Лингвофорум

ЛЮ ЦЫ-СИНЬ (1963)

«СТРАНСТВУЮЩИЙ ЗЕМНОЙ ШАР» (2000)

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ЭРА ТОРМОЖЕНИЯ

Я не видел тёмных ночей, я не видел звёзд, я не видел весны, осени и зимы – я родился в конце Эры торможения, в то время, когда Земля только-только начинала останавливаться в своём вращении. Торможение вращения Земли заняло сорок два года – на три года дольше, чем планировало Объединённое мировое правительство.
Мама рассказывала мне, как вся наша семья смотрела на зрелище последнего заката: солнце садилось очень медленно, словно остановилось на горизонте – прошло три дня и три ночи, пока оно не зашло за него. Понятно, что после того, как не стало дня и не стало ночи, восточное полушарие в тот долгий период времени (который продолжался больше десяти лет), погрузилось в бесконечные сумерки, поскольку Солнце больше не опускалось ниже линии горизонта, и лишь на половине неба всё ещё оставалось его сияние.  Именно в тот самый затянувшийся закат, я и родился.

Сумерки вовсе не означали полной темноты – двигатели земного шара освещали целое северное полушарие. Эти двигатели были установлены на азиатском и американском континентах, поскольку только тектонические плиты этих двух континентов могли выдержать огромную тягу двигателей. Двигатель земного шара, в общей сложности, имел двенадцать тысяч единиц, расположенных на равнинах азиатского и американского континентов. Из того места, где я живу, можно видеть, как сотни единиц двигателя извергают столбы плазмы.
Представьте себе огромный дворец, такой же огромный, как в афинском Акрополе, во дворце имеется бессчётное число подпирающих небо громадных столбов, каждый из которых похож на огромную люминесцентную лампу, излучающую сильный бело-голубой свет. А ты – всего лишь бактерия на полу этого огромного дворца. Теперь ты можешь себе представить каков тот мир, в котором я жил!

На самом деле, это описание ещё не слишком точное: вызываемая двигателями земного шара тангенциальная тяга тормозила вращение Земли, поэтому их струя обязательно должна была иметь определённый угол, так что те гигантские светящиеся столбы имели наклон, и мы находились внутри огромного храма, который должен был опрокинуться! У многих людей южного полушария, после того как они вдруг оказывались в северном, могли появляться странности в поведении.
Ещё страшнее, по сравнению с этим, была та жара, которую вызывали двигатели – за дверями дома температура воздуха достигала семидесяти-восьмидесяти градусов Цельсия, поэтому, только надев охлаждающий костюм, можно было выйти наружу.
При такой температуре очень часто случались проливные дожди, и когда светящиеся столбы двигателя пронзали чёрные, как вороново крыло, тучи, то картина была, прямо скажем, подобна кошмарному сну: яркий бело-голубой цвет светящихся столбов рассеивался в тучах, превращаясь в бесчисленное разноцветное умопомрачительное сияние – всё небо бывало, как будто залито раскалённой добела вулканической магмой.

Мой дедушка был стар и неразумен, и однажды, измученный жарой, не выдержал и, увидев, что идёт сильный дождь, обрадовался сверх меры, и с обнажённым торсом, выскочил за дверь. Мы не успели остановить его, а капли дождя, что лил снаружи, уже были раскалены до сверхвысокой температуры плазмой светового столба, и эти капли сорвали часть его кожи. Однако, что касается нас, людей, родившихся в северном полушарии в эту эпоху, то вся она была совершенно естественной, такой же, как у людей, живших во времена, предшествовавшие Эре торможения – настолько естественны Солнце, луна и звёзды. Мы называем историю прежних поколений людей до-солнечной эрой, это был поистине завораживающий людей золотой век!

Когда я учился в начальной школе, в качестве одного из учебных курсов, наша учительница с тридцатью учениками нашего класса отправилась в кругосветное путешествие. В это время Земля уже полностью остановилась в своём вращении, двигатели земного шара, помимо того, что поддерживали её в состоянии покоя, продолжали только удерживать положение Земли в пространстве, поэтому за три года, (с того времени как мне исполнилось три года, до шести лет), интенсивность света световых столбов значительно ослабла, что позволило нам в кругосветном путешествии ещё лучше узнать наш мир.

Сначала мы с близкого расстояния увидели двигатель земного шара. Мы увидели его в округе Шицзячжуа́нь, поблизости от места выхода из гор Тайханша́нь. Это была высокая металлическая гора, величественно вздымавшаяся ввысь, и охватывающая половину небесного свода – по сравнению с ним, находящиеся на западе хребты гор Тайханша́нь казались вереницей маленьких земляных курганов.  Некоторые дети ахали от восхищения, оттого что двигатель был таким же высоким, как гора Джомолунгма.
Наша учительница, Жэнь Сяо-син, была красивой девушкой, она с улыбкой рассказала нам, что высота этого двигателя составляет одиннадцать тысяч метров – на две тысячи метров выше, чем гора Джомолунгма, и что люди называли двигатель земного шара «паяльной лампой Верховного владыки». Мы стояли в его огромной тени, и ощущали вибрации, которые доходили до нас свозь Землю.

Двигатели земного шара делятся на две большие категории: большие называются «Гора», малые – «Хребтом». Мы поднялись на «Гору Северный Китай номер 794». Подъём на «Гору» занимает больше времени, чем подъём на «Хребет», поскольку к «Хребту» примыкает огромный электрический подъёмник, а для того, чтобы подняться на «Гору», необходимо ехать на автомобиле по государственной «Горной» дороге. Наши автомашины слились в автоколонну, у которой не было видно ни начала, ни конца, ползущую вверх по блестящей стальной дороге. Слева от нас была горная стена синего цвета, справа – бездна, глубиной десять тысяч чжанов (около тридцати тыс. метров. – В.С.). Автоколонна состояла из пятидесятитонных, огромных размеров, самосвалов, доверху гружёных горной породой, извлечённой из гор Тайханша́нь. Машины быстро поднялись на высоту более пяти тысяч метров – внизу, на земле, уже невозможно было разглядеть мелкие детали, видны были только отражаемые двигателем земного шара синие лучи света.
 
Наша учительница, Сяо-син, велела нам надеть кислородные маски. По мере того, как мы приближались к соплу двигателя, интенсивность излучения и температура резко возрастали, цвет кислородной маски мало-помалу становился тёмным, микрокомпрессор охлаждающего костюма также поторопился перейти на сверхвысокую мощность. На высоте шесть тысяч метров мы увидели отверстие для подачи сырья: большие каменные глыбы опрокидывались в огромную, сияющую тусклым красным цветом, дыру, но ни одного звука не доносилось до нас. Я спросил учительницу, каким образом двигатель земного шара превращает горную породу в топливо.
«Синтез тяжёлых элементов – вопрос глубоко научный, если сейчас рассказать тебе, ты всё равно не поймёшь. Всё, что вам нужно знать, это то, что двигатели земного шара – это самые большие по мощности машины, созданные человечеством. Например, наш двигатель «Северный Китай номер 794», на полной мощности, способен развивать тягу около ста пятидесяти миллиардов тонн».

Наши машины поднялись, наконец, до вершины хребта, так что сопло двигателя оказалось как раз над нашими головами. Поскольку диаметр светового столба слишком велик, мы, задрав голову, смотрели на излучающую синий свет огромную плазменную стену, и эта огромная стена простиралась на бесконечную высоту. В это время я вдруг вспомнил недавний урок философии, на котором учитель задал нам одну загадку.
«Вот вы идёте по равнине, и вдруг наталкиваетесь на стену, эта стена поднимается на бесконечную высоту, вниз уходит на бесконечную глубину, налево – бесконечно далеко, направо – бесконечно далеко. Что́ это за стена?»
Я задрожал, как от холода, затем пересказал эту загадку находившейся рядом учительнице, Сяо-син. Она довольно долго думала, в замешательстве качая головой. Тогда я приблизился к её уху, чтобы поведать ей страшный ответ на загадку...

(Продолжение следует)

Проза у вас получается явно лучше  :)

Спасибо. Хотя за переводы поэзии - обидно... :)  Мне кажется, что вы слишком строги к ним...

+100. У меня ровно такое же впечатление, что у Дамаскина. Прозу прочитал на одном дыхании, жду продолжения; а в поэзии спотыкался на каждой строчке, и было ощущение колченогости.

[Лю Цы-синь, «Странствующий земной шар», часть Первая, продолжение].

Она молча смотрела на меня несколько секунд, потом вдруг крепко-крепко прижала к своей груди. Из-за её плеча я смотрел вдаль, куда только доставал взглядом: на огромной, покрытой туманом земле, вздымался громадный металлический пик, окружавший нас до самой линии горизонта. Световой столб, извергавшийся из этого огромного пика, словно какой-то склонившийся космический лес, пронзал наше шаткое, вот-вот готовое обрушиться, небо.

Вскоре мы достигли берега моря, и увидели городские небоскрёбы, островерхие крыши которых торчали из воды, а во время морского отлива, белая, словно цветы, морская пена, выливалась из окон бесчисленных высоких зданий, образуя нечто вроде водопада – Эпоха торможения только-только закончилась, и её воздействие на земной шар поражало взор и пугало сердце: вызванные двигателями земного шара утренние и вечерние приливы поглотили две трети крупных городов северного полушария, вызванное двигателями глобальное потепление растопило льды на полюсах, придав этому всемирному наводнению характер «подгоняя волны, создавать бурю», так что волны достигали и южного полушария. Дедушка, тридцать лет назад, собственными глазами видел огромные, сто метровой высоты, волны, поглотившие Шанхай. Даже сейчас, когда он говорит о том зрелище, взгляд его становится неподвижным.
На самом деле, наша планета ещё не отправилась в путь, но уже изменилась до неузнаваемости – кто знает, сколько ещё страданий и трудностей ожидает нас в будущих долгих и утомительных скитаниях по космическому пространству!..

Мы сели на древнее транспортное средство, называемое лодкой, и поплыли по морю. Световые столбы двигателей земного шара становились тем дальше, чем дальше мы плыли, и через день совсем исчезли из вида. В это время океан находился между двумя сияниями: одно – сине-зелёное, вызванное световыми столбами двигателя земного шара, расположенного на западе, другое – розовое, вызванное садящимся на востоке в море солнцем. Оба сияния отражаются поверхностью моря, так что оно разделилось на две сверкающие части. Наша «лодка» двигалась по границе этих двух частей, и окружающий вид был, поистине, удивительный.

Однако, вслед за постепенным ослаблением сине-зелёного сияния, и постепенным усилением сияния розового, некая беспокойная атмосфера стала наполнять «лодку». На палубе не было видно детей – все они попрятались в каютах, и не выходили наружу, бортовые иллюминаторы тоже были наглухо занавешены.
Через день, когда момент, которого мы боялись больше всего, наконец, настал, мы собрались в большой каюте, использовавшейся в качестве учебного класса, и наша учительница, Сяо-син, торжественно объявила: «Дети, скоро мы должны увидеть восход солнца».
Никто из нас не двигался с места, наши взгляды застыли, словно мы окоченели от мороза. Учительница несколько раз подталкивала нас, но никто не сдвинулся с места. Тогда один из её коллег-мужчин сказал: «Я уже раньше ставил вопрос о том, чтобы урок кругосветного путешествия был поставлен после уроков современной истории – психика учеников в этом случае сравнительно легко приспосабливается».
«Всё это не так просто, – возразила ему наша учительница, – ещё до уроков современной истории, они уже давно всё знали от окружающих.
Затем, обращаясь к некоторым активным ученикам, продолжила:
«Вы первыми пойдите, дети, не надо бояться, я в детстве, когда в первый раз увидела восход солнца, тоже очень переживала, но, посмотрев ещё раз, чувствовала себя хорошо».

Дети, наконец, один за другим, стали вставать, и пошли к дверям каюты. В это время я почувствовал, как чья-то маленькая мокрая рука схватила мою руку, я оглянулся назад – это была Лин-эр.
«Я боюсь...» – шёпотом произнесла она.
«Мы по телевизору уже видели движение солнца, это то же самое», – успокаивая её, сказал я.
«Как же это – то же самое?! Когда ты смотришь на змею по телевизору, и когда ты смотришь на настоящую змею – это то же самое?»
«Как бы то ни было, – настаивал я, – мы должны пойти, иначе за этот урок нам могут снизить оценку!»
Я и Лин-эр крепко-крепко взялись за руки, и вместе с другими детьми, робко и со страхом поднялись на палубу, чтобы воочию увидеть первый в нашей жизни восход солнца.
«На самом деле, с тех пор как человечество стало связывать свои страхи с солнцем, прошло всего три или четыре столетия, – говорила нам учительница. – До этого люди не боялись солнца, наоборот, солнце, в их глазах, было чем-то величественным и впечатляющим. В то время земной шар ещё вращался, и люди каждый день могли наблюдать восход и закат солнца. Они громко радовались восходу и восхваляли красоту заката».
Ветер с моря развевал её длинные волосы за спиной, море и небо, сливаясь, излучали яркий свет, как будто это дышало некое огромное подводное невообразимое морское чудище.

Наконец, мы увидели этот, пугающий человека, огонь: сначала это было лишь поднимающееся над линией, соединяющей небо и воду, светлое пятно, очень быстро становящееся большим, затем, мало-помалу, показалась дугообразная форма. В этот момент я почувствовал, что чем-то словно сдавили мне горло, страх заставил меня задыхаться, палуба под ногами как будто вдруг исчезла, я падаю в морскую бездну, падаю... и вместе со мной падает ещё и Лин-эр: её слабое, похожее на паутину, тельце плотно прижалось ко мне, и дрожало; все остальные дети, все взрослые люди, целый мир – тоже падал. 
В этот момент я снова вспомнил ту загадку. Когда я спрашивал учителя философии, какого цвета была та стена, то он ответил, что она должна была быть чёрной. Я думаю, что это не так. В моём воображении, стена смерти должна была быть сверкающей, как снег – вот почему плазменная стена заставила меня вспомнить о ней. В эту эпоху смерть уже не чёрного цвета, она – цвета молнии, и когда в последний раз сверкнёт эта молния, Земля в мгновение ока превратится в пар...

Более трёх столетий назад, астрофизики обнаружили, что процесс превращения водорода в гелий внутри Солнца, неожиданно ускорился. Тогда они запустили десятки тысяч зондов, которые пролетели сквозь Солнце, и в конечном итоге, на основе полученных данных, построили полную и точную математическую модель происходящего на этой звезде. Результаты обсчёта этой математической модели, выполненные на суперкомпьютере, показали, что эволюция Солнца уже отклонилась за пределы главной звёздной последовательности, и что синтез гелия, в очень короткий промежуток времени, распространится на всю внутреннюю область Солнца, и в результате возникнет состояние, которое называют резким взрывом. После этого, Солнце превратится в огромного тусклого красного гиганта, и расширится до такой степени, что земной шар будет вращаться внутри Солнца! Это всё должно произойти через четыре сотни лет, а к настоящему моменту прошло уже триста восемьдесят.

Катаклизм на Солнце взорвёт и поглотит подходящие для жизни планеты земного типа, находящиеся в солнечной системе, к тому же заставит все планеты-гиганты группы Юпитера полностью изменить их форму и орбиты.
После первой гелиевой вспышки, внутри Солнца вновь начнут накапливаться тяжёлые элементы, гелиевые вспышки на Солнце будут повторяться многократно в определённый период времени. Этот период времени, если говорить об эволюции звёзд, может соответствовать тысячам лет человеческой истории.
Поэтому человечество в такой, после-взрывной, солнечной системе, уже не смогло бы существовать, единственный путь к спасению – это миграция в межзвёздном космическом пространстве. Однако, если полагаться на современные технические средства, единственной целью для переселения всего человечества является Проксима Центавра – ближайшая к нам звезда, всего же их имеется четыре. До Проксимы Центавра – три световых года. По этому вопросу люди уже достигли общего понимания, спорным моментом остаётся лишь вопрос о том, каким способом осуществить это переселение народа...

Тем временем, для того чтобы упрочить результаты нашего обучения, наша «лодка» дважды поворачивала назад в Тихом океане, чтобы мы могли дважды увидеть восход солнца. Сейчас мы уже полностью адаптировались, и верим, что дети в южном полушарии, которые каждый день видят солнце, действительно могут жить. После этого мы плыли в нашей «лодке» под солнцем, солнце поднималось в небесной пустоте всё выше и выше, а прохладная погода за эти несколько дней снова стала жаркой.

Я как раз задремал в своей каюте, собираясь спать, когда услышал взволнованный голос, доносившийся снаружи – Лин-эр распахнула дверь и вытянув голову, заглянула внутрь каюты.
«Эй, – крикнула она, – "космонавты" с "землянами" опять затеяли драку!»
У меня не было к этому никакого интереса, поскольку они уже четыре столетия дерутся. Однако я всё же выглянул наружу. Увидев группу дерущихся мальчишек, я с первого взгляда понял, что зачинщиком её был А Дун. Его отец является твердолобым сторонником "космической" партии, поэтому принимал участие в мятеже, направленном против Объединённого мирового правительства, и сейчас всё ещё сидит в тюрьме, а каков отец, таков и сын.
Наша учительница и несколько крепких членов экипажа не без труда разняли дерущихся – А Дун, с окровавленным носом, подняв руку, громко кричал:
«Бросьте в море "партию землян"!
«Я тоже член "партии землян", меня тоже нужно выбросить в море?» – спросила учительница.
«Всю "партию землян" выбросить в море!» – А Дун совершенно не показывал своей слабости, поскольку сейчас во всём мире эмоции "космической партии" вновь на подъёме, поэтому они снова начали сходить с ума.   
«Почему ты так ненавидишь нас?» – спросила учительница.
Несколько других мальчишек, членов "космической партии", вслед за А Дуном стали громко кричать:
«Мы не хотим с дураками из "партии землян" ждать смерти на земном шаре! Мы должны улететь на космическом корабле! Да здравствует космический корабль!»

(Продолжение следует)

Цитата: Вл. Самошин от декабря  6, 2020, 14:55
Его отец является твердолобым сторонником "космической" партии, поэтому принимал участие в мятеже, направленном против Объединённого мирового правительства, и сейчас всё ещё сидит в тюрьме, а каков отец, таков и сын.

Светлое будущее с китайской спецификой :)

Блуждающая Земля (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%91%D0%BB%D1%83%D0%B6%D0%B4%D0%B0%D1%8E%D1%89%D0%B0%D1%8F_%D0%97%D0%B5%D0%BC%D0%BB%D1%8F) (流浪地球, 2000) по мотивам Бегство Земли (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%91%D0%B5%D0%B3%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%BE_%D0%97%D0%B5%D0%BC%D0%BB%D0%B8) (1960).

Надо вместе с оригиналом. Раздел же языковой.

Цитата: Damaskin от декабря  6, 2020, 14:59

Цитата: Вл. Самошин от принимал участие в мятеже, направленном против Объединённого мирового правительства, и сейчас всё ещё сидит в тюрьме, а каков отец, таков и сын.

Светлое будущее с китайской спецификой

Нет, это требование "драматизма", для закручивания сюжета. Сравните с внезапным "увеличением гравитации Юпитера" далее по сюжету.

Цитата: Мечтатель от декабря  6, 2020, 17:13
Надо вместе с оригиналом. Раздел же языковой.

Перевод выполнен по тексту рассказа, опубликованному на этом (http://www.yuedu88.com/liulangdiqiu/) сайте.

Просто с точки зрения изучения языка имело бы смысл публиковать рядом оригинальный текст и перевод (предложение одного, предложение другого). Чтобы читатель мог переводить взгляд от одного к другому и извлечь для себя какую-то пользу.

Цитата: Мечтатель от декабря  6, 2020, 20:09
Просто с точки зрения изучения языка имело бы смысл публиковать рядом оригинальный текст и перевод (предложение одного, предложение другого). Чтобы читатель мог переводить взгляд от одного к другому и извлечь для себя какую-то пользу.

Зачем? Это ведь не для изучения китайского языка, а для знакомства с китайской НФ.

Цитата: Вл. Самошин от декабря  6, 2020, 20:01

Цитата: Мечтатель от декабря  6, 2020, 17:13
Надо вместе с оригиналом. Раздел же языковой.

Перевод выполнен по тексту рассказа, опубликованному на этом (http://www.yuedu88.com/liulangdiqiu/) сайте.

Разве это рассказ? 小说, насколько помню, переводится как "роман" (если речь идет о современной литературе).

Цитата: Damaskin от декабря  6, 2020, 20:26

Цитата: Мечтатель от декабря  6, 2020, 20:09
Просто с точки зрения изучения языка имело бы смысл публиковать рядом оригинальный текст и перевод (предложение одного, предложение другого). Чтобы читатель мог переводить взгляд от одного к другому и извлечь для себя какую-то пользу.

Зачем? Это ведь не для изучения китайского языка, а для знакомства с китайской НФ.

А зачем это в языковом разделе?

Цитата: Мечтатель от декабря  6, 2020, 20:30
А зачем это в языковом разделе?

А почему бы и нет?
Лично мне текст, перемежающийся оригиналом на непонятном языке воспринимать тяжело.

Цитата: Damaskin от декабря  6, 2020, 20:39

Цитата: Мечтатель от А зачем это в языковом разделе?

А почему бы и нет?

А что приобретает читатель таким образом в плане познания китайского языка? Только если он прочитает фразу здесь, потом перейдёт на сайт с оригинальным текстом, и сопоставит. Но это же неудобно.

Цитата: Мечтатель от декабря  6, 2020, 20:43
А что приобретает читатель таким образом в плане познания китайского языка?

При чем здесь китайский язык? Из-за того, что раздел называется "Китайский язык"? Не думал, что вы такой формалист.

Цитата: Мечтатель от декабря  6, 2020, 20:43
Только если он прочитает фразу здесь, потом перейдёт на сайт с оригинальным текстом, и сопоставит. Но это же неудобно.

Если очень нужно, пусть скопирует себе в один файл.

Цитата: Damaskin от декабря  6, 2020, 20:47

Цитата: Мечтатель от А что приобретает читатель таким образом в плане познания китайского языка?

При чем здесь китайский язык? Из-за того, что раздел называется "Китайский язык"?

Да!
Допустим, я начинаю заниматься китайским языком. Захожу на форум, и вижу в теоретическом разделе, под вывеской "Китайский язык" новые сообщения. Захожу, ... и не вижу собственно китайского языка.

Цитата: Мечтатель от декабря  6, 2020, 20:52
Допустим, я начинаю заниматься китайским языком. Захожу на форум, и вижу в теоретическом разделе, под вывеской "Китайский язык" новые сообщения. Захожу, ... и не вижу собственно китайского языка.

Да я бы застрелился от такого  :green:

Цитата: Damaskin от декабря  6, 2020, 20:28
小说, насколько помню, переводится как "роман" (если речь идет о современной литературе).

нет

小说 включает в себя

长篇小说 chángpiān xiǎoshuō — длиннотекстовый сяошо (≈ роман)
中篇小说 zhōngpiān xiǎoshuō — средннетекстовый сяошо (≈ повесть)
短篇小说 duǎnpiān xiǎoshuō— короткотекстовый сяошо (≈ рассказ)

Цитата: Damaskin от декабря  6, 2020, 20:28
Разве это рассказ? 小说, насколько помню, переводится как "роман" (если речь идет о современной литературе).

Увы, в литературоведческой терминологии я не силён. Текст такой короткий, что мне показалось, что он не тянет на роман. Сейчас посмотрел, как сами китайцы определяют его жанр, оказалось, что они относят это произведение к категории 中短篇小說 (https://www.kanunu8.com/files/writer/6620.html) (дословно: романы средней или короткой длины), что на русский можно перевести, наверное, как "повесть".

Цитата: Jorgan от декабря  6, 2020, 22:27

Spoiler ⇓⇓⇓

Жаль, что нет функции отписаться, ибо переводы не хочу...

А кто заставляет вас читать их? Не хотите - не читайте.

Цитата: Вл. Самошин от декабря  7, 2020, 07:02
Текст такой короткий, что мне показалось, что он не тянет на роман.

Мне показалось, что текст длинный. Значит, я ошибся.

[Лю Цы-синь, «Странствующий земной шар», часть Первая, продолжение].

Учительница Сяо-син нажала на кнопку голографического индикатора у неё на запястье, и в пустоте перед нашими лицами тут же показалось голографическое изображение, которое сейчас же привлекло к себе внимание детей, и они на время успокоились. То был пронизанный светом прозрачный стеклянный шар, около десяти сантиметров в диаметре, на две трети заполненный водой, в которой плавали маленькие креветки. Были там и веточки кораллов, и несколько зелёных водорослей. Креветки вольготно плавали среди всего этого разнообразия.
 
Учительница сказала нам: «Это – задание по природоведению, выполненное А Дуном: в маленьком шаре, помимо тех нескольких существ, которых вы видите, находятся ещё и невидимые бактерии. И те, и другие, в этом стеклянном шаре, неразрывно связаны между собой, взаимодействуют друг с другом. Креветки в качестве корма используют морские водоросли, из воды поглощают кислород, после чего выделяют содержащие органические вещества фекалии и двуокись углерода. Бактерии расщепляют эти вещества на неорганические и углекислый газ, после чего морские водоросли используют эти неорганические вещества и углекислый газ, и под воздействием искусственного освещения, вырабатывают питательные вещества, продолжая расти и размножаться, в то же время выделяя кислород, которым дышат креветки. Такой экологический цикл должен позволить существам в стеклянном шаре размножаться из поколения в поколение в условиях, когда они получают только энергию солнечного света. Это лучший среди всех проектов по природоведению, которые я видела. Я знаю, что в нём сконцентрирована мечта А Дуна и тех детей, которые входят в "космическую партию", это – воплощение космического корабля вашей мечты! А Дун сказал мне, – продолжала учительница – что он разработал на компьютере строгую математическую модель, а для каждого существа в шаре сконструировал генетический план, который позволяет метаболическим процессам, протекающим в них, достигать равновесия. Он твёрдо верит, что жизнь в шаре может продолжаться долго, вплоть до того, как век самих креветок подойдёт к концу. Все учителя просто души не чают в этом домашнем задании, мы поместим его под искусственный свет требуемой интенсивности, мы так же твёрдо верим в предположение А Дуна, и без ненужных слов желаем ему счастья в создании этого маленького мира. Но сейчас прошло всего десять дней...»

