь превратился в желе, и стали курить, глядя на танец Нан. Дождь постепенно становился все тише и тише. И вдруг раздался грохот и земля покачнулась, словно палуба корабля. Вонг упал на четвереньки, Аи сразу же выбежал наружу. С близстоящей горы сорвались несколько крупных камней. Они катились вниз, подпрыгивая словно шарики для пинг-понга. Земля еще несколько раз качнулась и застыла.
- Нан! – крикнул Аи, направляясь к берегу. – Нан,
ты жива?! Когда Аи и Вонг вышли на берег, то увидели, что Нан абсолютно голая бродит вдоль берега по колено в воде. Ее глаза блестели, но она никого не видела. Ее взгляд был устремлен куда-то вдаль или скорее даже вовнутрь.
- Шиповник. Как славно здесь пахнет шиповником! – проговорила Нан, когда Аи завернул ее в одеяло.
Вонг стал собирать одежду, которую Нан разбросала.
- Что это с ней? – спросил Аи, когда они с Вонгом
уложили ее спать в палатке, а сами стали разводить огонь.
- Это ничего, это бывает. Мать ее была, говорят, сильной шаманкой. Так что это нормально... Когда она проснется, то все забудет и будет вести себя как обычно...
- И часто с ней такое случается?
- Ну не так, чтобы очень часто... Иногда случается...
- А сестра Нан тоже...
- Нет, та была, как бы это сказать, патологически нормальна. Хотя, что такое «норма»...
Вонг рассмеялся и закурил.
Целый день Нан проспала в палатке. И только когда вечернее солнце выкрасило прибрежные камни в красный цвет, вышла к костру, завернувшись в одеяло.
- Знаете, мне снился очень странный сон. – Сказала
она садясь на бревно.
- Будешь есть? – спросил Вонг.
- Мне снился очень странный сон. Аи – ты был ниспа  Куннэсири. Это было когда на юге Куннэсири только начали появляться первые сисамы. Все айну были очень обеспокоены их появлением. Однажды айну с разных островов собрались на Куннэсири, чтобы решить: что же делать, как быть дальше. Народу в наш дом набилась масса. В наилучшие халаты все разоделись, один лишь Аи сидит на почетном месте  в простом халате и молча курит трубку. Вот поднялся один старик с Си мосири  и стал говорить, что надо с сисамами все мирно решить. Все оживленно стали поддакивать. Тогда встал другой старик, с Эторопа  и говорит, что у всех сисамов есть растительные гербы , если бы и нам тоже завести такие же, то тогда сисамы бы решили, что мы как они и не тронули бы нас. И надо, говорит, каждому выбрать какое-нибудь растение на герб. Все снова стали очень оживленно поддакивать. А потом стали растения на гербы выбирать. Выбрали четыре растения: сарану, шиповник, ирисы и бамбук. Старик с Си мосири взял себе лилию сарану, а потом два старика чуть не подрались – каждый хотел себе шиповник в качестве герба взять. Но наконец, накричавшись вдоволь, поделили гербы. И тут спрашивают у Аи: отчего он себе никакой герб не выбирает. А он им и говорит, что с гербом или без герба – все равно придется воевать с сисамами, потому что не те это люди, говорит, чтоб с ними можно было договориться. Тут поднялся ниспа с Эторопа и стал говорить, что мол нехорошо говорить так. Если будем воевать – все сразу погибнем, потому что сисамов во много раз больше, чем айну. И, обращаясь к Аи, говорит, что сисамы посланы на его остров в наказанье за его уклонение от древних установлений Айну Пури, а потом, обращаясь к старикам, говорит, что не следует слушать человека, который в жизни ни разу инау не вырезал , шесть жен имея, привез из заморской страны циспо и живет с ним и держит в доме своем оружие, вырытое из древних могил. Тут Аи выколотил из трубки пепел, набил ее вновь и стал говорить: « Древние устои, не вчера ли они были придуманы? Инау, - на что они. Камуям не деревяшки нужны, а кровь и плоть. И что толку в женщинах, если у них рот никогда не закрывается, и от их прикосновения все только приходит в негодность. Вот вы халаты дорогие на себя напялили, мечи понавесили, но в стычке ни разу в жизни не бывали. Потому и не знаете, что оружие не должно лежать в земле. Мертвым оружие не нужно. Никто не может сказать доподлинно куда уходят мертвые. Слишком уж различны рассказы шаманов. Меч и топор, –  они, ведь, тоже камуи, им скучно лежать в земле – они хотят крови. Так что, если боитесь, то идите прямо к сисамам и скажите им об этом. Может быть, вас оставят в живых. Мне же не о чем с ними разговаривать, потому что я собираюсь напоить камуев свежей кровью...» Аи еще не закончил говорить, как покачнулась, задрожала земля, раздался грохот, с гор посыпались камни, и люди в ужасе стали выбегать из его дома. Аи же снова выбил пепел из трубки и снова набил ее табаком...
Ну, что скажете? – спросила Нан, закончив говорить.
- Да, забавная история... - сказал Вонг.
- А мне кажется, что то, что ты рассказала и есть самое настоящее Айну Пури... А, как ты думаешь, Нан?
Нан улыбнулась, взяла миску с охау и стала есть.

В конце августа Аи, Нан и Вонг вышли к поселку Головнино, что на юге Куннэсири . День уже клонился к закату, и они сразу же прошли на пристань. На пристани им встретился только один рыбак. Он был слегка пьян, но вполне еще мог анализировать окружающее и связно выражать свои мысли.
- Скажите, а нельзя ли здесь нанять лодку, – спросил Аи, закуривая.
- Хм, да кто же станет сдавать лодку в разгар  путины.
- Да нам бы дня на два всего и мы заплатим хорошо.
- А зачем вам лодка?
- Да это, морской рыбки захотелось. А то голец, горбуша и нерка надоели совсем.
Аи усмехнулся.
- А вы сами кем будете?
- Мы археологи.
- А! Археологи... Ишь ты... И что, нашли чего-нибудь. Золото... А, как есть тут золото?
- Да мы ж не золото ищем. Мы древние поселения, захоронения копаем, но в этом году мы ничего не копали, разведку делали, план составляли, фотографировали, чтоб на следующий год знать чего копать.
- А! А у нас тут есть одна штука, может посмотрите, там что-то написано по-японски, я не понимаю.
И рыбак повел Аи, Нан и Вонга к большому строению на сваях, стоявшему несколько на отшибе, в дюнах. На крыльце лежала большая серая лайка. При появлении Аи, Нан и Вонга она вскочила, сбежала по лестнице вниз, оскалила зубы, зарычала и залаяла.
- Пират, ты что! – крикнул рыбак и легонько пнул
собаку. Она издала глухое рычание и снова улеглась на свое место.
- Вот, смотрите, - сказал рыбак, показывая Аи, Нан и Вонгу небольшой четырехгранный столб, высеченный из белого камня, - что это такое?
- Это – японский топографический знак. Он должно быть стоял здесь на какой-нибудь дюне. Здесь было японское поселение Томари. А потом, когда японцы ушли, упал и его занесло песком. – Ответил Аи, вынимая сигарету. – Где вы его нашли?
- Вот там, у той дюны, там и посуды японской очень много, особенно когда ветер с моря и песок выдувает. А почему он такой белый, он что из мрамора?
- Нет, это не мрамор, это такой белый хоккайдоский гранит.
- Ну, заберете его с собой?
- Да вы что, куда он нам! Да и потом мы не занимаемся японскими поселениями на Курилах, нас айну интересуют, Дзёмон...
- Ну пойдемте, поговорим с начальником.
Поднявшись в дом Аи, Нан и Вонг попали в большую светлую комнату в которой основное место занимал стол. За столом сидел толстый коротко стриженый мужчина, пил чай и делал себе бутерброд с красной икрой. Рядом с ним на столе лежала рация.
- Вот, э, Петрович, археологи, хотят лодочку арендовать.
- Чё? Какие такие археологи.
- Ну, археологи, копают разные там поселения.
- Археологи... Рыбак пивший чай повернул голову и посмотрел на Аи, Нан и Вонга.
- Ну чего стоите, проходите. Выпейте чаю.
- Нет, нет, спасибо! – проговорил Аи. – Нам бы лодочку, знаете, на день-полтора. Вот наши гости - археологи из Южной Кореи – хотят сходит на рыбалку...
- Сегодня уже все равно поздно, лучше переночуйте у нас, а завтра поглядим... Не знаю, у меня свободных лодок нет. Чего ж стоите, садитесь, ешьте.
Аи, Нан и Вонг присели за длинный стол из струганых досок и стали есть бутерброды с икрой и пить чай.
- А что, как нашли чего-нибудь? – спросил Петрович, обращаясь к Аи.
- Да мы, собственно, в этом году ничего не копаем. Ходим, смотрим, разведка, одним словом. Что на земле лежит, то и подбираем...
Аи вынул из кармана жилетки несколько каменных наконечников и ножей.
- У! Ты смотри – удивился Петрович, - какие наконечники.
- Это наконечники, а вот это – ножи, видите какие они ассиметричные.
- Да, действительно ножи. Слушайте, а у нас тут есть такая штука. Столб такой, белого мрамора...
- Мы уже видели, это топогеодезический японский знак, отметка высоты. Он не из белого мрамора, а из белого Хоккайдоского гранита.
- А вот там недалеко на дюне есть место, где чуть копнешь и разные блюдца, чашки, чайники. Все японское.
- Так ведь поселок этот, он еще и до войны был. Томари назывался. Название это происходит из языка айну, означает бухта.
- А! Вот оно что.
- А посуда эта, я думаю, в основном, мусор.
- Не, они когда уходили отсюда, то много чего побросали под откос.

Следующим утром, после завтрака, Аи, Нан и Вонг вышли на пристань в сопровождении нескольких рыбаков и Петровича.
- Не ребята, извиняйте, не могу дать лодку, –
сказал Петрович, глядя куда-то в даль, в сторону полуострова Ноцукэ. – Вы уж не серчайте...
- Ну, ладно мы пойдем, тогда. - Аи достал сигарету и закурил.
- Удачи вам! – сказал Петрович, крепко пожав руку Аи и Вонгу.
- Вам тоже, – вяло бросил Аи. - Вообще удивительные люди эти рыбаки. Они живут тут одним днем и вовсе не думают о будущем, а когда вычерпают всю рыбу, то наверняка уйдут отсюда. И просто смешно становится при мысли о том, что русские смогут адекватно освоить Острова. Но при этом они, конечно, считают себя здесь хозяевами и бесконечно поднимают тосты "за Курилы". И думают что они могут решать судьбу Островов. Они даже не задумываются, что спрашивать нужно вовсе не их, они ведь все приехали сюда уже после войны, и не сисамов, а тех кто жил здесь в восемнадцатом веке... до нашей эры.
- Да уж нанесло сюда разного народу. Ну ничего, я думаю, что очень скоро мы вернемся сюда и будем говорить с русскими и сисамами по-другому...

Попрощавшись с рыбаками, Аи Нан и Вонг пошли на полуостров Весловкий . Они шли по берегу Тихого Океана и вдруг метрах в двухстах прямо перед собой увидали кавасачку, стоящую на якоре у самого берега. Недалеко от нее на берегу стоял сооруженынй из плавника и гофрированного железа балаган, около которого два человека сидели у костра и оживленно о чем-то говорили.
- Тсс! Похоже это японцы! – прошептал Аи, делая рукой знак Вонгу и Нан, чтобы они остановились. – Я пойду и попробую узнать кто это.
Как только рыбаки увидели Аи, они вскочили и бросились бежать к своей кавасачке. Один из них оказался более проворным: он вскочил на кавасачку, сразу же завел мотор, но забыл сняться с якоря. А второй не успел вскочить на борт, он бегал по берегу и стрелял в воздух из ружья.
- Нельзя ли взять вашу кавасачку на прокат. Мы хотели бы пойти на морскую рыбалку. – Сказал Аи по-английски.
Японец расплылся в улыбке.
- Акиба-кун! Отбой! Шабаш! Это не рыбнадзор! Все нормально, выходи на берег!
- Со мной еще мои друзья – корейские археологи, я сейчас их позову.
Когда Аи вернулся вместе с Нан и Вонгом японцы снова сидели у костра. Они ели рыбный суп и пристально смотрели на Нан.
- Ну что ж, мы можем вас взять с собой на рыбалку, – сказал один из рыбаков.
- Сколько это будет стоить? – спросил Вонг на деланно ломанном английском.
- Знаете, в наше время так редки порядочные люди. Зачем говорить о деньгах! Вы потом с нами расчитаетесь, если что-нибудь поймаете. Хотите супа?
- Нет, нет! Мы недавно кушали! – стал было возражать Аи, но Вонг стал подмигивать ему и Нан, чтобы они не отказывались. Рыбаки налили Аи и Нан супа, а сами пошли в балаган.
- Как они странно на меня смотрели, – сказала Нан, когда они с Аи остались одни.
- Может быть, они просто соскучились по красивым девушкам...
- Может быть...
В это время Вонг куда-то отлучился.

- Ты точно уверен что это она?
- Да я отвечаю, помнишь, еще в порту, когда мы собирались отходить, к нам подошел какой-то хрен в черных очках и стал показывать фотографию, и спрашивал не видали ли мы ее. Такое лицо нельзя забыть!
- И сколько за нее дадут?
- За нее дадут очень прилично! Мы сможем уехать на Гаваи и всю оставшуюся жизнь шоколадно там отдыхать.
- Да... Смотри, короче, когда выйдем в море – ты схватишь девчонку, а я – расстреляю ее спутников. Девчонка нужна живой, иначе нам ничего не заплатят.

