Проблема культурной идентичности в эпоху глобализации

[Мечтатель]

Я читал "Лёд", из любопытства.

"Лёд" - это ерунда. У Сорокина лучшие вещи написаны в советское время. Последняя стоящая вещь - "Сердца четырех".

Поскольку писателя, способного написать то, что мне довелось читать (вспомнил, что читал также какой-то сорокинский текст про секту земле...бов) я не уважаю, то и достоинства любых его произведений (мне) неинтересны.

[Damaskin]

Я читал "Лёд", из любопытства.

"Лёд" - это ерунда. У Сорокина лучшие вещи написаны в советское время. Последняя стоящая вещь - "Сердца четырех".

Поскольку писателя, способного написать то, что мне довелось читать (вспомнил, что читал также какой-то сорокинский текст про секту земле...бов) я не уважаю, то и достоинства любых его произведений (мне) неинтересны.

Вот в этом и проявляются ваши холодность и ханжество, о которых так много писал From Odessa. Вы совершенно не воспринимаете раблезианскую стихию телесного низа. Вот вы и стоите, как Цюй Юань перед Отцом-рыбаком.

Цюй Юань отвечал: "Весь мир стал грязен и мутен, а я в нем один лишь чист.  Все  люди  толпы опьянели,  а я среди них трезв один. Вот почему я и прогнан".  Отец-рыбак  говорил: "Скажу тебе, что совершенный человек - он не грязнится  и  не  портится  от  прочих.  А между тем умеет он со всею жизнью вместе  быть,  идти  туда  или  сюда.  Если весь мир стал грязен и мутен, то почему  ты  не поплыл вслед за течением его и не вознесся на его волне? Если все  люди  толпы  опьянели,  почему  б не дожрать ту барду, что осталась, не допить  ту гущу вина? Зачем, на груди лелея топаз, в руке зажимая опал, себя отдавать  в  жертву  изгнания?"

Одной из книг, у которых я учился познанию России, её глубоких исторических корней, была "Память" Владимира Чивилихина, сибиряка по происхождению.

Посмотрел. Какая-то псевда про то, что "Слово" написал князь Игорь. Какую ценность имеют рассуждения подобных сочинителей?

[Мечтатель]

Одной из книг, у которых я учился познанию России, её глубоких исторических корней, была "Память" Владимира Чивилихина, сибиряка по происхождению.

Посмотрел. Какая-то псевда про то, что "Слово" написал князь Игорь. Какую ценность имеют рассуждения подобных сочинителей?

Автор же не утверждает, что его версия единственно верная.

Да и неважно это. Я узнал из его книги немало интересного. И человек он хороший.

Я читал "Лёд", из любопытства.

"Лёд" - это ерунда. У Сорокина лучшие вещи написаны в советское время. Последняя стоящая вещь - "Сердца четырех".

Поскольку писателя, способного написать то, что мне довелось читать (вспомнил, что читал также какой-то сорокинский текст про секту земле...бов) я не уважаю, то и достоинства любых его произведений (мне) неинтересны.

Вот в этом и проявляются ваши холодность и ханжество, о которых так много писал From Odessa. Вы совершенно не воспринимаете раблезианскую стихию телесного низа.

Почему необходимо воспринимать её именно "по-раблезиански", со всеми этими описаниями говна, мочи и спермы, изобильными в книжках Сорокина? Да ещё и густо приправленными матерщиной.

Мне это неприятно. Не понимаю, почему я должен совершать над собой насилие, читая такую литературу.

[Damaskin]

очему необходимо воспринимать её именно "по-раблезиански", со всеми этими описаниями говна, мочи и спермы, изобильными в книжках Сорокина? Да ещё и густо приправленными матерщиной.

Так это и есть раблезианская стихия. Вы "Гаргантюа и Пантагрюэля" давно не перечитывали?
Зачем? Ответ в цитате выше. Если более кратко - в целях самосовершенствования.

[Мечтатель]

очему необходимо воспринимать её именно "по-раблезиански", со всеми этими описаниями говна, мочи и спермы, изобильными в книжках Сорокина? Да ещё и густо приправленными матерщиной.

Так это и есть раблезианская стихия. Вы "Гаргантюа и Пантагрюэля" давно не перечитывали?

Я их не читал полностью. Не смог.

[Damaskin]

очему необходимо воспринимать её именно "по-раблезиански", со всеми этими описаниями говна, мочи и спермы, изобильными в книжках Сорокина? Да ещё и густо приправленными матерщиной.

Так это и есть раблезианская стихия. Вы "Гаргантюа и Пантагрюэля" давно не перечитывали?