Учительница бережно извлекла из маленькой коробочки, которую принесла с собой, стеклянный шар. На поверхности воды в нём плавали погибшие креветки, вода была уже ужасно мутной, гниющие водоросли также уже утратили свой зелёный цвет, превратившись в клубок безжизненных волосков, покрывавших кораллы.
«Этот маленький мир погиб... Дети, кто из вас может сказать мне, почему?» – учительница показала детям этот погибший мир.
«Он слишком маленький!»
«Правильно, слишком маленький. Маленькая экосистема, какой бы точной она ни была, не выдержит ветра и волн времени. А ведь космический корабль, о котором мечтают участники "космической партии", точно такой же», – пояснила учительница. 
«Наш космический корабль можно сделать таким же большим, как Шанхай или Нью-Йорк», – возразил А Дун, голос которого стал сейчас уже не таким громким.
«Да, – согласилась учительница, – используя современные технологии, которыми располагает сейчас человечество, можно построить такой большой корабль, но по сравнению с земным шаром, такая экосистема всё равно будет слишком маленькой, слишком маленькой... Но мы можем найти новые планеты, – продолжала она. – Даже вы сейчас, и то не поверите в это, ведь в созвездии Центавра нет планет, ближайшая к нам планетная система находится от нас на расстоянии восьмисот пятидесяти световых лет. Самый быстрый космический корабль, который в состоянии построить современное человечество, способен развивать скорость, равную лишь половине процента от скорости света. Таким образом, мы смогли бы добраться туда только через сто семьдесят тысяч лет. А экосистема, даже большого космического корабля, не в состоянии поддерживать экологическое равновесие и в течение одной десятой доли от необходимого для полёта времени. Дети, только экосистемы, похожие по своим размерам на земной шар, тот экологический цикл, который можно создать в них, способны обеспечить непрерывную жизнь десяти тысяч поколений! Человечество покинет земной шар, подобно тому, как младенцы в пустыне покидают свою мать!»

«Но, учительница... – стали возражать дети, – мы не успеем, земной шар не успеет, он не успеет разогнаться до достаточной для этого скорости – Солнце вот-вот взорвётся!» 
«Времени ещё много, – ответила учительница, – необходимо лишь поверить Объединённому мировому правительству! Я об этом много раз говорила. Если же вы всё ещё не верите, то нам следует отступить на десять тысяч шагов назад, и сказать: "Человечество, с чувством гордости, погибнет, потому что мы исчерпали все наши усилия!" Чтобы спастись бегством, человечеству необходимо сделать пять шагов: во-первых, при помощи двигателей земного шара остановить вращение Земли, сделав так, чтобы сопла этих двигателей были направлены в сторону, противоположную направлению вращения Земли; во-вторых, запустить двигатели земного шара на полную мощность, чтобы увеличить скорость движения Земли до скорости побега, и тем самым получить возможность покинуть солнечную систему; в-третьих, продолжать увеличивать скорость Земли в космическом пространстве, направляя Землю в сторону Проксимы Центавра; в-четвёртых, в середине пути вновь сделать так, чтобы земной шар возобновил вращение вокруг своей оси, поменяв направление двигателей, и начать снижение скорости; в-пятых, Земля, попав на орбиту Проксимы Центавра, становится её спутником. Люди по-разному называют эти пять шагов: первый – Эрой торможения, второй – Эрой бегства, третий – Эрой странствия I (Эрой ускорения), четвёртый – Эрой странствия II (Эрой снижения скорости) и пятый – Эрой нового солнца. Весь процесс переселения народа Земли будет продолжаться две тысячи пятьсот лет – сто поколений людей...»

Между тем, наша «лодка» продолжала идти, достигнув ночной части земного шара – сюда не доходил ни солнечный свет, ни сияние световых столбов двигателей земного шара, и здесь, под прохладным морским ветром Атлантического океана, мы, дети, впервые увидели звёздное небо.
О, небо! Что за картина, прекрасная настолько, что очаровала нас! Учительница Сяо-син одной рукой обнимала нас, а другой указывала на звёздное небо: «Дети, посмотрите, – говорила она, – вот там – созвездие Центавра, а там – Проксима Центавра, наш новый дом!»
Закончив говорить, она заплакала. Мы все тоже вместе с ней заплакали, окружавшие нас матросы и капитан – эти железные парни – тоже стали проливать слёзы. Все люди, со слезами на глазах, смотрели туда, куда указывала учительница. Звёздное небо, из-за слёз в глазах людей, искривлялось и дрожало, и только одна звезда была неподвижна, как маяк на далёкой земле, посреди океана чёрной ночи и бешеных волн, как смутно виднеющийся свет костра перед одиноким скитальцем, который скоро замёрзнет посреди снежно-ледяной пустыни, как солнце в наших сердцах, как единственная надежда и опора для ста поколений людей, живущих в море страданий...

Продолжать, пожалуй, не стану, поскольку столкнулся с ситуацией, когда грамматика предложения понятна, а его смысл – нет.

Цитата: Вл. Самошин от декабря  7, 2020, 20:01
Продолжать, пожалуй, не стану

Жаль.

Цитата: Вл. Самошин от декабря  7, 2020, 20:01
столкнулся с ситуацией, когда грамматика предложения понятна, а его смысл – нет.

Думаю, на ЛФ эту проблему вполне можно решить.

Цитата: Вл. Самошин от декабря  7, 2020, 20:01
Продолжать, пожалуй, не стану, поскольку столкнулся с ситуацией, когда грамматика предложения понятна, а его смысл – нет.

а оригинал предложения можно?

Цитата: Damaskin от декабря  8, 2020, 10:15
Жаль. Думаю, на ЛФ эту проблему вполне можно решить.

В таком случае, с удовольствием продолжу переводить, а сейчас приведу окончание первой части, которую вчера не приводил, и в которой есть несколько непонятных для меня моментов.

Цитата: Jorgan от декабря  8, 2020, 14:02
а оригинал предложения можно?

Да, конечно. Я привожу оригиналы (их несколько) в самом тексте.

[Лю Цы-синь, «Странствующий земной шар», часть Первая, окончание].

На обратном пути домой, мы увидели первый сигнал к отплытию: в ночном небе появилась огромная «комета» – это была Луна. (Оригинал: 在回家的航程中，我們看到了啟航的第一個信號：夜空中出現了一個巨大的彗星，那是月球。Здесь непонятно, откуда они возвращаются, если чуть выше говорится о том, что они на «лодке» идут в Атлантическом океане? – В.С.) Люди не могут забрать с собой Луну, поэтому на Луне также были установлены планетарные двигатели, чтобы с их помощью оттолкнуть её от орбиты Земли, и тем самым избежать взаимного столкновения, когда Земля начнёт ускорять своё движение. Планетарные двигатели, установленные на Луне, порождали огромный кометный хвост, который разливался над морем голубым сиянием, так что звёзды невозможно было разглядеть.

Вызываемые движением Луны утренние и вечерние приливы, поднимали на море огромные волны, пронзающие небо, когда мы пересели на самолёт, и полетели к нашему дому в южном полушарии Земли. (Оригинал: 月球移動產生的引力潮汐使大海巨浪沖天，我們改乘飛機向南半球的家飛去。Опять непонятно, что это за дом в южном полушарии, если из предыдущего ясно, что они пришли на корабле из полушария северного, где, очевидно, и находится их дом. – В.С.)
День отплытия, наконец, настал! (Оригинал: 啟航的日子終於到了！Только что говорил, что они пересели на самолёт, и следом – день отплытия настал. – В.С.)
Как только мы вышли из самолёта, световые столбы двигателя земного шара ослепили нас так, что мы не могли отрыть глаза – лучи света были в несколько раз ярче, чем прежде, к тому же, все световые столбы от крена стали похожи на прямую черту в иероглифах.... (Оригинал: 我們一下飛機，就被地球發動機的光柱照得睜不開眼，這些光柱比以前亮了幾倍，而且所有光柱都由傾斜變成筆直。Непонятны начало и концовка предложения: только что говорил об отплытии, и вдруг – выходят из самолёта. Про крен я вообще молчу... – В.С.)

Когда двигатели земного шара были выведены на максимальную мощность, вызванные ускорением огромные стометровые волны стали с грохотом накатываться на все континенты, обжигающе-горячий ураган сдавливал столь же горячую морскую пену, бешено ревел среди стоявших, как лес, подпирающий вершинами деревьев небо, плазменных лучей световых столбов, выкорчевывал все большие деревья на материках...В это время, глядя из космоса, наша планета тоже превратилась в огромную комету, синий хвост которой прокалывал мрачный чёрный космос. Земля отправилась в путь, человечество отправилось в путь.
Как раз во время отплытия, дедушка покинул этот мир, ожоги на его теле стали гноиться. Будучи уже на смертном одре, он снова и снова бормотал: «Ах, Земля, моя странствующая земля...»

(Продолжение следует)

Под «отплытием», очевидно, имеется в виду начало полёта самой Земли.

я пока отвечу на те, где не надо читать предыдущий текст

Цитата: Вл. Самошин от декабря  8, 2020, 20:01
Только что говорил, что они пересели на самолёт, и следом – день отплытия настал. – В.С

Цитата: Вл. Самошин от декабря  8, 2020, 20:01
только что говорил об отплытии, и вдруг – выходят из самолёта. Про крен я вообще молчу...

航 — это не только про морские рейсы, но и про воздушные тоже
启航 — это в том числе и рейс самолета

ЛЮ ЦЫ-СИНЬ. «СТРАНСТВУЮЩИЙ ЗЕМНОЙ ШАР»

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ЭРА ПОБЕГА

Школа переезжает в подземный город, мы – его первые жители. Школьный автобус въехал в высокий и широкий тоннель, который, образуя небольшой склон, уходил под землю. Через полчаса нам сказали, что мы уже въехали в город, но что́ за город был за окном автобуса? Видно было только непрерывно мелькавшее сплетение разнородных подпорок и бесчисленные герметично запертые двери в стенах пещеры. В лучах прожекторов, подвешенных под высоким-высоким сводом пещеры, всё было окрашено однообразным металлически-синим цветом. Мысль о том, что большую часть из второй половины жизни, нам предстоит провести в этом мире, невольно заставляла нас унывать и печалиться.

«Первобытные люди жили в пещерах, и мы опять живём в пещерах», – тихим голосом сказала Лин-эр, пусть бы эти слова услышала ещё и учительница Сяо-син.
«Ничего не поделаешь, дети, – произнесла учительница, – окружающая нас среда на Земле скоро станет очень страшной, очень страшной, в холодный период, даже плевок, не успев упасть на землю, превратится в маленькую льдинку, а в жаркий период плевок, не успев долететь до земли, превратится в пар».
«Почему будет холод, я понимаю, – сказала младшеклассница Сяо Ва-ва, ехавшая с нами в том же автобусе, – это оттого, что земной шар становится всё дальше и дальше от Солнца, но почему станет опять жарко?»
«Глупая, не изучала ускорение при смене орбиты? – без раздражения спросил я.
«Нет», – ответила она.

Лин-эр стала терпеливо объяснять, словно для того только, чтобы развеять вдруг нахлынувшую грусть.
«Дело тут вот в чём, – объясняла Лин-эр, – и совсем не в том, что ты думаешь. Просто двигатели земного шара не столь сильны, они способны придать Земле лишь небольшое ускорение, но не способны вытолкнуть земной шар с орбиты вокруг Солнца. Прежде чем Земля покинет Солнце, она должна будет сделать пятнадцать оборотов вокруг него! За эти пятнадцать оборотов земной шар постепенно ускорится. Сейчас Земля обращается вокруг Солнца по вытянутой окружности, но так как её ускорение становится всё больше, то и эта окружность, чем больше скорость, становится всё более вытянутой, чем больше скорость, тем более вытянута, Солнце, всё больше и больше будет перемещаться в сторону этого круга (?! – В.С.: 太陽越來越移到這個扁圈的一邊兒) поэтому впоследствии Земля в какой-то момент оторвётся от Солнца всё дальше и дальше, и конечно будет остывать...»

«Но, – возразила Сяо Ва-ва, – всё равно неправильно. Когда Земля находится на самом дальнем расстоянии от Солнца, на ней холодно, но в другом положении она покинет Солнце (?! – В.С.: 可在扁圈的另一頭兒，它離太陽) ... гм, я думаю, согласно орбитальной динамике... или сейчас так близко? (還是現在這麼近啊) Почему может быть ещё жарче?»
Ну, просто маленький гений! Если генетическая память сделает так, что такие Сяо Ва-ва станут заурядными людьми, это станет удачей для человечества, в противном случае, подобно двигателям земного шара – чуде, о котором даже бог не осмеливался помыслить – это и через четыре сотни лет не превратится в реальность.
Я сказал: «Однако есть ведь ещё и двигатели земного шара, глупышка. Сейчас более десяти тысяч таких огромных паяльных ламп работают на полную мощность, земной шар стал предохранительным кольцом на соплах ракетного двигателя... (地球就成了火箭噴口的護圈了) Вы успокойтесь немного, а то я начинаю сердиться!»

Так началась наша подземная жизнь, подобная той, которую вели люди в городах с населением более миллиона человек, на глубине пятисот метров, разбросанных по всем континентам.
В этом подземном городе я окончил начальную школу и перешёл в среднюю. Всё школьное образование было сосредоточено на естественно-научных и технических предметах, художественное и философское образование было сведено к минимуму – у людей просто не оставалось на это сил. Это было самое напряжённое время, каждый человек был бесконечно занят работой. Интересно, что все религии, имевшиеся на Земле, как говорится, за одну ночь, исчезли без следа – люди, наконец, поняли, что даже если и есть Верховный император, то он – ничто иное как черепашье яйцо. (Китайское ругательство. – В.С.) Есть ещё уроки истории, но для нас история человечества до-Солнечной эпохи подобна мифам об Эдемском саде.

Отец служил в военно-воздушных силах, был космонавтом на низкоорбитальной станции, и дома бывал очень редко. Помню, на пятом году ускорения по смене орбиты, когда Земля находилась в афелии, мы всей семьёй отправились однажды на берег моря. Тот день, когда Земля в своём обращении вокруг Солнца достигает самой дальней точки афелия, был сродни празднику Нового года или Рождества, поскольку в это время Земля находилась на самом большом удалении от Солнца, и у всех было иллюзорное чувство безопасности. Как и прежде, поднимаясь на поверхность Земли, мы должны были надевать полностью герметичную одежду с радиоизотопной нагревательной батареей. Снаружи, основное, что можно было увидеть, были бьющие в глаза световые столбы множества двигателей земного шара, вся остальная поверхность земного мира была залита сильным светом этих световых столбов, никаких изменений не было заметно. Мы сели в летающий автомобиль, и летели довольно продолжительное время, пока не достигли места, куда не попадало сияние световых столбов, и только тогда смогли увидеть освещённый солнцем морской берег. В это время Солнце уже стало размером примерно с бейсбольный мяч, неподвижно висевший на краю неба, его лучи освещали только небольшой круг, словно на рассвете, небесная пустота стала тёмно-тёмно-синего цвета, звёзды по-прежнему, были ясно видны.
Я посмотрел вдаль, но где же море? Перед глазами простиралась бескрайняя белая ледяная равнина. На этом заледеневшем огромном море была заметна группа веселящихся людей. Петарды взрывались в тёмно-синем небе, люди на этой заледеневшей поверхности моря, чувствовали себя, как ненормальные в своей бурной радости – повсюду кувыркались на льду пьяные, всё больше людей, охрипшими до изнеможения голосами, пели разные песни, и все хотели собственными голосами перекричать других.

«Каждый человек, несмотря ни на что, хочет прожить свою собственную жизнь, и в этом нет ничего плохого», – заметил папа. Он вдруг вспомнил одну вещь. «Да, кстати, забыл сказать вам: я влюбился в Ли Син, и с ней вместе должен покинуть вас.
«Кто она?», – спокойным голосом спросила мама.
«Моя учительница начальных классов, – ответил я за папу. – Пару лет назад меня уже зачислили в среднюю школу, не знаю, когда папа и Сяо-син познакомились, быть может, на выпуском?»
«Тогда иди», – сказала мама, взглянув на отца.
«Через некоторое время я, конечно, устану, тогда вернусь обратно, понимаешь?» – произнёс в ответ папа.
«Раз ты так хочешь, – ответила мама, – конечно иди».
Голос мамы был спокойным, как покрытая льдом поверхность моря, но вскоре стал возбуждённым. «О-го, – воскликнула она, – это поистине прекрасно! В ней должен быть голографический рассеиватель! – она показала на только что запущенную в воздух петарду, непритворно восхищаясь ею.

В нашу эпоху люди недоумевают, глядя фильмы и читая романы четырёхвековой давности – они не понимают, почему люди до-Солнечной эпохи обращали так много внимания на то, что не связано с жизнью и смертью. Когда они смотрят на то, как герой и героиня, влюбленные друг в друга, страдают или тихо плачут, они удивляются так, что трудно выразить словами. В эпоху, в которой живём мы, угроза смерти и желание убежать одолевают всех, и ничто, кроме текущего состояния Солнца и положения Земли, не может по-настоящему привлечь внимание людей и вызвать у них интерес. Постепенно, такого рода высокий интерес к самосохранению, по существу, изменил психику и духовную жизнь человечества. Что же касается таких вещей как любовь, то люди, как говорится, лишь «скользили взглядом по лучам заката», не более того, подобно тому, как азартный игрок, в то время, пока смотрит на колесо рулетки, пользуется несколькими секундами, чтобы выпить глоток воды. 

Через пару месяцев папа, действительно, вернулся от Сяо-син, мама не испытала при этом ни особой радости, ни особой печали.
«Ли Син очень хорошего мнения о тебе, – сказал мне папа, – она говорит, что ты очень изобретательный ученик».
«А кто́ это?» – спросила мама, чьё лицо выражало недоумение.
«Ведь это же Сяо-син, моя учительница начальных классов, – сказал я, – папа эти пару месяцев провёл вместе с ней!»
«А-а, вспомнила! – улыбнувшись, мама покачала головой. – Мне нет ещё и сорока, а память стала уже такой...»
Она подняла голову и посмотрела на голографическое изображение на потолке, потом бросила взгляд на голографическое изображение леса на четырёх стенах.
«Очень хорошо, что ты вернулся, – продолжила мама, – и поменял эти изображения... Мне с ребёнком надоело смотреть на них, но мы не можем сами изменить их».

Но, когда Земля, в очередной раз, приблизилась к Солнцу, вся наша семья забыла о произошедшем.

(Продолжение следует)

Цитата: Вл. Самошин от декабря  9, 2020, 16:55
. Сейчас Земля обращается вокруг Солнца по вытянутой окружности, но так как её ускорение становится всё больше, то и эта окружность, чем больше скорость, становится всё более вытянутой, чем больше скорость, тем более вытянута, Солнце, всё больше и больше будет перемещаться в сторону этого круга (?! – В.С.: 太陽越來越移到這個扁圈的一邊兒) поэтому впоследствии Земля в какой-то момент оторвётся от Солнца всё дальше и дальше, и конечно будет остывать...»

...по довольно круглой орбите, но чем больше скорость, тем больше вытягивается орбита...
... Солнце постепенно переместится к краю этой орбиты (→ т.е. к одному из фокусов получившегося эллипса)

Цитата: Вл. Самошин от декабря  9, 2020, 16:55
«Но, – возразила Сяо Ва-ва, – всё равно неправильно. Когда Земля находится на самом дальнем расстоянии от Солнца, на ней холодно, но в другом положении она покинет Солнце (?! – В.С.: 可在扁圈的另一頭兒，它離太陽) ... гм, я думаю, согласно орбитальной динамике... или сейчас так близко? (還是現在這麼近啊) Почему может быть ещё жарче?»

...но в другому положении, она [будет находиться] от солнца [на расстоянии]..., гм...
*тут 离 предлог и недосказанное предложении

... согласно орбитальной динамике..., все-таки/все же сейчас [Земля  <и так> находится] так/настолько близко, как может стать еще жарче?
*смысл в том, что Сяо Вава не совсем догоняет, ведь сейчас Земля близко к солнцу, на ней жарко, а если она будет отдаляться, то как может быть жарче

*还是 в утвердительных предложениях «все-таки, все же»
* 怎么会 — это однозначно риторический вопрос (т.е. ни в коем случае не выясняют тут причину; посыл — удивление)

Цитата: Вл. Самошин от декабря  9, 2020, 16:55
Я сказал: «Однако есть ведь ещё и двигатели земного шара, глупышка. Сейчас более десяти тысяч таких огромных паяльных ламп работают на полную мощность, земной шар стал предохранительным кольцом на соплах ракетного двигателя... (地球就成了火箭噴口的護圈了) Вы успокойтесь немного, а то я начинаю сердиться!»

тут норм, чем бы это ни было

---

я бы, может просмотрел вообще все, но мне что-то вообще не интересно это произведение
поэтому, с вашего позволения буду смотреть только то, что вызывает у вас вопросы (ну и абзацы с этими предложениями)

Спасибо.

[Лю Цы-синь, «Странствующий земной шар», часть Вторая, продолжение].

Однажды в новостях сообщили, что море начало оттаивать, и наша семья вновь отправилась к морю.
Когда Земля пересекает орбиту Марса, в соответствие с тем количеством света, которое в это время исходит от Солнца, температура воздуха должна была бы, по-прежнему, оставаться очень низкой, однако, из-за влияния двигателей земного шара, температура поверхности была вполне подходящей.
Чувство, что появилась возможность не надевать обогревающий или охлаждающий костюм, поистине, доставляло радость. Небо над двигателями земного шара, которые были расположены в этом полушарии Земли, было прежним, однако, когда приближаешься к другому полушарию, по-настоящему чувствовалось, что Солнц стало ближе: небо становилось чистого синего цвета, а Солнце в пустоте сияло так же, как перед отплытием. Но с воздуха мы увидели, что море вовсе не оттаяло, оно, по-прежнему, оставалось белой ледяной равниной. Когда мы, разочарованные, вышли из летающего автомобиля, то услышали устрашающий небо и сотрясающий землю грохот, который, казалось, исходил из самой глубины планеты: поистине, грохот был таким, будто земной шар вот-вот взорвётся.

«Это шум моря. – сказал папа. – Поскольку температура резко поднялась, а толстый-толстый ледяной покров нагревается неравномерно, это похоже на землетрясение на суше».
Неожиданно, пронзительные, громоподобные удары ворвались в этот глухой гул, и люди, смотревшие на море позади нас, радостно закричали. Я увидел, как на поверхности моря образовалась длинная трещина, она образовывалась с такой скоростью, как будто над бескрайней ледяной равниной вдруг сверкнула чёрная молния. Вслед за тем, в непрекращающемся грохоте, подобные трещины, одна за другой, стали появляться на морском льду, морская вода стала прорываться из этих трещин, и по ледяной равнине стал быстро распространяться стремительный водный поток...

По пути домой, мы увидели, что на давно уже опустевшей земле там и сям стали пробиваться сорные травы, буйно цвели разнообразные цветы, нежная листва одела ветви высохшего леса в зелёный наряд... Всё живое старалось воспользоваться моментом, чтобы вновь засиять жизненной силой. Но по мере того, как расстояние между Землёй и Солнцем становилось всё меньше и меньше, сердца людей тоже день ото дня пощипывало. Людей, которые поднимались бы на поверхность земли, чтобы насладиться весенней порой, становилось чем дальше, тем меньше. Большинство людей попрятались в подземном городе, и это не из-за того, что они хотели укрыться от приближающейся сильной жары, ливней и ураганов, нет, они прятались от того ужаса, который охватывал их тем сильнее, чем ближе они Земля приближалась к Солнцу.

Однажды, после того как я заснул, я услышал, как мама, тихим голосом, говорила папе: «Может, и в самом деле, уже слишком поздно?»
«В предыдущие четыре перигелия тоже ходили такие слухи», – ответил папа.
«Но в этот раз, похоже, правда, – возразила мама, – я слышала это от жены доктора Чандлера, её муж-астроном состоит в навигационном комитете, вы все его знаете. Он собственными устами сказал ей, что уже наблюдается накопление гелия при ускорении».
«Послушай, дорогая, – сказал папа, – мы должны питать надежду, и это вовсе не потому, что надежда действительно существует, а потому что мы должны быть благородными людьми. В до-Солнечную эру, для того чтобы стать благородным человеком, необходимо было иметь деньги, власть или талант, но сейчас нужно иметь только надежду, надежда в наше время – это золото и драгоценные камни.  Независимо от того, как долго мы проживём, мы должны иметь её! Завтра скажи об этом ребёнку».

Как и у всех людей, и у меня на душе становилось неспокойно, по мере того как Земля приближалась к перигелию. Однажды, после того как закончились занятия в школе, я, не знаю, почему, пришёл на широкую городскую площадь, и остановился в оцепенении около фонтана, бьющего в самом центре площади из круглого бассейна, то опуская голову и разглядывая голубую сверкающую воду, то подняв голову, рассматривал фантастическую игру света на круглом куполе, отражавшуюся в воде бассейна. В это время я увидел Лин-эр, в руках у неё была маленькая бутылочка и трубочка, из которой она пускала мыльные пузыри. Каждый раз, выпустив несколько, она тупо наблюдала за тем, как они плывут в воздухе, смотрела на то, как они исчезают один за другим, затем выпускала ещё несколько...
 
«Ты уже такая большая, а всё занимаешься этим, это забавно?», – спросил я, проходя мимо неё.
Увидев меня, Лин-эр была вне себя от неожиданной радости. «Давай, поедем вдвоём в путешествие!» - предложила она.
«В путешествие? – удивился я. – Куда?
«Конечно, по поверхности земли!», – ответила она, взмахнув рукой. Закреплённый на её руке компьютер отбрасывал голографическую картину, показывая закат солнца на морском побережье: слабый ветер колышет пальмы, повсюду – белые волны, на золотисто-жёлтом песке – пары влюблённых, рядом с покрытым золотистыми блёстками морем они выглядели парами чёрных силуэтов. Это Мэн-на и Да-ган, вернулись обратно, они сейчас всё ещё по всему миру крутятся, и они говорят, что на поверхности сейчас не слишком жарко, на поверхности хорошо. Пойдём!» – продолжила Лин-эр.
«Их только что исключили из школы за прогулы, – заметил я.
«Ха! – воскликнула Лин-эр. – Ты вовсе не этого боишься, ты боишься Солнца!»
«А ты не боишься? – возразил я. – Не забывай, что из-за боязни Солнца ты ведь ещё и к психиатру ходила».
«Но сейчас я уже не похожа на ту, прежнюю, – ответила Лин-эр, – я обрела вдохновение! Посмотри, – Лин-эр через маленькую трубочку выпустила вереницу мыльных пузырей, – посмотри на них!» – она рукой указала на мыльные пузыри.
   
