Главное меню
Мы солидарны с Украиной. Узнайте здесь, как можно поддержать Украину.

"Старик Хоттабыч"

Автор From_Odessa, августа 9, 2016, 13:01

0 Пользователи и 1 гость просматривают эту тему.

From_Odessa

Цитата: BormoGlott от августа  9, 2016, 13:54
Собственно, это соответствует истине. Смотрю к примеру канал Дискавери, там есть передача о автомобильных торгах на аукционе. И вот участники аукциона мать и её сын, которые ведут торг каждый сам за себя, поднимая цену. То есть на этих торгах они выступают в качестве взаимных конкурентов, и выражают неподдельную радость, когда ей или ему удаётся "прокатить" противника, перебив его цену, либо неоправданно завысить цену лота, который ей или ему не был нужен, тем самым заставив конкурента заплатить больше, чем тот намеревался. И при том, что они являются самыми близкими родственниками по крови, нажива прежде всего. Самая ходовая поговорка в мире денег — "ничего личного, просто бизнес"
А они не просто соревновались?

В любом случае, речь не шла о том, что такого ВООБЩЕ нет, речь о том, что это не так массово, как намекается в "Хоттабыче". Ну или я неправильно понял намек Лагина.

From_Odessa

Уникально. Только что по ТВ случайно попал на мультфильм "Незнайка на Луне". Не знаю, попадал ли вообще когда-то на него раньше... Подходит к теме - История со снами и близнецами

Damaskin

Цитата: From_Odessa от августа  9, 2016, 17:21
В любом случае, речь не шла о том, что такого ВООБЩЕ нет, речь о том, что это не так массово, как намекается в "Хоттабыче". Ну или я неправильно понял намек Лагина.

Интересно, какой эпизод из "Хоттабыча" вы имеете ввиду?

Этот?

ЦитироватьИ я остался тогда стоять около его дверей, ибо слова человека, который владеет кольцом Сулеймана, для меня закон. И я стоял так некоторое время, пока не услыхал над моей головой сильный шум и не растворилось над моей головой окно. Тогда я посмотрел вверх и увидел, что в окне показалась худая и высокая женщина в зелёном шёлковом платье, и она смеялась злым и презрительным смехом. А за её спиной я увидел огорчённое лицо багроволицего, и женщина сказала ему, издеваясь: «Увы, как я ошиблась, выходя за вас замуж четырнадцать лет назад! Вы были и на всю жизнь останетесь заурядным галантерейщиком! Боже мой, не уметь отличить дрянное серебряное колечко от платинового! О, если бы об этом узнал мой бедный отец!»

или этот?

Цитировать— Благодарью, благодарью, я оучень, оучень здоровый! Какой вы оучень прекрасный мальчик! — пропел мистер Вандендаллес и попытался потрепать Вольку по щеке, но тот брезгливо отвернулся. — Я полагаю, — продолжал Вандендаллес, делая вид, будто не заметил Волькиного отношения к себе, — я полагаю, вы оучень мечтаешь быть гангстер? У меня в Америка два сына, они целый день играют в бандит и гангстер. О, они оучень умные мальчики, они будут известный американский банкир! — Тут он изловчился и игриво потрепал по щеке Женьку, прежде чем тот успел отодвинуться. — Милый мальчик, вы бы хотел быть банкир?

— Вот ещё! — рассердился Женя и отодвинулся от Вандендаллеса. — Что я, сумасшедший, что ли? У нас, слава богу, не Америка!

— Ха-ха-ха! — льстиво рассмеялся мистер Вандендаллес и погрозил ему пальцем. — Вы делаете меня смеяться. Вы оучень весёлый шуточник. Я вам за это подарью один оучень практичный американский карандаш.

— Не нужен мне ваш карандаш, и оставьте меня, пожалуйста, в покое! — рассердился Женя, когда американец попытался снова потрепать его по щеке. — У вас имеются свои дети, они хотят стать бандитами, вот вы их и треплите по щекам сколько вам угодно. А мы не любим банкиров и бандитов. Понятно?

— Ха-ха-ха! — обрадовался этим словам Вандендаллес, словно услышал необыкновенно приятные комплименты. — У меня был один знакомый инженер, он тоже говорил, что не любит банкир. Он теперь сидит в оучень красивый заграничный тюрьма.

— Можно вам задать вопрос? — неожиданно обратился к нему Волька и по привычке, как в классе, поднял руку. — Почему в Америке линчуют негров.

— О! — воскликнул Вандендаллес. — Вы есть молодой любитель политики! Это оучень хорошо! Я полагаю, потому, что в Америке полная свобода, каждый может делать, что ему интересно.

Damaskin

Правда, вот эта цитата как-то не согласуется с рассуждениями From_Odessa

Цитировать— Прощайте, синьор! Прощайте ребятишки! — растерянно промолвили рыбаки, глядя вслед быстро удалявшимся удивительным незнакомцам.

— Если бы даже это были обыкновенные, не волшебные чемоданы, — задумчиво промолвил Джованни, — и то за них можно было бы получить немало лир.

— Теперь мы, кажется, сможем поправить свои дела, — сказал Пьетро, старший из рыбаков, седой человек лет под шестьдесят, с морщинистым коричневым лицом и сухими, жилистыми руками. — Уплатим синьору министру финансов (пусть он двадцать пять раз в день давится рыбьими костями!) все наши недоимки, подлечим мой проклятый ревматизм, а тебе, Джованни, справим, костюм, шляпу, ботинки, пальто. Как-никак, ты молодой человек, жених, и тебе нужно быть прилично одетым. Вообще все приоденемся немножко. Правильно я говорю, ребята?

— «Приоденемся!» — сердито передразнил его Джованни. — Вокруг нас столько нищеты и горя! Надо будет прежде всего помочь вдове Джакомо, того, который в прошлом году утонул. После него остались трое детей и старуха мать.

— Ты прав, Джованни, — согласился Пьетро. — Нужно будет помочь вдове Джакомо. Это был добрый и верный товарищ.

Тогда вмешался второй рыбак. Ему было лет тридцать. Звали его Христофоро.

— А Луиджи? Луиджи тоже надо было бы подбросить деньжонок. Бедняга умирает от чахотки.

— Правильно, — сказал Джованни. — И ещё Сибилле Капелли. Её сына второй год держат в тюрьме за то, что он организовал забастовку.

— И старику Гульемо Гаджеро. Его сына убили карабинеры во время демонстрации. Он не хотел отдать им знамя, и они его застрелили на месте. Вы его должны помнить: весёлый такой, механик с электрической станции. — добавил Пьетро.

— Подумать только, скольким людям мы сможем теперь помочь! — восхищённо промолвил Джованни.

И три добрых рыбака до поздней ночи обсуждали, кому ещё нужно помочь теперь, когда у них оказались такие замечательные чемоданы. Это были честные и великодушные люди труда, и никто из них и в мыслях не имел воспользоваться подарком Хоттабыча для того, чтобы разбогатеть, стать крупным торговцем рыбой, капиталистом. Мне приятно сообщить это читателям, чтобы они вместе со мной порадовались, что подарок старика попал в хорошие руки.