Вонг вышел из-за балагана, направился к своему рюкзаку и стал перекладывать в нем вещи.
- Вонг, чё ты там делаешь? – спросила Нан.
- Хочу зарядить новую пленку в фотоаппарат, и вот никак не могу найти...
- Ну, можно отчаливать! – Сказали рыбаки, выходя из балагана.
У одного из них в руках было ружье и котелок, а у другого топорик и моток веревки.
Отойдя от берега, они сразу же взяли курс на Нэмуро. Нан, Аи и Вонг были на носу. Один рыбак стоял у штурвала, а другой сидел напротив Нан на бухте каната. Пройдя с полчаса рыбаки решили остановиться.
- Вот, здесь будем ловить! - сказал тот, что стоял
за рулем. Заглушив мотор, он вышел из рубки. Второй рыбак поднялся и пошел на корму.
- Сейчас, только возьмем снасти! – сказал первый.
- А у нас свои снасти есть! - сказал Вонг, выдергивая из рюкзака автомат и выпуская очередь в спину одного из них. Рыбак беззвучно вывалился за борт. Второй услыхал стрельбу и хотел было прыгать за борт, но автоматная очередь настигла и его.
Аи и Нан были потрясены.
- Дело в том, - сказал Вонг, становясь к штурвалу и заводя мотор, что мне удалось подслушать их разговор, они думали, что мы не понимаем японского и поэтому говорили открыто, не таясь. Эти господа, - Вонг достал сигарету и закурил, - сообщили мне очень плохую новость. Они говорили, что за тебя, Нан, можно получить очень приличные деньги. Они собирались убить Аи и меня, а тебя сдать японским секьюрити.
- Что же это значит! – воскликнула Нан.
- Похоже, что ничего хорошего. Но в любом случае сейчас мы пойдем на Хоккайдо, а там разберемся что к чему. Пойдемте-ка на север, к полуострову Ноцукэ. Там, в Сибэцу, у меня есть друзья. У них можно будет спрятаться и решить что делать дальше.

(здесь заканчивается третья часть романа)

Выйдя на дорогу, что вела в Сибецу, Вонг решил застопить машину. Около часа дорога была абсолютно чистой, пока, наконец, не появился джип с темными стеклами. Вонг встал поперек дороги и джип остановился.
- Вылезай! – приказал Вонг, открывая дверь и вынул из кармана револьвер. – Давай! Давай! Поживей!
Из машины вылезли парень с девушкой. Они были очень удивлены и напуганы. Вонг бесцеремонно погрузил в багажник рюкзаки. Нан забралась на заднее сиденье, Аи на переднее, Вонг сел за руль.
- Хорошо, что здесь стекла темные, - сказал Вонг, - никто нас не увидит.
На окраине Сибэцу он остановил машину у одного богатого особняка, построенного в традиционно японском стиле. Остановившись перед высокими воротами, Вонг посигналил. В воротах открылась калитка, вышел пожилой сторож. Вонг опустил стекло и крикнул ему:
- Рихэи, это же я – Вонг!
- Ах, а я вас и не узнал! Вы ведь каждый раз приезжаете к нам на новой машине!
И пошел открывать ворота.
- А что, хозяйка твоя дома?
- Да, наверное, завтракает.
- Аи, Нан, да оставьте вы рюкзаки, потом их принесут, пойдемте со мной.
Дом был не заперт. Аи, Нан и Вонг сразу прошли в гостиную, единственную комнату в доме, обставленную в европейском стиле. Там никого не оказалось.
- Мидори! – позвал Вонг, – Мидори!
Из темного коридора в гостиную вышла миловидная японка средних лет в розовом домашнем кимоно.
- Это снова ты, Вонг! – сказала она вместо приветствия.
- Мидори, послушай, я ведь никогда ни о чем тебя не просил. А этой девочке грозит смертельная опасность. Мидори, я прошу тебя, спрячь ее у себя дня на два. Я тебе очень хорошо потом заплачу.
- Вонг, дело не в деньгах, просто, когда ты приходишь сюда – ты приносишь несчастья. Неделю назад заходил молодой Ямамото, он очень долго беседовал со мной. И Фудзивара давно хотят с тобой поквитаться. Вонг, все это из-за того, что ты связался с айну. И теперь снова впутываешь меня в свои дела. Будь проклят тот день, когда ты впервые пришел в мое заведение. И зачем я только связалась с тобой.
Вонг молча слушал и курил.
- Ну так как, могу я оставить ее и этого молодого человека у тебя.
- Что ж с тобой делать. Пропади все пропадом! – сказала Мидори и ушла в дальние комнаты.
- Ну вот и славно, - сказал Вонг, - поживите немножко здесь, а я скоро вернусь.
- Куда отнести ваши вещи? – спросил Рихэи, внося рюкзак Вонга.
- Положи здесь!

Вонг поехал в Кусиро , где жил глава клана Хатияма, которые воевали с Ямамото и Фудзивара.
- А, это ты, Вонг, входи. Входи, мой дом – твой дом, – сказал старый Хатияма, выпуская колечко дыма. – Что скажешь хорошего, какие новости?
- Новости плохие, Хатияма, очень плохие. И Вонг достал из кармана бумажку с портретом Нан, которую он сорвал со столба в Сибэцу. – Это ведь твоя работа?
- Нет, Вонг, я нынче уже отошел от дел. Это Фудзивара... Сигару? Виски?
- Да, пожалуй...
- Вонг, дались тебе эти айну. Скажи, зачем ты впутался в это дерьмо. Мои ребята ведь тоже имеют на тебя зуб. Да, Вонг... Вот так...
- Понимаешь, Хатияма, - сказал Вонг, выпуская колечко синего дыма, - я всю жизнь был страшно одинок, у меня никогда не было ни жены, ни детей. А эта девочка – она мне как дочь. Я хочу, чтобы она осталась в живых, чтобы ее никто не трогал, чтобы она могла продолжать свое дело.
- Нет Вонг, боюсь, что я тебе ни чем не смогу помочь. Мы с тобой еще можем о чем-то договориться. Но договориться с экстремистами невозможно. Они разрушили музей в Сираой – убили массу невинных людей. Они как землетрясение. В их дейстиях я вижу очень мало смысла. Все против них: и полиция, и якудза и интерпол. Мы сейчас все сотрудничаем. И ты связался с такими людьми. Очнись, посмотри, ты же в полном дерьме. И самое главное, что ты уже никогда не отмоешься. И никто не захочет иметь с тобой дело...
- Скажи, Хатияма, а если я попрошу тебя, чтобы ты помог мне вывезти из Японии эту девушку и одного молодого человека, а взамен отдам тебе все мое хозяйство в Корее, все что я накопил непосильными трудами, ты поможешь мне?
Вонг откинулся на спинку кресла, обалдевая от собственной щедрости и выпустил дым носом.
- Вонг, я вижу, что тебя совсем околдовали.
Вонг взял телефон и набрал номер своей конторы в Корее.
- Да, слушаю! – ответила трубка.
- Кимин, это я – Вонг.
- А! Да, господин, слушаю.
- Кимин, передо мной сейчас сидит господин Хатияма, я передаю ему все свое хозяйство...
- Как, Вы, просто так отдаете все японцам!?!
- Так нужно, Кимин, меня вынудили обстоятельства.
- А как же я! Я не буду работать на японцев!
- Ну, это уж тебе решать. Ладно, передай это всем. Пусть все знают. Теперь все свободны...
- Хорошо, господин...
- Ну прощай...
Вонг повесил трубку.
- Ну, Хатияма, зови своих нотариусов и юристов, чтоб все было чин-чинарем...

Вечером он уже вернулся в Сибэцу.
- Ну как вы провели время, тетенька вас не обижала? – спросил он у Аи и Нан, когда вошел в гостиную.
- Нет все было просто замечательно!
- Нан, знаешь, здесь в Сибэцу, да и в Кусиро тоже, твоя рожа висит на каждом столбе, - и Вонг протянул ей сложенный вчетверо листок бумаги, - так что оставаться здесь – крайне опасно. Я сегодня договорился с кем надо. И послезавтра утром наши друзья ждут нас на рейде у Кусиро на пароходе. Они идут на Окинава и специально зайдут за нами, так что завтра утром мы оставим этот гостеприимный дом, Мидори, слышишь!
Нан развернула листок бумаги и с ужасом воскликнула:
- Вонг, это же не фотография!
- Ну я вижу, и что дальше. Ты лучше обрати внимание на сумму, в которую тебя оценили.
- Вонг, ты не понял, это – рисунок Рю!
- Рю? Кто такой Рю? – спросил Аи.
- Рю – это матрос с "Эбису мару", – пояснил Вонг. – И что, Нан, ты позволила ему нарисовать себя?
- Ну да, но я говорила ему, чтобы он был осторожнее. Но Рю вряд ли мог потерять этот рисунок. Скорее всего они погибли. Или попали в руки спецслужб.
- Мидори, иди-ка сюда, скажи, а о чем с тобой беседовал Ямамото. 
- Ох, он говорил... он интересовался тобой, Вонг, да... Он говорил, что недавно недалеко от Нэмуро было потоплено судно "Эбису мару". Он говорил, что его захватили экстремисты из движения "Куннэ Сири" и что они вступили в бой с пограничниками и силами самообороны. Он говорил, по-моему, что когда судно было подбито, то все стали прыгать в воду, а солдаты стали их ловить. Но среди спасенных не было ни тебя. Ни твоей девчонки. А на следующий день на мысу Ноцукэ нашли трех человек. Двое из них были явно из команды "Эбису мару": один был, видимо, капитан, а второй – совсем еще молодой, видать, матрос, а третьего Симамура узнал и сказал, что это террорист, у него, говорят, была в ухе серьга и на губах татуировка.
- Икитои! – воскликнула Нан.
- Ну вот, так у этого террориста была граната. И он взорвал и себя, и с собой вместе и Симамура и моряков с "Эбису мару". Так что мало чего осталось. А тот молодой человек, Рю, его меньше всех задел взрыв. У него и нашли этот рисунок. Ямамото думал, что удасться его откачать, и он все расскажет, но он умер через некоторое время, так и не приходя в сознание. А люди из команды, которых повязали вместе с айну, наоборот, оказались очень разговорчивыми и стали говорить, что был еще кореец с девчонкой, и что их высадили на Кунасири. Так что лучше вам тут не задерживаться. Вас все ищут. И я не хочу, чтобы и меня еще притянули по этому делу, там и так кучу народу повязали.   

Кэптен, честно говоря, это графомания.

Вечером следующего дня Аи, Нан и Вонг остановились недалеко от города Кусиро, в какой-то крайне затрапезной гостинице.
- Завтра утром они должны встать здесь на рейде и пришлют за нами шлюпку. Так что ложитесь-ка спать.
- Вонг, а что это за пароход? – спросила Нан, натягивая одеяло на голову.
- Это личный пароход Хатияма. Его сын – очень преуспевающий гангстер, он недавно женился. И вот он со своей женой решил провести медовый месяц на южных островах. И нас тоже согласились взять с собой. Ты спи...
Ранним утром дверь в номер, где остановились Аи, Нан и Вонг распахнулась, и в комнату вошли несколько полицейских и два человека в штатском. Один из них остановился посреди комнаты и сказал:
- Черт возьми! Вонг, старина Вонг! Я охочусь за тобой уже семнадцать лет. Ну, наконец-то, ты попался мне! Так, а это, что за птица? Ага, это то самое айнское хафу. Замечательно. Это пахнет повышением по службе! - рассуждал офицер сам с собой. - Давай, Вонг, одевайся, поедешь с нами! И вы, гребаняе айнские гомики. Вы обсмотрелись фильмов о кубинской революции и думаете, что вам все можно! Одевайтесь! Вас это тоже касается!
- Не шуми! – сказал Вонг и нажал на курок автомата, который он еще вечером предусмотрительно спрятал под одеялом. Офицер, который минуту назад был столь разговорчив, теперь согнулся пополам и, держась рукой за живот, упал на пол, завалился на бок и издавал лишь слабое шипение. Остальные полицейские лежали в самых разнообразных позах. Вонг сел на кровати и выпустил еще одну очередь. Офицер дернулся и затих.
- Кто это такие, Вонг? – спросила Нан, поднимаясь.
- Я думаю, это отдел по борьбе с наркотиками. Лучше не рассуждай, а давай одевайся быстрее и прыгай в окно. А то сейчас появится подкрепление. Аи, и ты тоже. Я вас прикрою.
- А как же ты, Вонг? – спросила Нан.
- Я кому говорю, прыгай!
- Вонг, здесь же второй этаж. Я же...
Нан зажмурила глаза и прыгнула.
- Ну, Аи, теперь ты.
- Вонг, а ты?
- Я прыгну сразу же за тобой, давай прыгай! Ну что стоишь!
В это время на лестнице раздались голоса и шаги.
И Аи прыгнул. Внизу, под окнами рос шиповник, Аи угодил прямо в него.
- Нан, а что ж ты не бежишь к берегу? – спросил Аи, увидев, что Нан сидит в шиповнике.
- Я подвернула ногу, когда прыгала.
Аи подхватил ее на руки и бросился к берегу, до которого было менее ста метров. На берегу их уже ждала шлюпка. В это время в комнату, где оставался Вонг, ворвались новые полицейские. Вонг, не целясь, выпустил по ним очередь и прыгнул из окна. Аи и Нан были в это время уже почти у самого берега. Вонг поднялся и побежал. Несколько полицейских высунулись из окна и стали стрелять в Вонга. Он остановился, чтобы выстрелить, но в этот момент его ранили в левое плечо. Он охнул, покачнулся, но продолжал бежать.
- Вонг!!! – закричала Нан.
Следующая пуля попала Вонгу в голову, а следующая  угодила между лопаток. Он вскрикнул и упал. Падая, он из последних сил нажал на курок и выпустил очередь в небо.
- Вонг! – воскликнула Нан, увидев, что он упал.
- Пойдемте быстрее, Вонгу уже не поможешь! – сказал матрос, сидевший в шлюпке.
На пляже появились полицейские.
- Вонг! – воскликнула Нан. Ее губы задрожали и из  глаз брызнули слезы.