Я уставился на пузырьки и разглядел на их поверхности блестящие цветные яростные водяные валы... (Дальше не понял: 那狂瀾以人的感覺無法把握的復雜和精細在涌動，好像那個泡泡知道自己生命的長度，瘋狂地把自己浩如煙海的記憶中無數的夢幻和傳奇向世界演繹。) Вскоре блестящие цветные яростные валы взорвались и исчезли, и я увидел маленькое облачко водяного пара, которое то ли было, то ли его не было. Это облачко водяного пара тоже просуществовало всего полсекунды, а после исчезло, как будто ничего и не было.   
«Видел? – спросила Лин-эр. – Земля – всего лишь маленький пузырь во вселенной, хлоп! и ничего не было, ради чего бояться?»
«Нет, – возразил я, – согласно подсчётам, когда произойдёт гелиевая вспышка, то для того, чтобы Земля полностью испарилась должно пройти по меньшей мере сто часов».
«Вот это-то самое страшное! – закричала Лин-эр. – Мы здесь, на пятисотметровой глубине под землёй, подобно мясной начинке в пирожке, сначала медленно зажаримся, а потом испаримся!» 
Холодная дрожь пробежала по всему моему телу.
«А на поверхности земли не то же самое, – продолжала Лин-эр, – там всё в мгновение ока испаряется, люди на поверхности земли, подобны мыльным пузырям – бац!.. Но во время гелиевой вспышки, всё же на поверхности земли лучше».

Не знаю, почему, но я не пошёл с ней. Тогда она пошла с А Дуном, и после этого я уже никогда не видел их. Гелиевой вспышки, тем не менее, не произошло – Земля на высокой скорости пронеслась через точку перигелия, в шестой раз поднимаясь к точке афелия, и натянутые нервы людей расслабились.
Из-за того, что вращение Земли было остановлено, на этой стороне орбиты Солнца (在太陽軌道的這一面), двигатели земного шара, расположенные на азиатском континенте, продолжали работать, поэтому перед прохождением перигелия, они были остановлены, лишь время от времени несколько раз регулировали их работу, и мы погрузились в тихую и долгую ночь. Двигатели, расположенные на американском континенте, работали на полную мощность, образуя предохранительное кольцо ракетного сопла. Из-за того, что Солнце в это время тоже находилось в западном полушарии, жара там была ещё страшнее, травы и деревья превращались в дым.

Изменения скорости движения Земли по орбите проводились из года в год. Каждый раз, когда Земля поднималась к точке афелия, сердца людей отпускало, по мере того как расстояние между Землёй и Солнцем день ото дня увеличивалось; но, когда на следующий год Земля сближалась с Солнцем, сердца людей с каждым днём становились всё более и более напряжёнными. И каждый раз, когда Земля достигала точки перигелия, в обществе со всех сторон слышались ложные слухи, говорившие, что гелиевая вспышка произойдёт именно в это время. Когда же Земля в очередной раз поднималась к точке афелия, людские страхи, вслед за тем, как в небесной пустоте Солнце мало-помалу становилось маленьким, успокаивались, но вновь готовились к следующим страхам... Души людей, словно качаются на космических качелях, а говоря ещё точнее, играют в русскую рулетку: процесс поднятия к точке афелия и спуска к точке перигелия – это поворот магазина, а прохождение перигелия – это нажатие спускового крючка. Во время каждого такого оборота, нервы, по сравнению с предыдущим разом, напрягались ещё сильнее, и я, в таком чередующемся страхе, провёл собственную молодость. В самом деле, подумайте хорошенько, даже когда Земля находится в точке афелия, земной шар не выбирается из сферы действия гелиевой вспышки, и если Солнце взорвётся, Земля не перейдёт сразу в газообразное состояние, но будет медленно-медленно превращаться в жидкость – такой результат, на самом деле, не лучше, чем в перигелии.

(Продолжение следует)

Цитата: Вл. Самошин от декабря 10, 2020, 18:07
Я уставился на пузырьки и разглядел на их поверхности блестящие цветные яростные водяные валы... (Дальше не понял: 那狂瀾以人的感覺無法把握的復雜和精細在涌動，好像那個泡泡知道自己生命的長度，瘋狂地把自己浩如煙海的記憶中無數的夢幻和傳奇向世界演繹。) Вскоре блестящие цветные яростные валы взорвались и исчезли, и я увидел маленькое облачко водяного пара, которое то ли было, то ли его не было. Это облачко водяного пара тоже просуществовало всего полсекунды, а после исчезло, как будто ничего и не было.

Мне кажется, тут под "яростными валами" имеются в виду переливы на пузырях

И эти волны света и блеска стекались [на поверхности пузырей] с непостижимой человеческими чувствами сложностью и утонченностью, словно пузырь знал продолжительность своей жизни и делал все для того, чтобы по-своему изобразить/передавать миру бесчисленные фантазии и удивительные истории, хранящиеся в несметном количестве собственных воспоминаний.

* не сочетается для меня "безумство" и "сумасшествие" с пузырями, поэтому выкинул вообще

Цитата: Вл. Самошин от декабря 10, 2020, 18:07
Спасибо.

Вы б хоть под спойлер свои простыни убирали, что ли?

Цитата: . от декабря 11, 2020, 16:39
Вы б хоть под спойлер свои простыни убирали, что ли?

Странное требование.

[Лю Цы-синь, «Странствующий земной шар», часть Вторая, продолжение].

В Эру побега бедствия шли одно за другим, наступая друг другу на пятки. Вследствие вызываемого двигателями земного шара ускорения и изменения орбиты движения, железоникелевое равновесие в ядре Земли было нарушено, его влияние прошло через разрыв Гуттенберга, и волны достигли мантии: на каждом континенте происходят геотермальные выбросы, вулканы бесчинствуют, что представляет для подземных городов, в которых живёт человечество, смертельную угрозу. После шестого цикла по смене орбиты, в подземных городах каждого большого континента часто происходили катастрофы с просачиванием потоков магмы.

В тот день, когда зазвучал сигнал тревоги, я как раз шёл по дороге, возвращаясь домой после занятий в школе, и услышал радиосообщение мэрии: «Внимание всем жителям города F112: северный заслон уже разрушен силой земного напряжения, потоки магмы проникают внутрь! Сейчас потоки магмы достигли уже четвёртого квартала города! Выезд с государственной автодороги заблокирован, всему городскому населению собраться в центре городской площади и эвакуироваться, поднявшись на поверхность земли. Внимание: во время эвакуации, поступайте в соответствии со статьёй Пятой закона о чрезвычайной ситуации. Особо отмечаем ещё раз: поступайте в соответствии со статьёй Пятой закона о чрезвычайной ситуации!»
 
Я окинул взглядом похожие на лабиринт проходы вокруг – подземный город сейчас вовсе не выглядел каким-то необычным. Но я знаю о той опасности, которая подстерегает меня сейчас: есть только две дороги, ведущие из подземелья на поверхность, одна из которых уже была наглухо завалена в прошлом году из-за необходимости укрепления заслона, и если оставшаяся тоже наглухо завалена, то останется выход только через вертикальную шахту – на лифте, можно будет подняться на поверхность земли, чтобы спастись от опасности. Вместимость лифта очень маленькая, и для того, чтобы вывести триста шестьдесят тысяч жителей города, потребуется очень много времени, но нет никакой необходимости бороться за шанс выжить – в Законе о чрезвычайной ситуации, принятом Объединённым мировым правительством, всё чётко расписано.

В древности существовала этическая задача: когда начался потоп, был человек, который мог спасти только одного человека. Пойдёт ли сын спасать своего отца или он пойдёт спасть своего сына? С точки зрения людей нашей эпохи, невозможно понять тех, кто задаёт такой вопрос
Когда я пришёл на центральную площадь, то увидел, что люди уже выстроились в длинную-длинную очередь, в которой стояли согласно их возрасту. Ближе всех к входу в лифт стояли роботы-воспитатели, которые держали на руках младенцев, за ними – дети из детских садов, а после них – ученики младших классов школы. Я стоял в середине очереди, в передней части. Папа сейчас дежурит на околоземной орбите, в городе только я и мама. Сейчас я не увидел маму, поэтому побежал вдоль очереди, но, не пробежав слишком далеко, был остановлен солдатом. Я знаю, что она – в самом конце очереди, так как в этом городе располагаются главным образом школы, семей очень мало, а мама считалась относящейся к старшей группе людей. Длинная очередь движется вперёд с такой медленной скоростью, что сердца людей сгорают от нетерпения. Когда после трёх часов такого движения, я вошёл в лифт, в моём сердце не оставалось ни одного спокойного места, потому что в это время между мамой и спасением ещё стояли более двадцати тысяч студентов! А я уже почувствовал сильный запах серы...

После того как, через два с половиной часа, я выбрался на поверхность земли, магма полностью поглотила расположенный на глубине пятисот метров город. Я представил себе с такой остротой, как если бы ножом провели по сердцу, последние минуты мамы: она, вместе с восемнадцатью тысячами других, кто не смог выбраться на поверхность, смотрела на то, как потоки магмы, прорвавшись, хлынули на центральную площадь города. К тому времени электричество было уже отключено, и во всём подземном городе светился только этот ужасный тёмно-красный свет магмы. Тот высокий и большой, белого цвета, свод над центральной площадью, от высокой температуры, постепенно почернел, но всех погибших в этой катастрофе, быть может, ещё не коснулись потоки магмы – ведь именно эта тысячеградусная высокая температура лишала людей жизни.

Но жизнь всё ещё продолжается, и в этой жестокой и страшной реальности, любовь по-прежнему, то и дело мелькает обманчивой искрой. Чтобы ослабить напряжённые чувства, владевшие людьми, Объединённое мировое правительство, когда Земля в двадцать второй раз достигла точки афелия, неожиданно решило возродить, прервавшиеся два века назад Олимпиады. Я участвовал в Олимпийском ралли по льду на моторизованных санях, участники которого стартовали в Шанхае, пересекали напрямик покрытый льдом Тихий океан и финишировали в Нью-Йорке. После выстрела стартового пистолета, свыше ста саней помчались по льду Тихого океана со скоростью около двухсот километров в час. Вначале нас сопровождали ещё несколько саней, но через пару дней, все они исчезли за линией горизонта. В это время уже не было видно сияния расположенных сзади двигателей земного шара, и я находился как раз в самой тёмной части земного шара.

У меня перед глазами – мир, который состоит из бескрайнего звёздного неба и бесконечно простирающейся во все четыре стороны ледяной равнины. Кажется, что эта ледяная равнина тянется до самой дальней оконечности вселенной или она сама и есть оконечность вселенной? И посреди этой вселенной бескрайнего звёздного неба и бесконечной ледяной равнины – я один! Похожее на снежную лавину чувство одиночества сбило меня с ног, мне хотелось плакать. Я заспешил во всю мощь моих саней, и то, на какой позиции я находился, уже не имело никакого значения – только чтобы как можно быстрее избавиться от этого страшного, убивающего меня чувства одиночества, а тот берег, как будто бы вовсе и не существовал. Как раз в этот момент, я увидел, как на горизонте возник силуэт человека. После того как я несколько приблизился к нему, я обнаружил, что это была девушка, стоявшая рядом со своими санями. Её длинные волосы развевались под холодным ветром ледяной равнины. Тебе понятно, что значит случайно встретить в такое время девушку? Вся наша последующая жизнь была определена этой встречей.
 
Девушка оказалась японкой, её звали Ямаё Кадайко (山彬加代子). Женская команда стартовала на двенадцать часов раньше нашей, но полозья её саней сломались, попав в трещину во льду. Я и помогал ей чинить её сани, и говорил ей о своём, внезапно возникшем, чувстве.
«Вы больше, чем правы, – отвечала девушка, – я чувствую то же самое! Да, так, будто во всей вселенной ты одна! Знаете, когда я увидела, что вы появились вдали, я словно бы увидела восход солнца!»
«Почему ты не вызвала спасательный самолёт? – спросил я.
«Эти соревнования – воплощение человеческого духа, знаете, странствующему во вселенной земному шару никто не придёт на помощь!»
Она помахала маленьким кулачком, говоря это с присущим японцам упрямством.
«Но сейчас, хочешь не хочешь, придётся вызывать, – сказал я. – У нас нет запасных полозьев, а без них твои сани не отремонтируешь».
«Тогда я сяду в твои сани, и мы вместе поедем, а? – спросила она. – Конечно, если тебя не волнует, какое место ты займёшь в ралли».
Конечно же, меня не волновало место в ралли, поэтому я и Кадайко, вместе, завершили остаток этого долгого и утомительного маршрута по покрытому льдом Тихому океану.
   
Миновав Гавайи, мы увидели на краю неба лучи рассвета. На этой, освещаемой маленьким-маленьким солнцем, бескрайней ледяной равнине, мы отправили в Министерство гражданских дел Объединённого мирового правительства заявление о вступлении в брак. Когда мы доехали до Нью-Йорка, судьи соревнования давно, не дождавшись нас, закончили их и ушли. Но нас всё ещё ждал служащий Управления гражданской администрации, который поздравил нас с вступлением в брак, после чего продолжил исполнять свои обязанности: он взмахнул рукой, и в воздухе появилось голографическая картина, на которой были аккуратно расставлены несколько десятков тысяч круглых точек. Это было число браков во всём мире, зарегистрированных Объединённым мировым правительством за несколько дней. Из-за суровых условий, сложившихся на Земле, законом установлено, что только одна из трёх пар супругов, имела право на рождение ребёнка, какая именно – определялось лотереей.

Кадайко полдня колебалась, под этими, занявшими полнеба десятками тысяч точек, но указала на одну из средних. Когда эта точка окрасилась в зелёный цвет, Кадайко запрыгала от радости. Но я, в душе, не понимал, каково это: то, что мой ребёнок родится в эру страданий и тягот – это счастье или несчастье?
Служащий администрации, напротив, очень рад, говорит, что всякий раз, когда загорается «зелёная точка», он необычайно рад – он достал бутылку водки, и мы втроём, поочерёдно, выпиваем: «За продолжение человеческого рода, пей до дна!»
   
У нас за спиной, далёкое солнце своими слабыми лучами бросало золотистое сияние на статую Свободы, а напротив нас стояли кварталы нежилых небоскрёбов Манхэттена. Слабый солнечный свет отбрасывал их тени на безмолвную ледяную поверхность Нью-Йоркской бухты. Хмель туманил мне голову, слёзы полились из глаз. Земля, моя странствующая Земля!

(Продолжение следует)

Нестыковочка получается. С одной стороны — в первую очередь спасают младенцев, то есть дети как бы в дефиците. С другой стороны — разрешают заводить детей только каждой третьей семье. То есть детей слишком много.

Мне кажется, что здесь нет никакого противоречия. Ведь в первую очередь спасают детей не потому, что они в дефиците, а потому что некоторые из них, став взрослыми, смогут продолжить род человеческий. А разрешение заводить детей только каждой третьей семье продиктовано не тем, что детей слишком много, а "из-за суровых условий, сложившихся на Земле", о чём прямо говорит Лю Цы-синь, объясняя мотивы решения Объединённого мирового правительства. По-видимому, имеется ввиду, что ресурсов Земли могло не хватить на всех, если бы не было ограничено право каждого иметь детей.

[Лю Цы-синь, «Странствующий земной шар», часть Вторая, продолжение].

Перед тем, как попрощаться, он вручил нам связку ключей, и сказал пьяным голосом: «Это – от предназначенного для вас дома в Азии, возвращайтесь домой... Эх, дома ведь намного лучше!»
«Да, чем лучше-то? – возразил я равнодушно. – Подземные города Азии полны опасностей, вам здесь, в западном полушарии, этого, конечно, не понять». 
«У нас тоже скоро случится опасность, которую вы не сможете понять, – возразил служащий. – Земля вскоре опять должна будет пройти сквозь пояс астероидов, и в этот раз пострадает именно западное полушарие».
«Во время предыдущих нескольких циклов изменения орбиты, Земля тоже проходила через пояс астероидов, разве было что-то серьёзное?» – спросил я.
«Тогда Земля проходила, лишь задевая край пояса астероидов, – ответил служащий, – и космический флот, конечно, мог справиться. Они могли использовать лазеры и ядерные бомбы, чтобы полностью очистить путь Земли от этих небольших каменных глыб. Но в этот раз... Кстати, вы ещё не слышали новости? – неожиданно спросил он. – В этот раз Земля должна будет пройти сквозь центральную часть пояса астероидов! Космический флот не сможет справиться с этими огромными булыжниками, увы...»

Возвращаясь в Азию на самолёте, Кадайко спросила меня: «А те булыжники, действительно, очень велики?»
Мой отец сейчас как раз работает в космическом флоте и занимается этой проблемой, поэтому, несмотря на то что правительство, чтобы избежать паники, как обычно, блокировало новости, я всё же знал некоторые обстоятельства. Я сказал Кадайко, что те булыжники так же велики, как горы, и что пятидесяти мегатонная термоядерная бомба может сделать на их поверхности лишь маленькую вмятину.
«Они собираются использовать самое мощное оружие, которое есть сейчас в руках человечества!» – таинственно сказал я Кадайко.
«Ты говоришь о бомбе из антивещества? – спросила она. –  Или о чём-то ещё?.. Насколько далеко может летать космический флот?» – помолчав, вновь спросила Кадайко.
«Сейчас они имеют предел, – ответил я, – отец говорил, что только около полутора миллионов километров».
«А-а... – протянула Кадайко, – тогда мы сможем посмотреть!»
«Но лучше бы не смотреть...» – заметил я.

Кадайко всё же посмотрела, к тому же, не надев защитные очки. Первая вспышка бомбы с антиматерией пришла из космоса вскоре после того, как мы взлетели, в это время Кадайко, как раз, любовалась звёздами в небе за иллюминатором самолёта. Это привело к тому, что она, больше, чем на час. ослепла на оба глаза, после чего, месяц с лишним, глаза были красными и опухшими, и из глаз текли слёзы.

Это был, поистине, момент, когда на сердце тревога, а плоть трепещет: снаряды из антивещества непрерывно точно попадают в астероиды, яркие вспышки света одна за одной – эта поднимается, та падает – сверкали в чёрном, как лак, небе, как будто в космосе была группа гигантов, окружившая земной шар, которая фотографировала Землю с использованием яростных фотовспышек.
Через полчаса мы увидели метеоры. Они, волоча за собой длинные-длинные хвосты, рассекали просторы небес, вызывая у людей чувство страха.  Метеоров становилось, чем дальше, тем больше, каждый из них прочерчивал в небе всё большие и большие расстояния. Внезапно, корпус самолёта задрожал от громкого шума, вслед за чем последовали громкие звуки и дрожание. Кадайко, закричав от страха, бросилась мне в объятия, очевидно решив, что в самолёт попал метеорит. В это время из кабины пилотов раздался голос командира воздушного судна: 
«Господа пассажиры, пожалуйста, не паникуйте, это – шум, возникший при преодолении метеоритом звукового барьера. Пожалуйста, наденьте наушники, иначе ваш слух на продолжительное время будет испорчен.  Поскольку безопасность полёта уже не может быть гарантирована, мы совершим аварийную посадку на Гавайях».

В это время я уставился на метеор – размеры этого огненного шара были намного больше, чем у других. Я не верил, что он может полностью сгореть в атмосфере. И в самом деле, этот огненный шар, промчавшись по небу, и становясь чем дальше, тем меньше, всё же упал в покрытое льдом море. Глядя с высоты в десять тысяч метров, можно было увидеть, что в том месте, куда попал метеорит, стала заметна маленькая белая точка. Эта белая точка сразу же расширилась, образовав белый круг, который с большой скоростью стал распространяться по поверхности моря.

«Это волна?»– дрожащим голосом спросила меня Кадайко.
«Да, это волна, – ответил я, – волна, высотой больше ста метров. Но море покрыто льдом, и ледяная поверхность может очень скоро погасить её», – сказал я, успокаивая самого себя, и не глядя вниз.
Вскоре мы приземлились в Гонолулу, а оттуда местные власти повезли нас в подземный город. Наши машины двигались вдоль морского берега, в небе было полно метеоритов, эти рыжеволосые демоны, казалось, одновременно вырвались наружу из какой-то точки великого космоса. От метеорита, упавшего недалеко от берега моря, не было видно столба воды, однако, водяной пар образовал грибовидное облако белого цвета, которое стало подниматься высоко-высоко. Зыбь из-под слоя льда дошла до берега, и толстый-претолстый слой льда, грохоча, стал раскалываться на обломки. На поверхности льда появилось нечто волнообразной формы, как будто огромные мягкие животные, выстроившись в ряды, проплывали подо льдом.
«Каков размер этой глыбы?» – спросил я служащего, который приехал, чтобы помогать нам.
«Не больше пяти килограммов, – ответил он, – не больше твоей головы. Но вот недавно получили извещение, что в восьмистах километрах к северу, на море только что упал метеорит весом в двадцать тонн, или около того».
В это время зазвонил аппарат связи на его запястье. Он бросил на него взгляд, после чего сказал водителю: «Не успеем доехать до входа номер двести четыре, надо искать ближайший!»

Машина свернула за поворот, и остановилась у входа в другой поземный город. Выйдя из машины, мы увидели нескольких солдат. Они неподвижно стояли, уставившись куда-то вдаль, их глаза были переполнены страхом. Мы все стали смотреть туда, куда смотрели они: в том месте, где соединялись небо и море, было видно какую-то чёрную ширму, которая, на первый взгляд, выглядела грядою чёрных облаков, однако, высота этих «чёрных облаков» была слишком ровной, словно это была длинная стена на краю неба. Ещё раз внимательно посмотрев, мы заметили, что эта стена окаймлена белой полосой.
«Ой, что же это?» – несмело спросила Кадайко у офицера. Полученный ответ заставил встать дыбом волосы у нас на головах: «Волна».

Огромные железные ворота подземного города с грохотом закрылись, и не прошло и десяти минут, как мы почувствовали, что с поверхности земли доносится низкий грохочущий звук, как будто некий великан кувыркался по земле. Мы растерянно смотрели друг на друга: стометровой высоты огромные волны в этот момент как раз прокатывались по Гавайям – так же, как и по каждому из континентов.
Но нечто другое пугало людей ещё больше. Это была тряска, как будто из космоса кто-то непрерывно ударял по земному шару. Под землёй эта тряска была вовсе не такой уж сильной, её можно было лишь едва ощущать, но каждое такое сотрясение земли прямиком проникало в самые глубины души – это метеориты непрерывно ударяли по поверхности земли. Неделю, с перерывами, продолжалась эта жестокая бомбардировка нашей планеты. Когда мы вышли из подземного города, Кадайко крикнула, объятая ужасом: «О, небо, небо! Как же это так!»

А небо было пепельно-серого цвета, из-за того, что верхние слои атмосферы были переполнены серой пылью, образовавшейся от ударов астероидов о поверхность суши – звёзды и солнце пропали в этой бесконечной серости, как будто вся вселенная оказалась под пеленой густого тумана. На поверхности земли, вздымавшиеся до небес огромные волны, обрушивавшиеся на берег моря, остались, не успев отхлынуть, и превратились в лёд. Только чудом уцелевшие городские высотные дома одинокими тенями стояли на льду, увешанные длинными-предлинными ледяными сосульками. На лёд выпал слой пыли, вызванный ударами астероидов, так что в этом мире остался только один цвет – пепельно-серый.

(Продолжение следует).

Представления автора о поясе астероидов далеки от реальности. На самом же деле расстояния между соседними астероидами огромны, в сущности пояс астероидов — это просто пустое пространство.

(Несколько космических аппаратов пролетали там — и никого не встретили.)

Не забывайте, что это повесть, написанная в жанре научной фантастики, а Лю Цы-синь не астроном, и пишет не для читателей научного "Журнала астрономии", и даже не для читателей научно-популярного журнала "Любитель астрономии" (выходит в Китае и такой! – В.С.), а для тех, прежде всего, китайских, читателей, кого интересуют такого рода произведения, поэтому его представления о поясе астероидов вполне могут быть далеки от реальности.

Кстати, а разве близки к этой самой реальности города́, расположенные на глубине пятисот метров под землёй, в которых проживают сотни тысяч людей или пушки, стреляющие снарядами с антивеществом, не говоря уже о двигателях, с помощью которых можно изменять скорость вращения Земли и скорость её движения по орбите? Всё это – чистой воды фантастика, и только.

Что же касается того, что космические аппараты, пролетая через пояс астероидов, не столкнулись ни с одним из них, то это может быть следствием того, что размеры этих космических аппаратов просто исчезающе малы по сравнению с размером Земли, и не исключено, что там, где космический аппарат пролетит, не столкнувшись с астероидом, Земля с астероидом может и столкнуться... Впрочем, и я не астроном, так что и мои представления могут быть далеки от реальности.

[Лю Цы-синь, «Странствующий земной шар», часть Вторая, продолжение].

Я и Кадайко продолжили наше возвращение в Азию. Когда самолёт пересёк, давно уже потерявшую всякий смысл, международную линию перемены дат, мы увидели самую тёмную ночь из всех, когда-либо виденных человечеством: самолёт, как будто, крадётся в море жидкой чёрной туши – глядя из салона наружу, не увидишь ни одного луча света в этом мире. И в наших душах тоже было до крайности мрачно.
«Когда же это кончится?» – пробормотала Кадайко.

Я не знал, имеет ли она ввиду это путешествие или полную горестей и бедствий жизнь, но сейчас я чувствую, что ни тому, ни другому нет конца. Да, даже если Земля выплывет из зоны гелиевой вспышки и нам удастся избежать гибели, то что́? Мы ведь – всего лишь первая ступень этой долгой и утомительной лестницы: когда наши правнуки, через сто поколений, поднимутся на её верх, наши кости давно уже превратятся в прах. Я боюсь представить себе те, будущие, горести и тяготы, трудности и беды, но тем более я не могу представить себе, чтобы я мог взять с собой любимую и ребёнка, чтобы вместе с ними пройти по этой грязной, слякотной дороге, которой не видно конца. Я устал, я действительно не могу больше идти...