From_Odessa

Цитата: Damaskin от августа  9, 2016, 17:33
Правда, вот эта цитата как-то не согласуется с рассуждениями From_Odessa
Да. Это подтверждает слова Геоалекса. Так что я согласен. В "Хоттабыче" Запада показан так: там есть беспринципные богатые рвачи-капиталисты, которые эксплуатируют и грабят народ, а вот эти бедные работяги - честные и добрые люди.

Damaskin

Цитата: From_Odessa от августа  9, 2016, 17:37
Цитата: Damaskin от августа  9, 2016, 17:33
Правда, вот эта цитата как-то не согласуется с рассуждениями From_Odessa
Да. Это подтверждает слова Геоалекса. Так что я согласен. В "Хоттабыче" Запада показан так: там есть беспринципные богатые рвачи-капиталисты, которые эксплуатируют и грабят народ, а вот эти бедные работяги - честные и добрые люди.

В этом смысле Лагина можно упрекнуть разве что в идеализации простых людей.

BormoGlott

Цитата: From_Odessa от августа  9, 2016, 17:21
А они не просто соревновались?
Что за соревнование?
Заставить маму заплатить больше, перебив ее цену на понравившуюся вещь, или отобрать у сына возможность приобрести приглянувшуюся ему машину и заработать денег на её перепродаже после реставрации-ремонта. Теплые родственные отношения :-\. Нет если дело касается денег, дружба и прочее уходят на второй план, нажива важнее. И это не единичный случай. Подобные примеры, если внимательно смотреть, всё тот же Дискавери, можно наблюдать и в других передачах.
Родственные и дружеские чувства не являются для людей воспитанных в обществе капитала приоритетным фактором определяющим их поведение. Всё по Дарвину. Естественный отбор. Сначала деньги — потом всё остальное. И если только с первым уже всё в порядке, тогда можно подумать и о дружбе, родственниках, обездоленных и прочее. И это есть главное направление, мейнстрим, поведения абсолютного большинства индивидуумов в общественных отношениях капиталистического типа.
Воспитание в советском обществе предполагало иную цель, а именно, общественные приоритеты ставить впереди своих личных. Опять же по Дарвину, но только не в масштабе не одной особи, а целой популяции.
После перевода стрелок "нашего бронепоезда" застрявшего на запасном пути с направления  "вперёд заре не встречу" на направление к "свободе предпринимательства" в нашей стране всё больше и больше сознание большинства людей завоёвывают приоритеты, характерные для капиталистического типа общества.

Lodur

Бормоглот, вы всё же немного сгущаете краски. Там полно людей, для которых семья важнее наживы, кто поможет другу (да даже случайному человеку, попавшему в беду), или окажет услугу безвозмездно (автостоп, например, отнюдь не в СССР изобрели). Особенно из традиционных христианских семей. Правда, христианские ценности, конечно, задолго до капитализма возникли.
8-й Девственник Лингвофорума

If the doors of perception were cleansed, everything would appear to man as it is: infinite. (W. Blake)
Какая потребителю разница, какой продукт лучше не работает?.. (Awwal12)

From_Odessa

Цитата: BormoGlott от августа  9, 2016, 20:19
Что за соревнование?
Играли друг с другом таким образом.

Цитата: BormoGlott от августа  9, 2016, 20:19
Родственные и дружеские чувства не являются для людей воспитанных в обществе капитала приоритетным фактором определяющим их поведение. Всё по Дарвину. Естественный отбор. Сначала деньги — потом всё остальное. И если только с первым уже всё в порядке, тогда можно подумать и о дружбе, родственниках, обездоленных и прочее. И это есть главное направление, мейнстрим, поведения абсолютного большинства индивидуумов в общественных отношениях капиталистического типа.
Воспитание в советском обществе предполагало иную цель, а именно, общественные приоритеты ставить впереди своих личных. Опять же по Дарвину, но только не в масштабе не одной особи, а целой популяции.
Мне кажется, что это далекая от реальности картина. В так называемом капиталистическом обществе уйма людей, для которых дружба и родственные связи имеют большее значение, нежели доходы, карьера и так далее. В то же время, в СССР было полно тех, для кого самым важным было пробиться повыше в партийной карьере и получить доступ к как можно большему числу благ. И там, и там есть люди разного типа. А то, что в СССР пропагандировалась постановка социальных проблем выше личных, не значит, что основная масса общества мыслила такими категориями. На мой взгляд, Вы явно демонизируете одну сторону и при этом столь же явно идеализируете другую.

Цитата: Lodur от августа  9, 2016, 20:55
Бормоглот, вы всё же немного сгущаете краски
Как по мне, то значительно. Описаны существующие тенденции, которые значительно гиперболизированы.

Damaskin

Цитата: From_Odessa от августа  9, 2016, 21:56
В так называемом капиталистическом обществе уйма людей, для которых дружба и родственные связи имеют большее значение, нежели доходы, карьера и так далее. В то же время, в СССР было полно тех, для кого самым важным было пробиться повыше в партийной карьере и получить доступ к как можно большему числу благ. И там, и там есть люди разного типа. А то, что в СССР пропагандировалась постановка социальных проблем выше личных, не значит, что основная масса общества мыслила такими категориями.

С одной стороны так. И тем не менее... Например, фрагмент из интервью с режиссером Аллой Суриковой:

Мне предстояла поездка в Париж. Захватила с собой кассету с картиной «Ищите женщину» в надежде найти автора пьесы Робера Тома и обрадовать его подарком. Жертвуя Версалем, я накручивала телефонный диск и — о счастье! — наконец-то разыскала драматурга.
По причине моего слабого знания французского телефонные переговоры вела моя дочь Кира.
В тот момент она жила в Париже. Красиво грассируя, Кира устроилась поудобнее у телефона и приготовилась слушать и переводить радость и счастье француза Робера Тома по поводу встречи с прекрасным. А я приготовилась наблюдать за ее лицом. Но постепенно лицо ее вытягивалось, глаза тускнели.
«Он старый и жадный маразматик», — вдруг сказала Кира громко, не боясь быть понятой, и передала мне трубку. Мы встретились. И я поняла, что мой фильм Тома совершенно не интересует. Все два часа он спрашивал меня, где его деньги. Очень он меня разозлил.
http://kommersant.ru/doc/2293411

То есть нормальное для человека капиталистического общества на всем заработать деньги воспринимается советским человеком как жлобство. Это явно результат определенного воспитания, поддержанного реальными социальными практиками.