Я их не читал полностью. Не смог.

Вот видите. А еще претендуете на постижение мудрости даосов. Отец-рыбак ведь все очень точно сформулировал. Но Цюй Юань не внял, и последствия были печальны.

[Мечтатель]

Вы прямо как Александра. "Давай ближе к народу". Со своих позиций, конечно, но всё же. Мне не нравится дерьмо в литературных текстах, и тут ничего не поделать. Не понимаю, почему это нужно критиковать или исправлять.

[Devorator linguarum]

Искусство должно показывать, куда можно вознестись, а не куда можно опуститься. Опуститься-то мы и безо всякого искусства сможем, если чё.

[Мечтатель]

Знаете, я долгое время жил в доме с общим нужником на улице (сам я им редко пользовался, предпочитал посещать свою благоустроенную квартиру в соседнем квартале). Так вот, зимой там дерьмо смерзалось и образовывало этакий столб в дыре. А летом местное население во дворе жрало водку, гоготало и материлось ночь напролёт. Вот туда бы Сорокина, хороший фон получился бы для его рассказов. Но ведь эти писатели живут в совершенно других условиях, в комфорте и защищенности. И от этого ещё более противно.

[Damaskin]

Вы прямо как Александра. "Давай ближе к народу". Со своих позиций, конечно, но всё же. Мне не нравится дерьмо в литературных текстах, и тут ничего не поделать. Не понимаю, почему это нужно критиковать или исправлять.

Да причем здесь "ближе к народу". Я о гармонии верха и низа речь веду. О снятии бинарных оппозиций в собственном сознании. А вы на них зацикливаетесь. И при этом еще читаете про всяких даосов и чань-буддистов и рассуждаете о постижении Дао.

Знаете, я долгое время жил в доме с общим нужником на улице (сам я им редко пользовался, предпочитал посещать свою благоустроенную квартиру в соседнем квартале). Так вот, зимой там дерьмо смерзалось и образовывало этакий столб в дыре. А летом местное население во дворе жрало водку, гоготало и материлось ночь напролёт. Вот туда бы Сорокина, хороший фон получился бы для его рассказов. Но ведь эти писатели живут в совершенно других условиях, в комфорте и защищенности. И от этого ещё более противно.

Насчет Сорокина не знаю, хотя он тоже советский человек, да еще 50-х годов рождения. А вот у Рабле наверняка ватерклозета не было. Про древних даосов и буддистов я уж молчу. "Палочка для подтирания зада" - вот и все удобства.
 

[Мечтатель]

Ну в общем, я дал понять, что эта "стихия низа" мне известна не понаслышке. С детства я встречал этого достаточно вокруг, и одним из импульсов к "самосовершенствованию" и к миру искусства было как раз стремление уйти от этого хоть куда-нибудь, противопоставить низкому и грубому высокое и тонкое. И до сих пор я в некотором роде остаюсь воителем на этом поле.

[Damaskin]

Ну в общем, я дал понять, что эта "стихия низа" мне известна не понаслышке.

А кому она известна "по Наслышке"? Ангелам Господним?

одним из импульсов к "самосовершенствованию" и к миру искусства было как раз стремление уйти от этого хоть куда-нибудь, противопоставить низкому и грубому высокое и тонкое.

Тогда мне совершенно непонятен ваш интерес к даосизму и чань-буддизму.

[Мечтатель]

одним из импульсов к "самосовершенствованию" и к миру искусства было как раз стремление уйти от этого хоть куда-нибудь, противопоставить низкому и грубому высокое и тонкое.

Тогда мне совершенно непонятен ваш интерес к даосизму и чань-буддизму.

Там много эстетики.

[Damaskin]

одним из импульсов к "самосовершенствованию" и к миру искусства было как раз стремление уйти от этого хоть куда-нибудь, противопоставить низкому и грубому высокое и тонкое.

Тогда мне совершенно непонятен ваш интерес к даосизму и чань-буддизму.

Там много эстетики.

Значит, вы воспринимаете это все просто как экзотическую игрушку, не понимая смысла.

[Lodur]

Так это и есть раблезианская стихия. Вы "Гаргантюа и Пантагрюэля" давно не перечитывали?

Ничего, если я признаюсь, что вообще не смог заставить себя этот шедевр дочитать? (И это ещё, будучи мальчиком, задолго до смены мировоззрения и глубокой ломки эстетической картины). Хотя вот де Сада прочёл всего и запоем... Никак остановится не мог - насколько ж низко можно человека, как существо, макнуть в то самое. Талантливый автор, хоть и больной.