Как раз в тот момент, когда я задыхался от этих горестных и безнадёжных мыслей, в салоне раздался испуганный женский голос: «Ах! Нет! Не могу, милый!»
Я посмотрел туда, откуда раздавался голос, и увидел ту женщину. Она сидела рядом с мужчиной, у которого пыталась отнять пистолет, дуло которого тот только что, очевидно, собирался приставить к своему виску.  Этот человек был худым и слабым, который неподвижным взглядом смотрел перед собой в бесконечную даль. Женщина склонилась над его коленями и громко заплакала.
«Успокойся», – холодно сказал мужчина.
Плач затих, остался только монотонный гул авиационных двигателей, как неизменная горестная музыка. В моём представлении, самолёт уже прилип к этой огромной черноте и мраку, и стал неподвижен, а в целой вселенной, кроме этой черноты, мрака и самолёта, не было больше ничего.  Кадайко тесно прижалась к моей груди, вся охваченная ледяным холодом.

Внезапно в передней части салона возникли волнения, и какой-то человек взволнованно зашептал. Я посмотрел в иллюминатор, и увидел, что прямо по курсу движения самолёта возникло туманно-неясное свечение. Оно было голубого цвета, не имело формы, равномерно распределяясь в ночном небе впереди безграничного пылевого облака, возникшего от ударов астероидов о землю. Это были лучи света двигателей земного шара. Двигатели земного шара, расположенные в западном полушарии, уже были разрушены метеоритами на одну треть, однако ущерб, по сравнению с тем, что было до отплытия, оказался меньше, чем предполагали; двигатели на восточном полушарии остались полностью целыми и невредимыми, поскольку располагались на обратной стороне, по отношению к той, на которую обрушились удары метеоритов. Если говорить о мощности этих двигателей, то они вполне могли обеспечить побег Земли.

Перед моими глазами – голубое сияние, как будто после долгого и утомительного подъёма из глубины моря, я увидел свет на его поверхности. Моё дыхание снова становилось нестеснённым. Я вновь услышал голос той женщины: «Милый, му́ки и горести, страх и ужас – всё это можно чувствовать, только когда ты жив. А когда умер, когда умер, нет уже ничего, только чёрный мрак... Всё же лучше жить. Ты ка́к думаешь?»

Тот худой и слабый мужчина ничего не сказал в ответ. Он, уставившись перед собой, смотрел на голубое сияние впереди, слёзы лились у него из глаз. Я знал, что он может продолжать жить, надо только, чтобы тот голубой огонёк надежды продолжал сиять. Мы все можем продолжать жить – я вновь вспомнил слова отца о надежде.

Выйдя из самолёта, мы с Кадайко не пошли в наш новый дом в подземном городе, а решили пойти на базу космического флота, выстроенную на поверхности земли, чтобы разыскать там отца. Но на базе мы увидели только замёрзший, как лёд, орден, которым отец был награждён посмертно... Этот орден передал мне генерал-майор авиации. Он сказал мне, что во время операции по расчистке пути движения Земли от астероидов, обломок, разрушенного взрывом антивещества астероида, попал в пилотируемый отцом одноместный космический корабль.
«В тот момент, когда обломок астероида столкнулся с космическим кораблём, скорости каждого из них составляли сто километров в секунду, так что от удара космический корабль, в мгновение ока, испарился, ваш отец не испытал никакой боли, уверяю вас, никакой боли...» – сказал генерал.

Когда Земля вновь приблизилась к Солнцу, мы с Кадайко опять поднялись на поверхность, чтобы посмотреть на весну, но не увидели ничего. Мир, по-прежнему, пепельно-серого цвета, под мрачными небесами Земли разбросаны ледниковые озёра, образованные оставшейся морской водой, но не было видно ни следа зелени – вызванная ударами астероидов о землю пыль, преграждает путь солнечным лучам, что делает затруднительным повышение температуры. И даже в точке перигелия, океаны и суша Земли не освобождались ото льда, солнце выглядело как затуманенный круг света, как будто, в окутавшей Землю пыли, оно превратилось в призрак.

Спустя три года, вся пыль в воздухе рассеялась, а человечество, наконец, в последний раз миновало точку перигелия и стало подниматься к точке афелия. В этот перигелий люди в восточном полушарии имели счастье наблюдать самые быстрые в истории земного шара восход и заход солнца. Солнце выскочило из-под поверхности моря, стремительно пронеслось по небу, тени бесчисленных предметов на земле быстро меняли угол, как будто это были секундные стрелки бесчисленных часов. Это был и самый короткий световой день на Земле – не дольше одного часа. Когда час спустя, солнце прыгнуло вниз, за линию горизонта, и чёрная тьма опустилась на землю, я почувствовал грусть. Этот день, промелькнувший в мгновение ока, кажется, подводил короткий итог четырёх с половиной миллиардной истории нахождения Земли в Солнечной системе. И теперь уже, до последнего дня вселенной, он не вернётся вновь...

«Наступила чёрная ночь...» – печально произнесла Кадайко.
«Самая долгая из ночей», – отозвался я.
Эта ночь в восточном полушарии продлится две тысячи пятьсот лет, и только сто поколений спустя, рассвет в созвездии Центавра сможет вновь озарить эту землю. Западное полушарие столкнётся с самым длинным световым днём, однако, по сравнению с ночью в восточном, день этот будет намного короче. Там солнце очень быстро будет подниматься в зенит, затем постоит, остановившись в этой точке, постепенно уменьшаясь, и через полвека оно войдёт в состав трудноразличимого звёздного скопления. Согласно заранее намеченному курсу, Земля должна будет подняться к точке встречи с Юпитером.

План Навигационного совета был таким: орбита Земли, после пятнадцатого изменения, станет настолько вытянутой, что, подойдя к точке афелия, она достигнет Юпитера и пройдёт от него на расстоянии почти столкновения, но под влиянием огромной силы притяжения Юпитера, сдвинется с точки афелия, после чего достигнет скорости, необходимой для того, чтобы убежать из Солнечной системы.

Через пару месяцев после выхода из точки перигелия, можно было уже невооружённым глазом наблюдать Юпитер. Сначала он виднелся как размытая светящаяся точка, но вскоре стал появляться в форме круглого диска, а ещё через месяц, Юпитер в небе Земли уже выглядел примерно так, как выглядела полная Луна, только тёмно-красного цвета, и можно было даже смутно разглядеть полосы на его поверхности. В это время, в стоявших пятнадцать лет вертикально световых столбах двигателей земного шара начинаются покачивания, и Земля производит окончательную коррекцию орбиты перед встречей с Юпитером.
Юпитер мало-помалу опустился ниже линии горизонта, а спустя ещё три месяца, занял положение над обратной стороной Земли: мы не видим его, но знаем, что как раз сейчас обе планеты встречаются.

Однажды нам неожиданно сообщили, что Юпитер можно наблюдать и в восточном полушарии, поэтому множество людей стали подниматься из подземного города на поверхность земли. Когда я поднялся на поверхность, выйдя из герметично запертых ворот подземного города, то обнаружил, что двигатели земного шара, начавшие работать пятнадцать лет назад, уже полностью выключены – я снова смог увидеть звёздное небо, а это свидетельствовало о том, что последняя встреча с Юпитером как раз сейчас и происходит. Все люди с напряжением уставились на запад, на линию горизонта, над которой появилось тёмно-красное сияние. Область этого сияния постепенно увеличивалась, простираясь во всю ширину горизонта.
 
Теперь я заметил, что над этой тёмно-красной областью, вместе со звёздным небом, чёрным как лак, есть ровная граница. Граница эта образует полукруг, и этот огромный полукруг был перекинут с одной стороны горизонта до другой. Этот огромный полукруг медленно-медленно поднимался, а всё небо под ним становилось тёмно-красного цвета – как будто тёмно-красный занавес, размером примерно со звёздное небо, отделял земной шар от всей вселенной. Когда я вернулся, понявший, что это за занавес, я машинально сделал глоток холодного воздуха из кондиционера: тот тёмно-красный занавес был Юпитером! Я давно знаю, что размер Юпитера в тысячу триста раз превосходит размер Земли, но только сейчас я почувствовал, насколько он огромен.

«Когда это огромное чудище полностью поднялось над линией горизонта, тот страх и ужас, то чувство подавленности, которое он вызывал, трудно описать словами, – писал позднее один журналист. – Я не знаю, – продолжал он, – то ли это снится мне в дурном сне, то ли целая вселенная – это дурной сон, который снится в огромном и извращённом уме Создателя!»
 
Юпитер, наводя страх, поднялся, постепенно захватывая половину неба. В это время мы смогли отчётливо увидеть шторма в его облачном покрове, эти шторма перемешивали облачный покров, образуя неясные линий. Я знал, что под этим облачным покровом находится океан кипящего жидкого водорода и жидкого гелия.
Появилось знаменитое Большое Красное пятно – сохраняющийся на поверхности Юпитера сотни тысяч лет вихрь, настолько огромный, что мог бы поглотить целых три земных шара. В это время Юпитер полностью заполнил собою всё небо, и казалось, что Земля – это воздушный шар, который плывёт над кипящим тёмно-красным морем его облаков! А Большое Красное пятно Юпитера располагалось прямо посредине неба, словно огромный красный глаз, уставившийся на наш мир, все континенты которого были накрыты его сумрачным красным сиянием...

В это время никто не мог поверить, что маленькая-маленькая Земля сумеет вырваться из гравитационного поля такого огромного монстра. Глядя с земной поверхности, было понятно, что Земля не может стать даже спутником Юпитера – мы вот-вот упадём в эту безграничную, покрытую морем облаков, преисподнюю! Но расчёты инженеров-навигаторов оказались точны – тёмно-красное, приводящее в замешательство, небо стало медленно-медленно двигаться. Я не знаю, сколько прошло времени, но на западном горизонте показалась чернота. Эта чернота быстро расширялась, и в ней стали мелькать звёзды – Земля как раз вырывалась из гравитационных лап Юпитера.

В это время завизжал сигнал тревоги: вызванные гравитационным полем Юпитера приливные волны хлынули внутрь континента. Позже стало известно, что эти, стометровой высоты, огромные волны, вновь прокатились по всему земному шару. Вбегая в герметично закрытые ворота подземного города, и напоследок бросив взгляд на небо, половину которого, по-прежнему, занимал Юпитер, я заметил в юпитерианском море облаков отчётливо видимую царапину. Позже я узнал, что это сила притяжения Земли оставила на поверхности Юпитера такой след – наша планета тоже вызывала появление на поверхности Юпитера огромных, как горы, волн жидкого водорода и жидкого гелия.

В это время, гигантская сила гравитации Юпитера как раз добавила скорости Земле, и вышвырнула её во внешний космос. Оторвавшись от Юпитера, Земля уже достигла скорости убегания, она больше не нуждалась в возвращении к спрятавшемуся и погибающему Солнцу, улетая в обширный и пустынный внешний космос – началась утомительно-долгая Эра странствий.
Как раз под этими тёмно-красными тенями Юпитера, глубоко под землёй, родился мой сын.

(Конец Второй части. Продолжение следует)

Цитата: Вл. Самошин от декабря 19, 2020, 14:15
Кстати, а разве близки к этой самой реальности города́, расположенные на глубине пятисот метров под землёй, в которых проживают сотни тысяч людей или пушки, стреляющие снарядами с антивеществом, не говоря уже о двигателях, с помощью которых можно изменять скорость вращения Земли и скорость её движения по орбите? Всё это – чистой воды фантастика, и только.

В хорошей фантастике количество фантастических допущений строго ограничено. Где они не требуются для сюжета — лучше придерживаться научной картины мира.

Цитата: Вл. Самошин от декабря 19, 2020, 14:17
Я давно знаю, что размер Юпитера в тысячу триста раз превосходит размер Земли, но только сейчас я почувствовал, насколько он огромен.

Замечание: Юпитер в 1300 раз больше Земли по объёму, а по диаметру только в 11 раз.

Цитата: Вл. Самошин от декабря 19, 2020, 14:17
Эта ночь в восточном полушарии продлится две тысячи пятьсот лет, и только сто поколений спустя, рассвет в созвездии Центавра сможет вновь озарить эту землю.

Они хотят долететь до ближайшей звезды за 2500 лет. Это требует скорости порядка 500 км/с.

С другой стороны, они не смогли покинуть Солнечную систему без гравитационного манёвра у Юпитера — а значит, их скорость после удаления от Солнца будет всего лишь несколько км/с.

Так что 250 000 лет — более реалистичная оценка времени такого полёта.

Не являясь ни любителем, ни, тем более, знатоком научно-фантастической литературы, не могу ни согласиться с вашими утверждениями, ни возразить вам на них. Могу только заметить, что обратились вы с ними явно не по адресу, поскольку я всего лишь перевожу, а не сочиняю.

ЛЮ ЦЫ-СИНЬ. «СТРАНСТВУЮЩИЙ ЗЕМНОЙ ШАР»

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

МЯТЕЖ И СМУТА

После того как Земля проскочила Юпитер, более десяти тысяч двигателей земного шара, расположенных на азиатском континенте, вновь заработали на полную мощность: теперь они должны будут без остановки работать в течение пятисот лет, непрерывно ускоряя движение Земли. За эти пятьсот лет двигатели земного шара израсходуют в качестве топлива половину горных массивов азиатского континента.
Освободившись на четыре с лишним столетия от страха смерти, люди смогли вздохнуть с облегчением. Однако, безудержного веселья, которое можно было предвидеть, не случилось: последовавшие события превзошли всё, что только можно было себе вообразить.

После праздничного банкета, устроенного в подземном городе, я, надев герметичный костюм, в одиночестве, поднялся на поверхность земли. Знакомые с детских лет горы уже полностью сровняли с землёй сверхмощные экскаваторы, которые превратили их в равнину. На земле оставались лишь голые скалы и затвердевшая мёрзлая почва, на которой повсюду белели пятна – оставшиеся после океанских приливов солончаки. Большой город, в котором прежде дедушка и папа прожили жизнь, в котором когда-то жило десять миллионов человек, сейчас был уже в руинах: от торчащей арматуры развалин высотных зданий, в голубом сиянии световых столбов двигателей земли, протягивались длинные-длинные тени, как будто это были окаменевшие доисторические огромные животные...
Повторяющиеся снова и снова наводнения и удары астероидов уже уничтожили всё на поверхности земли, города и растительный покров на каждом континенте уже исчезли без следа – поверхность земного шара уже превратилась в подобие марсианских пустынь.

Всё это время на душе Кадайко было неспокойно. Она часто оставляла ребёнка без присмотра, в одиночку отправлялась в путешествие на летающем автомобиле, а возвратившись, говорила лишь, что она летала в западное полушарие. В конце концов, она и меня утащила в путешествие вместе с нею. Наш летающий автомобиль два часа летел со скоростью, вчетверо превышающей скорость звука, после чего мы, наконец, смогли увидеть Солнце – оно только-только поднималось из Тихого океана, и выглядело размером с бейсбольный мяч, бросая слабые холодные лучи на заледенелую поверхность океана.

Летающий автомобиль, которым управляла Кадайко, завис на высоте пяти тысяч метров, после чего она вытащила из-за спины какую-то длинную-предлинную штуковину. После того, как она открыла футляр, я увидел, что это астрономический телескоп, вроде тех, которыми пользуются любители.  Кадайко открыла окно автомобиля, навела телескоп на Солнце, и дала мне посмотреть. Через его цветное зеркало я увидел, увеличенное в сотню раз, изображение Солнца, я смог даже отчётливо увидеть медленно-медленно движущиеся светлые и тёмные пятна на его поверхности, а ещё и тёмные-тёмные, смутные-смутные протуберанцы на краях солнечного диска. Кадайко подключила телескоп к компьютеру, установленному в автомобиле, и вывела на экран изображение Солнца. Затем она вывела на экран другое изображение Солнца, и сказала: «Так выглядело Солнце четыре столетия назад». Вслед за тем, компьютер произвёл сравнение этих двух изображений.

«Заметил? – спросила Кадайко, указав на монитор. – Их светимость, расположение точек, вероятностные и статистические параметры абсолютно одинаковы!»   
Покачав головой, я ответил: «Что это может объяснить? Игрушечный телескоп, низкого уровня программа обработки изображений, да и ты всего лишь невежественный дилетант... Не ищи себе неприятностей, не верь этим слухам!»
«Ты идиот», – сказала она, забрала у меня телескоп, и направила летающий самолёт обратно. В это время, над нами и под нами, я снова увидел в дальней дали несколько летающих машин, так же, как и мы только что, зависших в небе, и из окна каждого автомобиля высовывался телескоп, направленный в сторону Солнца. В последующие несколько месяцев, страшные слухи, подобно степному пожару, распространились по всему миру.

Чем дальше, тем больше людей, стихийно, используя более крупные и более точные приборы стали наблюдать за Солнцем. Позже, одна общественная организация запустила к Солнцу группу исследовательских зондов, которые, три месяца спустя, прошли сквозь него. Присланные зондами данные окончательно подтвердили те факты: по сравнению с тем, что было четыре столетия назад, Солнце не претерпели никаких изменений...
Теперь подземные города каждого континента превратились уже в неспокойные вулканы, обстановка стала такой, что могла взорваться по малейшему поводу. Однажды, по распоряжению Объединённого мирового правительства, мы с Кадайко, отправили нашего сына в воспитательный центр. Возвращаясь по дороге домой, мы оба почувствовали, что единственная, связывавшая нас нить, больше не существует. Подойдя к центральной площади, мы увидели человека, произносившего речь, в то время как несколько других людей, окруживших выступавшего, раздавали горожанам оружие.

«Граждане! Земной шар был предан! Человечество было предано! Цивилизация была предана! Мы все – жертвы одной супер-аферы! Эта афера столь велика и страшна, что даже царь небесный был потрясён ею! Солнце, по-прежнему, остаётся всё тем же, прежним, Солнцем, оно не взорвётся: ни в прошлом, ни в настоящем, ни в будущем это невозможно, оно – символ вечности! Вне всякого сомнения, «взрыв» – это коварные замыслы некоторых членов Объединённого мирового правительства! Они всё это сфабриковали, и всё это для того, что создать их диктаторскую империю! Они погубили Землю! Они погубили человеческую цивилизацию! Граждане, добросовестные граждане! Берите в руки оружие и спасайте нашу планету! Спасайте человеческую цивилизацию! Мы должны свергнуть Объединённое мировое правительство, взять под контроль двигатели земного шара и начать возвращать нашу планету из этого ледяного внешнего космоса на её первоначальную орбиту! Начать возвращаться в тёплые объятия нашего Солнца!»

Кадайко молча прошла вперёд, получила из рук раздававшего оружие человека автомат, присоединилась к строю граждан, уже получивших оружие, и, не оборачивая головы, вместе с огромным отрядом, скрылась в густом тумане подземного города. Я, остолбенев, продолжал неподвижно стоять на том же месте, крепко-крепко сжимая в руке, лежавший у меня в кармане, орден, который отец получил в обмен на жизнь и преданность, его острые углы вонзились мне в руку так, что потекла кровь...

Через три дня мятеж и смута, одновременно, вспыхнули на каждом континенте. В какое бы место ни пришли мятежные войска, народ начинал их поддерживать – до сих пор оставалось очень мало тех, кто сомневался, что их уже обманули.
Но я вступил в армию Объединённого мирового правительства. И вовсе не потому, что твёрдо верил ему, а потому, что три поколения моих предков прошли армейскую карьеру. Они посеяли в моём сердце семена преданности и честности, и независимо от того, каковы бы ни были сейчас обстоятельства, изменить Объединённому правительству было для меня чем-то, что невозможно вообразить.
Америка, Африка, Океания и Антарктида, одни за другими, оказались в руках врага, и Объединённое правительство сократило линию обороны, до конца защищая лишь Восточную и Центральную Азию, где были расположены двигатели земного шара. Войска мятежников очень скоро окружили их, поскольку имели подавляющее превосходство над войсками Объединённого правительства. Причиной же того, что в течение соответствующего долгого времени наступление не добивалось успеха, было то, что здесь находились двигатели земного шара.

Мятежные войска не собирались разрушать двигатели земного шара, поэтому на этом обширном поле боевых действий они не использовали тяжёлое вооружение, что позволяло Объединённому правительству отсрочить свою гибель. Обе стороны проявляли упорство в течение трёх месяцев. Но за это время двенадцать армий Объединённого правительства, одна за другой, перед сражением обращали оружие против своих, и восточноазиатская, равно как и центральноазиатская линия обороны развалилась по всему фронту.
Пару месяцев спустя, Объединённое правительство, с менее чем стотысячной армией, оказалось в окружении в Центре управления двигателями земного шара близ морского побережья.

Я был тогда майором в этой, оставшейся в живых, армии. Центр управления имеет размер среднего города, в его центральной части располагалось отделение управления движением земного шара. Я, свесив обугленную лазерным лучом руку, лежал в пункте приёма раненых солдат, оборудованном в Центре управления. Именно здесь я получил известие о том, что Кадайко уже пала в бою в австралийской военной операции. Я, так же, как и все в этом пункте приёма раненых, целыми днями пил, напиваясь вдрызг, совершенно не зная о военных действиях, происходивших за пределами этого пункта, и не проявляя к этому никакого интереса. Не знаю, сколько прошло времени, пока я не услышал, что рядом кто-то громко разговаривает.

(Продолжение следует)

Цитата: Вл. Самошин от декабря 20, 2020, 16:23
Не являясь ни любителем, ни, тем более, знатоком научно-фантастической литературы, не могу ни согласиться с вашими утверждениями, ни возразить вам на них. Могу только заметить, что обратились вы с ними явно не по адресу, поскольку я всего лишь перевожу, а не сочиняю.

Это просто заметки на полях.

Впрочем, насчёт времени перелёта я напрасно сомневался — поскольку, как оказалось, после пролёта Юпитера они снова включили двигатели, да ещё на целых 500 лет, то здесь у автора всё должно быть хорошо.

[Лю цы-синь, «Странствующий земной шар», часть Третья, продолжение]

«Знаешь, для чего вы всё это устроили? Вы сейчас осуждаете сами себя, в этой войне вы встали на сторону тех, кто против человечества, и я так же».
Я повернул голову и увидел, что на плече человека, который это говорил, была звезда полководца. Он продолжил: «Не переживай, у нас ещё есть последний шанс спасти собственные души. Отделение управления движением земного шара расположено всего в трёх кварталах от нас, мы пойдём и захватим его, и передадим его здравомыслящим людям с той стороны! Мы уже сполна выполнили свой долг перед Объединённым правительством, а сейчас должны выполнить свой долг перед человечеством!»

Неповреждённой рукой я вытащил пистолет. Вдруг все эти, начавшие горячиться раненые и те, у кого ранений не было, вдоль железной дороги рванулись к Отделению управления движением земного шара. Вопреки ожиданиям, по дороге мы почти не встречали сопротивления, наоборот, чем дальше, тем больше людей из разных веток переплетённых и сложных железных дорог, присоединялись к нам. Наконец, мы подошли к огромным воротам. Ворота эти были настолько высоки, что не было видно их верха. Они с грохотом раскрылись, и мы ворвались в Отделение управления движением земного шара. Несмотря на то, что раньше, бессчётное число раз, все видели его по телевизору, всё равно все были, словно землетрясением, потрясены грандиозностью Отделения управления движением земного шара. Визуально невозможно было определить его размеры, поскольку Отделение управления погружено в голографическое изображение огромных размеров, имитирующее Солнечную систему. Целиком изображение, на самом деле, являло собой направленное во все стороны бесконечное чёрное пространство, и как только мы вошли, то стали парить в этом пространстве.

Вследствие того, что были полностью отражены реальные пропорции, Солнце и звёзды были очень-очень маленькими, такими маленькими, словно это светлячки вдалеке, но всё же их можно было различить. В центре далёкого, представляющего Солнце, светового пятна, начала распространяться бросающаяся в глаза спираль красного цвета, подобно красным волнам, с большой скоростью распространяющимся по поверхности безбрежного чёрного океана. Это была линия движения Земли. В самой дальней точке этой линии, её цвет менялся на зелёный – он показывал путь движения Земли, который ещё не был полностью пройден. Эта зелёная линия скользила над нашими головами, следуя за ней взглядом, мы увидели сверкающее море звёзд, а зелёная линия исчезала где-то в глубине этого моря, так что мы не могли увидеть её конечного пункта. Посреди этого обширного и пустынного чёрного пространства плавало ещё множество сверкающих пылинок, некоторые из которых проплывали вблизи. Как я заметил, это были виртуальные экраны, на поверхности которых мельтешили цифры и графики.

Я увидел привлекающую внимание всего человечества площадку управления движением Земли – она была похожа на плывущий в чёрном пространстве серебристо-белый астероид. Глядя на неё, мне ещё труднее было понять, каковы здешние размеры – сама по себе площадка управления была огромна: сейчас на ней, тесно расположившись друг возле друга, стояли более пяти тысяч человек, включая главных членов Объединённого правительства, большую часть членов Народного комитета, ответственных за реализацию астронавигационного плана межзвёздного движения Земли, и наконец, несколько преданных правительству людей. 
В это время я услышал, как в этом, сплошного чёрного цвета, пространстве начал звучать голос Верховного Правителя:

«Собственно говоря, мы могли бы сражаться до конца, но это могло бы привести к потере контроля над двигателями земного шара. Если бы это произошло, избыток вещества для ядерного синтеза мог бы прожечь земной шар, или полностью испарить воду океанов, поэтому мы решили сдаться. Мы понимаем всех людей, поскольку, ведя на протяжении уже сорока поколений, (а нужно продолжать ещё на протяжении ста поколений), очень трудную борьбу, вечно сохранять разум, действительно, непомерное требование.Но, также, просим всех вас запомнить нас: здесь стоит более пяти тысяч человек, здесь находится Верховный правитель Объединённого мирового правительства, здесь находятся также и простые рядовые солдаты – все мы будем твёрдо придерживаться нашей веры до конца.
Все мы знаем, что сами не сможем увидеть тот день, когда истина будет доказана, но, если человечество получит возможность продолжать существовать на протяжении десяти тысяч поколений, то в будущем все люди станут проливать слёзы над нашими могилами, над этой планетой под названием Земля – это и будет нашим вечным памятником!»