From_Odessa

Цитата: Damaskin от августа  9, 2016, 22:39
С одной стороны так. И тем не менее... Например, фрагмент из интервью с режиссером Аллой Суриковой:

Мне предстояла поездка в Париж. Захватила с собой кассету с картиной «Ищите женщину» в надежде найти автора пьесы Робера Тома и обрадовать его подарком. Жертвуя Версалем, я накручивала телефонный диск и — о счастье! — наконец-то разыскала драматурга.
По причине моего слабого знания французского телефонные переговоры вела моя дочь Кира.
В тот момент она жила в Париже. Красиво грассируя, Кира устроилась поудобнее у телефона и приготовилась слушать и переводить радость и счастье француза Робера Тома по поводу встречи с прекрасным. А я приготовилась наблюдать за ее лицом. Но постепенно лицо ее вытягивалось, глаза тускнели.
«Он старый и жадный маразматик», — вдруг сказала Кира громко, не боясь быть понятой, и передала мне трубку. Мы встретились. И я поняла, что мой фильм Тома совершенно не интересует. Все два часа он спрашивал меня, где его деньги. Очень он меня разозлил.
http://kommersant.ru/doc/2293411

То есть нормальное для человека капиталистического общества на всем заработать деньги воспринимается советским человеком как жлобство. Это явно результат определенного воспитания, поддержанного реальными социальными практиками.
Я думаю, что многие жители стран капиталистического мира точно так же восприняли бы это поведение Тома. Если бы это было не так, у них не было бы уймы мультфильмов и фильмов, где подобное поведение представлено в негативном свете.

Poirot

Цитата: antic от августа  9, 2016, 16:07
У Лагина я не заметил засилья политической идеологии, там, скорее, пропагандируются общечеловеческие ценности. А вот что касаеися Незнайки на Луне, то да - это откровенно политический памфлет, довольно злой. (Хотя я человек левых взглядов, но такое мне не нравится, слишком уж топорно)
Вы ещё "Трёх толстяков" почитайте.
"Из-за плохой видимости через тепловизор прицела я увидел на расстоянии около 250 метров силуэт парнокопытного, внешне похожего на крупного кабана."

Poirot

"Из-за плохой видимости через тепловизор прицела я увидел на расстоянии около 250 метров силуэт парнокопытного, внешне похожего на крупного кабана."

From_Odessa

Сравнение разных редакций "Старика Хоттабыча"


Конечно, "Старик Хоттабыч" в изначальном виде 1938 года и в редакции 1958 годов (есть еще редакция 1955 года) сильно различается (я читал в детстве вариант от 1958 года). Правки вносил сам Лагин, насколько я знаю. Сравните главу об экзамене по географии из старой и новой версии.

    Версия 1938 года:

Цитировать"– Повелевай мной, – продолжал старик Хоттабыч, глядя на Вольку преданными, собачьими глазами. – Нет ли у тебя какого-нибудь горя, о Волька ибн Алеша? Скажи, я помогу тебе. Не гложет ли тебя тоска?

    – Гложет, – отвечал застенчиво Волька. – У меня сегодня испытание по географии.

    – Не беспокойся, о мой повелитель! – возбужденно заорал старик. – Знай же, что тебе неслыханно повезло, о красивейший из отроков, ибо я больше всех джиннов богат знаниями по географии, я – твой верный раб Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб. Мы пойдем с тобой вместе в школу, да будут благословенны ее фундамент и крыша! Я тебе буду незримо подсказывать ответы на все вопросы, и ты прославишься среди учеников твоей школы и среди учеников всех школ твоего великолепного города.

    – Замечательно! – сказал Волька.

    Он уже открыл дверь, чтобы пропустить вперед себя Хоттабыча, но тут же снова закрыл ее.

    – Придется тебе сменить одежду.

    – Разве мои одежды не услаждают твой взор, о достойнейший из Волек? – огорчился Хоттабыч.

    – Безусловно услаждают, – дипломатично ответил Волька, – но все же слишком уж они будут бросаться в глаза в нашем городе.

    Через две минуты из дома, в котором с сегодняшнего дня проживала семья Костыльковых, вышел наш герой, держа под руку старика Хоттабыча. Хоттабыч был великолепен в новой пиджачной паре из белого полотна, украинской вышитой сорочке и твердой соломенной шляпе канотье. Единственной деталью его туалета, которую он ни за что не согласился сменить, были туфли. Ссылаясь на мозоли трехтысячелетней давности, он остался в вычурных, богато расшитых золотом и серебром туфлях, которые в свое время свели бы, наверное, с ума самого большого модника при дворе калифа Гарун аль Рашида...

    – Костыльков Владимир! – торжественно провозгласили за столом, где сидела комиссия.

    Волька нехотя встал из-за парты, неуверенным шагом подошел к столу и вытащил билет № 14 – «Форма и движение Земли».

    – Так, – сказал разомлевший от жары член комиссии и вытер платком вспотевшее лицо. – Так, так, Костыльков. Что же ты можешь рассказать о горизонте?

    Старик Хоттабыч, притаившийся за дверьми в коридоре, услышав этот вопрос, что-то беззвучно зашептал.

    А Волька вдруг почувствовал, что какая-то неведомая сила против его желания раскрыла ему рот.

    – Горизонтом, о высокочтимый мой учитель, – начал он и тут же облился холодным потом, – я осмелюсь назвать, с твоего позволения, ту грань, где хрустальный купол небес соприкасается с краем Земли.

    – Что такое, Костыльков? – удивился экзаменатор. – Как понимать твои слова насчет хрустального свода небес и края Земли: в переносном или буквальном смысле?

    – В буквальном, – прошептал за дверью старик Хоттабыч.

    И Волька, чувствуя, что несет несусветную чепуху, вслед за этим ответил:

    – В буквальном, о учитель!

    Он не хотел этого говорить, но слова вылетали сами, помимо его желания.

    С экзаменатора мгновенно сошло сонное настроение, а ученики, изнывавшие на партах в ожидании своей очереди, встрепенулись и зажужжали, как шмели.

    – В переносном, – подсказал ему Сережа Кружкин трагическим шепотом.

    Но Волька снова громко и внятно произнес:

    – Конечно, в буквальном.

    – Значит, как же? – забеспокоился экзаменатор. – Значит, небо – это твердый купол?

    – Твердый, – отвечал убитым голосом Волька, и крупные слезы потекли по его щекам.

    – И, значит, есть такое место, где Земля кончается?

    – Есть такое место, – продолжал против своей воли отвечать наш герой, чувствуя, что ноги у него буквально подкашиваются от ужаса.

    – Да-а... – протянул экзаменатор и с любопытством посмотрел на Вольку. – А что ты можешь сказать насчет формы Земли?

    Старик Хоттабыч что-то трудолюбиво забормотал в коридоре.

    «Земля имеет форму шара», – хотел было сказать Волька, но по не зависящим от него обстоятельствам отвечал:

    – Земля, о достойнейший из учителей, имеет форму плоского диска и омывается со всех сторон величественной рекою – Океаном. Земля покоится на шести слонах, а те, в свою очередь, стоят на огромной черепахе. Так устроен мир, о учитель!

    Старик Хоттабыч в коридоре одобрительно кивал головой.

    Весь класс помирал со смеху.

    – Ты, наверно, болен, Воля? – участливо спросил у него директор школы и пощупал его лоб, мокрый от пота.

    – Благодарю тебя, о учитель, – отвечал ему Волька, изнемогая от чувства собственного бессилия, – благодарю тебя. Я, хвала Аллаху, совершенно здоров.

