Время и приоритеты в этнологии

[Веташ]

   Этот вопрос недавно всплыл в моей статье «Угро-финский элемент в русском характере» ( http://www.astrolingua.spb.ru/ANONS/finrus.htm ), но там он уводил магистральную тему в сторону и поэтому решил его поднять здесь отдельно. Возможно есть интересные мысли и выводы, у тех кто может давно ищет и размышляет над этим вопросом.
    Тема соотнесения лингвистического родства и генетического ныне, как мне представляется, приобрела другой акцент по сравнению с еще недавним прошлым. С конца 19-го и весь 20 век тема лингвист. родства народов была доминирующей. Еще раньше (до мировой индустриализации) большее значение, чем дальние языковые параллели играла связь народов по их укладу жизни и модели существования, по религии и культуре в широком смысле этого слова, включая тип хозяйствования (кочевые, крестьянские или торгово-городские цивилизации). Еще часть мира жила в феодальных отношений натурального обмена, где материальная культура сильно разнила нации и народы. В тот же период появляется археология и первая этнография, описывающие материальную культуру разных народов, в это время собирание музейных коллекций древности было на вершине интереса, т к уже проглядывала линия глобальной индустриализации мира с уходом из него кустарно-этнографического пласта.
     Достижения же лингвистики в этногенезесе народов Нового времени (19-20 вв.) совпали с победным шествием позитивисткой науки и социальными новациями в мире. И она делает акцент на мыслительно-интеллектуальном багаже народов мира, отраженном в самом человеческом изобретении – языке. В это время находят неожиданные (индо-герман. родство) и все большие связи не только внутри яз.семей, но в родстве семей, выделяя более близких между собой, например алтайскую с уральской и др. Впоть до макросемей типа ностратической и сино-кавказской. Хотя последняя теория вызывала много споров, но тем не менее особая близость отдельных семей между собой в целом признавалась. На основании лингвистики же выводился и ареал прародины вероятного праязыка конкретной группы или семьи, и даже макросемьи, например для ностратического – южный Урал, по наиболее источниковым словам, обозначающим местную зоо-био- и гео-зону. Роль же расового, антропологического формата народов во многом уступала лингвистич. системе родства. Антропологически-расовый тип часто рассматривался скорее как ландшафтно-историческое наследие, сформировавшееся под влиянием смешений и перемещений разных расовых групп, в частности,  в период вел. переселения народов, но все же сливавшихся под доминантой и эгидой культуры определенного языка или родственной гр. языков, кот. становилась определяющим этногенетическим фактором.
    Теперь же, в связи с форсированным развитием антропологич. генетики, роль генома и связей по ДНК стало доминирующей, а язык обрел роль внешней одежды порой скрывающей истинные геномные связи, родственные же связи его самого уже не стали определяющими. И это связано не только с достижениями генетики, но и с современным акцентом и особым вниманием к роли индивидуума, уже менее зависимого от социального, что отражает пик либерально-индивидуалистической модели в мире. Нац.социум в большей степени связывается общей культурой, где язык важнейшая его составляющая. Родовая же генетическая связь ставит приоритет роли материальной линии происхождения по наследству, т е  генетич.«капиталу» своих предков и генам каждого самобытного индивида.
– Это «лирическое отступление» я привел к тому, чтобы показать как приоритет каждого времени накладывает свой отпечаток на «объективность» исследований, особенно в областях, где используются данные разных наук. (Хотя нельзя сказать, что другие отрасли этнологии не существовали при доминировании одно из них. Был ранее и Мендель и позже фашисты со своей расовой теорией, но это не были приоритеты в целом в тот период в развитии этнологии.)  Но и нынешняя доминанта генетического метода в этнологии над лингвистическим и др. не обязательна останется такой (если верить астро- или социо- ритмам, то сильно измениться уже в середине 20-х годов этого века). Сейчас же это, возможно, временный перегиб с перспективой на дальнейшее большее равновесие ролей в этнопознании между геномо-генезисом и лингво-культурной общностью. Но с другой стороны можно предположить, что некий новый фактор станет доминирующим. И каким же он может быть?
    Если следовать той логике, что всплеск достижений лингвистики в мире произошел в период внедрения на земном шаре международного языка, (от французского, через экспериментальный период лингвопроектирования - эсперанто и тп) к практически ныне утвердившемуся – английскому. То есть в период лингво-глобализации, человечество компенсаторно обращалось к глубинам изучения отдельных языков, как бы чувствуя уходящую полноту их универсализма. То теперь в период активного расового перемещения и смешения (США,Франция, Ю.Америка и др.) оно внедряется в генную архаику рас и народов, как бы стремясь сохранить и отсканировать своеобразие и яркую типичность следов разных геномов человечества. Чему же может впереди грозить глобализация и нац. нивелирование и что становится все более востребовано в этно-исследованиях и в массовом интересе?. –  Похоже это будет этнопсихология, это та область нац. характера и менталитета, кот. раньше называли душой народа. Глобализация делает во многом модели поведения и выражения реакции людей во всем мире все более универсальными. Над национальными различиями в поведении больше посмеиваются и шутят, чем их одобряют. Их гипертрофированно описывают, но в целом (внутренне) считают пережитком, т е мир стремиться к некому единому стандарту поведения. Понятно как и с английским яз. домирующим считается обобщенно-западный тип менталитета и психологии. Тем не менее интерес к различиям и происхождению нац.психик все больший. Ведь этнопсихология это синтез от природы - сложившихся стереотипов жизни, от истории - модели соц. отношений, от языка – тип мышления и логики, от нац.религии и культуры – нравственные приоритеты в поведении, а от генетики - физические данные и темперамент, воспринимаемые как «свои». Т.ч. скорей всего нас ждет прорыв в этом направлении, возможно, откроются новые технич. методы объективного исследования самобытной психологии наций, каждая представляющая и реагирующая на мир в своем неподражании. Но скорее всего эта будет также наука уже уходящей натуры, погребенная психотехникой глобалистической «нормальности» и предсказуемой реактивности.
                                                                                                             дек.2012