Огромные, наглухо закрытые, ворота Центра управления с грохотом начали открываться, и те, пять с лишним тысяч последних землян толпами вышли наружу, и под конвоем мятежников направились к морскому побережью. По обеим сторонам дороги толпились люди, все норовили плюнуть в лицо тем, кого вели под конвоем, били их кусками льда и камнями. У некоторых из тех, кого конвоировали, были разбиты или треснуты гермошлемы, и на суровом морозе (а температура на улице была сто градусов ниже ноля) лица этих людей онемели, но всё же они, напрягая силы, продолжали идти. Я увидел маленькую девочку. Она, подняв большой кусок льда, изо всех сил ударила им в проходившего мимо старика. Сквозь гермошлем были видны её глаза, горящие безумным пламенем гнева.

Когда я услышал, что все эти пять тысяч человек приговорены к казни, я почувствовал себя слишком снисходительным. Неужели всего лишь казнят? Смогут ли они расплатиться своей смертью за их преступление? Смогут ли они расплатиться за то, что, используя свои странные, извращённые фантазии и обман, покалечили земной шар, за преступное уничтожение человеческой цивилизации? Они должны быть казнены десять тысяч раз! Сейчас я подумал о тех астрофизиках, которые строили предположения о взрыве Солнца, об инженерах, которые проектировали и сооружали двигатели земного шара. Все они ещё сто лет назад уже умерли, но теперь я, поистине, хотел бы выкопать их из их могил, чтобы казнить ещё десять тысяч раз.

Поистине, я чувствительно благодарен исполнителям приговора о смертной казни – они нашли хороший способ казни для этих преступников, отобрав у каждого, осуждённого на смертную казнь, его защитный герметичный костюм, обогреваемый с помощью атомной батареи, после чего бросив людей на покрытую льдом поверхность океана, позволив жестокому морозу в сто градусов ниже ноля, медленно-медленно отнимать у них их жизни.   
Тьма-тьмущая этих, самых опасных и самых позорных за всю историю человеческой цивилизации, преступников, стояли на покрытом льдом море, а с берега сто тысяч человек смотрели на них, сто тысяч пар стиснутых челюстей скрежетали зубами, сто тысяч пар глаз, в том числе и той маленькой девочки, пылали гневом. 
В это время все двигатели земного шара были уже выключены, и прекрасные звёзды появились над ледяной равниной.

Могу себе представить, как лютый мороз, подобно бесчисленным и острым, как нож, иглам, вонзается в их тела, кровь их свёртывается, и жизнь из них, капля за каплей, утекает. Это воображаемое чувство, ставшее своего рода наслаждением, распространилось по всему моему телу. Глядя на тех людей, которые, мучась от лютого мороза, медленно-медленно умирали, те, кто стоял на берегу, стали радоваться, они все вместе запели песню «Моё Солнце». Я пел, вглядываясь в звёздное небо – там только что появилась, чуть большая, чем другие, круглая, как тарелка, звёздочка, светившая светом жёлтого цвета: это и было Солнце. О, моё Солнце! Матерь жизни, отец десяти тысяч вещей, моё главное божество, мой бог! Что ещё может сравниться с Вашей прочностью и постоянством, что ещё может сравниться с Вашей вечной неизменностью! Как могли мы, крохотные, уступающие даже лёгким пылинкам, бактерии, толпящиеся на вращающемся вокруг Вас маленьком камешке, осмелились предсказать Ваш последний день! Как могли мы дойти до такой степени глупости!

Хотя спустя час, те бесчеловечные преступники всё ещё стояли на покрытом льдом море, но среди них уже не было ни одного живого человека – их кровь уже превратилась в лёд. Внезапно, мои глаза перестали что-либо видеть. Несколько секунд спустя зрение постепенно восстановилось, и я, мало-помалу и совершенно отчётливо, вновь стал видеть ледяную равнину, берег моря и стоявшие на берегу толпы людей, причём видеть ещё более отчётливо, чем только что, поскольку этот мир оказался накрыт мощным белым сиянием. А то, что мои глаза только что потеряли способность видеть, произошло именно из-за внезапного мощного светового шока. Но звёздного неба больше не было видно: сияние всех звёзд было затоплено этим мощным сиянием, словно вся вселенная была расплавлена им. Это мощное сияние вырвалось из некоей точки в космосе, и эта точка сейчас превратилась в сердце вселенной, это была та точка, в направлении которой я только что пристально смотрел: на Солнце взорвался гелий.

(Продолжение следует)

[Лю Цы-синь, «Странствующий земной шар», часть Третья, продолжение]

Голоса поющих песню «Моё Солнце», неожиданно оборвались, а стоявшие на берегу сотня с лишним тысяч человек остолбенели, подобно тем, кто стоял на покрытом льдом море, превратившись в заледенелую, застывшую скалу.

Солнце в последний раз оросило Землю своим светом и теплом. Заледеневшая на поверхности Земли двуокись углерода (сухой лёд) расплавилась первой и вознеслась клубами белого пара; затем лёд на поверхности моря тоже начал плавиться: нагреваясь неравномерно, ледяной покров при этом издавал грохот, способный потрясти небо и всколыхнуть землю; постепенно, благодаря тому что на Землю начал литься мягкий, ласковый свет, небесная пустота окрасилась в слабый-слабый синий цвет; вслед за тем, в небе появилось и вызванное мощными потоками солнечного ветра, полярное сияние, как будто в лазурном небосводе раскачивался цветной световой экран... Под этими, внезапно появившимися, солнечными лучами, последняя группа землян, по-прежнему, прочно стояла на льду моря, похожая на пять с лишним тысяч изваяний.

Взрыв Солнца продолжался очень короткое время – пару часов спустя сила света начала стремительно ослабевать, и очень скоро сошла на нет. На Солнце появилась сфера тёмно-красного цвета, она медленно-медленно начинает разбухать, и в конце концов, глядя на неё отсюда, она уже достигла размеров Солнца, видимого с орбиты Земли. Размеры этой сферы уже превышают размеры орбиты Марса, а Меркурий, Марс и Венера – эти три планеты земной группы – под действием излучения с температурой сто миллионов градусов, уже превратились в струйки лёгкого дыма.

Но это уже не Солнце. Оно больше не излучает свет и тепло, и выглядит как холодный листок красной бумаги, приклеенный к великой пустоте, его тёмно-красный свет подобен рассеянному свету, окружающих звёзд. Это и есть конечная цель эволюции звёзд малой массы – превращение в красных гигантов. Пять миллиардов лет блистательной жизни уже превратились в мимолётный сон – Солнце погасло. К счастью, люди ещё остались.

(Окончание следует)

[Лю Цы-синь, «Странствующий земной шар», часть Третья, окончание]

ЭРА СТРАНСТВИЙ

Сейчас, когда я вспоминаю всё это, миновало уже полвека. Двадцать лет назад Земля вышла за орбиту Плутона и покинула Солнечную систему, продолжив своё одинокое странствие по холодному и пустынному внешнему космосу.

Последний раз я поднимался на поверхность Земли десять с лишним лет назад, тогда мой сын и невестка ходили со мной. Невестка – золотоволосая, голубоглазая девушка – скоро должна стать матерью. Когда я поднялся на поверхность земли, первое, на что я обратил внимание, было то, что хотя двигатели земного шара по-прежнему работали на полную мощность, огромных световых столбов, однако, не было видно, по той причине, что земная атмосфера уже улетучилась, и лучи плазмы не рассеивались. На поверхности земли я увидел множество странных жёлто-зелёных полупрозрачных кристаллических глыб – это были твёрдые кислород и азот уже замёрзшего воздуха атмосферы. Интересно, что воздух отнюдь не равномерно замёрз на земной поверхности, но образовал похожие на невысокие холмы выступы неправильной формы: на первоначально гладкой ледяной равнине океана эти полупрозрачные холмы сформировали весьма специфический ландшафт. Звёзды Млечного пути, неподвижно перекинутые через небесный свод, тоже словно застыли, однако звёзды сияют очень ярко, так что, если долго смотреть, то их блеск режет глаза...

Двигатели земного шара будут непрерывно работать в течение пятисот лет. К тому времени Земля разгонится до скорости, равной пяти тысячной скорости света, затем продолжит своё движение с этой скоростью ещё тысячу триста лет – к этому времени Земля пройдёт две третьих своего пути. Потом она изменит направление двигателей и начнёт торможение, которое продолжится ещё пятьсот лет. За две тысячи четыреста лет Земля достигнет Проксимы Центавра, а ещё через сто лет найдёт себе приют на орбите этой звезды, став её спутником.

Я знаю, что всё уже забыто –
Путь странствий слишком долог, слишком долог,
Но в ту минуту позвони мне,
Когда свет зари опять заблестит на востоке.

Я знаю, что всё уже забыто –
Эра отплытья слишком далека, слишком далека,
Но в ту минуту позвони мне,
Когда люди снова увидят синие небеса.

Я знаю, что всё уже забыто –
Солнечной системы былое было слишком давно, слишком давно,
Но в ту минуту позвони мне,
Когда на кончиках веток свежие цветы повиснут вновь...



Всякий раз, когда я слушал эту песню, целый тёплый поток переполнял моё старческое окоченелое тело, и мои высохшие старые глаза вновь становились влажными. Я как будто бы вижу, как три, золотистого цвета, солнца, по очереди, поднимаются над земным горизонтом, и все десять тысяч вещей и существ купаются в их тёплом свете. Воздух, перешедший когда-то в твёрдое состояние, растаял, превратившись в лазурно-голубое небо. Семена, более двух тысяч лет назад извлечённые из оттаявшей почвы, вновь ожили, и Земля зазеленела. Я как будто бы вижу, как мои внуки и внучки в сотом поколении, весело смеются на зелёных лугах, по которым струятся прозрачные маленькие речки, а в них резвятся маленькие серебристые рыбки... Я как будто бы вижу Кадайко: она примчалась ко мне с Зелёного континента – молодая, прекрасная, словно ангел...

Ах, Земля, моя странствующая Земля...

***

Теперь мы знаем, как выглядит китайская «заказная литература». Главная идея — правительство всегда право, даже если кажется, что оно не право.

Но всё же это лучше, чем российская «заказная литература», где главная идея — Запад хочет нас уничтожить, но мы всё равно побеждаем, потому что у нас духовность, а у них наоборот.

"一葉知秋"?  :)

Отлично, спасибо! Очень понравилось. Если будете переводить еще что-то подобное - буду рад.

Цитата: unlight от декабря 24, 2020, 21:59
Отлично, спасибо! Очень понравилось. Если будете переводить еще что-то подобное - буду рад.

Присоединяюсь. :)

Спасибо. В таком случае, можно и продолжить, хотя я собирался, было, вернуться к переводам стихов...  :)

Цитата: Вл. Самошин от декабря 25, 2020, 14:15
хотя я собирался, было, вернуться к переводам стихов...

Нет, с прозой у вас явно лучше получается. Не знаю уж, почему вам стихи не даются - то ли вы не способны освоить технику, то ли мешают ложные установки.

ЛЮ ЦЫ-СИНЬ

«ГОРА» (2006)

ГЛАВА I

ГДЕ НАХОДИТСЯ ГОРА?

«Сегодня я обязательно должен выяснить, в чём причина этого твоего чудачества, – произнёс капитан судна, обращаясь к Фэн Фаню. – Я точно не помню, в скольких портах скольких стран швартовалась «Голубая вода» за прошедшие пять лет, но ты ни разу не сходил на берег. А если «Голубую воду» снимут с эксплуатации, ты намерен, подобно герою фильма, утонуть вслед за ней?»
«Я сменю судно, – ответил Фэн Фань. – На морских научно-исследовательских судах всегда с радостью принимают инженеров-геологов, вроде меня, которые не сходят на берег».
«На суше есть что-то, что пугает тебя?» – поинтересовался капитан.
«Наоборот, – ответил Фэн Фань, – на суше есть то, к чему меня тянет».
«Что́ же это?» – полюбопытствовал капитан.
«Горы», – коротко ответил Фэн Фань.

Они стояли у левого борта «Голубой воды», морского научно-исследовательского судна, и смотрели на экваториальные воды Тихого океана.
Когда год назад «Голубая вода» впервые пересекла экватор, на судне весело провели древний обряд, отмечая это событие, однако после открытия на морском дне области отложения железомарганцевых руд, «Голубая вода» снова и снова пересекала экватор бесчисленное число раз, так что они уже и забыли о том, что экватор вообще существует.
Сейчас солнце уже утонуло в море за линией горизонта, Тихий океан был странно спокоен: Фэн Фань никогда ещё не видел такой спокойной поверхности моря. Это напомнило ему одно горное озеро в Гималаях, прозрачно-чёрное, словно зрачок Земли. Как-то раз, он, с двумя членами команды, решил подсмотреть, как купалась в озере тибетская девушка, и несколько пастухов, вытащив из-за пояса ножи, погнались за ними. Не догнав, они стали забрасывать компанию камнями. Вот разбойники! Фэн Фаню с товарищами не оставалось ничего другого, кроме как остановиться и сдаться! Но те несколько пастухов приблизились к ним, смерили взглядами и ушли. Фэн Фань услышал несколько фраз, сказанных ими шёпотом по-тибетски, который он понимал: «Никогда ещё не видел пришлых, которые в этих местах бегали бы так быстро».

«Любишь горы? – спросил капитан. – Ты же в горах вырос?»
«Нет, – ответил Фэн Фань. – Те, кто вырос в горах, обычно, не любят гор, они всегда чувствуют, что горами отрезаны от внешнего мира. Я знаю одного непальского шерпа – проводника, помогающего при восхождениях – он сорок один раз поднимался на Жемчужный пик, Джомолунгму. Но каждый раз, когда он останавливался недалеко от вершины горы и смотрел на нанявшую его группу альпинистов, поднимающихся на вершину, он говорил, что было бы у него желание, он поднялся бы на Джомолунгму меньше чем за десять часов, неважно, с какого склона горы, северного или с южного, но ему это неинтересно.

Силу обаяния гор можно почувствовать в двух случаях: либо, находясь на равнине, смотреть на далёкие-далёкие горы, либо стоя на вершине горы́. Мой дом находится на великих равнинах Хэбэя, и, глядя на запад, можно увидеть го́ры Тайха́н. Между домом и горами – похожая на это море, сплошная равнина, нет ни одного препятствия для взгляда.
Вскоре после того, как я родился, мать впервые, держа на руках, вынесла меня на улицу. В то время моя шея уже обрела достаточную крепость, чтобы поддерживать мою маленькую голову, и я, повернувшись лицом к западным горам, закричал: «И-и я-я!» А когда учился ходить, всегда, покачиваясь, шёл в сторону тех гор. После того, как немного подрос, вышел однажды ясным утром, и пошёл вдоль Ши-тайской железной дороге (дорога Шицзячжуан – Тайюань в Хэбэе. – В.С.) к горам. Шёл до полудня, но проголодался и повернул обратно, а те горы казались всё ещё такими далёкими.

А после того, как поступил в школу, я ещё раз, на велосипеде, поехал к тем горам, но те горы как будто отступали от меня – я чувствовал, что они ни на волосок не приближались ко мне. Далёкие горы надолго стали для меня неким символом, подобным тому, как в нашей жизни есть вещи, которые ты можешь отчётливо видеть, но такие далёкие, что не можешь их достичь... Это мечта, застывшая вдали».
«Я бывал в тех местах, – покачивая головой, произнёс капитан, – горы там пустынны, камни да сорные травы, так что, оказавшись в них, ты будешь обречён на разочарование».
«Нет, – возразил Фэн Фань, – я не такой, как ты думаешь. Я просто хотел подняться на них, вовсе не надеясь найти там что-то. И когда я впервые поднялся на вершину, и посмотрел на простиравшуюся внизу великую равнину, воспитавшую меня и на которой я вырос, честное слово, я почувствовал какую-то новую жизнь».

Произнося это, Фэн Фань заметил, что капитан вовсе не поглощён их разговором: он, задрав голову, смотрел на небо, где уже показались редкие звёзды. «Там, – капитан трубкой показал на куда-то вверх, прямо над своей головой, – там не должно быть звезды».
Но там была одна звезда, очень тусклая, не привлекающая ни малейшего внимания человека.
«Ты уверен? – Фэн Фань перевёл взгляд с неба на капитана. – GPS давно уже заменил собой секстан, ты уверен, что всё ещё настолько хорошо разбираешься в звёздном небе?» 
«Конечно, это же базовые знания для моряка, – ответил капитан. – Да ты продолжай...»
Фэн Фань кивнул головой в знак согласия, и продолжил: «Позже, в университете, я организовал группу альпинистов, поднимался на несколько гор, высотой более семи тысяч метров, и наконец, поднялся на вершину  Джомолунгмы».
Капитан стукнул Фэн Фаня по плечу: «Точно, – неожиданно воскликнул он, – я догадался! Ведь это и впрямь ты! Я сразу почувствовал, что мне знакомо твоё лицо. Ты сменил имя?»
«Да, – ответил Фэн Фань, – раньше меня звали Фэн Хуа-бэй».
«Несколько лет назад ты привлёк к себе немалое внимание, – заметил капитан, – то, что говорили в медиа, правда?»
«По сути, правда... – ответил Фэн Фань, – так или иначе, но четверо университетских альпинистов, в самом деле, погибли из-за меня...»
Капитан чиркнул спичкой и зажёг погасшую было трубку. «Я чувствую, –  произнёс он, – что есть что-то общее между капитаном команды альпинистов и капитаном океанского судна: и там, и там самое трудное не научиться бороться, а научиться сдаваться».

«Но, если я сдамся в тот момент, – возразил Фэн Фань, – мне будет трудно получить ещё один шанс в будущем. Ты же знаешь, – продолжал Фэн Фань, – альпинизм это очень затратное по деньгам занятие, а мы всего лишь университетская команда альпинистов, легко ли нам было выиграть спонсорство... Из-за того, что забастовали нанятые нами помощники и проводники, мы установили первый лагерь с опозданием, затем по прогнозу погоды ожидался ураганный ветер, но, судя по карте облачности, ураган должен был прийти только примерно через двадцать часов, мы к тому времени уже оборудовали второй лагерь на высоте семь тысяч девятьсот метров – времени, чтобы сейчас же подняться на вершину, должно было хватить... И ты считаешь, что я мог отступить?» – закончил Фэн Фань.
«Та звезда зажглась...» – капитан вновь задрал голову и посмотрел вверх...
«Да, – согласился Фэн Фань, – ведь уже стемнело».
«Да, вроде бы, не из-за того, что стемнело... – задумчиво произнёс капитан. – продолжай...»

«И последнее, что ты должен знать, – продолжил Фэн Фань, – когда ураган стал приближаться, мы находились на высоте восемь тысяч шестьсот восемьдесят метров над уровнем моря, поднимаясь к высоте восемь тысяч семьсот десять метров – к самому опасному отрезку восхождения – на стене, близкой к девяноста градусам, в альпинистских кругах её называют второй ступенью китайской лестницы.
К тому моменту вершина была уже совсем близко, небо – всё ещё ясно, только у одного края вершины туман превращался в облака... Я отчётливо помню, что почувствовал тогда, что вершина Джомолунгмы, словно острым ножом вспорола небо, и из него полилась белая кровь... Очень скоро, ничего уже невозможно было разглядеть – ураган начал сдувать снег и густой туман, одним махом сдув со стены тех четверых, лишь я намертво вцепился в верёвку... Но мой ледоруб тогда застрял в трещине во льду, и совершенно не мог выдержать вес пятерых... Поддавшись инстинкту, я перерезал страховочный трос, позволив им упасть... Тела двоих из них до сих пор не найдены...»

«Речь идёт о гибели четверых или пятерых человек?» – уточнил капитан.
«Да, – продолжил Фэн Фань так, будто не слышал вопроса, – если говорить о правилах экстренной эвакуации в альпинизме, то я не ошибался, делал всё правильно, но ведь это тяжкий крест на всю жизнь... Кстати, ты прав, – помолчав, произнёс Фэн Фань и посмотрел на капитана, – та звезда необычна, всё продолжает светлеть...»
«Не обращай на неё внимания... – ответил капитан. – Как у тебя сейчас обстоят дела? С этой историей как-то связаны?»
«Ещё рассказать? – вопросом на вопрос ответил Фэн Фань. – Ты же знаешь, что тогда медиа, как говорится, заслоняя небо и покрывая землю, везде и всюду, осуждали и презирали меня, говорили, что я безответственный, что я эгоистичный, боящийся смерти человечишка, который ради собственной жизни пожертвовал четырьмя товарищами... 
Я, по крайней мере, мог хотя бы частично внести ясность в посыпавшиеся на меня обвинения, поэтому, надев альпинистский костюм и солнцезащитные очки, я, по водосточной трубе, влез на кровлю университетской библиотеки. Как раз перед тем, как я собрался прыгнуть вниз, подошёл научный руководитель. Остановившись позади меня, он сказал: "Не хочешь ли ты этим слишком легко простить себя? Этим ты только усугубишь свою вину".

Я спросил его: есть ли другое наказание? Он ответил: "Конечно, есть. Найди самое далёкое от той горы место, и проведи там всю свою жизнь, заставь себя никогда больше не видеть гор, разве этого недостаточно?.." Поэтому-то я и не прыгнул тогда вниз... Конечно, это вызвало ещё больше насмешек, но только я сам понимал, что руководитель прав, что для меня, действительно, это наказание было бы хуже смерти. Для меня альпинизм – это жизнь, я и геологию-то изучал именно поэтому, и заставить себя прожить всю жизнь вдали от высоких гор, на которых я был помешан, да ещё и вкупе с муками совести, было вполне подходящей заменой суициду. Поэтому, после окончания университета, я и нашёл эту работу, став морским инженером на «Голубой воде», чтобы ходить в море... по самым далёким от гор местам...»

(Продолжение следует)

Начало интересное.

Цитата: Вл. Самошин от декабря 27, 2020, 16:27
мы установили первый лагерь с опозданием, затем по прогнозу погоды ожидался ураганный ветер, но, судя по карте облачности, ураган должен был прийти только примерно через двадцать часов, мы к тому времени уже оборудовали второй лагерь на высоте семь тысяч девятьсот метров – времени, чтобы сейчас же подняться на вершину, должно было хватить... И ты считаешь, что я мог отступить?

Параллель с фильмом «Вертикаль».

[Лю Цы-синь, «Гора», глава I, продолжение]

Капитан долго – казалось, вечность, – смотрел на Фэн Фаня, не зная, что лучше сказать, и в конце концов решил, что самым лучшим выбором будет отделаться от этого человека. По счастью, в небе над их головами был предмет, который помог сменить тему разговора.

«Посмотри-ка, ещё раз, – указав взглядом вверх, произнёс капитан, – на ту звезду».
«О, боже, – испуганно воскликнул Фэн Фань, после того как, задрав голову, посмотрел вверх, – она, кажется, принимает некую форму!»
Да, звезда уже не была той точкой, какой они вдели её вначале разговора, но превратилась в маленький-маленький круг. Этот круг стал очень быстро расширяться, на глазах превращаясь в привлекающий внимание и испускающий голубое сияние, маленький теннисный мячик.

Звук торопливых шагов отвлёк их внимание от неба и вернул на палубу – старший помощник капитана, с наушниками, надетыми на голову, прибежав в страшной спешке, обратился к капитану: «Получено сообщение, что как раз сейчас инопланетный корабль летит к Земле. Мы здесь, на экваторе, сможем наблюдать его самым лучшим образом... Смотрите, во́н он!»
Все трое, задрав головы, стали смотреть вверх: маленький мячик, летевший в небесной пустоте, по-прежнему, стремительно расширялся, словно его надували воздухом, и быстро увеличился в объёме, достигнув размеров полной Луны.
«Все радиостанции прервали своё обычное вещание, говоря об этом событии! – продолжал старший помощник капитана. – За этой штуковиной давно велось наблюдение, но только сейчас установили, что она собой представляет. Она не отвечает ни на какие запросы, но, судя по её движению по орбите, она, безусловно, обладает огромной мощностью, и сейчас на высокой скорости устремляется к Земле! Говорят, что эта штуковина размером примерно с Луну!»
Тем временем, размер сферического тела, которое двигалось по небу, далеко уже превзошёл размер Луны, внутри него сейчас могли уже поместиться десять Лун – оно уже занимало большую часть неба, а это значит, что оно должно было быть намного ближе к Земле, чем Луна.

Старший помощник, придерживая наушники, продолжал: «Говорят, что оно уже остановилось, и сейчас находится на геостационарной орбите на высоте тридцать шесть тысяч километров, став геостационарным спутником Земли!»
«Геостационарным спутником? – переспросил капитан. – Значит, он висит там неподвижно?!»
«Да, – ответил старпом, – над экватором, как раз над нами!»

Фэн Фань, не отрываясь, смотрел на огромный шар, висевший в небесной пустоте. Он казался прозрачным, внутренняя часть его была заполнена тусклым голубым светом. Поистине, удивительно, что Фэн Фань вдруг почувствовал, что пристально смотрит на море: как всякий раз, перед тем как морской пробоотборник поднимется на поверхность, море очаровывало его своей бездонностью, вот так же и сейчас, такой же глубоко непостижимой была внутренность этого огромного голубого шара, будто она – огромная часть земного океана, исчезнувшего в глубокой древности, которая как раз сейчас возвращалась.

«Смотрите-ка, море! Что с морем?!» – объятый ужасом, закричал капитан, который прежде других оторвал взгляд от обладавшего гипнотической силой огромного шара, указывая курительной трубкой на поверхность моря. Впереди, линия, где море соединялось с небом, начала изгибаться, и превратилась в синусоидальную кривую, выгнутую вверх. Поверхность моря вспучилась, подобно огромному мешку с водой, и этот мешок с водой стал стремительно подниматься вверх, словно поднимаемый из самого космоса огромной бестелесной рукой.

«Это гравитация, вызванная массой космического корабля! – воскликнул Фэн Фань, очень удивившийся тому, что в этот момент всё ещё был способен продолжать критически мыслить. – Она притягивает морскую воду!»
Масса космического корабля сравнима с массой Луны, а его расстояние от Земли составляет едва лишь одну десятую от расстояния Луны от Земли! К счастью, он статично висит на геостационарной орбите, и сила гравитации моря также статична, иначе чудовищной силы приливы уничтожили бы весь мир.
Сейчас водяной мешок уже поднялся на такую высоту, что, как говорится, макушкой подпирал небо, а ногами стоял на земле, образовав огромный усечённый конус, поверхность которого отражала в небе голубое сияние огромного шара, а тёмно-красный свет заходящего солнца прекрасной кроваво-красной каймой оторачивал его края. Макушка водного мешка в холодном высоком небе рассеяла облака и туманы, и облака, проплыв недалеко от него, разошлись, как будто вечернее небо оказалось разорванным. Это зрелище заставило дрогнуть сердце Фэн Фаня, он вспомнил...