    – Придешь, когда выздоровеешь, Воля, – мягко сказал ему тогда директор и вывел его под руку из класса. – Придешь, когда выздоровеешь, и я сам проверю твои знания по географии.

    По ту сторону дверей Вольку встретил сияющий Хоттабыч.

    – Заклинаю тебя, о юный мой повелитель, – сказал он, обращаясь к Вольке, – потряс ли ты своими знаниями учителей своих и товарищей своих?

    – Потряс, – ответил, вздохнув, Волька и с ненавистью посмотрел на старика Хоттабыча.

    Старик Хоттабыч самодовольно ухмыльнулся."

   

From_Odessa

 Версия 1958 года:

 
Цитировать"— Повелевай мною! — продолжал Хоттабыч, глядя на Вольку преданными глазами. — Нет ли у тебя какого-нибудь горя, о Волька ибн Алёша? Скажи, и я помогу тебе.

    — Ой, — всплеснул руками Волька, кинув взгляд на бодро тикавший на его столе будильник. — Опаздываю! Опаздываю на экзамен!..

    — На что ты опаздываешь, о драгоценнейший Волька ибн Алёша? — деловито осведомился Хоттабыч. — Что ты называешь этим странным словом «эк-за-мен»?

    — Это то же самое, что испытания. Я опаздываю в школу на испытания.

    — Знай же, о Волька, — обиделся старичок, — что ты плохо ценишь моё могущество. Нет, нет и ещё раз нет! Ты не опоздаешь на экзамен. Скажи только, что тебе больше по нраву: задержать экзамены или немедленно оказаться у врат твоей школы?

    — Оказаться у врат, — сказал Волька.

    — Нет ничего легче! Сейчас ты будешь там, куда ты так жадно тянешься своей юной и благородной душой, и ты потрясёшь своими познаниями учителей своих и товарищей своих.

    С приятным хрустальным звоном старичок снова выдернул из бороды сначала один волосок, а за ним другой.

    — Боюсь, что не потрясу, — рассудительно вздохнул Волька, быстренько переодеваясь в форменную одежду. — По географии я, честно говоря, на пятёрку не вытяну.

    — Экзамен по географии? — вскричал старик и торжественно поднял свои иссохшие волосатые руки. — Экзамен по географии? Знай же, о изумительнейший из изумительных, что тебе неслыханно повезло, ибо я больше кого-либо из джиннов богат знаниями по географии, — я, твой верный слуга Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб. Мы пойдём с тобой в школу, да будут благословенны её фундамент и крыша! Я буду тебе незримо подсказывать ответы на все вопросы, которые будут тебе заданы, и ты прославишься среди учеников своей школы и среди учеников всех школ твоего великолепного города. И пусть только попробуют твои учителя не удостоить тебя самых высочайших похвал: они будут иметь дело со мной! — Тут Хоттабыч рассвирепел: — О, тогда им придётся очень, очень плохо! Я превращу их в ослов, на которых возят воду, в бездомных собак, покрытых коростой, в самых отвратительных и мерзких жаб — вот что я с ними сделаю!.. Впрочем, — успокоился он так же быстро, как и рассвирепел, — до этого дело не дойдёт, ибо все, о Волька ибн Алёша, будут восхищены твоими ответами.

    — Спасибо, Гассан Хоттабыч, — тяжко-тяжко вздохнул Волька. — Спасибо, только никаких подсказок мне не надо. Мы — пионеры — принципиально против подсказок. Мы против них организованно боремся.

    Ну откуда было старому джинну, проведшему столько лет в заточении, знать учёное слово «принципиально»? Но вздох, которым его юный спаситель сопроводил свои слова, полные печального благородства, утвердили Хоттабыча в убеждении, что помощь его нужна Вольке ибн Алёше больше, чем когда бы то ни было.

    — Ты меня очень огорчаешь своим отказом, — сказал Хоттабыч. — И ведь, главное, учти: никто моей подсказки не заметит.

    — Ну да! — горько усмехнулся Волька. — У Сергея Семёновича такой тонкий слух, спасу нет!

    — Теперь ты меня не только огорчаешь, но и обижаешь, о Волька ибн Алёша. Если Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб говорит, что никто не заметит, значит так оно и будет.

    — Никто-никто? — переспросил для верности Волька.

    — Никто-никто. То, что я буду иметь счастье тебе подсказать, пойдёт из моих почтительных уст прямо в твои высокочтимые уши.

    — Просто не знаю, что мне с вами делать, Гассан Хоттабыч, — притворно вздохнул Волька. — Ужасно не хочется огорчать вас отказом... Ладно, так и быть!.. География — это тебе не математика и не русский язык. По математике или русскому я бы ни за что не согласился на самую малюсенькую подсказку. Но поскольку география всё-таки не самый главный предмет... Ну, тогда пошли побыстрее!.. Только... — Тут он окинул критическим взором необычное одеяние старика. — М-м-м-да-а-а... Как бы это вам переодеться, Гассан Хоттабыч?

    — Разве мои одежды не услаждают твой взор, о достойнейший из Волек? — огорчился Хоттабыч.

    — Услаждают, безусловно услаждают, — дипломатично ответил Волька, — но вы одеты... как бы это сказать... У нас несколько другая мода... Ваш костюм слишком уж будет бросаться в глаза...

    Через минуту из дома, в котором с сегодняшнего дня проживала семья Костыльковых, вышел Волька, держа под руку Хоттабыча. Старик был великолепен и новой парусиновой пиджачной паре, украинской вышитой сорочке и твёрдой соломенной шляпе канотье. Единственное, что он не согласился сменить, была обувь. Сославшись на мозоли трёхтысячелетней давности, он остался в своих розовых туфлях с загнутыми носками, которые в своё время свели бы, вероятно, с ума самого большого модника при дворе калифа Гаруна аль Рашида.

    И вот Волька с преобразившимся Хоттабычем почти бегом приблизились к подъезду 245-й мужской средней школы. Старик кокетливо посмотрелся в стеклянную дверь, как в зеркало, и остался собой доволен.

    Пожилой швейцар, солидно читавший газету, с удовольствием отложил её, завидев Вольку и его спутника. Ему было жарко и хотелось поговорить.

    Перескакивая сразу через несколько ступенек, Волька помчался вверх по лестнице. В коридорах было тихо и пустынно — верный и печальный признак, что экзамены уже начались и что Волька, следовательно, опоздал!

    — А вы, гражданин, куда? — благожелательно спросил швейцар Хоттабыча, последовавшего было за своим юным другом.

    — Ему к директору нужно! — крикнул сверху Волька за Хоттабыча.

    — Извините, гражданин, директор занят. Он сейчас на экзаменах. Зайдите, пожалуйста, ближе к вечеру.

    Хоттабыч сердито насупил брови:

    — Если мне будет позволено, о почтенный старец, я предпочёл бы подождать его здесь. — Затем он крикнул Вольке: — Спеши к себе в класс, о Волька ибн Алёша, я верю, ты потрясёшь своими знаниями учителей своих и товарищей своих!