На палубе Аи и Нан встречал молодой человек в гавайской рубашке и белых штанах. На шее у него была золотая цепь, а в руке стакан с виски.
- Хатияма Синтаро, – представился он.
- Нан.
- Аи.
- А где же Вонг? Где же старина Вонг? Я хочу, наконец, выпить с ним в честь нашего вечного мира.
- Сэнсэй, не поверите, - сказал матрос, доставивший Аи и Нан, но старина Вонг лежит мертвый на пляже.
- Вот дерьмо!
- А разве это не ваши люди убили его?
- Ннет, я, полагаю, что это самые обыкновенные легавые. Из отдела наркотиков. Вы знаете, за то, что Вонг сделал для нашей семьи, я бы выполнял бы каждый его каприз и, вообще, заботился бы о нем как о своем отце.
- А что же он такое сделал?
- Как, разве вы не знаете? Он передал нам всю свою героиновую империю. И попросил помочь вам, но я то ждал, прежде всего, его самого. Да, вот незадача...
- Вонг отдал все, что у него было только чтобы спасти нас!?
- Ну да...
- Вонг!!!Вооонг!
Нан рыдала вовсю.  
- А что у нее с ногой? – спросил Хатияма Синтаро, видя, что Нан стоит, держась за Аи.
- Она говорит, что подвернула.
- Тадахиро! Где носит этого бездельника?
- Да, кто меня звал. А это вы, сэнсэй. Что случилось?
- Девушка подвернула ногу.
- Ну и стоит ли из-за этого так плакать. Неужели так больно?
- Тадахиро, она плачет вовсе не из-за ноги. Только что на ее глазах был застрелен очень близкий ей человек.
- Ну, не надо плакать. Меня зовут Тадахиро. Тадахиро Макисэ. Я доктор. И у меня есть своя клиника в Ёкохама. А вас как зовут?
- Нан... – проговорила Нан сквозь слезы.
- Ну вот. Кость цела, потерпите немножко, сейчас может быть немного больно... Ну вот и все, пара пустяков. И снова можно бегать!
Нан поднялась с палубы и сделала несколько шагов, держась за перила. Поняв, что снова может свободно ходить, она подошла к Аи, и обняла его...
- Пойдемте в кают-кампанию, выпьем чего-нибудь! – предложил Хатияма Синтаро.

- Что будете пить? Вермут, брэнди, ром, коньяк, виски, абсент... - Спросил Хатияма Синтаро, подходя к бару.
Хатияма Синтаро был еще, довольно, молодым человеком, но в его взгляде постоянно читалась какая-то усталость и равнодушие. Даже когда он обращался к своей жене или рассказывал какую-нибудь шутку. У его жены было очень интересное имя: Онамия Нацуёко . Она была очень умна и довольно-таки симпатична, но в конец развращена богатством и безделием.
В течение трех дней, пока пароход шел до острова Окинава, Хатияма Синтаро и его жена все время пытались развлекать Нан и отвлекать ее от грустных мыслей.

Когда пароход пришел на Окинава, Аи думал, что им с Нан удасться погулять по острову, однако, прямо из порта Хатияма Синтаро отвез их на одну из своих вилл. Там он препоручил Аи и Нан заботам немногословного угрюмого якудза. В целях безопасности Аи и Нан не позволяли выходить на улицу. Они могли гулять лишь в саду и на небольшом пляже, вилла стояла на самом берегу.
Входить тоже позволялось далеко не всем, а только членам семьи Хатияма. Не смотря на то, что Хатияма Синтаро, безусловно, добросовестно выполнял поручение Вонга, все это слишком походило на то, что Аи и Нан удерживают с каким-то умыслом. Нан все время плакала и время от времени говорила, что теперь, когда Вонг передал японцам свое дело, а сам погиб, ничто не мешает Хатияма сдать ее японским секьюрити, иначе с какой стати они бы стали держать ее и Аи здесь. Но. По счастью, ее опасения не подтвердились. Однажды утром Хатияма Синтаро пришел к Аи и Нан и сказал:
- Знаете, здесь становится слишком опасно. Позавчера мои люди видели, что какие-то типы труться около вашей виллы. Поэтому, я предлагаю вам немедленно покинуть Японию. Хотя бы временно. На полпути с Окинава к Гаваям находится остров Минамитори. Минамитори - это уже не Япония. Король Минамитори – друг моего отца и мой друг. Так что собирайтесь, через час за вами заедет машина, а потом мой личный самолет доставит вас на Минамитори.
Аи и Нан ничего ему не ответили, даже не поблагодарили. А собирать им было нечего.
- Вот, подарите это старику Хауа. Король обожает «Сантори» - сказал Хатияма Синтаро, передавая Аи, три бутылки виски «Сантору» в изящном деревянном ящичке. – А это письмо. Его сразу же отдадите королю Хауа. Я там написал кто вы и почему вынуждены просить политического убежища. Старина Хауа не любит японцев. Я думаю, он вас примет очень хорошо. Ну, давайте. Удачи вам.
- Прощайте! – крикнули Аи и Нан, остановившись на верхней ступеньке трапа.
Внизу, у кремовой испано-сюизы, стояли Хатияма Синтаро и Онамия Нацуёко. Когда самолет взлетел и стал набирать высоту, они все еще стояли на том же самом месте и махали руками.

Минамитори  оказался небольшим островом, размером с Сикотан. Берега были мало изрезаны и удобные для захода бухты было только три.
В аэропорту Аи и Нан встречал молодой человек с огромными дрэдами, с ракушкой каури на шее, одетый в одну лишь набедренную повязку.
- Я – принц Таноа, – представился молодой человек. Остановив, старый американский джип около самолета.
- Аи.
- Нан.
- Очень хорошо. Наш друг Хатияма, с Окинавы, позвонил нам несколько дней тому назад и говорил о Вас. Поэтому, как только я увидал его самолет, так и понял, что это Вы. Добро пожаловать на Моана Хили .
- Моана Хили? А разве не Минамитори? – Удивилась Нан.
- Нет, Минамитори – это японское название, после того как мой отец, король Хауа, прогнал японцев, мы не используем больше японский язык и называем наш остров Моана Хили. Это означает Морская земля, Морское селение. Теперь мы общаемся с иностранцами по-английски.
Характерной особенностью острова Минамитори было то, что там не было ни одного какого-либо более-менее определенного поселения. По всему острову были разбросаны отдельно стоящие аккуратные деревянные домики. Все строения были одноэтажные. На севере острова, по берегам бухты Атуа , которая считалась самым живописным местом острова, издревле селились богатые и родовитые островитяне. На юге, в окрестностях бухты Кипо , где располагался порт, жили, в основном, люди по беднее, но, справедливости ради, нужно отметить, что особой разницы между архитектурой построек на севере и на юге не наблюдалось, разве что в окрестностях бухты Атуа дома были по просторнее и построены из более дорогих пород дерева. На всем острове было только два двухэтажных здания: дом короля острова и  дом собраний. Первое здание было очень старое, из очень дорогого дерева построенное еще в девятнадцатом веке, а второе современное, каменное, единственное каменное здание на острове. Оно все было расписано фресками, изображающими революционную эпопею, а также сцены повседневной жизни простых людей Моана Хили.
- Здесь я живу, - сказал Таноа, вылезая из машины. - Отдохните сегодня с дороги, а завтра утром мой отец примет вас.

На острове жило всего около десяти тысяч человек. До революции их было раза в три больше, но после революции, когда все японцы уехали, остались только коренные жители. Моана Хили была наследственной неконституционной монархией, но существовал совет старейшин, который заседал в доме собраний, впрочем, с весьма ограниченными функциями.

На следующее утро слуга принца Таноа отвез Аи и Нан к дому короля. Дом короля находился на юго-восточном берегу бухты Атуа, напротив него высилось здание дома собраний, образуя таким образом некое подобие площади, которая с одной стороны ограничивалась огромным ангаром, в котором располагался музей Моана Хили, а с другой стороны – берегом бухты Атуа.

Король Хауа, который в действительности был просто-напросто верховным вождем острова, на языке Моана Хили – «тоно» , восседал на деревянном троне, инкрустированном перламутром. Он был очень толст и напоминал скорее борца сумо, чем микронезийского короля. На нем была набедренная повязка и белый китель, черные очки  и золотые часы. Вся грудь короля была увешана различными орденами и медалями, большинство из которых он сам себе навручал. Вначале он очень важничал, видимо, боялся уронить достоинство своего маленького народа, но когда Аи сказал ему, что привез для него гостинец и слуга внес ящичек с «Сантори», то вся чопорность Хауа сразу же пропала.
- Надо будет в ближайшее время выбрать участок земли и начать строительство дома для вас. Вокруг бухты Атуа уже нет свободной земли. Я думаю, придется попросить кого-нибудь сдать в аренду небольшой участок.  Пока поживите у моего сына...
- Спасибо вам! – сказали Аи и Нан и поклонились.
- Нет, это мы должны говорить «спасибо» таким как вы. Вы не побоялись выступить против японцев. Это значит, что мы не одиноки, это значит, что в Тихом Океане есть люди, которые думают и действуют также как мы. И я, думаю, что мы сумеем вам помочь реализовать свои планы.

- Ну как? Что вам сказал отец? – спросил Таноа, когда Аи и Нан вернулись.
- Он сказал, что собирается выделить участок земли на берегу бухты Атуа, чтобы мы смогли построить дом, – сказал Аи.
- А еще он сказал, что это здорово, что в Тихом Океане еще остаются такие люди как мы... И, вообще, он замечательный.
- А вы знаете, что даже для того, чтобы арендовать землю на побережье Атуа, вам нужно быть нихи матапа.
- Что такое «нихи матапа»? – спросила Нан.
- «Нихи матапа» – это термин, обозначающий благородных людей. Буквальный перевод означает «небесная голова» . Все, кто живет по берегам бухты Атуа, являются «нихи матапа». Иностранцы тоже могут стать «нихи матапа». Для этого нужны либо какие-нибудь особенные заслуги перед народом Моана Хили, либо можно также просто сочетаться браком с кем-либо из островетян, кто является «нихи матапа».
- Да, но мы с Аи любим друг друга. И второй вариант для нас совсем-совсем не подходит.
- Я думаю, что в вашем случае вопрос этот можно решить довольно быстро, учитывая ваше активное сопротивление японскому колониализму. Эти вопросы обычно вначале рассматривает совет старейшин, а потом их утверждает король.
- А не могли бы Вы сказать как на языке Моана Хили будет «люди»?
- Конечно, «кулу» .
- Хм. А как будет сказать « я тебя люблю»?
- «А э омапу» .
- Что!? – воскликнул Аи. – Нан, ты слышишь?
- Да.
- И что, тебе это ничего не напоминает.
- Ну да, это, как-то очень похоже на язык айну, а?
- Вот и я о том же.
- А знаете, лингвисты говорят, что язык Моана Хили абсолютно не похож на микронезийские и полинезийские и вообще какие-либо автронезийские языки. Его вообще рассматривают как изолированный язык. Некоторые полагают, что он родственен каким-то папуасским языкам, другие, что он родственен языкам австалийцев, но, по-моему, все это – досужий бредень. Когда я учился в университете в Калифорнии, я встечался несколько раз с Бернардом Комри, он один из самых авторитетных специалистов по языкам Папуа - Новой Гвинеи. И он говорил мне, что все идеи подобного рода – сирена, потому что они не учитывают морфологической техники языков, а обращают внимание только на лексику. Но сказал, что основа языка Моана Хили – это, скорее всего, айну, причем наиболее древний и чистый айну.
- Вот оно что!...
- Что значит «сирена»?
- «Сирена» – это такое жаргонное словечко, обозначающее бредовую, но занятную идею. Комри очень часто употреблял его, и я позаимствовал у него это словечко. Уж больно оно мне понравилось.
А, знаете, сегодня одна женщина звала меня на ланч. Я был бы очень рад, если бы вы составили мне компанию.
- Мы не станем отказываться от вашего предложения!

- Ее зовут Аху, – сказал принц Таноа, заводя мотор. - Она живет на другой стороне бухты Атуа. Она самый лучший художник и татуировщик на всем острове. Ее отец расписывал дом собраний, и она унаследовала его профессию, но она больше занимается татуировкой. Она очень много кому делала татуировки: и мужчинам и женщинам. Но у нее самой нет на теле ни одной татуировки, потому что она считает, что на острове нет мастера достойного ее тела. Однажды она, правда, решилась и отправилась с этой целью в Новую Зеландию. Но, пообщавшись с тамошними татуировщиками, – передумала.
- А что, ее отец, он жив? – спросил Аи.
- Нет, он погиб. Он катался на доске на волнах и разбился о камни.
- Да, серфинг – опасный спорт.
- Не опаснее других видов. У нас даже дети катаются. И каждый год в день независимости проводятся очень большие соревнования.
- А когда день независимости?
- Семнадцатого августа.
- Хм, значит, в этом году мы уже все пропустили, и нам придется ждать целый год.
- Зато, как раз будет время подготовится. Чтобы не только смотреть, но и участвовать. Все нихи матапа участвуют в этом соревновании. Ну вот, мы и приехали.