«Измерь его высоту!» – прервав его размышления, крикнул капитан.
Через минуту кто-то ответил: «Около девяти тысяч ста метров!»
Перед этим, самым страшным и самым прекрасным и удивительным зрелищем, когда-либо случавшимся в истории Земли, все, казалось, замерли в молитвенной позе.
«Это судьба... – будто во сне, пробормотал Фэн Фань.
«Что́?» – громко переспросил капитан, взгляд которого, по-прежнему, был прикован к мешку с водой.
«Я сказал, что это судьба», – ответил Фэн Фань.

Да, это была судьба... Чтобы убежать от то́й горы, Фэн Фань ушёл в Тихий океан, в эти, самые далёкие от гор, места. И вдруг здесь возникла водяная гора, на двести метров превышающая высоту Джомолунгмы – сейчас она была самой высокой горой на Земле.
«Пять румбов лево руля, вперёд четыре! – приказал капитан старпому. – Давайте, всё же, побыстрее убежим от опасности!»
«Бежать? – недоумённо переспросил Фэн Фань. – Не опасно ли?»
«Гравитация инопланетного космического корабля уже создала огромную область низкого давления, – пояснил капитан, – и как раз сейчас формируется мощный циклон, говорю же тебе, это может вызвать самый сильный шторм за всю историю, кто знает, может он сдует «Голубую воду», как листик с дерева!»
Старпом, замахал руками, давая понять, чтобы все замолчали, прижал к уху наушники, послушал какое-то время, и сказал: «Капитан, дело совсем скверно, ещё хуже, чем ты думаешь! По радио сказали, что инопланетяне прилетели, чтобы уничтожить Землю, они полагают, что огромная масса их корабля способна сделать это! Гравитация космического корабля вызовет не только обычный сильный шторм, но и огромную утечку атмосферы Земли!»

«Утечку? – не понял капитан. – Куда?»
«Гравитация космического корабля может образовать дыру в верхних слоях атмосферы Земли, – пояснил старпом, – и, подобно воздуху из проколотого воздушного шарика, атмосфера может через эту дыру улетучиться в космическое пространство, атмосферный воздух может убежать без остатка!»
«Сколько на это потребуется времени?» – спросил капитан.
«Специалисты говорят, – ответил старпом, – что на это уйдёт неделя или около того, атмосферное давление на всей Земле может упасть до смертельно опасного уровня. Ещё они говорят, что когда атмосферное давление упадёт до определённого уровня, океан закипит... О, боже, на что же это похоже!.. Сейчас во всех странах, в больших городах, все люди в смятении, люди обезумели, ломятся в больницы и фабрики, чтобы украсть кислород... Да, и ещё говорят, что какие-то сумасшедшие прорвались на английскую (?! – В.С.) космическую базу на мысе Канаверал, они хотят захватить жидкий кислород, который используется в качестве ракетного топлива...»
«Неделя? – задумчиво повторил капитан, вытаскивая спичку, чтобы вновь зажечь потухшую было трубку. – Иначе говоря, у нас не будет даже времени, чтобы вернуться домой...»
«Да, – растерянно ответил старпом, – времени, чтобы вернуться домой, у нас не хватит...»

«Если так, – произнёс Фэн Фань, которого внезапно охватило волнение, и который почувствовал, как его кровь закипает, – не лучше ли нам тогда разделиться, чтобы каждый сделал то, что считает самым важным?»
«И что ты сделаешь?» – спросил капитан.
«Поднимусь на гору», – ответил Фэн Фань.
«Поднимешься на гору? – раскрыв рот от изумления, спросил старпом, показывая на высокую гору морской воды. – Поднимешься... на эту гору?!»
«Да, – твёрдо ответил Фэн Фань, – сейчас она самая высокая горная вершина в мире, гора здесь, естественно, кто-то должен подняться на неё».
«Как подняться?» – спросил старпом.
«Конечно же, на своих двоих, – усмехнувшись, ответил Фэн Фань, – вплавь».
«Ты с ума сошёл?! – закричал старпом. – Ты сможешь подняться вплавь по водному склону, высотой девять километров? Если взглянуть на этот склон, то он поднимается под углом сорок пять градусов! Это не то же, что подняться на обычную гору, ты должен будешь безостановочно плыть, как только ослабишь усилия, тут же скатишься вниз!»
«Я хочу попробовать», – ответил Фэн Фань.

«Пусть идёт, – произнёс капитан, взглянув на старпома. – Если мы, даже в такую минуту, не сможем жить так, как нам того хочется, то когда же сможем?.. Подножье этой водной горы далеко отсюда?»
«В двух десятках километров», – ответил старпом.
«Отправляйся в спасательной шлюпке, – сказал капитан, обращаясь к Фэн Фаню, – и не забудь прихватить с собой достаточно еды и воды».
«Спасибо!», – поблагодарил его Фэн Фань.
«На самом деле, – капитан похлопал Фэн Фаня по плечу, – ты очень везучий...»
«Я тоже так думаю, – ответил Фэн Фань. – Капитан, – продолжил он, – есть ещё одна вещь, о которой я не говорил тебе... Среди тех четверых из университетской команды альпинистов, что погибли на Джомолунгме, была моя любимая девушка... Когда я перерубал тогда альпинистскую верёвку, в голове мелькнула такая мысль: я не могу умереть, ведь есть ещё и другие горы!»
Капитан лишь покачал головой.
«Иди», – тихо произнёс он.
«А... а на́м что делать? – растерянно спросил старпом.

(Продолжение следует)

Цитата: Вл. Самошин от декабря  6, 2020, 14:55
пик, окружавший нас до самой линии горизонта

:what:

По-моему, именно та́к и говорит Лю Цы-синь:「我從她的肩上極目望去，迷蒙的大地上，聳立著一片金屬的巨峰，從我們周圍一直延伸到地平線。」

[Лю Цы-синь, «Гора», глава I, продолжение]

«На полном ходу вырвемся из шторма, который как раз сейчас формируется, – ответил капитан. – День проживём, тогда его зачтём...»

Фэн Фань стоял в шлюпке, провожая взглядом уходящую вдаль «Голубую воду», на которой он первоначально готов был провести всю свою жизнь. С другой стороны, под огромным шаром, зависшим в космосе, высокая гора морской воды спокойно-спокойно вздымалась ввысь, как будто миллиарды лет она находилась именно здесь.
Поверхность моря, по-прежнему, ровная и спокойная, однако Фэн Фань почувствовал, что ветер стал мало-помалу усиливаться, а воздух уже начал собираться в области низкого давления у той горы из морской воды. На шлюпке был маленький парус, и Фэн Фань поднял его. Ветер, хотя и был несильным, но направлен был к горе́ из морской воды, и шлюпка, плавно скользя, быстро шла по направлению к её подножью.
Вслед за усилением ветра, парус постепенно наполнялся им, и скорость маленькой шлюпки очень скоро увеличилась, нос её, точно острым ножом, рассекал морскую воду, и те два десятка километров, которые ей нужно было пройти до подножья горы́ морской воды, она прошла всего за четыре десятка минут.

Когда он почувствовал, что палуба шлюпки накренилась на водном склоне, Фэн Фань одним махом прыгнул в освещаемое голубым светом инопланетного космического корабля, тёмное море. Он стал первым человеком, который вплавь поднимался на гору.
Теперь, уже не видя вершины этой морской горы́, Фэн Фань в воде задрал голову и посмотрел вверх – перед его глазами возникла огромная, насколько хватало взгляда, бесконечная поверхность морского склона. Склон этот стоял под углом сорок пять градусов, словно какой-то великан поднял перед лицом Фэн Фаня занавеску из второй половины океана.   
Фэн Фань поплыл брассом, самым экономичным с точки зрения затраты сил, способом плавания, вспомнив при этом слова старпома. Он приблизительно подсчитал, что отсюда до вершины горы было около тринадцати километров. Если бы это была ровная поверхность моря, для его физических сил не было бы никакой проблемы проплыть это расстояние, но сейчас это был склон, который не приближался, и не удалялся, и подняться на его вершину не было почти никакой возможности. Однако Фэн Фань не раскаивался в том, что предпринял эту попытку – возможность вскарабкаться на эту морскую Джомолунгму сама по себе являлась более чем достаточной для удовлетворения его альпинистской мечты.

В этот момент у Фэн Фаня возникло какое-то странное чувство. Он уже отчётливо ощущал, что угол наклона морской горы увеличивается, и его тело, чем дальше, тем больше, вслед за водной поверхностью, тоже наклоняется, но не чувствовалось, что плыть при этом становилось труднее. Оглянувшись, он заметил, брошенную им у подножья горы шлюпку, на которой он, перед тем как покинуть её, спустил парус: в этот момент шлюпка, по-прежнему, спокойно стояла на водном склоне, и не соскальзывала с него вниз.
Он попробовал перестать плыть, внимательно посмотрел вокруг, и обнаружил, что и сам не соскальзывает вниз, а стабильно плывёт вверх по накренившемуся водному склону! Фэн Фань хлопнул себя по лбу, обругав и себя, и старпома идиотами: раз на водном склоне морская вода не соскальзывает вниз, то, как же, находящийся на её поверхности, человек и лодка могут соскользнуть вниз! Теперь Фэн Фань понимал, что высокая гора морской воды стала его.

Фэн Фань продолжа плыть вверх, чем дальше, тем больше расслабляясь. Главное теперь было высовывать голову из воды, чтобы перевести дух, и тогда можно было легко завершить подъём на гору воды – причиной тому было то, что его тело становилось всё легче. Стали проявляться и другие признаки уменьшения силы тяжести: когда Фэн Фань плыл, поднятые им брызги воды падали с меньшей скоростью, морские волны на поверхности склона поднимались и опускались тоже с медленнее.
Вслед за усилением ветра, на поверхности водного склона начали появляться ряды волн, при пониженной силе тяжести, высота морских волн также порядочно увеличилась, форма их также изменилась: они стали тонкими, как крылья цикады. Медленно опадая, они сворачивались, точно это были искусно вырезанные стружки, вышедшие из-под огромного бестелесного рубанка, расположенного на поверхности моря. Эти волны, однако, отнюдь не увеличивали для Фэн Фаня трудности плавания – движение волн было направлено к вершине горы́, поэтому они и его подталкивали вверх.

Следом за дальнейшим уменьшением силы тяжести, проявились ещё более чудесные вещи: тонкие-тонкие волны не только подталкивали Фэн Фаня, но и легко-легко подбрасывали его вверх, так что на мгновение его тело полностью отрывалось от поверхности воды, но тотчас же бывало подхвачено набегавшей морской волной, а затем вновь подброшено вверх. Таким образом его несло парами нежных и сильных рук моря, и очень скоро они приблизили его к вершине. Он заметил, что теперь плыть баттерфляем оказывалось наиболее эффективным способом.

Ветер продолжал усиливаться, сила тяжести продолжала уменьшаться, и высота волн на поверхности водного склона стала превышать десять метров, но скорость их подъёмов и спадов становилась ещё медленнее. Поскольку при низкой гравитации трение слоёв воды друг о друга не сильное, эти огромные волны, вопреки ожиданиям, не издавали никаких звуков, слышать можно было лишь шум ветра.

Фэн Фань, чьё тело становилось чем дальше, тем легче, перепрыгивал с одного гребня волны на другой, и вдруг обнаружил, что время, когда он взмывает в воздух намного больше времени, когда он находится в воде. И теперь он не знал, плывёт ли он или летит по воздуху. Несколько раз тонкая-тонкая огромная волна накрывала его, и он замечал, что входит в закрученный плёнкой воды туннель, и что вверху, над ним, эти тонкие-тонкие плёнки воды медленно скручиваются, а сквозь них просвечивает голубое сияние огромного шара. Через эту плёнку волн можно было разглядеть инопланетный космический корабль, зависший в Великой пустоте: огромный шар в этой плёнке волн меняет свою форму, дрожит, как будто смотришь на него сквозь слёзы.

Фэн Фань бросил взгляд на свои водонепроницаемые часы на левом запястье: он "карабкался вверх" уже час – на такой, превосходящей людское воображение, скорости, можно было достичь вершины ещё примерно за такой же отрезок времени.
Фэн Фань вдруг вспомнил о «Голубой воде»: судя по тому, что скорость увеличения силы ветра возрастала, скоро должен был образоваться и мощный циклон, так что «Голубой воде» ни при каких обстоятельствах не было возможности избежать супер-шторма. Он вдруг почувствовал, что капитан совершил роковую ошибку: судно должно было идти прямо к высокой горе морской воды, поскольку на водном склоне отсутствует гравитационная составляющая, и «Голубая вода» поднялась бы на вершину этой горы так же легко, как иди она по спокойному морю, а вершина – это глаз шторма, и на вершине всегда спокойно! Подумав об этом, Фэн Фань торопливо вытащил из спасательного жилета переносную рацию, однако никто не ответил на его вызов...

(Продолжение следует)

Цитата: Вл. Самошин от декабря 29, 2020, 18:01
По-моему, именно та́к и говорит Лю Цы-синь:「我從她的肩上極目望去，迷蒙的大地上，聳立著一片金屬的巨峰，從我們周圍一直延伸到地平線。」

нет
峰 — это еще может быть просто 高山
周围 — это просто местность вокруг; никто никого не окружает; окружать — это 围着 либо （环）绕着

буквально: высился огромный металлический [горный] хребет, протянувшийся от нас прямо до самого горизонта
от нас = от местности вокруг нас

Спасибо.

[Лю Цы-синь, «Гора», глава I, продолжение]

Фэн Фань уже освоил искусство прыжков по гребням волн. Перепрыгивая с одного гребня на другой, он вновь "карабкался вверх" ещё минут двадцать или около того, пройдя уже таким образом, две трети пути – шарообразная вершина не казалась уже далёкой, она, в лучах света, испускаемого инопланетным космическим кораблём, слабо поблёскивала, словно это была ожидающая его новая планета. 
В этот момент свистящий ветер превратился вдруг в ужасающий крик, и этот крик доносился со всех сторон. Сила ветра внезапно увеличилась, двадцати-тридцатиметровой высоты тонкие волны, не успев накатить, уже обрушивались вниз, ещё в воздухе изорванные в клочья ураганным ветром. Фэн Фань посмотрел вверх – водный склон был переполнен разорванными гребнями волн, словно то были растрёпанные бешеным ветром волосы. Под ослепительным светом, испускаемым огромным шаром, вспыхнуло белое сияние, от которого зарябило в глазах.

Когда Фэн Фань делал свой последний прыжок с гребня на гребень, его сопровождала тонкая волна, почти тридцатиметровой высоты, которая была вдребезги разбита яростным порывом ветра в тот момент, когда Фэн Фань спрыгивал с неё. Он медленно падал к переднему ряду огромных волн, и этот ряд волн, словно огромные прозрачные крылья, медленно-медленно раскрывались перед ним, будто встречая его.
Как раз в тот момент, когда рука Фэн Фаня коснулась гребня поднятой волны, эта огромная плёнка хрустальной воды, рассыпалась под порывом сильного ветра, превратившись в снежно-белый водяной туман. А в тот момент, когда эта плёнка волны рассыпалась, раздался странный звук, похожий на громкий смех. Одновременно с этим, Фэн Фань уже превратился в очень лёгкое тело, которое больше не падало вниз, а всё дальше и дальше покидало безумную поверхность моря, и, подобно пёрышку или пушинке, подхваченной сумасшедшим ветром, поднималось в воздух. Фэн Фань, из-за малой силы тяжести, кувыркался в воздушных потоках, голова его кружилась, он чувствовал только, что испускавший сияние огромный шар, висевший в небе, вращался вокруг него. Когда же он, в конце концов, сумел только-только стабилизировать положение своего тела, то неожиданно обнаружил, что сам уже парит над вершиной этой высокой горы из морской воды! Глядя с такой высоты на ряды огромных волн на поверхности водной горы, они казались похожими на длинные-длинные кривые линии. Эти кривые линии показывали, что воздушный вихрь образует спиралевидные формы, сходящиеся на вершине горы. Тот круг, в котором кружился Фэн Фань, становился всё меньше и меньше, скорость его становилась всё больше и больше, а самого Фэн Фаня сейчас затягивало в самое сердце циклона.

Когда Фэн Фань вплыл в самый центр шторма, сила ветра внезапно ослабла – ослабла поддерживавшая его невидимая рука ветрового потока – и Фэн Фань упал на вершину высокой горы морской воды, воткнувшись в центр темнеющей голубой воды. Фэн Фань начал тонуть, и лишь спустя некоторое время начал плыть, а кругом уже сильно стемнело.
Когда он ощутил панический страх задохнуться, Фэн Фань вдруг осознал, что оказался перед лицом опасности: перед тем, как в последний раз нырнуть в воду, он сделал вдох на высоте почти в десять тысяч метров, содержание кислорода в воздухе на такой высоте очень малое, да и в условиях низкой гравитации, скорость, с которой он плыл, была очень медленной, даже если он прилагал собственные силы, чтобы плыть быстрее. Фэн Фаня охватило знакомое чувство: он словно вновь вернулся к Джомолунгме, которую ураганный ветер посыпал снежной пылью чёрного цвета – страх смерти полностью придавил его. Но именно в этот момент, он обнаружил рядом с собой несколько, серебристого цвета, шаров, плававших вместе с ним – самый большой из них имел диаметр около метра. Фэн Фань вдруг понял, что это – пузыри воздуха! В морской воде, в условиях низкой гравитации могут формироваться очень большие воздушные пузыри.

Фэн Фань, прилагая все свои силы, подплыл к самому большому воздушному пузырю, просунул голову сквозь его серебристую стенку, и тотчас получил возможность снова свободно дышать! Когда головокружение, вызванное нехваткой кислорода, прошло, он обнаружил, что оказался в пространстве сферической формы – это он вновь вошёл в пространство, окружённое водой.
Через верхнюю часть воздушного пузыря можно было наблюдать за изменчивыми переливами света на поверхности волн. Когда давление воды уменьшалось, воздушные пузыри над макушкой Фэн Фоня начинали расширяться, и он чувствовал, что сам поднимается в небо в хрустальном шаре. Голубое сияние волн становилось всё ярче и ярче, наконец, достигло такой степени, что стало резать в глазах. Потом вдруг – "хлоп!", и большой воздушный пузырь лопнул, а Фэн Фань поднялся на поверхность моря. Благодаря низкой гравитации, он выпрыгнул почти на метр над поверхностью воды, а затем снова медленно-медленно стал опускаться на воду.

Первое, что увидел Фэн Фань, были окружавшие его бесчисленные, медленно падающие, прекрасные водяные шары. Размер их был неодинаков, самый большой был размером примерно с футбольный мяч. Эти водяные шары отражают голубые лучи огромного шара, висящего в воздухе. При внимательном рассмотрении внутри них можно было различить множество других шаров, казавшихся хрустально-прозрачными. Всё это была та вода, которую Фэн Фань разбрызгал, когда падал на водную поверхность. При низкой гравитации, за счёт силы поверхностного натяжения, образуются тела шарообразной формы. Он протянул руку, чтобы поймать один такой шар, но водяной шар лопнул, издав при этом звонкий металлический звук, который не мог бы издать шар, если бы он состоял из воды.
Вершина морской горы необычайно спокойна, волны, набегающие на неё со всех сторон, гасят друг друга, остаётся лишь лёгкая рябь. Очевидно, что это был центр шторма – единственное спокойное место в этом беспокойном мире. Эта тишина и спокойствие являлись оборотной стороной оглушительного грохота, издаваемого ураганным ветром.

Фэн Фань задрав голову и посмотрев вдаль, обнаружил, что и он сам, и гора морской воды находятся в гигантском колодце, стенки которого состоят из закрученного циклоном водяного тумана. Этот густой водяной туман медленно-медленно вращался вокруг горы из морской воды, поднимаясь на большую высоту. Устье этого гигантского колодца и было инопланетным кораблём, он был словно фара, горящая в космосе, бросающая голубое сияние внутрь "колодца". (Ничего не понял... Оригинал: 巨井的井口就是外星飛船，它像太空中的一盞大燈，將藍色的光芒投到"井" 內。) Фэн Фань обнаружил, что вокруг этого гигантского шара находятся какие-то удивительные облака, эти облака имели нитевидную форму, словно то была растрёпанная проволочная сетка, они выглядели яркими, словно сами могли излучать свет. Фэн Фань предположил, что это могли быть утекающие в космос облака из кристаллов льда, образовавшиеся в атмосфере. Они выглядели так, будто они опоясывали инопланетный корабль, хотя на самом деле расстояние между ними было свыше тридцати тысяч километров. Если это на самом деле так, то утечка земной атмосферы уже началась, и этот, образованный мощным циклоном, гигантский колодец и был той смертоносной дырой, через которую утекал воздух. Но, как бы то ни было, подумал Фэн Фань, моё восхождение на вершину завершилось успешно.


ГЛАВА 2 РАЗГОВОР НА ВЕРШИНЕ

Свет вокруг внезапно изменился, стало темнее, свет замерцал. Фэн Фань поднял голову и посмотрел вверх: испускаемое инопланетным кораблём голубое сияние погасло. Только сейчас он понял смысл этого голубого сияния: это был светящийся видеоэкран, поверхность гигантского шара и была таким экраном. Сейчас на поверхности этого гигантского шара появилось изображение, изображение это, как будто было снято сверху, с воздуха. Это был плывущий по поверхности моря человек, поднявший голову и смотрящий вдаль, и этим человеком был сам Фэн Фань.
Через полминуты или около того, изображение исчезло. Фэн Фань понял его смысл: пришельцы хотели этим сказать, что они увидели его. В этот момент Фэн Фань действительно почувствовал, что он стоит на вершине мира!

На мониторе появились два ряда слов, на нём были письменные знаки всех стран, но Фэн Фань узнал лишь английские, китайские и японские. Также на мониторе имелась рамка чёрного цвета, которая быстро двигалась между словами – Фэн Фань понял, что эта картина ему хорошо знакома. Его догадка очень быстро подтвердилась: он заметил, что перемещения рамки чёрного цвета, оказывается, контролируются его глазами! Он остановил свой взгляд на надписи «китайский язык» – чёрная рамка остановилась там же. Он моргнул глазами – никакой реакции; нужно дважды моргнуть, подумал он. И стоило ему моргнуть дважды, как чёрная рамка засверкала, меню выбора языков на огромном шаре исчезло, а вместо него появились, написанные крупными китайскими иероглифами, знаки: «Здравствуй!»
«Здравствуй!!! – громко крикнул Фэн Фань, задрав голову к небу. – Ты слышишь меня?»
«Слышу, – ответили ему. – Не кричи так громко, мы даже писк комара на Земле, и то способны услышать. Мы смогли изучить все эти языки благодаря распространению электромагнитных волн с Земли, хотим с тобой поболтать о том, о сём... Откуда ты?»

На поверхности гигантского шара появилось статичное изображение, образованное из сплошь покрывавших его чёрных точек, соединённых тонкими чёрными линиями – эта головокружительная сеть, очевидно, являлась картой звёздного неба. Действительно, чёрные точки на экране стали излучать серебристый свет – чем дальше, тем сильнее. Фэн Фань ничего не понимал, но он был уверен, что эта карта уже записана, и астрономы на Земле смогут понять её.
На гигантском шаре вновь появились письменные знаки, звёздная карта не исчезла, а стала фоном или, как говорят, рабочим столом.

«Мы соорудили эту гору, и ты поднялся на неё», – услышал Фэн Фань.
«Я люблю подниматься в горы», – ответил он.
«Это не вопрос любви или нелюбви, мы должны подняться на гору».
«Зачем? – спросил Фэн Фань. – В вашем мире есть много гор?»
Он понимал, что это, очевидно, не та тема разговора, которая столь насущна сейчас для человечества, но он хотел поговорить, поскольку все окружающие считают альпинистов дураками, он всего лишь хотел поговорить с инопланетянами, которые заявили, что обязательно следует подняться на гору – он боролся за себя, и всё.
«Нет мест, где не было бы гор, – ответили ему, – только способы восхождения неодинаковы».
Фэн Фань не понял, являлась ли эта фраза философским иносказанием или описывала реальность, он смог лишь тупо ответить: «Значит, у вас там много гор».
«Что касается нас, – услышал он, – то всё, что вокруг нас, это горы, эти горы блокировали нас, нам приходилось копать в них проходы, и только тогда мы могли подняться на горы».
Этот разговор совсем сбил с толку Фэн Фаня, он долго думал над ним, но так и не понял, что же это было...

(Продолжение следует)

[Лю Цы-синь, «Гора», глава III]

ГЛАВА 3 ПУЗЫРЧАТЫЙ МИР

Инопланетянин продолжил говорить: «Наш мир необычайно прост, это шарообразное пространство, согласно вашей единице измерения длины, радиусом около трёх тысяч километров. Это пространство со всех сторон окружено горными породами, идя в любом направлении, вы обязательно натолкнётесь на прочные каменные стены. Само собой, наша первая модель вселенной была выстроена так: вселенная состоит из двух частей. Первая – это сферическое пространство нашего существования, радиусом три тысячи километров, а вторая – окружающие это пространство горные породы, которые простираются до бесконечности в любом направлении. Таким образом, наш мир – это пузырь внутри твёрдого тела вселенной, мы называем его пузырчатый мир. Эта теория была названа теорией плотной вселенной. Конечно, эта теория не исключает и такой возможности: внутри бесконечных горных пород существуют ещё и другие пузыри, далеко или близко от нас, это станет движущей силой для дальнейших исследований».

«Однако, – возразил Фэн Фань, – бесконечно толстые горные породы не могут существовать, так как под действием силы тяжести, они будут разрушаться».
«В то время мы не знали о существовании всемирного тяготения, в пузырчатом мире не было силы тяжести, мы жили в состоянии невесомости, – ответил инопланетянин. – Прежде чем мы по-настоящему осознали, что гравитация существует, прошли десятки тысяч лет».
«Значит, эти полые пузыри соответствуют планетам в модели твёрдой вселенной? – спросил Фэн Фань. – Интересно, что ваша вселенная, с точки зрения распределения плотности, прямо противоположна реальной, словно она – негативное изображение реальной вселенной».
«Реальная вселенная? – переспросил инопланетянин. – Эти слова поверхностны, мы можем говорить только о той вселенной, которую мы знаем сейчас. Ни вы, ни мы ещё не знаем, какова она, реальная вселенная».