    — Вы ему, гражданин, дедушкой приходитесь или как? — попытался швейцар завязать разговор.

    Но Хоттабыч, пожевав губами, промолчал. Он считал ниже своего достоинства беседу с привратником.

    — Разрешите предложить вам кипячёной воды, — продолжал между тем швейцар. — Жара сегодня — не приведи господь.

    Налив из графина полный стакан, он повернулся, чтобы подать его неразговорчивому незнакомцу, и с ужасом убедился, что тот пропал неизвестно куда, словно сквозь паркет провалился. Потрясённый этим невероятным обстоятельством, швейцар залпом опрокинул в себя воду, предназначенную для Хоттабыча, налил и осушил второй стакан, третий и остановился только тогда, когда в графине не осталось ни единой капли. Тогда он откинулся на спинку стула и стал в изнеможении обмахиваться газетой.

    А в это время на втором этаже, как раз над швейцаром, в шестом классе «Б», происходила не менее волнующая сцена. Перед классной доской, увешанной географическими картами, за столом, по-парадному покрытым сукном, разместились учителя во главе с директором школы Павлом Васильевичем. Перед ними сидели на партах чинные, торжественно подтянутые ученики. В классе стояла такая тишина, что слышно было, как где-то под самым потолком монотонно гудит одинокая муха. Если бы ученики шестого класса «Б» всегда вели себя так тихо, это был бы безусловно самый дисциплинированный класс во всей Москве.

    Нужно, однако, подчеркнуть, что тишина в классе была вызвана не только экзаменационной обстановкой, но и тем, что выкликнули к доске Костылькова, а его в классе не оказалось.

    — Костыльков Владимир! — повторил директор и окинул недоумевающим взглядом притихший класс.

    Стало ещё тише.

    И вдруг из коридора донёсся гулкий топот чьих-то бегущих ног, и в тот самый момент, когда директор в третий и последний раз провозгласил «Костыльков Владимир!», с шумом распахнулась дверь и запыхавшийся Волька пискнул:

    — Я!

    — Пожалуй к доске, — сухо промолвил директор. — о твоём опоздании мы поговорим позже.

    — Я... я... я болен, — пробормотал Волька первое, что ему пришло в голову, и неуверенным шагом приблизился к столу.

    Пока он размышлял, какой бы из разложенных на столе билетов ему выбрать, в коридоре прямо из стены появился старик Хоттабыч и с озабоченным видом прошёл сквозь другую стену в соседний класс.

    Наконец Волька решился: взял первый попавшийся билет, медленно-медленно, пытая свою судьбу, раскрыл его и с удовольствием убедился, что ему предстоит отвечать про Индию. Как раз про Индию он знал много. Он и давно интересовался этой страной.

    — Ну что ж, — сказал директор, — докладывай.

    Начало билета Волька даже помнил слово в слово по учебнику. Он раскрыл рот и хотел сказать, что полуостров Индостан напоминает по своим очертаниям треугольник, что омывается этот огромный треугольник Индийским океаном и его частями: Аравийским морем — на западе и Бенгальским заливом — на востоке, что на этом полуострове расположены две большие страны — Индия и Пакистан, что населяет их добрый, миролюбивый народ со старинной и богатой культурой, что американские и английские империалисты всё время нарочно стараются поссорить обе эти страны, и так далее и тому подобное. Но в это время в соседнем классе Хоттабыч прильнул к стенке и трудолюбиво забормотал, приставив ко рту ладонь трубкой:

    — Индия, о высокочтимый мой учитель...

    И вдруг Волька, вопреки собственному желанию, стал пороть совершенно несусветную чушь:

    — Индия, о высокочтимый мой учитель, находится почти на самом краю земного диска и отделена от этого края безлюдными и неизведанными пустынями, ибо на восток от неё не живут ни звери, ни птицы. Индия — очень богатая страна, и богата она золотом, которое там не копают из земли, как в других странах, а неустанно, день и ночь, добывают особые, золотоносные муравьи, каждый из которых величиной почти с собаку. Они роют себе жилища под землёю и трижды в сутки выносят оттуда на поверхность золотой песок и самородки и складывают в большие кучи. Но горе тем индийцам, которые без должной сноровки попытаются похитить это золото! Муравьи пускаются за ними в погоню, и, настигнув, убивают на месте. С севера и запада Индия граничит со страной, где проживают плешивые люди. И мужчины и женщины, и взрослые и дети — все плешивые в этой стране, и питаются эти удивительные люди сырой рыбой и древесными шишками. А ещё ближе к ним лежит страна, в которой нельзя ни смотреть вперёд, ни пройти, вследствие того, что там в неисчислимом множестве рассыпаны перья. Перьями заполнены там воздух и земля: они-то и мешают видеть...

    — Постой, постой, Костыльков! — улыбнулась учительница географии. — Никто тебя не просит рассказывать о взглядах древних на физическую географию Азии. Ты расскажи современные научные данные об Индии.

    Ах, как Волька был бы счастлив изложить свои познания по этому вопросу! Но что он мог поделать, если уже больше не был властен над своей речью и своими поступками! Согласившись на подсказку Хоттабыча, он стал безвольной игрушкой в его доброжелательных, но невежественных руках. Он хотел подтвердить, что, конечно, то, что он только что сказал, ничего общего не имеет с данными современной науки, но Хоттабыч за стеной недоуменно пожал плечами, отрицательно мотнув головой, и Волька здесь, перед экзаменационным столом, вынужден был также пожать плечами и отрицательно мотнуть головой:

    — То, что я имел честь сказать тебе, о высокочтимая Варвара Степановна, основано на самых достоверных источниках, и нет более научных сведений об Индии, чем те, которые я только что, с твоего разрешения, сообщил тебе.

    — С каких это пор ты, Костыльков, стал говорить старшим «ты»? — удивилась учительница географии. — И перестань паясничать. Ты на экзамене, а не на костюмированном вечере. Если ты не знаешь этого билета, то честнее будет так и сказать. Кстати, что ты там такое наговорил про земной диск? Разве тебе не известно, что Земля — шар?!

    Известно ли Вольке Костылькову, действительному члену астрономического кружка при Московском планетарии, что Земля — шар?! Да ведь это знает любой первоклассник!

   

From_Odessa

ЦитироватьНо Хоттабыч за стеной рассмеялся, и из Волькиного рта, как наш бедняга ни старался сжать свои губы, сам по себе вырвался высокомерный смешок:

    — Ты изволишь шутить над твоим преданнейшим учеником! Если бы Земля была шаром, воды стекали бы с неё вниз, и люди умерли бы от жажды, а растения засохли. Земля, о достойнейшая и благороднейшая из преподавателей и наставников, имела и имеет форму плоского диска и омывается со всех сторон величественной рекой, называемой «Океан». Земля покоится на шести слонах, а те стоят на огромной черепахе. Вот как устроен мир, о учительница!

    Экзаменаторы смотрели на Вольку со всё возрастающим удивлением. Тот от ужаса и сознания своей полнейшей беспомощности покрылся холодным потом.