Дверь открыла стройная зеленоглазая девушка с роскошными темно-каштановыми волосами. Она была абсолютно голая, если не считать нескольких браслетов на ногах и руках, ракушки каури на шее и пирсинга на лице. Вообще женщины на Моана Хили дома, по большей части, ходили обнаженными и нисколько не стеснялись демонстрировать свои прелести даже перед незнакомыми людьми. Напротив, дурным тоном почиталось, имея красивое тело, прятать его от окружающих под одеждой. Именно поэтому искусство Аху пользовалось огромным спросом именно среди женщин, которые хотели, чтобы их тела были подлинным произведением искусства. 
- Хапуну ахуну а, Таноа! Э иуакэ хэ? 
- Хапуну ома, Аху! А хино пилика.
- Аи, да это же чистый айну! – прошептала Нан.
- Да, только более насыщеный гласными, с более простой грамматикой и, наверное, с разными микронезийскими заимствованиями.
- А кто это с тобой, Таноа? – спросила Аху, когда Таноа, Аи и Нан вошли.
- Это айну, они попросили у нас политического убежища.
- А! Это те самые.
- Да.
- Да, инцидент в Сираой имел здесь большой резонанс. Что ж, добро пожаловать в мой дом. Давайте знакомиться: меня зовут Аху.
- Нан.
- Аи.
- Аи..., по-моему, Аи – это как-то не звучит. Что это значит?
- Это означает «стрела» на языке айну.
- Давай лучше я буду звать тебя просто «Айну».
- Айну... Ну ладно... пусть будет «Айну». А что это за штуки у тебя на лице?
- Ты что, это же круто, это пирсинг. Что, ты разве ни разу не видал таких штук! – ответила Аху, нисколько не смущаясь подобному вопросу.
- Конечно видел, просто я ни разу не видел, чтобы они были у человека везде. И в бровях и в ушах, и в носу, и в языке и в пупке.
Тут Аху подошла к Аи поближе и слегда раздвинула ноги.
- Черт возьми, и даже там... внизу...

В доме была прохлада и легкий полумрак.
Все стены были увешаны репродукциями картин Гогена, которые делал отец Аху. Живопись Гогена оказала сильное влияние на его творчество. Так, например, позы людей на фресках дома собраний, да и выбор цвета – все было, с очевидностью, было навеяно Гогеном.

Кроме Аху в комнате была еще одна молодая женщина. Тоже абсолютно голая и с ракушкой каури на шее. Ее бедра, низ живота и спина были украшены превосходной татуировкой. Это был какой-то монохромный орнамент. Эта женщина оказалось сестрой принца Таноа, принцессой Хиэ.
В старые времена на острове Моана Хили татуировка была вещью статусной: были мужские и женские татуировки, татуировки вождей, татуировки мореплавателей. Японцы запретили татуироваться, но после революции король Хауа восстановил старые обычаи, однако молодежь теперь  видела в татуировке просто украшение тела. Старики ворчали, но ничего поделать не могли. Совет старейшин переизбирался каждые шесть лет, и в реальности от него мало что зависело. Решения принимал и утверждал король, но на его мнение сильно влияла аристократия – нихи матапа. На дружеских пирушках, называемых на языке Моана Хили «малато» , обсуждались актуальные проблемы жизни острова, а потом о кто-нибудь украдкой сообщал королю о том что думают нихи матапа по тому или иному вопросу. И король не мог не прислушиваться к их мнению. Нихи матапа, в основном, были мореплавателями, строителями лодок и военными, но были также, художники, музыканты и хранители древних преданий.

- Скажите, а то, что вы все носите ракушки каури на шее – это что-нибудь означает? – спросил Аи, когда все сидели на циновках и пили каву .
- Да, это означает, что все мы являемся членами общества «Зубастая Вагина» , – ответила Аху.
- Хм, а чем это общество занимается?
- Основная его задача – это сопротивление всеобщей глобализации и неоколониализму. Это такое объединение разных талантливых людей, которые пишут музыку, устраивают выставки, – сказала принцесса Хиэ.
- Короче говоря, сражаются на переднем фронте расты! – добавил принц Таноа, улыбаясь.
- Мы с Аху издаем журнал «Тэ Нуиэ» . Это, в основном, литературно-лингвистический журнал. Но в нем также есть раздел, посвященный, музыке и живописи. – Сказала принцесса Хиэ. А еще у Аху есть несколько приятелей, которые в своботное время делают замечательную музыку. Их альбомы расходятся по всей Полинезии в мгновение ока.
Ланч постепенно перетекал в обед, который имел тенденцию перейти в ужин.
- Скажи, Нан, - спросила вдруг Аху, - а почему ты сидишь одетая? Разве тебе не жарко. При таком прекрасном лице у тебя должно быть роскошное тело. Или ты хочешь радовать своим телом одного лишь Айну. По-моему. это несправедливо.
- Ну... дело в том, что я... как бы это сказать, не совсем женщина.
- В смысле?!
Нан стала раздеваться. Когда она разделась совсем, все с интересом стали рассматривать ее тело.
- Какой замечательный маленький фаллос! – воскликнула Аху, – Хочешь войти в меня?
- Не отказывайся! – сказал Таноа, смеясь. – Аху замечательная женщина!
Аху подошла к Нан и, опустившись на корточки стала ласкать ее фаллос. А потом села на Нан верхом. Аи пил виски и курил сигару. Постепенно он почувствовал, что заводится. Он поставил стакан на низенький столик, разделся и засунул свой член в рот Нан. Тем временем принц Таноа стал совокупляться со своей сестрой. Позднее, он объяснил Аи и Нан, что трахается со своей родной сестрой с тринадцати лет. И что подобная практика считается здесь совершенно нормальной.

- Но я хочу, все же, дойти до конца – стать всамделишней женщиной, чтобы можно было заниматься любовью по-настоящему, как все нормальные женщины, - сказала Нан...
- Мы можем помочь тебе с этим делом. В Сингапуре есть неплохая клиника, где делают подобного рода операции, – сказал принц Таноа, выпуская колечко табачного дыма над своим еще возбужденным членом.
- А, может, мы послушаем какую-нибудь музыку? – предложил Аи.
- Да, можно, - ответила Аху и встала, чтобы включить музыкальный центр.
Это было очень профессионально сделанное рэгги, Аи и Нан сразу же узнали голос принца Таноа, который читал рэп на языке Моана Хили.
- Как называется эта песня? – спросил Аи.
Аху протянула ему диск. На обложке на черном фоне был изображен татуированный маорийский воин, весь в хаки, с огромным косяком, висящим на губе и с автоматом в руках. Диск назывался «Тэ Туму» - «Война», группа, записавшая его называлась «Тэ Аху».
- Это что, твой диск? – спросил Аи.
- Да, я назвала группу своим именем, – ответила Аху, поглаживая волосы на лобке.
- А что означает «Тэ Аху»?
- «Аху» – это огонь, а «Тэ» – это что-то вроде артикля.
Аи и Нан слушали очень внимательно, это было совершенно другое, новое рэгги, оно очень сильно отличалось от того, что им доводилось слышать до сих пор. Это новое рэгги было куда более развязным и в то же самое время оно ни в чем не уступало Марлеевскому. Человек, писавший эту музыку, видимо, большую часть своей жизни проводил в открытом море и слушал только музыку Океана, а однажды, вернувшись на свой родной остров, обнаружил вдруг, что в его отсутствие откуда-то появилась диджейская вертушка, пластинки и прочие прибамбасы. Это был какой-то очень первобытный саунд. Если под «Sun is Shining» было просто приятно идти по залитому солнцем морю, то под рэгги «Тэ Аху», наверное, было хорошо стрелять в сотрудников японского интерпола и брать на абордаж богатые яхты.
- Хотите, я подарю этот диск вам? – спросила Аху у Аи и Нан.
- Да! Но у нас-то нечего тебе подарить.
- А! А вы мне нарисуйте какие-нибудь айнские орнаменты. Я однажды видела по телевизору фильм об айнах. И мне очень понравились их орнаменты... я хотела, было, даже выписать из Японии какую-нибудь книжку с айнскими орнаментами, но как-то все не дошли руки. Хочу как-нибудь использовать их для новых татуировок. Это и будет вашим подарком.
- Хорошо.

Вернувшись в дом принца Таноа, Аи и Нан снова стали слушать диск. Теперь они вслушивались в слова, но язык Моана Хили был понятен лишь отдельными смысловыми пятнами, не смотря на то, что он и произошел в какой-то момент от айну, грамматика его была куда проще, чем в айну, и в нем была масса микронезийских и полинезийских заимствований. По сути дела, это был некий айну – пиджин.   

На следующий день принц Таноа предложил Аи и Нан посмотреть местный музей. Они, как и следовало ожидать, с удовольствием согласились.
Музей был постоянно открыт, и за его посещение не бралось абсолютно никакой платы. Хранитель музея дремал перед его дверями в плетеном кресле. На вид ему можно было дать лет сто двадцать. Услышав шорох колес он проснулся, поприветствовал Аи, Нан и слугу принца Таноа, и принялся показывать музей Аи и Нан.

В музее была масса вешей, относящихся к древней истории острова. Морские боевые лодки, вырезанные из стволов огромных деревьв, каменные топоры, деревянные мечи, одежда древних воинов из кожи глубоководных рыб, халаты вождей из луба и много еще всякой всячины.
Рассказывая о древности, хранитель все время рассказывал разные сюжеты из фольклора Моана Хили. И Аи и Нан обратили внимание на то, что все сюжеты очень конкретны, они были как будто зарисовками с натуры. Основными темами фольклора были: описание дальних плаваний с подробными рассказами о чужих землях, о военных стычках с жителями тех земель; рассказы об удачных нападениях на судно японского купца; а также многочисленные рассказы о стычках с вако  и самураями. Но не было ни охотничьего, ни рыбацкого, ни какого бы то ни было другого фольклора. Это показалось Аи и Нан очень интересным.

Главная экспозиция музея была посвящена, естественно, революционной эпопее.   
- Революция случилась всего двадцать лет тому назад. – Сказал хранитель музея, когда они вошли в последний зал. -  До войны это было совершеннейшее захолустье, здесь японские шхуны появлялись раз в полгода, и на всем острове было лишь два японца:  лодочник Эндо, который и сейчас  живет здесь, и хозяин небольшой плантации сахарного тростника, которая была совершенно убыточна. Но все называли этого второго японца не
иначе как «господин плантатор».
В конце тридцатых годов японские военные устроили на острове пост наблюдения и связи, но большой стратегической роли для нашего острова не предназначалось. Потом пришли американцы, японские курсанты сдались без боя, игра в войнушку, видать им
здорово поднадоела и они послали все к чертям.  Так что за всю войну стрельбы здесь почти что не было. После войны американцы построили здесь военный аэродром, но потом японцы выгнали их с
острова, на самом то деле америкосы просто решили передать япошкам контроль над островом, ну а те все обставили с соответствуюшей помпой. У них хорошо получается, черт побери. Вождь Хауа тогда был еще совсем молодой, японцы вынудили его
подписать договор. По этому договору Моана Хили становилось частью Японии. Японские школы... построили две небольшие гостиницы. Язык Моана Хили постепенно стал уходить в песок. Однажды Хауа написал об этом японскому императору, император
написал через год, ответил что-то невразумительное, может и не он писал вовсе, кто его знает... И Хауа решил действовать на свой страх
и риск: он собрал по всему острову наиболее известных и уважаемых стариков и велел им учить молодежь всему, что они умеют сами, а всех японских учителей на самолете отправил на
Окинава. Японцы отреагировали сразу же: они прилетели на военных самолетах и арестовали Хауа, а также тахуна  Кэуа, который был учителем, а потом и советником Хауа. Их заперли в здании
почты, на острове даже тюрьмы-то не было и на следующий день их должны были увезти в Токио, но ночью восстали воины Хауа и освободили его и Кэуа.
Оружие... ххе, там было два заброшенных склада: американский и японский, выбирай не хочу. Вначале стреляли в воздух...
Есть легенда, что в то утро, когда началась революция, жена вождя Хауа – королева Хомалэ почему-то засадила своих детей: принцессу Хиэ и принца Таноа за японский, с утра пораньше. И когда революция, собственно, уже началась, то они этого еще не знали. Они сидели в доме вождя, вы, наверное, уже видели его, это главная историческая достопримечательность нашего острова. Говорят, что его построили в 1898 году по образцу маорийских домов. Он хорошо
сохранился с тех пор. Каждые двадцатть лет его подновляют, последнее время этим занимется Эндо.
Так вот, Таноа сидел на первом этаже, а Хиэ на втором. Когда Кэуа вошел в дом, то Таноа отбросил учебник японского и закричал : «Надоело!», и Кэуа лишь молча поклонился ему, а потом поднялся к Хиэ, она сидела недалеко от окна, которое тогда
было открыто настежь и писала кисточкой. Кэуа молча подошел к ней и своей резной тростью сбил со столика все бумаги и книжки. Тушь опрокинулась на ее кимоно, забрызгала лицо и руки. Некоторое время она была в недоумении, а потом побежала вниз...
Потом стали стрелять и в людей. Революция длилась где-то месяц, и потом японцы согласились признать независимость Моана Хили.