«Есть ли в вашем мире солнечный свет, воздух и вода?» – спросил Фэн Фань.
«Ничего этого нет, – ответил инопланетянин, – мы в них не нуждаемся. В нашем мире есть только твёрдые тела, нет газов и жидкостей».
«Нет газов и жидкостей? – удивился Фэн Фань. – Как же можно жить без всего этого?»
«Мы представляем механическую жизнь, – пояснил инопланетянин. – Наши мышцы и кости образованы из металлов, мозг – микросхема сверхвысокой степени интеграции, электрический ток и магнитное поле – наша кровь. Мы используем в качестве продуктов питания радиоактивные породы, залегающие в ядре планеты, благодаря этой энергии и существуем. Никто нас не создавал, это был полностью эволюционный процесс, от самых простых одноклеточных механизмов, под влиянием радиации горных пород, случайным образом эволюционировали. Наши предки первоначально открыли и использовали электромагнитную энергию. Что до огня в вашем понимании, то он никогда не был у нас открыт».

«У вас там, должно быть, темно?» – предположил Фэн Фань.
«Некоторый свет, всё же, есть, – возразил инопланетянин, – его производит радиоактивное вещество во внутренних стенках ядра планеты, те внутренние стенки и есть наше небо. Свет очень слабый, на каменных стенах колеблется, но мы, из-за этого, постепенно развили своё зрение. В ядре планеты – невесомость, поэтому наши города парят в тусклом пространстве, а по своим размерам они почти такие же, как ваши, и глядя на них издалека, они выглядят похожими на испускающие свет облака. Для эволюции механической жизни потребовалось значительно больше времени, чем для эволюции вашей, основанной на углероде, мы просто пришли к одной цели разными путями, и однажды и мы, и вы пришли к размышлениям о вселенной».

«Однако, – заметил Фэн Фань, – не очень-то уютно в вашей вселенной...»
«Не уютно? – повторил инопланетянин. – Это новое слово в нашем словаре. В общем, наше стремление к расширению пространства оказалось сильнее, чем ваше. Ещё в древние времена пузырчатого мира, начались изыскания в глубине горных пород, исследователи в этих породах прокапывали подземные ходы, пытаясь обнаружить в твёрдой вселенной другие полые пузыри, подобные тому, в котором живём мы. Об этих воображаемых полых пузырях существует множество удивительных мифов. Фантазии об этих других полых пузырях составляют главную часть литературы, созданной в пузырчатом мире. Но такого рода глубокие исследования с самого начала были запрещены, а нарушителей убивали коротким замыканием». 

«Эти исследования запрещены религией?» – поинтересовался Фэн Фань.
«Нет, – ответил инопланетянин, – у нас нет никакой религии. Цивилизация, которая не может видеть Солнца и звёздного неба, не в состоянии породить религию. Совет старейшин запретил исследование тоннелей по вполне реальной причине: у нас нет того, почти безграничного пространства, которое есть у вас, радиус нашего жизненного пространства всего три тысячи километров. Скальные обломки, которые образуются при проходке тоннелей, могут создавать нагромождения камней в ядре планеты, а поскольку считается, что имеются бесконечно толстые скальные породы, то тоннель может быть прорыт очень длинный, и в конце концов вырытые скальные обломки могут завалить всё ядро планеты! Иными словами, сферическое пространство ядра планеты превратилось бы в длинный-длинный тоннель».

«Кажется, есть способ решить эту проблему, – заметил Фэн Фань, – вырытый скальный грунт перемещают в заднюю часть уже вырытого тоннеля, оставляя только пространство для исследователей».
«На самом деле, позднейшие исследования так и проводились, – ответил инопланетянин. – Пространство для исследователей представляет собой маленький движущийся полый пузырь, который мы называем пузырьковой лодкой. Но даже если делать так, всё равно кучи обломков породы, равные пространству пузырьковой лодки, остаются в ядре планеты, и нужно ждать возвращения пузырьковой лодки, чтобы вновь засыпать эти обломки в скальную стенку. Если же пузырьковая лодка ушла, но не вернулась, то эти маленькие кучки обломков породы займут пространство в ядре планеты, и не будет способа восстановить его, как будто этот маленький кусочек пространства украден пузырьковой лодкой. Поэтому исследователей также называют ворами пространства. Для такого тесного мира, как наш, даже такое маленькое пространство тоже ценно.

Долгие-долгие годы спустя, вслед за теми пузырьковыми лодками, которые ушли, занимаемое ими пространство так же становится очень большим. Поэтому исследования с помощью пузырьковых лодок и в далёкой древности так же была запрещены. В то же время, исследования с помощью пузырьковых лодок – занятие трудное и опасное. В одной пузырьковой лодке – несколько землекопов и один штурман. Тогда ещё не было проходческих комбайнов, можно было полагаться лишь на землекопов (соответствуют вашим лодочным гребцам), выполняющим простую работу и безостановочно копающим, поэтому пузырьковая лодка двигалась в скальных породах очень медленно. Несомненно, для того чтобы в этом, способном вместить только самого́ землекопа, малюсеньком пустом пространстве работать, подобно механизму, искатели призрачной надежды в замкнутом пространстве должны были иметь огромную духовную силу.
Благодаря тому, что возвращение пузырьковой лодки обычно проходит по уже ранее прокопанному рыхлому пути, оно сравнительно легко, однако азартная жажда открытий очень часто заставляет исследователей проходить мимо безопасной поворотной точки, продолжать двигаться вперёд, в то время, когда и физическая сила, и снабжение уже недостаточны. В таких условиях пузырьковая лодка неминуемо "сядет на мель" на обратном пути, став могилой для исследователя. Несмотря на это, наши исследования внешнего мира, хотя и в малом масштабе, но никогда не прекращались.

(Продолжение следует)

Концепция нашего мира как пузыря в бесконечном камне присутствует в рассказе Уэллса «Страна слепых». Ещё был какой-то рассказ советского автора о жителях Венеры, которые из-за сплошных облаков никогда не видели небесных светил и считали, что за облаками простирается Великий Камень, заполняющий всё пространство.

[Лю Цы-синь, «Гора», глава 4]

ГЛАВА 4 КРАСНОЕ СМЕЩЕНИЕ ХАББЛА

Однажды, в тридцать три тысячи двести восемьдесят первом году эры Пузырчатого мира (это согласно вашему летосчислению, летосчисление в пузырчатом мире необычайно странное, ты не поймёшь), – продолжал свой рассказ инопланетянин, – в скальном небе пузырчатого мира неожиданно появилась малюсенькая дыра. Из центра этой дыры вылетела куча разбитого камня, которая стала плавать в пустоте. Под воздействием радиации эти камни излучали слабый свет, словно скопление мерцающих звёзд. 
Отряд солдат из центрального города немедленно полетела к этой маленькой пробоине (помните, что в пузырчатом мире нет гравитации), и обнаружила что это – пузырьковая лодка возвращающихся исследователей: они отправились восемь лет назад, и никто даже представить не мог, что они, вопреки ожиданиям, смогут всё же вернуться.

Эта пузырьковая лодка называлась "Остриё иглы", она продвинулась в скальных породах на двести километров, установив рекорд дальности для возвратившихся пузырьковых лодок. Когда "Остриё иглы" отправлялась в экспедицию, на её борту находилось двадцать членов экипажа, когда же она возвратилась, на ней оставался только один человек, мы назвали его Коперником.
Остальные члены экипажа, включая капитана, все были съедены Коперником. На самом деле, этот способ снабжения судовой команды был на ранних стадиях стратиграфических исследований самым эффективным режимом проходки. Согласно закону, запрещающему исследования при помощи пузырьковых лодок, а также из-за каннибализма, совершённого Коперником, он будет казнён в столице пузырчатого мира. В день казни сотни тысяч людей собрались на широкой площади, в центре которой должна была быть совершена казнь, с наслаждением ожидая, когда Коперника закоротят прекрасной электрической искрой.

Но как раз в этот самый момент, приплыла группа учёных из Всемирной Академии наук, и объявила, что они сделали большое открытие: "Остриё иглы" привезла образцы горных пород, взятых в различных участках пути, и учёные обнаружили, что плотность горных пород, оказывается, уменьшается по мере удаления лодки от места старта!
«В вашем мире нет гравитации, – заметил Фэн Фань, – как же вы измеряете плотность?»
«Используя инерцию, – ответил инопланетянин. – Это немного сложнее метода, которым пользуетесь вы. Первоначально, – продолжил он, – учёные считали, что это произошло только потому, что "Остриё иглы" случайно вошла в некую область неоднородности. Но в следующем веке, много лодок, двигавшихся в разных направлениях, причём, дальше вглубь пласта горных пород, чем "Остриё иглы", и вернувшихся обратно, привезли образцы горных пород. Люди были потрясены открытием: плотность горных пород, во всех направлениях, постепенно уменьшалась по мере движения вовне, и это уменьшение было, в основном, единообразно!

Это открытие поколебало господствовавшую двадцать тысяч лет в пузырчатом мире теорию плотной вселенной. Если плотность вселенной, ядром которой является пузырчатый мир, имеет такое соразмерное распределение, то всегда найдётся такое расстояние от него, в котором плотность станет равной нулю. Учёные, на основе измерения градиента плотности, легко вычислили, что это расстояние должно быть равно тридцати тысячам километров или около того.
«Ого, – воскликнул Фэн Фань, – это похоже на наше красное смещение Хаббла!»
«Да, очень похоже, – согласился инопланетянин. –  Вы не можете себе вообразить, что скорость красного смещения может быть выше скорости света. Таким образом, это расстояние определяет край вселенной. Однако наши предки всё же легко установили, что поскольку состояние нулевой плотности это и есть пустое пространство, то появилась новая модель вселенной. Согласно этой модели, от пузырчатого мира во внешнем направлении, плотность вселенной стремится постепенно уменьшиться, вплоть до превращения в пустое пространство, и это пространство тянется до бесконечности. Эта теория была названа космологией Великой Пустоты.

Но теория плотной вселенной очень консервативна, её сторонники, занимавшие доминирующее положение, выдвинули обновлённую версию этой теории: они постулировали, что плотность соразмерно уменьшается только потому, что пузырчатый мир укутан слоями сравнительно рыхлых пород, и что, пройдя через эти породы, уменьшение плотности может прекратиться. Они даже рассчитали, что толщина этого рыхлого слоя составляет триста километров. Фактически, доказать или опровергнуть эту теорию вовсе не трудно, нужно лишь, чтобы пузырьковая лодка преодолела триста километров скального грунта. На самом деле, это расстояние было вскоре достигнуто, однако тенденция к соразмерному снижению плотности породы, по-прежнему, продолжалась.
 
После этого сторонники теории плотной вселенной вновь заявили, что предыдущие расчёты были ошибочными, что толщина рыхлого слоя должна составлять пятьсот километров. Но через десять лет и это расстояние было преодолено, но плотность при этом по-прежнему продолжала соразмерно уменьшаться, а коэффициент снижения единичного расстояния имел тенденцию к увеличению.
Но фракция "плотнистов" продолжила увеличивать толщину рыхлого слоя, на этот раз до полутора тысяч километров. Впоследствии, однако, эпохальное, величайшее открытие навечно отправило теорию плотной вселенной в могилу.

(Продолжение следует)

[Лю Цы-синь, «Гора», главы 5 и 6]

ГЛАВА 5 СИЛА ВСЕМИРНОГО ТЯГОТЕНИЯ

«Пузырьковая лодка, которая углубилась в скальную породу на триста километров, – продолжал свой рассказ инопланетянин, – называлась "Круглый нож". Это была самая большая исследовательская пузырьковая лодка, оснащённая экскаваторами сверхвысокой мощности и совершенной системой жизнеобеспечения, а потому она смогла углубиться в скальные породы на рекордное расстояние. Когда она достигла трёхсоткилометровой глубины (или высоты), главный учёный на этой лодке (назовём-ка мы его Ньютоном), сообщил о непонятном факте: когда экипаж спал, он парил в середине пузырьковой лодки, но после пробуждения вся команда всегда лежала вплотную к стене туннеля, в направлении пузырчатого мира. Капитан, не приняв слова учёного всерьёз, сказал: "Это тоска по дому, сомнамбулизм, и только. Они мечтают вернуться домой, поэтому во сне всегда движутся по направлению к дому".

Но внутри пузырьковой лодки, так же, как и в Пузырчатом мире, нет атмосферы, поэтому для перемещения своего тела, есть только два способа: первый, это подняться на стену. Но, когда вы спите подвешенными в пустоте, это невозможно. Другой способ, это выброс продуктов собственной жизнедеятельности, чтобы появилась возможность движения, но Ньютон не обнаружил следов этого. Капитан, по-прежнему, не принял всерьёз слова Ньютона, однако эта невнимательность едва не похоронила его заживо.

В тот день, завершив предыдущий этап проходки, из-за того, что экипаж был необычайно утомлён, вырытую кучу битого камня не переместили немедленно в трюм лодки. Все отдыхали, намереваясь после пробуждения возобновить перемещение груды битых камней. Капитан, так же как все, спал, подвешенным в пустоте, в центральной части лодки. Проснувшись же, он, вместе с другими членами экипажа, обнаружил себя похороненным под грудой битых камней. Оказалось, что в то время, когда они спали, вместе с ними двигалась по направлению к трюму лодки и груда битого камня в носу лодки.
Очень скоро Ньютон обнаружил, что все предметы в трюме имеют тенденцию перемещаться в направлении пузырчатого мира, только движутся они очень медленно, так что за обычное время обнаружить этого не удаётся, и только».

«Таким образом, – воскликнул Фэн Фань, – Ньютон открыл силу всемирного тяготения без помощи яблока!»
«Разве это было так просто?! – заметил инопланетянин. – Но в истории нашей науки зарождение теории всемирного тяготения было намного более трудным делом, чем у вас, это определяется окружающей средой, в которой мы находимся. Когда Ньютон открыл явление перемещения тел внутри лодки, само собой разумеется, что он посчитал, что сила тяготения исходит от пузырчатого мира, и радиус действия этой силы составляет три тысячи километров. Поэтому ранняя теория гравитации вызывала у людей и слёзы, и смех невероятным заблуждением: считалось, что гравитация порождена не массой, а пространством.

«Но можно предположить, – сказал Фэн Фань, – что в такой сложной физической среде, в которой обитаете вы, мышление ва́шего Ньютона могло быть намного сложнее, чем у нашего».
«Да, – согласился инопланетянин, – только полвека спустя учёные смогли порвать пелену тумана заблуждений, и действительно осознали природу силы тяготения, и используя приборы, подобные вашим, измерили гравитационную постоянную.
Для того, чтобы добиться признания, теории гравитации потребовалось долгое время, это был длительный и утомительный процесс. Но как только возникло осознание того, что гравитация существует, теория плотной вселенной закончила своё существование, поскольку гравитация не разрешает существования бесконечной твёрдой вселенной.

Когда теория вселенной как Великой Пустоты была окончательно признана, описываемая ею вселенная приобрела для пузырчатого мира огромную привлекательность.
В пузырчатом мире, помимо законов сохранения таких физических величин как энергия и масса, существует ещё и закон сохранения пространства. Радиус пространства в пузырчатом мире равен трём тысячам километров, но рытьё скальных пород не может увеличить его, оно может лишь изменить положение пространства и его форму, только и всего.
В то же время, из-за невесомости, цивилизация ядра планеты парит в пространстве, а не прикреплена к стене ядра (как ваша – прикреплена к Земле), поэтому в пузырчатом мире пространство является самой охраняемой и дорогой вещью – история целой цивилизации пузырчатого мира, это кровавая история борьбы за пространство. И когда сейчас мы потрясены тем, что узнали, что пространство может быть бесконечным, разве может это не вдохновлять людей!
Поэтому, после того как это было открыто, пошла не имевшаяся прежде волна исследований, огромное число пузырьковых лодок стали прорываться вперёд сквозь пласты горной породы, пытаясь преодолеть те тридцать две тысячи километров скальных пород, которые были предсказаны теорией вселенной как Великой Пустоты, стремясь достичь обетованной страны с нулевой плотностью.

ГЛАВА 6 МИР В ЯДРЕ ПЛАНЕТЫ

«Если вы достаточно умны, – продолжал инопланетянин, – то, узнав обо всём, что я вам уже рассказал, вы способны строить догадки об истинном положении вещей в пузырчатом мире.
«Ваш мир расположен в ядре планеты?» – предположил Фэн Фань.
«Верно. – ответил инопланетянин. – По размеру наша планета почти такая же, как ваша, радиус около восьми тысяч километров. Только ядро планеты пустое, радиус пустого ядра составляет три тысячи километров, мы – живые существа ядра. Но после открытия гравитации, нам потребуется пережить ещё много веков, и только тогда мы сможем, наконец, понять истинную сущность нашего мира.

(Продолжение следует)

[Лю Цы-синь, «Гора», глава 7]

ГЛАВА 7 СТРАТИГРАФИЧЕСКАЯ ВОЙНА

После создания теории вселенной как Великой Пустоты, первой платой за поиски внешнего бесконечного пространства, оказалось истощение конечного пространства пузырчатого мира: множество пузырьковых лодок сбрасывали большое количество битого камня в ядро планеты, этот битый камень парил в городах и окрестностях, всё сплошь покрывал – без краёв, без границ – вплоть до того, что город, который изначально мог свободно дрейфовать, не мог теперь и шевельнуться, поскольку, едва только город начнёт двигаться, он тут же столкнётся с разрушительным плотным каменным дождём. По меньшей мере половина того пространства, которое было занято битым камнем, никогда уже не будет восстановлена.

В это время Совет старейшин уже был заменён на Правительство пузырчатого мира. Будучи тем, кто заботится и защищает пространство ядра планеты, безумные исследования пузырьковыми лодками подверглись со стороны правительства жестокому подавлению. Но в самом начале эффективность такого рода подавления оказалась вовсе невысока, поскольку, когда узнавали, что исследования идут, пузырьковая лодка уже глубоко входила в пласт. Поэтому правительство очень быстро осознало, что самый лучший способ остановить пузырьковые лодки – это... пузырьковые лодки.  И тогда правительство начало строительство флотилии огромных пузырьковых лодок, чтобы, углубившись в пласт, те могли перехватывать исследовательские пузырьковые лодки, и таким образом возвращать украденное теми пространство. Такого рода перехваты, естественно, вызвали сопротивление со стороны исследовательских пузырьковых лодок, в результате в пластах горных пород вспыхнула затянувшаяся надолго война.

«Такого рода война, – воскликнул Фэн Фань, – действительно интересна!»
«И очень жестока. – заметил инопланетянин. – Сначала темп войны в пластах горных пород был очень медленным, из-за техники проходки пород в ту эпоху: скорость продвижения пузырьковых лодок обычно составляла три километра в час или около того. Стратиграфическая война подталкивала к идее строительства крупных лодок, поскольку чем больше лодка, тем больше у неё запас хода, сила её атаки также становится ещё более мощной. Однако, каким бы большим ни был размер военной лодки, её поперечное сечение должно быть возможно малым – это позволит ей сделать минимальным диаметр проходки, и тем самым повысить скорость хода. Поэтому поперечное сечение у всех пузырьковых лодок одинаковое, различаются они только большей или меньшей длиной. Большая военная лодка имеет форму длинного-предлинного туннеля.

Поскольку поле боя в пластах горных пород имеет трёхмерную структуру, то способ боевых действий в них похож на ваш воздушный бой, только намного более сложный. Когда военная лодка входит в соприкосновение с вражеской боевой лодкой и начинает атаковать, чтобы увеличить площадь атаки, атакующий корабль изменяет свою форму, становясь похожим на гвоздь. Когда это бывает необходимым, нос большой пузырьковой лодки может образовывать несколько ответвлений, подобно растопыренным когтям, и атаковать вражескую лодку со многих направлений.
Сложность боёв в пластах горных пород проявляется ещё и в том, что каждая большая военная лодка может по желанию быть разделена на множество мелких, а множество боевых лодок, в свою очередь, могут быть быстро преобразованы, объединены в одну гигантскую лодку. Поэтому, когда две враждующие эскадры сталкиваются друг с другом, разъединять или объединять свои боевые лодки, это вопрос глубокого понимания военного искусства.

Стратиграфическая война не только не повлияла отрицательно на будущие исследования, но, по сути дела, стимулированная войной, в пузырчатом мире произошла технологическая революция. Помимо высокоэффективных проходческих машин, был изобретён ещё и сейсмограф: его можно было применять как для передачи информации внутри пласта горных пород, так и для радиолокационного обнаружения цели. А мощные сейсмические волны могут быть использованы также и как оружие. При помощи же самого совершенного оборудования для связи с использованием сейсмических волн, можно даже передавать изображения.
Самая большой военный корабль, появившийся во время стратиграфической войны, назывался "Линейный мир", он был построен правительством пузырчатого мира. [В следующем предложении, в котором говорится о размере корабля, я не понял начало (до первой запятой), и концовку (после третьей запятой). Оригинал: 當處於常規航行截面時，"線世界" 號的長度達一百五十公裡，正如艦名所示，相當於一個長長的小世界了。]

Когда ты в нём, ты чувствуешь себя как в английском подводном туннеле, по которому каждые несколько минут проходят высокоскоростные поезда: это перемещают в хвост корабля битый камень, образовавшийся в результате проходки пласта. "Линейный мир" можно, конечно, разделить на огромную эскадру лодок, но он большую часть времени, всё же, ходит как единое целое.  "Линейный мир" вовсе не всегда имеет форму прямой линии: во время осуществления манёвра, его длинный-длинный корпус-туннель может принять вид само-проникающей или пересекающихся очень сложных кривых линий. "Линейный мир" обладает самым передовым проходческим комбайном, его крейсерская скорость вдвое больше скорости обычной пузырьковой лодки, и достигает шести километров в час, а скорость во время боевых действий может превышать десять километров в час!
Так же, он имеет сверхмощный локатор сейсмических волн, способный точно определить пузырьковую лодку на расстоянии в пятьсот километров; его сейсмическое оружие способно на расстоянии в тысячу метров полностью раздробить в порошок целевую пузырьковую лодку. Этот суперкорабль свободно и быстро перемещается в обширных пластах горных пород, и все, кто на его пути, разбегаются в панике. 

Уничтожив множество исследовательских пузырьковых лодок, и в каждый отрезок времени проглатывая их пространство, этот корабль возвращает его в пузырчатый мир. Под сокрушительными ударами "Линейного мира", исследования внешней части пузырчатого мира оказались на грани остановки. В стратиграфической войне исследователи, с начала и до конца, находились в невыгодном положении: они не могли строить или объединять в одно военные корабли длиной более десяти километров, поскольку в пластах горных пород такие цели крайне легко засекались "Линейным миром", или расположенными в опорных пунктах пузырчатого мира станциями радиолокационного обзора, и затем бывали быстро уничтожены.
Но, чтобы продолжить исследовательские работы, необходимо было уничтожить как раз "Линейный мир". После долгой подготовки, исследовательская коалиция стянула более ста военных лодок, принимавших участие в стратиграфической войне, и окружила и уничтожила "Линейный мир". Среди этих военных лодок самая длинная была всего лишь пятикилометровой. Сражение развернулось в полутора тысячах километров от пузырчатого мира, и вошло в историю под названием "Полутора тысячекилометровая битва". Сначала исследовательская коалиция сосредоточила двадцать боевых кораблей, которые образовали огромный корабль, достигавший длины в тридцать километров, и заманила "Линейный мир" в атаку.

Когда "Линейный мир" приблизился к "наживке", прямой линией бросившись к цели, коалиционная эскадра устроила засаду. "Линейный мир" оказался в окружении свыше сотни военных кораблей, которые одновременно ударили с перпендикулярного направления, и сто пятидесятикилометровый огромный корабль был разрезан на пятьдесят отрезков. Но и после того, как "Линейный мир" был разрезан, образовавшиеся пятьдесят военных кораблей по-прежнему обладали мощной боеспособностью. Более двухсот боевых кораблей с обеих сторон боролись вместе – в пластах горных пород разразился жестокий беспорядочный бой. Боевые корабли непрерывно то объединялись, то разъединялись, так что мало-помалу уже не могли отчётливо различать, где свой, а где чужой. В заключительной фазе битвы, поле боя, радиус которого достигал двухсот километров, превратилось в подобие пчелиных сотов, причём всё это находилось на глубине трёх тысяч пятисот километров под поверхностью планеты, образовав трёхмерный лабиринт: повсюду сходились в рукопашных схватках в ожесточённом бою.   
В этом месте сила тяжести планеты уже была очевидна, и, по сравнению с правительственными войсками, исследователи значительно лучше разбирались в гравитационной обстановке. В лабиринте грандиозных уличных боёв, это слабое преимущество постепенно приобрело решающий характер, и исследовательская коалиция одержала окончательную победу.

(Продолжение следует)

Цитата: Вл. Самошин от января  7, 2021, 14:15
當處於常規航行截面時，"線世界" 號的長度達一百五十公裡，正如艦名所示，相當於一個長長的小世界了

я тоже не оченьпонимаю, что имеется в виду (мне как обычно лень все читать)
типа

когда корабль "Линейный мир" находится в плоскости регулярного плавания, его длина достигает 150 км, что равнозначно длинному маленькому миру, как и демонстрирует его название

Так, в этом-то и основной вопрос: что такое этот "длинный маленький мир"?

Цитата: Вл. Самошин от января  7, 2021, 20:57
Так, в этом-то и основной вопрос: что такое этот "длинный маленький мир"?

если не читать все остальное
线 — линия, она 长长的
小世界 — ну, блин, образно, как свой мир на корабле
но корабль не весь мир, поэтому и 小

[Лю Цы-синь, «Гора», глава 8]

ГЛАВА 8 МОРЕ

После окончания боя, коалиция исследователей объединит пространства всех полей битвы в одно целое, образовав сферическое пространство радиусом в пятьдесят километров. И в этом пространстве исследовательская коалиция объявила о выходе из пузырчатого мира и о своей независимости.
После обретения независимости, исследовательская коалиция и исследовательское движение пузырчатого мира издалека перекликались друг с другом, в коалицию непрерывно приходили из ядра планеты пузырьковые лодки, а доставленное ими пространство непрерывно увеличивало объём территории коалиции, и исследователи получили передовую позицию на высоте полутора тысяч километров. У изнурённого долгой войной мирового правительства, уже не было сил препятствовать всему этому, единственное, что оно могло сделать, это признать законность исследовательского движения.