    Ребята в классе всё ещё не могли разобраться, что такое произошло с их товарищем, но кое-кто начинал посмеиваться. Уж очень это забавно получилось про страну плешивых, про страну, наполненную перьями, про золотоносных муравьёв величиной с собаку, про плоскую Землю, покоящуюся на шести слонах и одной черепахе. Что касается Жени Богорада, закадычного Волькиного приятеля и звеньевого его звена, то он не на шутку встревожился. Кто-кто, а он-то отлично знал, что Волька — староста астрономического кружка и уж во всяком случае знает, что Земля — шар. Неужели Волька ни с того ни с сего вдруг решил хулиганить, и где — на экзаменах! Очевидно, Волька заболел. Но чем? Что за странная, небывалая болезнь? И потом, очень обидно за звено. Всё время шли первыми по своим показателям, и вдруг всё летит кувырком из-за нелепых ответов Костылькова, такого дисциплинированного и сознательного пионера!

    Тут на свежие раны Жени поспешил насыпать соли сидевший на соседней парте Гога Пилюкин, пренеприятный мальчишка, прозванный одноклассниками Пилюлей.

    — Горит твоё звено, Женечка! — шепнул он, злорадно хихикнув. — Горит, как свечечка!.. Женя молча показал Пилюле кулак.

    — Варвара Степановна! — жалостно возопил Гога. — Богорад мне кулаком грозится.

    — Сиди спокойно и не ябедничай, — сказала ему Варвара Степановна и снова обратилась к Вольке, который стоял перед нею ни жив ни мёртв: — Ты что это, серьёзно насчёт слонов и черепах?

    — Как никогда более серьёзно, о почтеннейшая из учительниц, — повторил Волька старикову подсказку, сгорая от стыда.

    — И тебе нечего добавить? Неужели ты полагаешь, что отвечаешь по существу твоего билета?

    — Нет, не имею, — отрицательно покачал головой там, за стенкой, Хоттабыч.

    И Волька, изнывая от беспомощности перед силой, толкающей его к провалу, также сделал отрицательный жест:

    — Нет, не имею. Разве только, что горизонты в богатой Индии обрамлены золотом и жемчугами.

    — Невероятно! — развела руками учительница. Не верилось, чтобы Костыльков, довольно дисциплинированный мальчик, да ещё в такую серьёзную минуту, решил ни с того ни с сего так нелепо шутить над учителями, рискуя к тому же переэкзаменовкой.

    — По-моему, мальчик не совсем здоров, — шепнула она директору.

    Искоса бросая быстрые и сочувственные взгляды на онемевшего от тоски Вольку, экзаменаторы стали шёпотом совещаться.

    Варвара Степановна предложила:

    — А что, если задать ему вопрос специально для того, чтобы мальчик успокоился? Ну, хотя бы из прошлогоднего курса. В прошлом году у него по географии была пятёрка.

    Остальные экзаменаторы согласились, и Варвара Степановна снова обратилась к несчастному Вольке:

    — Ну, Костыльков, вытри слёзы, не нервничай. Расскажи-ка, что такое горизонт.

    — Горизонт? — обрадовался Волька. — Это просто. Горизонтом называется воображаемая линия, которая...

    Но за стеной снова закопошился Хоттабыч, и Костыльков снова пал жертвой его подсказки.

    — Горизонтом, о высокочтимая, — поправился он, — горизонтом я назову ту грань, где хрустальный купол небес соприкасается с краем Земли:

    — Час от часу не легче! — простонала Варвара Степановна. — Как прикажешь понимать твои слова насчёт хрустального купола небес: в буквальном или переносном смысле слова?

    — В буквальном, о учительница, — подсказал из-за стены Хоттабыч.

    И Вольке пришлось вслед за ним повторить:

    — В буквальном, о учительница.

    — В переносном! — прошипел ему кто-то с задней скамейки.

    Но Волька снова промолвил:

    — Конечно, в буквальном, и ни в каком ином.

    — Значит, как же? — всё ещё не верила своим ушам Варвара Степановна. — Значит, небо, по-твоему, твёрдый купол?

    — Твёрдый.

    — И, значит, есть такое место, где Земля кончается?

    — Есть такое место, о высокочтимая моя учительница.

    За стеной Хоттабыч одобрительно кивал головой и удовлетворённо потирал свои сухие ладошки. В классе наступила напряжённая тишина. Самые смешливые ребята перестали улыбаться. С Волькой определённо творилось неладное.

    Варвара Степановна встала из-за стола, озабоченно пощупала Волькин лоб. Температуры не было.

    Но Хоттабыч за стенкой растрогался, отвесил низкий поклон, коснулся, по восточному обычаю, лба и груди и зашептал. И Волька, понуждаемый той же недоброй силой, в точности повторил эти движения:

    — Благодарю тебя, о великодушнейшая дочь Степана! Благодарю тебя за беспокойство, но оно ни к чему. Оно излишне, ибо я, хвала аллаху, совершенно здоров.

    Варвара Степановна ласково взяла Вольку за руку, вывела из класса и погладила по поникшей голове:

    — Ничего, Костыльков, не унывай. Видимо, ты несколько переутомился... Придёшь, когда хорошенько отдохнёшь, ладно?

    — Ладно, — сказал Волька. — Только, Варвара Степановна, честное пионерское, я нисколько, ну совсем нисколечко не виноват!

    — А я тебя ни в чём и не виню, — мягко отвечала учительница. — Знаешь, давай заглянем к Петру Иванычу.

    Пётр Иваныч — школьный доктор — минут десять выслушивал и выстукивал Вольку, заставил его зажмурить глаза, вытянуть перед собой руки и стоять с растопыренными пальцами; постучал по его ноге ниже коленки, чертил стетоскопом линии на его голом теле.

    За это время Волька окончательно пришёл в себя. Щёки его снова покрылись румянцем, настроение поднялось.

    — Совершенно здоровый мальчик, — сказал Пётр Иваныч. — То есть прямо скажу: на редкость здоровый мальчик! Надо полагать, сказалось небольшое переутомление... Переусердствовал перед экзаменами... А так здоров, здо-о-о-ро-о-ов! Микула Селянинович, да и только!

    Это не помешало ему на всякий случай накапать в стакан каких-то капель, и Микуле Селяниновичу пришлось проглотить их.

    И тут Вольке пришла в голову шальная мысль. А что, если именно здесь, в кабинете Петра Иваныча, воспользовавшись отсутствием Хоттабыча, попробовать сдать Варваре Степановне экзамен?

    — Ни-ни-ни! — замахал руками Пётр Иваныч. — Ни в коем случае не рекомендую. Пусть лучше несколько денёчков отдохнёт. География от него никуда не убежит.

    — Что верно, то верно, — облегчённо промолвила учительница, довольная, что всё в конечном счёте так благополучно обошлось. — Иди-ка ты, дружище Костыльков, до дому, до хаты и отдыхай. Отдохнёшь хорошенько — приходи и сдавай. Я уверена, что ты обязательно сдашь на пятёрку... А вы как думаете, Пётр Иваныч?