Выйдя из музея, они наткнулись на пожилого японца, который представился им как лодочник Эндо и пригласил их поехать к нему домой, как он выразился «отобедать». Его дом находился недалеко от дома татуировщицы Аху.
- Вот, проходите, здесь, правда, небольшой беспорядок, я сейчас приберу. Натиэ, принеси-ка нам пива. Это моя жена. Я женат второй раз. Моя первая жена умерла несколько лет тому назад. Когда она умерла я взял себе в дом молоденькую микронезийку – Натиэ, она, правда, происходит из  простолюдинов.
Натиэ принесла пива, поклонилась и молча ушла. Эндо сел на футон, открыл бутылку, кажется, это был Хайнекен или Гиннес. Разлив пиво в стаканы, он продолжал:
- От первой жены у меня два сына. Оба они сейчас в море. Замечательные ребята... Я, знаете, иногда скучаю по Японии и хочу все бросить и вернуться в Наха .
- Что же вас удерживает?
- Я там никого не знаю, мои родители давным-давно уже умерли. И самое большее, на что я там могу рассчитывать – это работа докером. Замечательная перспектива на старости лет... А тут я первый человек после короля.
В это время вдруг пошел сильнейший дождь. Он все шел и шел, вовсе не собираясь прекращаться.
- Зима пришла, - констатировал Эндо, - в такое время самое то, посидеть за кружкой пивчанского... Ну и как вам у нас на Минамитори?
- Здесь хорошо! Вчера мы были в гостях у Аху, и теперь мы хотим вступить в общество «Зубастая вагина».
- Хм... А вы знаете, каковы настоящие цели общества «Зубастая вагина»?
- А как же, конечно, насколько мы понимаем, - это революция в сознании и духовная деколонизация.
- Хм... так-то оно так, но, дело в том, что и журнал «Тэ Нуиэ», группа «Тэ Аху» и прочее - это, на самом деле, лишь прикрытие настоящей деятельности. Вы, разве не обратили внимание, что на Минамитори нет ни одного представительства какого-либо другого государства, нет регулярного воздушного и морского сообщения с каким-либо другим государством – сюда летают только частные самолеты, нет своей валюты, нет ни одной гостиницы, а когда вы ходили в музей, не показалось ли вам странным, что у Минамитори нет никакого флага?
- Что вы имеете в виду? – недоуменно спросил Аи.
- Я имею в виду, что Минамитори – это, хм, база.
- Что значит база?
- Ну, база, куда приходят отдыхать пираты.
- Какие такие пираты?!
- Обыкновенные пираты. Вы видели, чтобы здесь кто-нибудь занимался рисоводством или еще какой-нибудь туфтой вроде производства соковыжималок.
- Ннет.
- Ну так вот... Основное население острова – это потомки  тех айну, что ушли с Тисима Рэтто , когда японцы начали там активную колонизацию. Они со всем своим имуществом погрузились на морские лодки и пустились плыть куда глаза глядят. Конечно, вы лучше меня знаете, что не все айну ушли с Тисима Рэтто, но те, что остались – погибли... Те же, что решились навсегда покинуть родные Острова все время кочевали, нигде не останавливаясь надолго, и Минамитори – это всего лишь временная база, говорят, что перед самой революцией Мэйдзи  Минамитори был абсолютно необитаем – все куда-то ушли, а перед началом двадцатого века снова появились. Во время бесконечных плаваний эти самые айну смешивались с полинезийцами и микронезийцами, к ним примыкали разные люди. А то откуда, вы думаете, дворец короля в стиле маорийских домов. Язык постепенно превратился в пиджин на основе айну. И, вообще, появилось очень много не айнских элементов. Но все нихи-матапа – ведут свою родословную от тех Айну, что бежали с Тисима Рэтто. И основным занятием моана кулу , с тех пор как их предки оставили Тисима Рэтто стало пиратство. Да-да, самое что ни на есть всамделишнее пиратство... И мои сыновья... Они выходят в море под любым флагом: хоть панамским, хоть индонезийским и подают сигнал бедствия, что-нибудь вроде: «Мэдэ, мэдэ, мэдэ! Интерко. Альфа Нададзэро Унауан Пантафайв. Там чего-нибудь типа Эниветок трам-пам пам. Роумио. Картефоур. Нададзэро. Шарли Браво Соксисикс.»  Ха-ха... И к ним подходит какое-нибудь судно, его берут на абордаж. Часть грузов перегружают на свои транспорта, а остальное просто сжигают. Команду или уничтожают или берут в плен – смотря по настроению. Потом эти захваченные становятся рабами и работают в порту грузчиками и докерами. Если на судне оказываются молодые красивые девушки, то их могут сделать служанками, но могут продать кому-нибудь, например, якудза или корейской мафии, или еще куда-нибудь ну, короче тем, кто содержит публичные дома. Здесь очень многие имеют по несколько жен, и даже если имеют жену, то все равно время от времени развлекаются с молоденькими служанками. Здесь всем управляют два клана: клан Аху и клан короля. Я вхожу в клан Аху, потому что моя первая жена была сестрой отца Аху. Каждый клан имеет долю в общей добыче, но при дележе главное слово всегда остается за капитанами.
- А как же король? А как же совет старейшин.
- Король – это всего лишь мальчик для битья. А совет старейшин – это просто ширма, игра в демократию для простого народа. Здесь всем правят принц Таноа, принцесса Хиэ, Аху и мои сыновья.
- И что, часто они ходят в море.
- Нет, где-то раз - два в месяц. Но они каждый раз возвращаются с богатой добычей.
- И что: они грабят только японцев или всех подряд?
- Почему, если им повстречается яхта с богатым американским дядечкой, то они ее расстреляют как пить дать. Однажды они потопили кого-то очень важного. Американцы даже присылали спецназ. Два раза. Но, знаете, американский спецназ – он только в фильмах такой крутой. Можете съездить на восток острова, на мыс Лаи-Хума  и посмотреть, что осталось от янки. Там до сих пор лежат на прибрежных камнях несколько американских катеров, выброшенных взрывами...
- А...
- Но это еще не все. Самое главное – это то, что клан Аху содержит несколько специально обученных диверсионных групп. Это с их подачи произошел военный переворот на Фиджи, а теперь они ввязались в конфликт на Соломоновых Островах. Короче, они как янки, им есть дело до всего на Тихом Океане, только в отличие от янки они поддерживают нормальных ребят. Вот это и есть настоящая «Зубастая вагина», тогда сразу и музыка и тексты получаются что надо. А потом, ведь, знаете, все свои диски они распространяют абсолютно бесплатно.
В это время зазвонил телефон.
- Натиэ! Телефон звонит!
Натиэ молча вошла и протянула Эндо трубку.
- А, это ты Матуа. Ты вернулся. Что ж, замечательно. Можно сказать Аху? – Эндо улыбнулся и достал сигарету. – Мои сыновья только что вошли в бухту Кипо. Сегодня вечером по этому поводу все собируться у Аху. Поедемте сейчас в порт. Встретим их...

(конец романа) 

Интересно...

А где можно послушать kaya rimse?

Цитата: sknente от февраля 10, 2008, 23:18
А где можно послушать kaya rimse?

понно тэрэ, скоро выложу на своем сайте mp3

Цитата: captain Accompong от февраля 11, 2008, 14:38

Цитата: sknente от февраля 10, 2008, 23:18
А где можно послушать kaya rimse?

понно тэрэ, скоро выложу на своем сайте mp3

fuchizzla my nizzle  :down:
файл mp3 kaya rimse весит пять с половиной мегабайт, а на моем сайте лимит размера файла 5 метров, фффак  :down: , чё делать?

а вот еще один рассказ из сборника "Написанное":

© Tresi Nonno
© Александр Акулов - перевод с айну

Omap toop arpa na
К черту любовь   

Сэрэма была единственной дочкой вождя острова Эторопа. Когда ей было семнадцать, ее отец устраивал медвежий праздник. На этот праздник приехало множество самых разных людей со всех островов. Приехали вожди всех островов. И среди них был Айона - молодой вождь самого северного острова Парамосири. Он очень успешно воевал с ительменами и заставил их уйти далеко на север. Ительмены считали его злым богом и пугали его именем своих детей. Он также совершал набеги и на южные острова, поэтому соплеменники боялись его не меньше чем ительмены.
Сэрэма сразу же обратила на него внимание. Он был одет совсем не так, как остальные мужчины. На нем был роскошный черный халат, а на поясе висел меч. Этот меч был совсем не похож на декоративные мечи, которые она привыкла видеть на своем родном острове. Было видно, что это настоящее оружие, и, быть может, недавно, этим мечом кого-то зарубили.  Она бросила на него беглый взгляд и улыбнулась, но когда он посмотрел на нее, она не смогла вынести его взгляда, опустила глаза и закрыла лицо волосами. Она убежала в свой дом и бросилась на постель. Его взгляд тревожил ее и будил в ней эмоции, которые ей были еще не знакомы.
На следующий день он подарил ей нож в ножнах, и, когда медвежий праздник закончился, он забрал ее с собой на свой остров. Они прожили с ним вместе пять лет.
Но однажды Айона отправился в очередную экспедицию. Он заплыл так далеко, как до него не заплывал никто, и достиг далекой земли у устья Большой Реки. Он был хорошо принят вождем той земли и жил у него некоторое время. Вождь этой далекой земли был уже глубоким стариком, и у него было много детей. Младшему сыну вождя было лет тринадцать, и он был очень похож на девочку. Однажды Айона со своими людьми отправился охотиться на китов, и младший сын вождя напросился ехать вместе с ним. Увиденное потрясло мальчика до глубины души. Когда китобои вернулись, то мальчик, выходя из лодки на берег, споткнулся ногой о борт лодки, упал в воду и забился в судорогах. Несколько дней он был в трансе и не приходил в сознание. Наконец, позвали шамана, и тот сказал, что мальчика нужно отдать молодому вождю северных островов - Айона в качестве жены. И что молодой вождь Айона на самом деле не кто иной, как бог Окикуруми, и что это именно Окикуруми избрал мальчика в качестве своей жены.     
Когда Айона вернулся на свой остров, то он больше не проявлял никакого интереса к Сэрэма. Теперь для него существовал только младший сын вождя - циспо, привезенный с далекого острова. Сэрэма была в ярости и решила вернуться на свой родной остров.   
Она не могла ни есть, ни спать, она все время думала только об Айона, и не даже не смотрела в сторону других мужчин. И чем больше думала, тем больше злилась. Иногда на нее накатывали приступы особенной злобы, тогда она принималась ломать и крушить все, что попадалось под руку. Очень скоро в ее доме не осталось ни одного целого глиняного горшка и не одного целого халата. Однако, постепенно, мало-помалу она успокоилась и, чтобы как-то развеяться, отправилась погостить на соседний остров, где жила ее подруга детства - Ури.
Ури сразу же заметила, что с Сэрэма что-то не так. И когда Сэрэма рассказала ей, в чем дело, Ури посвятила ее в свое учение, которое она называла "к черту любовь".
Однажды Ури повстречала того самого мужчину, которого видела в своих снах. Он шептал ей на ушко нежные слова, и от этих слов глаза Ури затуманивались. Она словно переносилась на острова камуев и перепрыгивала с облако на облако. Но однажды Ури узнала, что этот человек почти на каждом острове имеет жену, и что он, скорее всего, уже много раз произносил те же самые нежные слова. Ури пришла в бешенство. Она приказала своим людям поймать этого человека, и сама отрубила ему голову.
С тех пор Ури стала назвать саму себя "к черту любовь мэноко". Она возненавидела слово "любовь" и прочие нежные слова. Ури решила, что будет все время менять мужчин и не станет ни к кому привязываться. И чтобы действительно ни к кому не привязываться она решила, что будет убивать и есть всех мужчин, которых оттрахала. 
Сэрэма слушала Ури с большим интересом, но, то, что предлагала Ури, казалось ей  столь нелепым и ужасным, что она с трудом могла представить, что это говорит ее подруга детства. Сэрэма не могла представить: как это она, которая никого никогда не убивала, убьет и съест мужчину, которого только что оттрахала, и который ей, быть может, далеко не безразличен. И, может быть, есть какой-то другой путь, не требующий пролития крови? И обязательно ли съедать всех, кого ты убила? Ури говорила, что легких путей здесь нет, и что вылечиться можно только таким образом. Сэрэма опять вздыхала и сомневалась.
Однако, прожив вместе с Ури несколько месяцев, она, все же, согласилась попробовать и вернулась на свой родной остров. Она выглядела намного лучше и снова была довольна жизнью. Теперь она, как и Ури, была "к черту любовь мэноко". Она принялась искать мужчину для реализации того, что порекомендовала Ури. Но на ее родном острове мужчин было совсем немного, а трахать и есть своих братьев - это, согласитесь, как-то гнусно. И ей пришлось ждать.
Прошел ровно год, с тех пор как Сэрэма вернулась от Ури. Три дня бушевал шторм, а на четвертый день ветер стих также внезапно, как и начался. Было раннее утро, и Сэрэма решила пойти побродить по берегу. Было очень тихо, как всегда бывает после шторма. Сэрэма прошла примерно с километр и вдруг метрах в ста прямо перед собой совершенно отчетливо увидала человека, который стоял на куче плавника, а чуть выше, в зарослях шиповника виднелись две большие морские лодки. Сэрэма подошла поближе и окликнула человека. Он обернулся. Это был мужчина средних лет с небольшой бородой, одетый очень бедно и невзрачно. Лицо этого человека показалось Сэрэма очень знакомым. Да мало ли кто бывает на нашем острове, подумала она, может, когда-то раньше и встречались. На первый раз сойдет и такой, подумала Сэрэма и облизнулась.
- Ты что тут делаешь, это мой остров? - начала разговор Сэрэма.
- Да, видишь, пошли мы бить зверей... а тут шторм, вот мы и пристали где пришлось...
- А ты откуда?
- Меня Эсаман зовут... Мы с Оннэ котан пришли...
- Далеко...
- А это какой остров? Си мосир?
- Нет, это Эторопа. Это мой остров. Я вместе со своими братьями им владею.
- Не сердись, мы уйдем скоро... Починим только вот лодки и сразу уйдем... Видишь, сколько плавника понатощило... И за день не разобрать... А тебя то как зовут?
- Сэрэма...
- Ты та самая Сэрэма, дочка вождя Рурупа?
- Да, а ты как знаешь?
- Вождь Парамосир, Айона рассказывал о тебе...
- Айона! А он жив!?!
В глазах Сэрэма немедленно появилась неподдельная радость и интерес.
- А что ему сделается... Месяц назад были у него в гостях...
От волнения Сэрэма бросило в жар, а ее сердце забилось так быстро, что готово было выпрыгнуть из груди.
- Ну, пойду я... Бывай... Может, увидимся еще...
- Эсаман, постой!
- Чего тебе?
- А... Вы... Ну... Это... Идемте... лучше... остановитесь у нас... а то... там... ну... и про Айона... расскажите... как он там...
- Хорошо... Мы придем... Я пойду людям нашим скажу...
- Да, да... конечно... пусть все приходят! Тут прямо по берегу большое стойбище на речке... Мимо не пройдете...
Сэрэма вприпрыжку побежала домой, совершенно забыв о том, что она может поскользнуться на влажных камнях или плавнике и свернуть себе шею или разбить голову...
Часа через два в стойбище Сэрэма пришел Эсаман и с ним еще человек пятнадцать. Братья Сэрэма пригласили их всех в дом с двумя очагами, где они обычно принимали гостей. За едой и разговорами о новостях день пролетел незаметно. Все основательно напились и стали укладываться спать.
Когда все уже спали, Сэрэма тихонько вошла в дом. Эсаман сидел на корточках у очага и помешивал угли хворостиной.
- Ты еще не спишь?
- Нет...
- Пойдем на берег... Сегодня тепло и тихо...
Эсаман молча поднялся и последовал за Сэрэма.
- Ну, расскажи мне об Айона, - попросила она, когда они пришли на берег и сели на песке.
- Что рассказать, я ведь очень плохо знаю Айона ниспа...
- Расскажи все что знаешь, - сказала Сэрэма, ложась и потягиваясь...
- Он как-то постарел... Но все такой же, как и раньше... Нет, я думаю, что он...
- Ложись тут... рядом со мной... - сказала Сэрэма и похлопала ладонью по песку.
Эсаман молча повиновался. Сэрэма развязала пояс и расстегнула свой халат.
- Эсаман, возьми меня... - потребовала Сэрэма, решив, что в качестве первой жертвы сгодиться и этот обычный охотник.
- Сэрэма, брось, я устал и хочу спать...
- Тогда я сама...
С этими словами она скинула халат и уселась верхом на охотника. Эсаман усмехнулся. Его член стал потихоньку вставать.
Сэрэма ловкими умелыми движениями расстегнула его халат, взяла его член в руку и принялась ласкать. Потом припала к нему ртом, и, когда член полностью встал, запустила его в свою дырочку и стала двигаться на члене Эсамана вперед и назад, то приподнимаясь, то опускаясь.
Когда по ее телу пробежала волна оргазма, Сэрэма откинулась назад и схватила нож, который она предусмотрительно спрятала в складках своего халата, когда раздевалась.
Едва она занесла нож, и приготовилась нанести удар, как Эсаман перехватил ее, повалил на землю и перевернул на спину.
Он провел головкой члена по губам ее вагины, а потом резко и грубо вошел в нее.
- Так это ты! - простонала она.
- Это тебя Ури научила?
- Откуда ты знаешь!?
- Ну, скажи, это Ури, ведь так?
- Даа... Откуда ты знаешь?
- Я и есть тот, о ком тебе говорила Ури... Но я пока еще жив... Как видишь... И не собираюсь умирать... Она все это насочиняла... Придумала...
- Где ж ты был все это время... Ухм... дааа... вот так...
- Не важно...
- А циспо...
- Я его прогнал... С ним стало скучно...
- А Ури... с ней как?
- С ней... не знаю... никак...
- Ххххаааа... Так теперь я больше не "к черту любовь мэноко"? Да?
- Да... ты больше не "к черту любовь мэноко"...
- Но скажи... Ури в чем-то права... слово "любовь" используют слишком часто... слишком... где надо... и где не надо... нужно придумать какое-то новое слово...
- Зачем вообще что-то говорить... теперь любые слова ничего не значат... не нужно ничего, вообще, говорить... ничего... нужно...
Айона провел головкой члена по губам ее вагины, а потом еще более резко и грубо вошел в нее. Сэрэма застонала и обхватила Айона руками. Так начинался новый день...