Вслед за увеличением высоты, плотность горных пород также постепенно снижается, делая проходку лёгкой; кроме того, увеличение силы тяжести также приводит к тому, что обработка битого камня становится более удобной. После этого исследования стали проходить намного более гладко.
На восьмой год после окончания войны, появилась исследовательская пузырьковая лодка под названием "Спираль", которая завершила проходку оставшихся трёх с половиной тысяч километров пути, достигнув пределов пузырчатого мира на расстоянии восьми тысяч километров от центра планеты, или на высоте пяти тысяч километров от края пузырчатого мира.
«Вау, – воскликнул Фэн Фань, – они достигли поверхности планеты! Вы увидели великие равнины и настоящие горные цепи, это так волнует сердце человека!»
«Не о чем волноваться, – возразил инопланетянин, – то место, которого достигла "Спираль" было морским дном.
«........» (Так в оригинале – В.С.)

В это время изображение на приборе передачи информации при помощи сейсмических волн дрогнуло и пропало, и сообщения полностью прервались. При этом другие пузырьковые лодки, находившиеся на более низкой высоте, перехватывали некие звуки, преобразованные в вашей атмосфере – "скребущие" звуки, те, которые издаёт морская вода, находящаяся под высоким давлением, которая в мгновение ока входила в пространство, где находилась "Спираль".
Механические существа пузырчатого мира и находящиеся на лодке приборы и аппаратура абсолютно не могут соприкасаться с водой – мощный электрический ток, возникающий при коротком замыкании, быстро испаряет морскую воду, которая проникает в тело или внутрь приборов – экипаж и аппаратура под действием проникшей морской воды в мгновение ока взорвались, словно бомба. 

После этого Коалиция вновь направила, причём по различным направлениям, более десяти исследовательских пузырьковых лодок, но все они на той же высоте столкнулись с тем же самым инцидентом. Кроме загадочного "скребущего" звука, вновь никой информации больше не поступало. Два раза на экране монитора были видны странные кристаллические волны, но не было понятно, что это? Следующая пузырьковая лодка послала наверх радиолокационные сейсмические волны, но в ответ были получены обратные волны, которые невозможно было понять, которые по своей природе не являлись ни отразившимися от пространства, ни отразившимися от скальных пластов.

Тотчас же теория вселенной как Великой пустоты зашаталась, в научных кругах снова начались рассуждения о новой модели вселенной. Новая теория констатировала, что радиус вселенной составляет восемь тысяч километров, и считала, что те, утраченные, исследовательские лодки приблизились к краю вселенной и погрузились в небытие. Исследовательское движение оказалось перед лицом серьёзных испытаний: пространство, занятое исследовательскими пузырьковыми лодками, которые в прошлом не имели возможности вернуться обратно, согласно теории, ещё была надежда вернуть, однако сейчас, в тот день, когда пузырьковые лодки оказывались у края вселенной, их пространство возможно становилось утерянным навсегда.

В этот момент, даже самые непоколебимые исследователи, и те заколебались, поскольку в этом слоистом мире, пространство не может быть вновь порождено. Тогда Коалиция решила отправить последние пять исследовательских пузырьковых лодок, чтобы те поднялись к высоте в пять тысяч метров, идя на самой малой скорости. И если случится то же самое несчастье, то на некоторое время приостановить исследовательское движение.
После потери двух пузырьковых лодок, третья, под названием "Скалистый мозг", добилась выдающегося успеха. Поднявшись на высоту в пять тысяч метров, "Скалистый мозг", на предельно медленной скорости, с особой осторожностью, проходил вверх. Когда он приблизился ко дну моря, морская вода вовсе не хлынула в мгновение ока в пласт, где он находился, проломив верхнюю часть лодки, а через узкую трещину над пластом, образованную струёй под высоким давлением, проникла внутрь.

"Скалистый мозг" во время движения имеет поперечное сечение, равное двумстам пятидесяти метрам. Считается, что в высоких слоях пластов, объём в исследовательской лодке сравнительно большой, и морской воде, проникшей внутрь лодки, потребуется почти час, чтобы полностью заполнить пространство. Но прежде, чем вода попала в трещину, находящийся на лодке сейсмограф записал форму морской воды, вкупе с её характеристиками и изображением, и в полном объёме предал их в Коалицию. Таким образом, люди ядра планеты впервые увидели жидкое тело.
В далёкой древности пузырчатый мир, возможно, существовал в виде жидкого тела – это была раскалённая магма. Но позже геологическая обстановка стабилизировалась, магма затвердела, и в ядре планеты осталось только твёрдое тело. Некоторые учёные, исходя из теории, предсказывали существование жидких тел, но ни один человек не верил, что во вселенной действительно существует эта мифическая материя. Теперь же, из полученных изображений, люди собственными глазами увидели жидкое тело.

Они потрясённо смотрели на эту белую струю, смотрели за тем, как поверхность воды медленно-медленно поднималась, заполняя внутреннее пространство лодки; смотрели за этой, нарушающей все физические законы, дьявольской субстанцией, приспосабливающейся к форме того, что её окружает, проникающую в каждую самую крошечную щель; после того, как поверхность каня соприкасается с ней, то, как будто, меняется его природа: цвет становится тёмным, отражательная способность усиливается; всего же больше их заинтересовало то, что большинство предметов могло тонуть в этой субстанции, однако часть разорванных человеческих тел и обломков аппаратуры всё же могли плавать по её жидкой поверхности! Но природа этих обломков и тех, которые тонули, не имела каких-либо отличий. Люди ядра планеты дали этой субстанции имя, назвав её "невидимая скала".

Последующие исследования пошли сравнительно гладко. Инженеры исследовательской коалиции разработали приспособление, названное трубкой: это была, достигающая двухсот метров, полая буровая штанга. После проникновения в пласт горной породы, буровая коронка могла открываться, подобно крышке, чтобы впустить внутрь морскую воду, а в нижней части трубы имелся запирающий клапан. После того, как оборудованная такой трубкой и буровой установкой пузырьковая лодка поднялась на высоту в пять тысяч метров, трубка успешно пробурила пласт горной породы и проникла в морское дно.
   
Как-никак, бурение – это техника, в которой люди ядра планеты разбираются лучше всего, но вот о другой технике у них не было совершенно никаких знаний, а именно, о технике герметизации: поскольку в пузырьковом мире нет ни жидких тел, ни газообразных, то нет и техники герметизации. Клапан в нижней части трубы был очень непрочным, не мог открыться, поэтому вся морская вода вытекла из трубки.
После инцидента было доказано, что это было большим везением, поскольку если бы клапан полностью открылся, то кинетическая энергия проникшей внутрь него морской воды, находящейся под высоким давлением, оказалась бы намного большей, чем в предыдущий раз, когда вода проникала через микроскопические щели, и этот поток воды, находящейся под высоким давлением, подобно лазерному лучу, разрезал бы всё, что только попалось бы ему на пути. В настоящее время проникновение водного потока через закрытый клапан оказалось возможным всё же держать под контролем.

Можешь себе представить, насколько потрясающим зрелищем для исследователей в пузырьковой лодке было внимательно и подробно наблюдать морскую воду прямо у них перед глазами! Ведь они в то время были так же невежественны в том, что касалось жидких тел, как ваши первобытные люди в электрическом токе.
После того, как использованная для этого металлическая ёмкость, с особой осторожностью была наполнена водой, пузырьковая лодка опускалась, и закапывала трубку в пласт горной породы. В процессе опускания, исследователи в высшей степени осторожно оберегали эту ёмкость с исследуемым образцом морской воды, и вскоре сделали новое открытие: "невидимая скала", вопреки ожиданиям, оказалась прозрачной! 
Дело в том, что морская вода, которая просочилась в прошлый раз через трещины, была мутной из-за того, что была смешана с песком, и они не могли сделать этого открытия. Вслед за увеличением глубины погружения пузырьковой лодки, температура также повышалась, и исследователи, охваченные паникой, увидели, что "невидимая скала" на самом деле – живое существо! Оно оживает, поверхность в гневе кувыркается, являя взору бесчисленные бурлящие пузырьки, образующие формы, которые внушают страх. Но это чудище, демонстрируя жизненную силу, одновременно и истощало самое себя, превращаясь в призрачную белую тень, исчезающую в пространстве.

Когда находившаяся в ёмкости "невидимая скала" полностью превратилась в белый призрак и исчезла, исследователи в каютах, один за другим, почувствовали странности в теле: в их телах засверкали электрические искры короткого замыкания, и в конце концов все они превратились в гроздья фейерверков, и в муках погибли.
Люди, находившиеся на базе Коалиции, наблюдали за этой страшной сценой через экран монитора, где она отображалась благодаря возвратной сейсмической волне, однако, монитор вскоре также перестал работать из-за короткого замыкания. Отправленную на помощь пузырьковую лодку постигла та же участь: после того, как она соединилась с той лодкой, которая опускалась вниз, экипаж спасательной пузырьковой лодки также погиб от короткого замыкания, словно "невидимая скала" превратила всё пространство в пространство смерти. Однако учёные обнаружили, что в этот раз короткое замыкание не было таким сильным, как в прошлый, и пришли к заключению, что с увеличением объёма пространства плотность бестелесной смерти так же снижается. Затем, заплатив ещё бо́льшим числом жизней, люди ядра планеты в конце концов открыли форму материи, с которой до того никогда не сталкивались – газообразной.

(Продолжение следует)

[Лю Цы-синь, «Гора», глава 9]

ГЛАВА 9 ЗВЁЗДНОЕ НЕБО

Целый ряд таких крупных открытий, в конце концов, вызвал интерес правительства пузырчатого мира, заставив его объединиться с вчерашними врагами, и тоже заняться исследовательской деятельностью: инвестиции в исследования стремительно возросли, и вскоре стал очевидным прорыв в изучении пространства.   
Хотя понимание природы водяного пара становилось чем дальше, тем больше, но недостаточные познания учёных ядра планеты в технике герметизации, не позволяли одно время избегать вреда жизни обитателей ядра планеты, их измерительной аппаратуре, и другим устройствам. Впрочем, они уже узнали, что на высоте более четырёх тысяч пятисот метров "невидимая скала" уже мертва, и не может кипеть. Поэтому правительство ядра планеты и исследовательская коалиция, совместно, построили на высоте четыре тысячи восемьсот метров лабораторию, оснастив её более длинной, ещё более эффективной втягивающей трубой, специально для продвинутого изучения "невидимой скалы".

«Только к этому времени, – заметил Фэн Фань, – вы начали выполнять работы Архимеда».
«Да, – ответил инопланетянин, – однако тебе не следует забывать, что мы ещё в первобытные времена уже делали работы Фарадея. В лаборатории по изучению "невидимой скалы" учёные последовательно открыли физические законы гидравлики и плавучести. Одновременно с этим, развивалась и постоянно улучшалась техника герметизации жидкости. Люди наконец поняли, что плавание по "невидимой скале", на самом деле, необычайно лёгкое дело, значительно более лёгкое, чем плавание в пластах горных пород. Нужно лишь, чтобы плотность корпуса лодки и компенсирующее давление достигали определённых значений, и нет необходимости в какой-либо проходке – лодка способна с трудно вообразимой скоростью подниматься на высоту».
«Это и была ракета, – догадался Фэн Фань, – "огненная стрела" пузырчатого мира».
«Её следовало бы называть "водяной стрелой", – поправил его инопланетянин. – "Водяная стрела" – это металлическая капсула яйцевидной формы, в которой нет никакого энергетического оборудования, внутри неё может поместиться только один исследователь, которого назовём-ка мы Гагариным пузырчатого мира.

Стартовая площадка "водяной стрелы" располагалась на высоте пяти тысяч метров, она была вырыта в горной породе, и представляла собой просторное помещение. За час до старта, Гагарин вошёл в "водяную стрелу" и плотно закрыл дверцу люка. После установки всех приборов и систем жизнеобеспечения в стандартное положение, самодвижущийся проходческий комбайн разрушил верхнюю часть свода тонкого, не достигающего десяти метров, каменного пласта. Раздался грохочущий звук – это обвалился каменный пласт, находившийся под огромным давлением "невидимой скалы" над ним, и "водяная стрела" погрузилась в глубокое море "невидимой скалы".

После того, как вокруг осела пыль, Гагарин, через прозрачный, изготовленный из алмаза, иллюминатор, с удивлением обнаружил на стартовой платформе пару прожекторов в "невидимой скале", испускавших пару световых столбов. Поскольку в пузырчатом мире нет атмосферы и лучи света в нём не рассеиваются, люди ядра планеты впервые увидели форму света.
Получив по сейсмической волне команду на старт, Гагарин потянул за рычаги управления и ослабил якорное закрепление в нижней части горного пласта: "водяная стрела" медленно-медленно оторвалась от морского дна и, быстро набирая скорость в "невидимой скале", стала всплывать наверх.

Учёные, по величине давления на морском дне, легко определили толщину "невидимой скалы" над ним, которая оказалась равной примерно десяти тысячам метров – дистанции, которую, если не произойдёт ничего непредвиденного, всплывающая "водяная стрела" может полностью пройти в течение пятнадцати минут. Однако, с чем она столкнётся позже, никому не было известно.
"Водяная стрела" поднималась в тишине и безмолвии. Наблюдая сквозь иллюминатор, можно было увидеть лишь бездонную тьму. Изредка несколько пылинок, взвешенных в "невидимой скале", проплывали в лучах света от иллюминатора, показывая скорость, с которой поднималась "водяная стрела".

Очень скоро Гагарин почувствовал панический страх – он всю жизнь провёл в мире твёрдых тел, а сейчас впервые вошёл в пространство "невидимой скалы": чувство, когда не на что опереться, завладело всем его телом и душой. Пятнадцатиминутный подъём казался таким долгим и утомительным, будто сконцентрировал в себе сто тысяч лет исследований, проводившихся цивилизацией ядра планеты – казалось, ему никогда не будет конца... Но как раз в тот момент, когда душевные силы Гагарина готовы были оставить его, "водяная стрела" всплыла на поверхность моря этой планеты. 

Всплыв, "водяная стрела", по инерции, оторвалась от поверхности моря на десяток метров, а когда опускалась, Гагарин, через иллюминатор, увидел внизу бескрайнюю поверхность "невидимой скалы" – на этой огромной, ровной поверхности играли блики света, но у Гагарина не было времени, чтобы подумать, откуда исходит свет, отражаемый этой поверхностью. "Водяная стрела" тяжело плюхнулась на поверхность моря, разбросав кругом белые-пребелые брызги "невидимой скалы", и, словно лодка, плавно поплыла по поверхности моря – вслед за волнами легко поднимаясь и опускаясь. Гагарин, с предельной осторожностью, открыл люк, медленно-медленно высунулся наружу, и тотчас же почувствовал дыхание морского ветра. Через мгновение он осознал, что это был газ. Страх заставил его задрожать – прежде он видел в лаборатории, в алмазной трубке, потоки водяного пара, но что во вселенной имеется такое огромное количество газа, этого ни один человек не предвидел.

Гагарин очень быстро обнаружил, что э́тот газ, и тот, который образовывался в результате кипения "невидимой скалы", не одинаковы – э́тот не мог привести к короткому замыканию тела. Позднее, в своих воспоминаниях, он так описывал этот момент: я почувствовал, что чья-то огромная, невидимая, тёплая и мягкая рука поглаживает меня. Эта огромная рука явилась из неизвестного нам безграничного и огромного мира, перед лицом этого мира я превратился в другого, совершенно нового человека.
Гагарин поднял голову и посмотрел вверх. В этот момент, сто тысяч лет цивилизационных поисков жителей ядра планеты, получили, наконец, вознаграждение: он увидел сверкающее звёздное небо.

(Продолжение следует)

[Лю Цы-синь, «Гора», глава 10, заключительная]

ГЛАВА 10 НЕТ МЕСТ, ГДЕ НЕ БЫЛО БЫ ГОР

«Действительно, нелегко, – восторженно произнёс Фэн Фань, вздохнув. – Вы, прошли столь длительный период исследований, и только тогда достигли точки, с которой мы начинали».
«Поэтому вы, – откликнулся инопланетянин, – счастливая цивилизация».
В это время, "cбежавшая" в космическое пространство атмосфера Земли образовала облачную поверхность из кристаллов льда, которая сильно расширялась. Небо пронзило лучами света – сияние инопланетного корабля на фоне облаков ледяных кристаллов, рассеяло полукруг пёстрой радуги.
Внизу, гигантский колодец, образованный мощным циклоном, всё ещё вращался с тем же страшным грохотом, словно некая супермашина, крошка за крошкой, перемалывает земной шар. Однако окружающие горные вершины всё же оставались ещё более спокойными, даже разбитых волн, и то не было видно – поверхность моря была гладкой, словно зеркало, вновь заставляя Фэн Фаня вспоминать о высокогорном озере в Тибете... Фэн Фань, через силу, заставил свои мысли вернуться к действительности.

«Зачем вы прибыли сюда?» – спросил он.
«Мы просто двигались мимо, – ответил инопланетянин, – увидели, что здесь есть разумная цивилизация, захотелось найти человека, чтобы поболтать с ним. Кто первым поднлся на эту гору, с тем и поболтаем.
«Если есть гора, – заметил Фэн Фань, – всегда найдётся тот, кто взойдёт на неё!»
«Да, – согласился инопланетянин, – восхождение на горы в природе разумных существ, они всегда хотят стоять как можно выше, видеть как можно дальше, хотя это вовсе не необходимо для выживания. Вот, например, ты, – продолжил он, – если тебе для выживания будет необходимо убежать далеко-далеко от этой горы, ты всё равно стал бы подниматься на неё? То, что эволюция наделила разумную цивилизацию тягой к подъёму на высоты, имеет более глубокие причины, но каковы они, мы пока ещё не знаем. Нет мест, где не было бы гор, а мы всё ещё находимся у их подножия».

«Я́ на вершине горы», – возразил Фэн Фань: он не допускал мысли, что кто-то другой бросит вызов чести его собственного восхождения на самую высокую гору в мире, будь это даже и инопланетянин.
«Нет, – не согласился с ним тот, – ты у подножья горы, мы все у подножья горы. Скорость света – это подножье горы, пространство – это подножье горы, мы зажаты с этом тесном ущелье между скоростью света и пространством, ты не чувствуешь себя... обиженным этим?
«Родился с этим, – ответил Фэн Фань, – привык уже».
«Тогда – продолжил инопланетянин, – тебе будет нелегко привыкнуть к тому, что я тебе скажу. Взгляни на эту вселенную... Что ты чувствуешь?»
«Её обширность, безграничность... что-то в этом роде», – ответил Фэн Фань.
«И ты не чувствуешь обиды?», – настаивал инопланетянин.
«А что я могу поделать? – возразил Фэн Фань. – Вселенная, в моих глазах, безгранична, в глазах учёных, она тоже, кажется существует двадцать миллиардов световых лет».
«Тогда я скажу тебе, – произнёс инопланетянин, – что эти двадцать миллиардов световых лет составляет радиус пузырчатого мира».
«.......» (Так в оригинале. По-видимому, это означает немое недоумение Фэн Фаня. – В.С.)
«Наша вселенная, – пояснил инопланетянин, – это пустой пузырь, пустой пузырь в ещё большем твёрдом теле».
«Как такое возможно?! – возразил Фэн Фань. – Разве это большое твёрдое тело не будет подвержено гравитационному коллапсу?»
«Во всяком случае, в настоящий момент, никакого коллапса нет, – ответил инопланетянин. – Мы в этом воздушном пузыре, который всё ещё находится в расширяющемся твёрдом теле. Ведь гравитация вызывает коллапс только в таком твёрдом теле, которое имеет границы. А если охватывающая нас вселенная не имеет границ, то не существует и проблемы коллапса. Конечно, это всего лишь предположение, никто не знает, имеет ли эта твердотельная сверхвселенная границы или нет.

Есть множество догадок, например, некоторые считают, что гравитация компенсируется другой силой, ещё более масштабной, подобно тому, как электромагнитная сила в микромире компенсируется внутриядерными силами. Мы не ощущаем этих сил, подобно тому, как повсюду в пузырчатом мире мы не ощущаем силы тяжести. Судя по собранной нами информации, ваши учёные также высказывают догадки относительно формы пузырчатой вселенной, просто ты не знаешь об этом».
«А на что похоже то большое твёрдое тело? – неуверенно спросил Фэн Фань. – Оно тоже... подобно пластам горных пород?»
«Не знаю, – ответил инопланетянин. – Когда, через пятьдесят тысяч лет, мы достигнем цели, к которой стремимся, только тогда и сможем узнать».
«А куда вы стремитесь? – спросил Фэн Фань.
«К краю вселенной. – ответил инопланетянин. – Мы пузырьковая лодка, под названием "Остриё иглы", помнишь это название?»
«Помню, – ответил Фэн Фань. – Она первая пузырьковая лодка в пузырчатом мире, которая открыла закон убывающей плотности пластов горных пород».
«Правильно, – подтвердил его слова инопланетянин. – Но я не знаю, что ещё мы сможем открыть».
«Существуют ли во вселенной сверхтвёрдого тела другие пузырчатые миры, помимо вашего?» – вновь спросил Фэн Фань.
«Ты уже слишком далеко заглядываешь», – неопределённо ответил инопланетянин.
«Это не может заставить людей не задумываться», – ответил Фэн Фань.
«Представьте себе, что в огромной скале есть несколько маленьких пузырьков, – предложил инопланетянин. – Они есть, но найти их очень трудно, однако мы – это как раз те, кто их ищет». 
«Вы, поистине, великая цивилизация!» – воскликнул Фэн Фань.
«Хорошо, – довольный, произнёс инопланетянин. – Приятно было поболтать с тобой. Но нам пора отправляться в дорогу: пятьдесят тысяч лет слишком долгий срок, но нужно дорожить каждым утром и вечером. Рад был познакомиться с тобой, – продолжал он, – и помни: нет мест, где не было бы гор».

Из-за помех, вызванных облаками из кристаллов льда, последняя строка была видна уже очень смутно. Вскоре огромный экран, висевший в космосе, мало-помалу потемнел, сам гигантский шар превратился в маленький шарик, очень быстро ставший точкой, вновь превратившись в не привлекающую взгляд звёздочку в огромном море звёзд, и это превращение произошло гораздо быстрее, чем его появление. Эта звёздочка пронеслась в ночном небе и в мгновение ока исчезла на западном краю небосвода.
Пространство между морем и небом темнело: ни облаков ледяных кристаллов, ни гигантского колодца не было видно – в небе оставался лишь какой-то тёмный первозданный хаос. Фэн Фань слышал, как грохочущие звуки шторма стали затихать, быстро превращаясь в шепчущее всхлипывание, после чего и вовсе исчезли – услышать стало можно лишь шум морских волн.

У Фэн Фаня было такое ощущение, что он падает, он видел, что окружавшая его морская поверхность медленно-медленно меняет свою форму, шарообразная вершина горы становится плоской, подобной огромному раскрытому зонту. Он понимал, что высокая гора морской воды как раз сейчас исчезает, а сам он, как раз сейчас падает с высоты девяти тысяч метров на ровную морскую поверхность. Только через две-три минуты он почувствовал, что он дрейфует по поверхности моря, перестав падать. Он понимал, что благодаря инерции своего тела, он, не переставая падать, погрузился под воду, но, к счастью, погрузился на этот раз неглубоко, и быстро выплыл на поверхность. Кругом было обычное море, высокая гора морской воды исчезла, не оставив ни тени, ни следа, словно бы она никогда и не существовала. Шторм тоже полностью прекратился – сила шторма, хотя и была большой, но продолжался он очень короткое время, и сейчас лишь слегка вздымал поверхностные волны, поэтому море тоже очень быстро успокоилась. Большинство ледяных хрустальных облаков, застилавших небо, уже рассеялись, и снова стало видно сверкающее звёздное небо.

Фэн Фань поднял голову вверх и посмотрел на звёздное небо, представляя себе тот далёкий мир, на самом деле, слишком далёкий, такой далёкий, что даже свет уставал идти от него сюда. Он представил себе, как когда-то давно, на такой же морской поверхности, Гагарин пузырчатого мира так же, как сейчас он, Фэн Фань, подняв голову вверх, тоже смотрел на звёздное небо. Пройдя через бескрайнюю пустыню времени и пространства, их души, будто бы общались друг с другом.
Внезапно Фэн Фань почувствовал, что его тошнит. Он сплюнул, и по вкусу, оставшемуся на губах, понял, что это кровь – побывав на вершине морской горы, на высоте девяти тысяч метров, он заболел горной болезнью: отёк лёгких и кровотечение были очень опасны. Из-за внезапного увеличения силы тяжести, он ослаб, и не мог двигаться, и мог полагаться лишь на спасательный жилет, который и поддерживал его на поверхности воды. Он не знал, какова сейчас судьба "Голубой воды", но в принципе можно было признать, что на тысячу километров вокруг не было ни одного корабля.

Когда он поднялся на вершину морской горы, Фэн Фань почувствовал, что этой жизни ему вполне достаточно, и что он может спокойно умереть. Но сейчас он вдруг превратился в самого боящегося смерти человека в мире. Он взбирался на скалистую Крышу мира, затем поднимался на самую высокую вершину, состоящую из морской воды, а в следующий раз, на какую гору поднимется он? В любом случае, это нужно пережить, только тогда сможешь узнать.
К нему снова вернулось то ощущение, которое он чувствовал несколько лет назад, во время снежной бури на склоне Джомолунгмы. То чувство заставило его перерубить альпинистский шнур, связывавший его и его товарищей и любимую, и проводить их в мир смерти. Сейчас он понял, что поступил тогда правильно, и если бы сейчас было хоть что-то, что он мог бы предать, чтобы спасти свою жизнь, он предал бы: ведь он должен продолжать жить, поскольку нет мест, где не было бы гор.
***

P.S. Перевод выполнен по тексту китайского оригинала, опубликованному на этом (https://www.kanunu8.com/book3/6654/index.html) сайте.