    — Такой богатырь? Да он меньше чем на пять с плюсом ни за что не пойдёт!

    — Да, вот что... — сказала Варвара Степановна. — А не лучше ли будет, если кто-нибудь его проводит до дому?

    — Что вы, что вы, Варвара Степановна! — всполошился Волька. — Я отлично сам дойду.

    Не хватало только, чтобы провожатый столкнулся носом к носу с этим каверзным стариком Хоттабычем!

    Волька выглядел уже совсем хорошо, и учительница со спокойной душой отпустила его домой. Навстречу ему бросился швейцар:

    — Костыльков! Тут с тобой дедушка приходил или кто, так он...

    Но как раз в это время из стены появился старик Хоттабыч. Он был весел, очень доволен собой и что-то напевал себе под нос.

    — Ой! — тихо вскрикнул швейцар и тщетно попытался налить себе воды из пустого графина.

    А когда он поставил графин на место и оглянулся, в вестибюле не было ни Вольки Костылькова, ни его загадочного спутника. Они уже вышли на улицу и завернули за угол.

    — Заклинаю тебя, о юный мой повелитель, — горделиво обратился Хоттабыч, нарушив довольно продолжительное молчание, — потряс ли ты своими знаниями учителей своих и товарищей своих?

    — Потряс! — вздохнул Волька и с ненавистью посмотрел на старика.

    Хоттабыч самодовольно ухмыльнулся.

    Хоттабыч просиял:

    — Я другого и не ожидал!.. А мне было показалось, что эта почтеннейшая дочь Степана осталась недовольна широтой и полнотой твоих познаний.

    — Что ты, что ты! — испуганно замахал руками Волька, вспомнив страшные угрозы Хоттабыча. — Это тебе только показалось.

    — Я бы превратил её в колоду, на которой мясники разделывают бараньи туши, — свирепо заявил старик (и Волька не на шутку струхнул за судьбу своей классной руководительницы), — если бы не увидел, что она оказала тебе высший почёт, проводив тебя до самых дверей класса, а затем и чуть ли не до самой лестницы! И тогда я понял, что она по достоинству оценила твои ответы. Мир с нею!

    — Конечно, мир с нею, — торопливо подхватил Волька, у которого словно гора с плеч свалилась.

    За несколько тысячелетий своей жизни Хоттабыч не раз имел дело с загрустившими людьми и знал, как улучшить их настроение. Во всяком случае, он был убеждён, что знает: надо человеку подарить что-либо особенно желанное. Только что подарить?

    Случай подсказал ему решение, когда Волька обратился к одному из прохожих:

    — Извините, пожалуйста, разрешите узнать, который час.

    Прохожий кинул взгляд на свои наручные часы:

    — Без пяти два.

    — Спасибо, — сказал Волька и продолжал путь в полном безмолвии.

    Молчание прервал Хоттабыч:

    — Скажи мне, о Волька, как этот пешеход, не глянув на солнце, столь точно определил время?

    — Ты же видел, он посмотрел на свои часы.

    Старик в недоумении поднял брови:

    — На часы?!

    — Ну да, на часы, — пояснил Волька. — Они у него были на руке... Такие кругленькие, хромированные...

    — Почему же таких часов нет у тебя — достойнейшего из спасителей джиннов?

    — Мне ещё рановато иметь такие часики, — смиренно отвечал Волька. — Годами не вышел.

    — Да позволено будет мне, о достойнейший пешеход, осведомиться, который теперь час, — остановил Хоттабыч первого попавшегося прохожего и впился глазами в его наручные часы.

    — Без двух минут два, — отвечал тот, несколько удивлённый необычной витиеватостью вопроса.

    Отблагодарив его в наиизысканнейших восточных выражениях, Хоттабыч с лукавой усмешечкой обратился к Вольке:

    — Да будет позволено мне, о лучший из Волек, осведомиться и у тебя, который час.

    И вдруг на Волькиной левой руке засверкали точь-в-точь такие же часы, как у того гражданина, но только не из хромированной стали, а из чистейшего червонного золота.

From_Odessa

Цитировать— Да будут они достойны твоей руки и твоего доброго сердца, — растроганно промолвил старик, наслаждаясь Волькиной радостью и удивлением.

    Тогда Волька сделал то, что делает на его месте любой мальчик и любая девочка, когда они впервые оказываются владельцами часов, — он приложил часы к уху, чтобы насладиться их тиканьем.

    — Э-э-э! — протянул он. — Да они не заведены. Надо их завести.

    Волька попытался вертеть заводную головку, но она, к величайшему его разочарованию, не вертелась.

    Тогда Волька вынул из кармана штанов перочинный ножик, с тем чтобы открыть крышку часов. Но при всём старании он не мог найти и признаков щели, куда можно было бы воткнуть лезвие ножа.

    — Они из цельного куска золота! — хвастливо подмигнул ему старик. — Я не из тех, кто дарит дутые золотые вещи.

    — Значит, внутри у них ничего нет? — разочарованно воскликнул Волька.

    — А разве там что-то должно быть, внутри? — забеспокоился старый джинн.

    Вместо ответа Волька молча отстегнул часы и вернул их Хоттабычу.

    — Хорошо, — кротко согласился тот. — Я тебе подарю такие часы, которые не должны иметь ничего внутри.

    Золотые часики снова оказались на Волькиной руке, но сейчас они стали тоненькими, плоскими. Стекло на них исчезло, а вместо минутной, секундной и часовой стрелок возник небольшой вертикальный золотой шпенёчек в середине циферблата с великолепными, чистейшей воды изумрудами, расположенными там, где полагалось быть часовым отметкам.

    — Никогда и ни у кого, даже у богатейших султанов вселенной, не было наручных солнечных часов! — снова расхвастался старик. — Были солнечные часы на городских площадях, были на рынках, в садах, во дворах, и все они сооружались из камня. А вот такие я только что сам придумал. Правда, неплохо?

    Действительно, оказаться первым и единственным во всём мире обладателем наручных солнечных часов было довольно заманчиво.

    На Волькином лице выразилось неподдельное удовольствие, и старик расцвёл.

    — А как ими пользоваться? — спросил Волька.

    — А вот так. — Хоттабыч бережно взял Волькину левую руку с вновь придуманными часами. — Держи руку вот так, и тень от этой золотой палочки ляжет на искомую цифру.

    — Для этого должно светить солнце, — сказал Волька, с досадой глянув на облачко, только что закрывшее собой дневное светило.

    — Сейчас это облачко уйдёт, — обещал Хоттабыч, и действительно снова вовсю засветило солнце. — Вот видишь, часы показывают, что время теперь где-то между двумя и тремя часами пополудни. Примерно, половина третьего.

    Пока он это говорил, солнце скрылось за другим облаком.

    — Ничего, — сказал Хоттабыч. — Я буду очищать для тебя небо каждый раз, когда тебе угодно будет узнать, который час.

    — А осенью? — спросил Волька.

    — Что осенью?

    — А осенью, а зимой, когда небо целыми месяцами скрыто за тучами?