Цитата: captain Accompong от февраля 11, 2008, 20:38
fuchizzla my nizzle  :down:
файл mp3 kaya rimse весит пять с половиной мегабайт, а на моем сайте лимит размера файла 5 метров, фффак  :down: , чё делать?

Залить сюда: www.zshare.net

"kaya rimse" a-ye sinotca anak http://www.zshare.net/audio/7585695948b28a/ ta an ruwe  :)

А перевод не дадите? ;) Бо я думаю, что кроме вас здесь никто айнский не знает.

Цитата: Dana от февраля 14, 2008, 22:00
А перевод не дадите? ;) Бо я думаю, что кроме вас здесь никто айнский не знает.

Текст "kaya rimse"  с подстрочным переводом.

Paikara humi
Весны дуновенье,
Paikara ek
Весна приходит,
Paikara humi
Весны дуновенье,
Paikara ek.
Весна приходит.
Paikara ek ne ruwe tapan.
Весна приходит, действительно так.
Iwam aynu ikiri
Шесть людских поколений
Oposo rupne mat
Прожившая старуха
Kunne hene tokap hene
И ночью и днем
Tapay sinotca
Такую песню
Oraun kuci
Нижним горлом
Kamuy noye
Божественно крутит
Ene hawe ani
И так выводит:
Paikara ek ne ruwe tapan
Весна приходит, действительно так.
A onne mosiri e oyra he an
Нашу древнюю землю (корни) ты если забыл,
A onne ru e oyra he an
Наш древний путь, ты если забыл,
A onne puri e oyra he an
Наши древние традиции, ты если забыл,
Usa wemburi e koro he an
Множество дурных обычаев, ты если имеешь,
Ayona kamuy
Айона камуй (Окикуруми)
Eraman wa ne ruwe tapan
Знает [это](древние установления) действительно.
Ne ruwe tapan.
Это в самом деле так.
A kon sinotca pirka no inu yan!
Мою песню хорошенько слушай!
A kon sinotca pirka no inu yan.
Мою песню хорошенько слушай.
A onnemosiri a o hetuku
К нашим корням, вернемся
Ki yakun pirka wa.
Если, - хорошо будет.
Tapay sinotca pirka no inu yan!
Эту песню хорошо слушай.
Kaya rimse ki ki ki.
Танец океана танцуй, танцуй, танцуй.
Ayona tura no kaya rimse
Вместе с Окикуруми танец океана,
Ayona tura no kaya rimse.
Вместе с Окикуруми – танец Океана.

A onnemosiri a o hetuku.
К нашим корням мы вернемся.
Mosit uturu
Между островов,
Atuy uturu
Между морей
Atuy kes otta
В низ Океана
A onne mosiri
К нашим корням
A o hetuku
Мы вернемся
Ki yakun
Если
Pirka wa.
Хорошо будет.

A onne mosiri
К нашим корням
A o hetuku
Мы вернемся
Ki yakun
Если
Pirka wa
Хорошо будет.

Toop rep ta
Далеко в море
Paye easirki an
Нам должно пойти,
Toop rep ta
Далеко в море,
Toop rep ta
Далеко в море,
Toop rep ta
Далеко в море
Paye easirki an
Нам должно пойти.

Paikara humi
Дуновенье весны,
Paikara ek
Весна приходит,
Iwam aynu ikiri
Шесть людских поколений
Oposo rupne mat
Прожившая старуха
Kunne hene
И ночью
Tokap hene
И днем
Tapay sinotca
Такую песню
Oraun kuci
Нижним горлом
Kamuy noye.
Божественно крутит.

Kaya rimse kaya rimse
Танец океана, танец океана
Ayona tura no kaya rimse ki ki.
Вместе с Окикуруми танец Океана танцуй, танцуй.

A onne ru e oyra he an
Наш древний путь ты если забыл,
A onne puri e oyra he an
Наши древние традиции ты если забыл,
Ayona kamuy ney onne ru
Окикуруми тот древний путь
Eraman wa ne ruwe tapan
Помнит, действительно так,
Eraman wa ne ruwe tapan
Помнит, действительно так.
Toop rep ta paye easirki an
Далеко в море нам должно пойти,
Easirki an
Нам должно пойти,
Toop rep ta paye easirki an
Далеко в море нам должно пойти
Easirki an.
Должно пойти.

еще один рассказ из сборника "Написанное":

© Tresi Nonno
© Александр Акулов - перевод с айну

Sine an to ta
И лишь однажды, как-то раз

Жил среди Сахалинских айну один молодой человек. Однажды, когда была зима, этот молодой человек вместе со своим отцом пошел на охоту. Они долго ходили по лесу,  не встречая никакой дичи. К вечеру им удалось подстрелить оленя. Однако олень был только подранен, и поэтому им не удалось его догнать по глубокому снегу. Они выбились из сил и решили остановиться на ночлег и продолжить преследование оленя с рассветом. Утром, пока отец собирал лагерь, молодой человек отправился на поиски оленя. Пройдя некоторое время он обнаружил оленя, вскинул лук и выстрелил. Когда он подошел к мертвому оленю, то увидел, что из него торчит еще какая-то чужая стрела. В этот момент из кустов вышла какая-то незнакомая девушка, и сказала, что это ее стрела, и что это она убила оленя. Молодой человек не стал спорить и позволил девушке забрать оленя. Он долго смотрел ей в след, когда она уходила через лес. Потом он повернулся и быстро пошел к тому месту, где его ждал отец. Отцу молодой человек сказал, что не нашел ни оленя, ни его следов. Отец ничего не сказал. Спустя некоторое время отец и сын спустились в распадок и наткнулись на чьи-то лыжные следы. Один след, как определил молодой человек, явно принадлежал той самой девушке, что подстрелила оленя. Второй след явно принадлежал мужчине. Молодой человек остановился и некоторое время стоял неподвижно, слушая лес... А потом резко повернулся и пошел в сторону противоположную той, куда вел лыжные следы...
Спустя много лет на одном из стойбищ этот молодой человек, который в ту пору уже был глубоким стариком, повстречал старушку, которая почему-то показалась ему знакомой. Слово за слово - они разговорились. И она поведала ему историю о том как однажды зимой подстрелила подраненного оленя и встретила юношу, который этого оленя ранил первым, но позволил ей оленя забрать...
Старик раскурил трубку и стал вспоминать, что после того как отдал оленя, вернулся к своему отцу и что в середине дня они спустились в распадок и наткнулись на два лыжных следа, один из которых явно принадлежал мужчине... Старик сказал, что наткнувшись на следы он решил идти охотиться в другую сторону...
Старушка улыбнулась, подлила старику немного чая и сказала, что тот человек, которому принадлежал мужской след, был ее отец...

недавно мне стало известно, что 16 июля Трэси Нонно и два ее спутника потерпели авиакатострофу, когда летели с островов Чатем на остров Северный на личном самолете Трэси,
поиски до сих пор не принесли никаких результатов,
похоже, что и Трэси и ее спутники погибли 
:what: :'(

Типа, закрываете проект?:))

Цитата: Damaskin от августа  1, 2008, 08:52
Типа, закрываете проект?:))

спасибо, вы, как всегда, омерзительны 

читайте, это про именно про вас написано:

Унылое говно (далее - УГ):

" УГ не производит контента. Совсем. Большая часть постов УГ является копиями новостей или чужих постов, разбавленными собственными комментариями, с претензией на остроумие. Шуткам УГ не смеется даже другое УГ, хотя возможны исключения (см. 14).
УГ не создает новых мемов. Часто использует заимствованные обороты, но не понимает их значения (например, очень любит упоминать «фимоз головного мозга», забывая о том, что этот термин был введен в обиход для травли самого УГ).
УГ любит хамить, но не способно к полноценной перебранке. Как правило, УГ выбирает себе легкую жертву, но при столкновении с серьезным собеседником прячется за бансет. Обиженное УГ может принять активное участие в «борьбе с хамством» воспринимая ее как «борьбу за право хамить в одностороннем порядке». Типичный пример: ничего не критикую в чужих ЖЖ, но в своем пойду на любую словесную перепалку
УГ способно без смеха читать Мицгола и Огурцову, выискивая в их текстах здравое зерно. И находит, что любопытно.
УГ искренне завидует любому чужому успеху, будь то деньги, творческая реализованность, или просто высокий рейтинг цитируемости в блогосфере. При этом кичится своими достижениями (даже если они вымышлены).
УГ любит фамильярно отзываться о политиках и селебрити, но при этом цепенеет, столкнувшись с ними в реальной жизни. Замечу, что фамильярность не всегда может являться признаком УГ. Эстетическое чувство подскажет вам, почему Владимира Вольфовича, в обиходе, допустимо назвать «Жириком», а называть Владимира Владимировича «Путькой» — отвратительное жлобство.
УГ политически активно, в 90% случаев стоит на консервативных позициях.  
В спорах УГ не способно противостоять сколь нибудь опытному полемисту, поскольку оперирует только лишь всего лишь только лишь всего и еще разок только лишь набором расхожих штампов. Ссылку на чужое авторитетное (для УГ) мнение считает доказательством. Ощущая свою слабость переходит на хамство (см. пункт 3).
УГ любит доносить (в АТ, например) и прилюдно хвастаться своими доносами, при этом искренне обижается на доносы в свой адрес.
УГ любит рассуждать о сетевом этикете, нарушая, при этом, самые базовые его принципы (см. 8 и 3).
УГ авторитетно рассуждает о том, о чем не имеет представления, будь то проктология, исторический ревизионизм или политическая обстановка в какой-то далекой стране.  УГ всегда на кого-то обижено.
УГ любит демонстрировать показной цинизм в адрес чужих святынек, и в то же время ревностно оберегает свои.
УГ всегда активно нахваливает другое УГ в обмен на ответную похвалу.
УГ не желает обучаться, считая себя превыше всех и вся. (это личное наблюдение двух воене УПЧК, которые попытались вести разумную беседу с УГ)
Главный признак унылого говна: оно не приносит положительных эмоций. Унылое говно лишено комизма, любые его слова и действия вызывают лишь омерзение. Единственный способ развлечься за счет УГ — раздавить его.
Чвак!
Неофициальное место жительства УГ http://yniloe.myminicity.com/
??????
ПРОФИТ "
http://lurkmore.ru/%D0%A3%D0%BD%D1%8B%D0%BB%D0%BE%D0%B5_%D0%B3%D0%BE%D0%B2%D0%BD%D0%BE

Я так и не понял. Трэси Нонно — это реальный человек или псевдоним? :???

Трэси Ноно - это не совсем псевдоним. Это литературный проект типа Хольма ван Зайчика (такие сейчас в моде). Создателем его является сетевой проект под ником Капитан Аккомпонг, но за этим стоит один и тот же человек. Проект "Трэси Ноно" был бы интересен, но, к сожалению, у его создателя напрочь отсутствует литературное дарование, поэтому тексты проекта "Трэси Ноно" не поднимаются выше среднего уровня сетевой графомании.

Цитата: Damaskin от августа  1, 2008, 10:32
Трэси Ноно - это не совсем псевдоним. Это литературный проект типа Хольма ван Зайчика (такие сейчас в моде). Создателем его является сетевой проект под ником Капитан Аккомпонг, но за этим стоит один и тот же человек. Проект "Трэси Ноно" был бы интересен, но, к сожалению, у его создателя напрочь отсутствует литературное дарование, поэтому тексты проекта "Трэси Ноно" не поднимаются выше среднего уровня сетевой графомании.

:)

http://lingvoforum.net/index.php/topic,9443.msg144435.html#msg144435

Цитата: Damaskin от августа  1, 2008, 08:52
Типа, закрываете проект?:))

никакой проект никто не закрывает, потому как еще много есть непереведенных вещей

Цитата: Damaskin от августа  1, 2008, 10:32
Создателем его является сетевой проект под ником Капитан Аккомпонг, но за этим стоит один и тот же человек.

чукча приезжает к себе в тундру из Москвы и говорит своим:
представляете  :scl: оказывается Карл Маркс и Фридрих Энгельс - это не муж и жена, а четыре разных человека  :what:

Цитата: captain Accompong от августа  1, 2008, 10:59

Цитата: Damaskin от августа  1, 2008, 08:52
Типа, закрываете проект?:))

никакой проект никто не закрывает, потому как еще много есть непереведенных вещей

Ага, "непереведенных" :green:

Капитан, Вам не светит не токмо слава Лонгфелло (не совсем, впрочем, Ваш случай), но даже и вышеупомянутого ван Зайчика. Литература - увы, не Ваше призвание.

Если спросите, откуда
Эти бредни графомана,
С их прогорклой рыбьей вонью
И восточным колоритом,
Я скажу вам, я отвечу:
"Не читайте Трэси Ноно.
Она плод галлюцинаций
Капитана Аккомпонга".

Цитата: Damaskin от августа  1, 2008, 11:26
Если спросите, откуда
Эти бредни графомана,
С их прогорклой рыбьей вонью
И восточным колоритом,
Я скажу вам, я отвечу:
"Не читайте Трэси Нонно.
Она плод галлюцинаций
Капитана Аккомпонга".

:=

Да что плетете! Есть такая писательница. А насчет литер.дарования - сложно сказать. Я бы ничего такого у Треси не нашла,таких писателей много. Сколько талантов и сколько графоманов. Она выдвинулась на образе айну,типа,я айнка,пишу о них,это необычно.

Литературных произведений о нююхафу мало, а об айнах, наверное, вообще больше нет.
Так что, в любом случае, произведения Трэси Ноно интересны, бо эксклюзив и редкость ;)

Цитата: Dana от августа  6, 2008, 09:50

Так что, в любом случае, произведения Трэси Ноно интересны, бо эксклюзив и редкость ;)

Что ж, в интернете любой графоман найдет себе поклонников.  :green:

Я тоже решил переводить с айнского. Как Капитан Аккомпонг. Но стихи.
Вот стихотворение замечательного айнского поэта Аиойна Итанки (1915 - 1997 гг.). Называется "Медведь".

Я в постели лежу, вспоминая
О лесах без конца и без края.
Там водился медведь...
Где сейчас он, ответь,
В тех лесах без конца и без края.

Я лежу тихой ночью, мечтая,
Как погибнет Япония злая.
Снова будет медведь
В айнских чащах реветь,
Как погибнет Япония злая.

1983 г.

видимо и книга уже есть на языке айну с этими рассказами?

Конечно!

И можно лично с автором встретиться в "Окопе"...

Цитата: antbez от августа 19, 2010, 18:14
Конечно!

И можно лично с автором встретиться в "Окопе"...

Это в каком городе?

СПб?

Цитата: Искандер от августа 19, 2010, 20:19
СПб?

Дык СПб (http://health.sarbc.ru/org/?section=1&type=&id=252) это больница, Вас за город спрашивали.  :what:

Ну вы, блин, блин. Хотя :???

Цитировать
Дык СПб это больница

Остроумно! Эта больница, пожалуй, по многим форумчанам плачет!

А "Окоп" находится на В. О.

Цитата: captain Accompong от декабря 14, 2007, 20:29
вот вам немножко или, может быть, даже и множко текста романа "Догони меня волна"  :) такскать к Новому Году

(c) Tresi NONNO

Catch me up surge

минна сама, в ближайшее время планируется переиздание данного текста ограниченным тиражем. кто желает получить экземляр и поучаствовать - кидайте заявки.

Ngati, а Вы перевели на айну "Властелина Колец"? :what:

Цитата: Невский чукчо от сентября 27, 2010, 17:37
Ngati, а Вы перевели на айну "Властелина Колец"? :what:

нет. зато на айну есть "Маленький принц".

Цитата: Ngati от сентября 27, 2010, 17:35
кто желает получить экземляр и поучаствовать - кидайте заявки.

Автор с издателем небось дерут, как за золотые слитки...

Цитата: Искандер от сентября 27, 2010, 19:22

Цитата: Ngati от сентября 27, 2010, 17:35
кто желает получить экземляр и поучаствовать - кидайте заявки.

Автор с издателем небось дерут, как за золотые слитки...

нет. почему же. по четыреста рубликов скидывайтесь и вуаля. книжень Ваша.

минна сама!
близится великий день.
14 октября 2003 года был впервые издан роман "догони меня волна".

А предполагаемая карточка какая?

Цитата: Искандер от сентября 27, 2010, 21:51
А предполагаемая карточка какая?

что Вы имеете в виду?

Макет каталожной библиографической карточки.

Цитата: Искандер от сентября 27, 2010, 21:57
Макет каталожной библиографической карточки.

а что это такое? примеры покажите.

Цитата: Ngati от сентября 27, 2010, 22:00
а что это такое? примеры покажите.

Эээ
(http://vsesnip.com/Data1/8/8029/x004.gif)
(ещё есть учёные, не знающие их в лицо?)

Цитата: Искандер от сентября 28, 2010, 08:14

Цитата: Ngati от сентября 27, 2010, 22:00
а что это такое? примеры покажите.

Эээ
(http://vsesnip.com/Data1/8/8029/x004.gif)
(ещё есть учёные, не знающие их в лицо?)

ах это. не, я, конечно, знаю такое. но только это тётто имеет чуть менее, чем никакого отношения к обсуждаемому сабжу.

Цитата: Ngati от сентября 28, 2010, 08:23
ах это. не, я, конечно, знаю такое. но только это тётто имеет чуть менее, чем никакого отношения к обсуждаемому сабжу.

Хм. А как вы мне предлагаете оценить книгу?

Цитата: Искандер от сентября 28, 2010, 09:48

Цитата: Ngati от сентября 28, 2010, 08:23
ах это. не, я, конечно, знаю такое. но только это тётто имеет чуть менее, чем никакого отношения к обсуждаемому сабжу.

Хм. А как вы мне предлагаете оценить книгу?

я начинаю серьезно сомневаться в Ваших когнитивных способностях. текст книги выложен в данном трэде чуть менее, чем весь.

Угу, сэнкс, Кэп.
Ай мин, сом азе каинд информашн: размер, переплёт, выдавництво, листы дрюкования, теражег...

Цитата: Искандер от сентября 28, 2010, 10:01
Угу, сэнкс, Кэп.
Ай мин, сом азе каинд информашн: размер, переплёт, выдавництво, листы дрюкования, теражег...

145 х 200, мягкий переплет, около 250 страниц, нанкор, выдавництво официально останется СПбГУ, но реально мимо издательства, тираж - какой захотим - такой и сделаем.

Какой вы, однако, ...
Добыть себе, что ли, для удобного ознакомления...

Эт чо за явление?

Цитата: Искандер от сентября 28, 2010, 10:23
Какой вы, однако, ...

в смысле?

Цитата: Искандер от сентября 28, 2010, 10:37
Эт чо за явление?

это наш друг "пиши - читай" ::)

Цитата: Ngati от сентября 28, 2010, 10:38
в смысле?

ЕЪЖ

Цитата: Искандер от сентября 28, 2010, 10:40

Цитата: Ngati от сентября 28, 2010, 10:38
в смысле?

ЕЪЖ

да Вы что, я наоборот - меценат и филантроп.

близится Великий День
14 октября 2003 была закончена печать первого тиража "догони меня волна"
(http://true-nan.narod.ru/pic.jpg)

Коэльо 21ого века. Пустая книжка.

Цитата: Aleksey от октября 12, 2010, 19:35
Коэльо 21ого века. Пустая книжка.

ЛОЛ!
у тебя голова пустая.

Завернёте?

Цитата: Ngati от октября 12, 2010, 19:36
ЛОЛ!
у тебя голова пустая.

У меня мозг есть, так что в принципе голова пустой не может быть. Учи биологию.

Хочу экземпляр книжки. Как можно получить?

Цитата: engisdottir от октября 12, 2010, 21:18
Хочу экземпляр книжки. Как можно получить?

пока что никак. первый тираж распродан весь уже давно. и в настоящее время я подумываю о втором издании.

Ясно, будем ждать второго издания.

До второго пришествия.

Цитата: engisdottir от октября 12, 2010, 23:16
Ясно, будем ждать второго издания.

я думаю, это случится скоро.

pase to ek ruwe
великий день настал

iku=an ro! :UU: выпьем же!

(http://30.media.tumblr.com/tumblr_la6hkl0W1S1qzpwi0o1_500.gif)

что это за к...? убрал быстра б....!

You are my slave now.

you r deer :D

I'm empress Pimiko and you are one of my slaves.

You are my minion.

Цитата: Aleksey от октября 14, 2010, 17:24
You are my minion.

far cure, my slave

Цитата: Ngati от октября 15, 2010, 04:24
far cure, my slave

firetruck yourself, my biatsch

Цитата: mnashe от сентября  5, 2012, 09:05
То был намёк на знаменитого героя лингвофорумной мифологии, написавшего роман айнской писательницы Трэси Нонно «Догони меня волна».

Прочитала первый рассказ.

ЦитироватьИнаннупирка остановилась у этой могилы, открыла крышку гроба и взяла из могилы лук

Сильно́!  ;D

Айнская литература (http://lingvoforum.net/index.php/topic,9443.0.html)

ЦитироватьЖурнал "Синтё" выразился в духе милитаристских листовок конца тридцатых годов: "Айну, корейцы и ньюхафу танцуют под музыку рэгги."

А что это значит?

Что писали в милитаристских листовках в конце 1930-х?

Тогда в японской прессе были частные негативные высказывания против айну и корейцев?

В каком духе? В чём их обвиняли? В следовании западной культуре?

ЦитироватьВскоре роман был запрещен, "по причине несовместимости идей, пропагандируемых Трэси Нонно, с нормами общественной морали, а также по причине отсутствия какой-либо социальной значимости данного текста". В то же самое время в США роман был назван "руководством по международному терроризму" и тоже запрещен. В это время Трэси Нонно переезжает в Новою Зеландию, где ей удается издать роман беспрепятственно и он в мгновение ока расходится по всей Океании.

В Японии запрещён, в Соединнённых Штатах запрещён, а в Новой Зеландии - пожалуйста?

Новая Зеландия - по мнению Трэси Нонно - это страна которая лояльно относится к терроризму?

Цитата: Alexandra A от сентября  5, 2012, 10:53

ЦитироватьВскоре роман был запрещен, "по причине несовместимости идей, пропагандируемых Трэси Нонно, с нормами общественной морали, а также по причине отсутствия какой-либо социальной значимости данного текста". В то же самое время в США роман был назван "руководством по международному терроризму" и тоже запрещен. В это время Трэси Нонно переезжает в Новою Зеландию, где ей удается издать роман беспрепятственно и он в мгновение ока расходится по всей Океании.

В Японии запрещён, в Соединнённых Штатах запрещён, а в Новой Зеландии - пожалуйста?

Новая Зеландия - по мнению Трэси Нонно - это страна которая лояльно относится к терроризму?

Александра, умоляю, не надо воспринимать все написанное Акуловым ТАК серьезно. :)

Цитата: Awwal12 от сентября  5, 2012, 09:11

Offtop

Кстати, а этот роман кто-нибудь читал? :) Он вообще есть или только на бумаге?

На ЛФ ведь где-то был!  ;)

Цитата: Alexandra A от сентября  5, 2012, 10:53

ЦитироватьВскоре роман был запрещен, "по причине несовместимости идей, пропагандируемых Трэси Нонно, с нормами общественной морали, а также по причине отсутствия какой-либо социальной значимости данного текста". В то же самое время в США роман был назван "руководством по международному терроризму" и тоже запрещен. В это время Трэси Нонно переезжает в Новою Зеландию, где ей удается издать роман беспрепятственно и он в мгновение ока расходится по всей Океании.