    — Я тебе сказал, о Волька, солнце будет свободно от туч каждый раз, когда это тебе понадобится. Тебе надо будет только приказать мне, и всё будет в порядке.

    — А если тебя не будет поблизости?

    — Я всегда буду поблизости, лишь только ты меня кликнешь.

    — А вечером? А ночью? — ехидно осведомился Волька. — Ночью, когда на небе нет солнца?

    — Ночью люди должны предаваться сну, а не смотреть на часы, — в великой досаде отвечал Хоттабыч.

    Ему стоило очень больших трудов взять себя в руки и не проучить этого настырного отрока.

    — Хорошо, — кротко сказал он. — Тогда скажи, нравятся ли тебе часы, которые ты видишь на руке вон того пешехода? Если они тебе нравятся, они будут твоими.

    — То есть как это так — моими? — удивился Волька.

    — Не бойся, о Волька ибн Алёша, я не трону его ни единым пальцем. Он сам с радостью подарит их тебе, ибо ты поистине достоин величайших даров.

    — Ты его заставишь, а он...

    — А он будет счастлив, что я не стёр его с лица земли, не превратил его в облезлую крысу, рыжего таракана, трусливо таящегося в щелях хибарки последнего нищего...

    — Ну, это уже форменное вымогательство! — возмутился Волька. — За такие штучки у нас, брат Хоттабыч, в милицию и под суд. И поделом, знаешь ли.

    — Это меня под суд?! — Старик взъерепенился не на шутку. — Меня?! Гассана Абдуррахмана ибн Хоттаба? Да знает ли он, этот презреннейший из пешеходов, кто я такой?! Спроси первого попавшегося джинна, или ифрита, или шайтана, и они тебе скажут, дрожа от страха мелкой дрожью, что Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб — владыка телохранителей из джиннов, и число моего войска — семьдесят два племени, а число бойцов каждого племени — семьдесят две тысячи, и каждый из тысячи властвует над тысячей маридов, и каждый марид властвует над тысячей помощников, а каждый помощник властвует над тысячей шайтанов, а каждый шайтан властвует над тысячей джиннов, и все они покорны мне и не могут меня ослушаться!.. Не-е-ет, пусть только этот трижды ничтожнейший из ничтожных пешеходов...

    А прохожий, о котором шла речь, преспокойно шагал себе по тротуару, лениво поглядывая на витрины магазинов, и не подозревал о страшной опасности, которая в эту минуту нависла над ним только потому, что на его руке поблёскивали самые обыкновенные часы марки «Зенит».

    — Да я... — выхвалялся совсем разошедшийся Хоттабыч перед оторопевшим Волькой, — да я его превращу в...

    Дорога была каждая секунда. Волька крикнул:

    — Не надо!

    — Чего не надо?

    — Трогать прохожего не надо... Часов не надо!.. Ничего не надо!..

    — Совсем ничего не надо? — усомнился старик, быстро приходя в себя.

    Единственные в мире наручные солнечные часы исчезли так же незаметно, как и возникли.

    — Совсем ничего... — сказал Волька и так тяжко вздохнул, что старик понял: сейчас главное — развлечь своего юного спасителя, рассеять его дурное настроение."

Виоленсия

Оказывается, я читала вариант 1938 года, надо же, а книга была не старая! Интересно!
Но в детстве она не так "идеологизированно" воспринималась. Точнее, книжка про достаточно старые времена, и поэтому думалось, что всё так и было (ну, точнее, было бы, окажись в СССР русскоговорящий трёхтысячелетний джинн). :D

Alexi84

Читал "Хоттабыча" в детстве (вариант 1958 года), потом как-то перечитывал, уже будучи взрослым. Оба раза воспринимал его как нормальную советскую детскую книгу, с умеренным количеством идеологии.

Что мне казалось откровенно антикапиталистическим - так это книги Джанни Родари. Тем не менее они мне очень нравились (и сейчас нравятся), я их считал в своей основе правдивыми и читал с удовольствием. :)
Нет народа, о котором было бы выдумано столько лжи, нелепостей и клеветы, как народ русский. (Екатерина Великая)

Wolliger Mensch

Цитата: Виоленсия от июня 27, 2017, 19:46
... (ну, точнее, было бы, окажись в СССР русскоговорящий трёхтысячелетний джинн). :D

То есть, летать на ковре, раздвигать штанги, залезать в стену и проч. — это нормально. А по-русски говорить — « :D »? :what:
«Вот интересно, каких лингвистических жемчуг можно найти в море отодвинутых книг», Ян Гавлиш.
«Впредь прошу помнить, что придумал игру не для любых ассоциаций, а для семантически оправданных. Например, чтó это такое: ,,рулетке" — ,,выпечке"?? Тем более, что сей ляпсус я сам совершил...», Марбол
«Ветхий Завет написан на иврите и частично на армейском», Vesle Anne
«МЛ(ять)КО ... ПЛ(ять)NЪ», Тася
«Вот откроет этот спойлер, например, Марго, ничего не подозревая, а потом будут по всему форуму блюющие смайлики...», Авал
«Томан приличный мужчина. Правда по патриархальным меркам слегка голодранец», Vesle Anne
«Возможен ли фонетический переход "ж" в "п с придыханием"», forest

Nevik Xukxo


Виоленсия

Цитата: Wolliger Mensch от июня 27, 2017, 22:03
Цитата: Виоленсия от июня 27, 2017, 19:46
... (ну, точнее, было бы, окажись в СССР русскоговорящий трёхтысячелетний джинн). :D

То есть, летать на ковре, раздвигать штанги, залезать в стену и проч. — это нормально. А по-русски говорить — « :D »? :what:
Именно. Джинн же, а не русист. :green:

VagneR

Каждый человек имеет право быть дураком, но и правом надо пользоваться с некоторой умеренностью.
К. Берне

From_Odessa

Интересно, каков предел возможностей старика Хоттабыча и каков он, где проходит... Если таковой вообще есть.

From_Odessa

Еще интересно по поводу футбольного матча :) Правда, когда я читал книгу, причем сделал это множество раз, спортом номер один еще не интересовался :) Так вот. Любопытно, это было московское дерби, или одна из команд представляла другой город? Судя по тому, что матч собрал аншлаг, а на стадион не попала туча желающих. А речь шла о стадионе " Динамо", причём тогда на нем были ещё деревянные лавки, то есть, вместимость соавляла 54 600 человек! Следовательно, поединок центральный и очень ажиотажный.

Кстати, интересно, что клуб "Зубило" все-таки вроде создали, и он существовал в Вологде. Более точной информации пока не нашёл. А вот клуба "Шайба" вроде никогда ещё не было.

Быстрый ответ

Обратите внимание: данное сообщение не будет отображаться, пока модератор не одобрит его.

Имя:
Имейл:
Проверка:
Оставьте это поле пустым:
Наберите символы, которые изображены на картинке
Прослушать / Запросить другое изображение

Наберите символы, которые изображены на картинке:

√36:
ALT+S — отправить
ALT+P — предварительный просмотр