В Японии запрещён, в Соединнённых Штатах запрещён, а в Новой Зеландии - пожалуйста?

Новая Зеландия - по мнению Трэси Нонно - это страна которая лояльно относится к терроризму?

:E:
Александра, все, что написано тут, выдумано Нгати от первой буквы и до последней. Роман никогда не был издан ни на каких языках, кроме русского.

Но я удивляюсь...

С одной стороны - писать роман о айнском терроризме против Японии (так ведь? об этом роман?)

С другой стороны - восхвалять нападение на Пёрл Харбор.

Цитата: I. G. от сентября  5, 2012, 11:01
Александра, все, что написано тут, выдумано Нгати от первой буквы и до
последней. Роман никогда не был издан ни на каких языках, кроме русского.

Я знаю.

Просто интересное представление у Трэси Нонно о разных странах: в Японии или Соединённых Штатах подобные романы способны запретить, а вот в Новой Зеландии - пожалуйста.

Кстати - я так и не поняла (не смогла найти ясную информацию) -

каким шрифтом пишут на айнском языке вообще?

Латиницей? Катаканой? Хираганой? Иероглифами?

Цитата: Alexandra A от сентября  5, 2012, 11:01
Но я удивляюсь...

С одной стороны - писать роман о айнском терроризме против Японии (так ведь? об этом роман?)

С другой стороны - восхвалять нападение на Пёрл Харбор.

Роман о многочасовом бритье ног, как мне показалось.

Цитата: Alexandra A от сентября  5, 2012, 11:04каким шрифтом пишут на айнском языке вообще?

(wiki/ru) Айнский_язык (http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%90%D0%B9%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9_%D1%8F%D0%B7%D1%8B%D0%BA)
Справа: шаблонная табличка, в ней есть пункт «Письменность».
Не доверяете русской — есть интервики на другие языковые версии.

Катакана, значит.

То есть записывают японским алфавитом предназначенным лдя написания иностранных слов.

Айны - чужаки!

Она весьма недавно стала использоваться для записи только иностранных слов.
Ещё в начале XX века это был стандартный силлабарий.

(wiki/ru) Историческая орфография каны (http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%98%D1%81%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%B8%D1%87%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F_%D0%BE%D1%80%D1%84%D0%BE%D0%B3%D1%80%D0%B0%D1%84%D0%B8%D1%8F_%D0%BA%D0%B0%D0%BD%D1%8B)

Цитата: captain Accompong от декабря 11, 2007, 21:13
сух** траву

Долго пытался найти сноску, что же это за трава такая — сух. ;D

Цитата: Demetrius от ноября  8, 2012, 14:39
Долго пытался найти сноску, что же это за трава такая — сух. ;D

Неужели на Лингвофоруме тогда стоял фильтр? Или Трэси вручную добровольно фильтровалась?

Видимо, стоял. Подозреваю, что это наследие тех мифических времён, когда спойлеры не скрывались.

Цитата: Margot от сентября  5, 2012, 09:41
Прочитала первый рассказ.

ЦитироватьИнаннупирка остановилась у этой могилы, открыла крышку гроба и взяла из могилы лук

Сильно́!  ;D

Чисто случайно наткнулась на эту ветку и вспомнила, что совсем недавно кто-то мне говорил, что Трэси -- лучший писатель форума (надеюсь, тут я ничего не путаю и человек с таким ником на форуме есть/был?). Так объясните мне, плз, кто-нибудь мое сентябрьское недоумение-сомнение: как можно открыть крышку гроба, всего лишь остановившись у могилы? И почему она лук брала не из гроба, а просто из могилы, если  все же зачем-то открыла крышку гроба? Как открывают крышку уже и не спрашиваю. :(

Цитата: Margot от января 29, 2013, 19:57
надеюсь, тут я ничего не путаю и человек с таким ником на форуме есть/был?

Трэси — это женская ипостась Нгати, он же captain Accompong. :tss:

Цитата: Margot от января 29, 2013, 19:57
Так объясните мне, плз, кто-нибудь мое сентябрьское недоумение-сомнение: как можно открыть крышку гроба, всего лишь остановившись у могилы?

Мало ли какие могилы могут быть. :???

Цитата: Demetrius от января 30, 2013, 01:41
Трэси — это женская ипостась Нгати, он же captain Accompong.

Вот я и говорю: долой клонов! И не только потому что это а) нехорошо, мягко говоря, по отношению к другим участникам форума и б) запрещено правилаами, но и потому что масса времени и сил на форуме уходит на разгадывание истинного "лица". А зачем это время терять, когда его можно употребить с гораздо бОльшей пользой? Допускаю, конечно. что кому-то эта примитивная игра шибко нравится, но не круглый же год?! :(

Цитата: Margot от января 30, 2013, 04:10
Вот я и говорю: долой клонов!

:fp:
Трэси не была клоном в том плане, что у неё никогда не было отдельной учётной записи (если не считать новогоднего клона и клонов-однодневок).

Цитата: Margot от января 30, 2013, 04:10
а) нехорошо, мягко говоря, по отношению к другим участникам форума

Нехорошо — та демагогия, которой Вы сейчас занимаетесь.

Цитата: Margot от января 30, 2013, 04:10
потому что масса времени и сил на форуме уходит на разгадывание истинного "лица". А зачем это время терять, когда его можно употребить с гораздо бОльшей пользой? Допускаю, конечно. что кому-то эта примитивная игра шибко нравится, но не круглый же год?! :(

:fp:
Вас кто-то заставляет разбираться, кто чей клон?

Простите, Марго, но мне противно Вас читать. Добавляю Вас в игнор.

Цитата: Margot от января 30, 2013, 04:10масса времени и сил на форуме уходит на разгадывание истинного "лица".

А если "Трэси" и есть истинное лицо господина Акулова (то, как он внутри себя ощущает)? Не все готовы публично "наизнанку выворачиваться", а вот создание ещё одного виртуального персонажа, в чей "шкурке" тебе будет комфортно - самое оно.

Цитата: Demetrius от января 30, 2013, 06:59:fp:
Вас кто-то заставляет разбираться, кто чей клон?

Как будто можно вообще понять, насколько те образы, которые люди поддерживают на форуме, соответствуют им реальным... Любая девиртуализация - дело сугубо добровольное, и может, кстати, больно аукнуться тем, кто девиртуализировался. Помню очень некрасивые нападки I.G. на mnashe по поводу того, что тот два раза был женат...

Цитата: Lodur от января 30, 2013, 07:13
Помню очень некрасивые нападки I.G. на mnashe по поводу того, что тот два раза был женат...

Ну, нападки всё же были не именно на это, а на смежные обстоятельства, — но да, мне они тоже не особо нравились.

какой ужас! дважды женат?! Ну это же ни в какие ворота! :)
старый развратник! :):):)

Цитата: FA от января 30, 2013, 08:17
какой ужас! дважды женат?! Ну это же ни в какие ворота! :)
старый развратник! :):):)

Всё было не так. Если хотите, спросите I.G. (в Скайпе ли, на Улии в ЛС ли), в чём конкретно были её претензии.

Цитата: Demetrius от января 30, 2013, 06:59
Простите, Марго, но мне противно Вас читать. Добавляю Вас в игнор.

Ну наконец-то! Только напрасно извинялись: мне Ваш игнор пофигу. Кстати, заигнорьте еще и правила форума, раз уж Вы такой ярый защитник клонирования.  ;D

Цитата: Margot от января 30, 2013, 08:49
Кстати, заигнорьте еще и правила форума, раз уж Вы такой ярый защитник клонирования.  ;D

вы говорите о великом Нгати! так при чем тут правила?

Так что, правила писаны не для всех? А зачем тогда на них потратили столько времени, если ими можно пренебрегать?

Цитата: Demetrius от января 30, 2013, 08:26

Цитата: FA от января 30, 2013, 08:17
какой ужас! дважды женат?! Ну это же ни в какие ворота! :)
старый развратник! :):):)

Всё было не так.

Да, действительно. Я намеренно так написал, чтобы толком не было понятно и было труднее найти.

Цитата: Margot от января 30, 2013, 09:40Так что, правила писаны не для всех? А зачем тогда на них потратили столько времени, если ими можно пренебрегать?

Разумеется, только для тех, кто хочет их соблюдать. Так Нгати и (был) забанен на форуме навсегда. Вроде, была "амнистия", но вернувшиеся всё же должны соблюдать правила, а некоторые "на это пойтить" не могут.

Цитата: Lodur от января 30, 2013, 07:13
Любая девиртуализация - дело сугубо добровольное, и может, кстати, больно аукнуться тем, кто девиртуализировался.

Да. "Любые ваши показания могут быть использованы против вас".

Цитата: Margot от января 30, 2013, 09:40
Так что, правила писаны не для всех? А зачем тогда на них потратили столько времени, если ими можно пренебрегать?

вы знаете, что вова путин ездит не соблюдая ПДД? ну так значит, действительно, правила не для всех.
Что позволено Юпитеру - не позволено быку.

Цитата: Lodur от января 30, 2013, 09:46
а некоторые "на это пойтить" не могут.

у некоторых девиз по жизни "Я всех имел." :)

Кстати, на самом деле рассказы, выставленные в этой теме, очень хороши. Просто они переведены с айнского (судя по всему, через английский), и в переводе многое потерялось.

Больше похоже на графоманию, изначально написаную на русском чем на перевод.

Цитата: Сильвестр от января 30, 2013, 10:18
Больше похоже на графоманию, изначально написаную на русском чем на перевод.

Мне тоже так показалось. Где айнская лит. традиция? Где 100 великих айнских писателей?

Цитата: O. G. от января 30, 2013, 10:31
Мне тоже так показалось.

Вы просто не разбираетесь в вопросе. :umnik:

Цитата: O. G. от января 30, 2013, 10:31
Где айнская лит. традиция? Где 100 великих айнских писателей?

Они малоизвестны из-за многолетнего японского притеснения. :'(

Цитата: Demetrius от января 30, 2013, 10:33
Они малоизвестны из-за многолетнего японского притеснения. :'(

Знакомая картина.:'(

Цитата: O. G. от января 30, 2013, 10:31
Где 100 великих айнских писателей?

ну давайте считать вместе: Треси, Нгата, Акомпонг, ... уже 3? :)

O. G.

Oleg Grom? :o

Цитата: FA от января 30, 2013, 10:39

Цитата: O. G. от января 30, 2013, 10:31
Где 100 великих айнских писателей?

ну давайте считать вместе: Треси, Нгата, Акомпонг, ... уже 3? :)

0,75 бо 0,15 он отрезал :umnik:

Цитата: FA от января 30, 2013, 10:39
ну давайте считать вместе: Треси, Нгата, Акомпонг, ... уже 3? :)

Вы сами как, не пишете? Хотя бы в стол. :)

Цитата: O. G. от января 30, 2013, 10:44
Вы сами как, не пишете? Хотя бы в стол.

в туалет я только пишу. и не по айнски.

Цитата: cetsalcoatle от января 30, 2013, 10:42
0,75 бо 0,15 он отрезал

ничо он не отрезал, просто загнул в сторону. )

Цитата: FA от января 30, 2013, 10:54
ничо он не отрезал, просто загнул в сторону. )

Простите, Вы это о чем?

Цитата: O. G. от января 30, 2013, 10:58

Цитата: FA от января 30, 2013, 10:54
ничо он не отрезал, просто загнул в сторону. )

Простите, Вы это о чем?

Он прошёл через древний айнский ритуал и теперь он человек превращённого пола. ;D

Цитата: cetsalcoatle от января 30, 2013, 11:02
Он прошёл через древний айнский ритуал и теперь он человек превращённого пола. ;D

А-а... Так так что для этого надо загибать?

Цитата: O. G. от января 30, 2013, 11:05
А-а... Так так что для этого надо загибать?

А Вы с какой целью интересуетесь? :???

Цитата: Demetrius от января 30, 2013, 11:07

Цитата: O. G. от января 30, 2013, 11:05
А-а... Так так что для этого надо загибать?

А Вы с какой целью интересуетесь? :???

Ну, мой друг пишет рассказы. Как бы его не переклинило. :)

Цитата: O. G. от января 30, 2013, 10:31
Где айнская лит. традиция? Где 100 великих айнских писателей?

Назовите хоть одного! Какая там традиция...

Цитата: Shaliman от января 30, 2013, 18:08
Назовите хоть одного!

Tresi Nonno же.

Цитата: Demetrius от января 30, 2013, 18:12

Цитата: Shaliman от января 30, 2013, 18:08
Назовите хоть одного!

Tresi Nonno же.

Русский парень как творец айнской литературы?
Кстати, сами айны о нём знают? Не, само по себе это нормально. Нашёлся один айнский писатель из Санкт-Петербурга, русского роду-племени. Собственно, такие прецеденты во многих культурах бывали. В конечном счёте, Гендель, будучи немчурой, стал английским композитором. Но где сотни-то айнских писателей? Не вижу.

Цитата: Shaliman от января 30, 2013, 18:08

Цитата: O. G. от января 30, 2013, 10:31
Где айнская лит. традиция? Где 100 великих айнских писателей?

Назовите хоть одного! Какая там традиция...

Я не в курсе, поэтому и спрашиваю. :)

Великая традиция айнской литературы должна быть продолжена. Не так ли, господа?

Цитата: Shaliman от марта 21, 2013, 22:13
Великая традиция айнской литературы должна быть продолжена. Не так ли, господа?

Точно, надо же сделать айнский литературным языком. Без этого некоторые будут называть его диалектом  ;D

Цитата: Shaliman от марта 21, 2013, 22:13
Великая традиция айнской литературы должна быть продолжена.

Абсолютно согласен.