[Мечтатель]

одним из импульсов к "самосовершенствованию" и к миру искусства было как раз стремление уйти от этого хоть куда-нибудь, противопоставить низкому и грубому высокое и тонкое.

Тогда мне совершенно непонятен ваш интерес к даосизму и чань-буддизму.

Там много эстетики.

Значит, вы воспринимаете это все просто как экзотическую игрушку, не понимая смысла.

Я же не даос и не чань-буддист. Какие-то близкие идеи и образы оттуда воспринял и использую, но не более того.

[Damaskin]

Хотя вот де Сада прочёл всего и запоем...

Де Сад - это тоже хорошо. 

Я же не даос и не чань-буддист. Какие-то близкие идеи и образы оттуда воспринял и использую, но не более того.

Впрочем, я уже вам кажется писал, что Индия, по идее, должна быть вам ближе. Китайцы - народ простой, прагматики. А индийцы - большие эстеты и мастера всякие сущности придумывать.

[Мечтатель]

Я же не даос и не чань-буддист. Какие-то близкие идеи и образы оттуда воспринял и использую, но не более того.

Впрочем, я уже вам кажется писал, что Индия, по идее, должна быть вам ближе. Китайцы - народ простой, прагматики. А индийцы - большие эстеты и мастера всякие сущности придумывать.

Из китайской культуры, в сущности, мне близки только самые основы даосизма как натурфилософии (концепция Дао). И кое-что из традиционного искусства Китая, а именно пейзажная живопись (се и "живопись идеи", т. е. воображения, кстати).

В Японии нравится эстетическая сторона культуры (но не общественно-политические традиции).

В Индии нравится Ошо, старое искусство и милосердие к животным:) Традиционные религиозные системы Индии чужды.

[Damaskin]

В Индии нравится Ошо, старое искусство и милосердие к животным:)

А как вы относитесь к классической санскритской поэзии?

[Мечтатель]

В Индии нравится Ошо, старое искусство и милосердие к животным:)

А как вы относитесь к классической санскритской поэзии?

Калидаса и Бхартрихари?
Японская средневековая поэзия нравится больше своей лаконичностью. У индийцев очень уж всё было навороченное (Калидасу имею в виду прежде всего).

[Damaskin]

Калидаса и Бхартрихари?

И эпос тоже. И Джаядеву. И Ашвагхошу. У них там много было поэтов.

 

У индийцев очень уж всё было навороченное

Что же там навороченного?

Горшечнику подобно, злобный рок
Мою живую душу смял в комок,
Как глину, и швырнул рукой коварной
На колесо терзаний и тревог,
Крутя его быстрей, чем круг гончарный,
И мне суля превратностей поток.

[Мечтатель]

Вот где наворочено:

Поэт последовательно рисует картины шести времен года, соответственно индийскому климату. Он начинает с описания лета — nidagha-kala, когда солнце днем рождает неумолимый зной, зато ночью луна прекрасна, и приятны становятся вечера (I, 1). Все томятся от жары, и любовные чувства в летние дни замирают; только ночью, когда тьму рассеивает месяц, люди охлаждают себя купанием, цветочными гирляндами, лунными камнями и сандалом (I, 2). Ночью, когда девушки овевают себя благоухающими веерами, «под неясную мелодию пения и звуки лютни» пробуждается любовь в сердцах (I, 8). Глядя на лицо прекрасной девы, бледнеет от зависти и закатывается луна (I, 9).
В летние дни поэт сострадает путникам, сжигаемым тоской разлуки с любимыми; им невыносим вид потрескавшейся от солнечного зноя земли, с поднимающимися над ней от сильных вихрей столбами пыли (I, 10). Жара угнетает и животных. Они забывают даже об извечной вражде: павлин щадит змею, лев не преследует слонов (I, 12—15); змея, «измученная солнцем, огнем и ядом», не трогает лягушек (I, 18). Лесные пожары истребляют траву и листву.
«Птицы задыхаются (от жары) на деревьях, лишенных листвы, обезьянье стадо, изнуренное, добирается до горного жилища, буйволы бродят в поисках влаги, шарабхи пытаются пить из колодцев» (I, 23). В заключение поэт желает читателю, счастливо провести лето, наслаждаясь ночами прохладой и ароматом паталы на террасе своего дома, в обществе любящих женщин, под звуки приятного пения (I, 28).
За летом следует сезон дождей (varsa-kala), который приходит подобно царю; темные облака — его яростные слоны, молния — его знамя, громовые раскаты — его барабаны (II, 1). Когда засияет на небе лук Индры — радуга и стрелы дождя осыплют усталого путника, сердце его приходит в смятение (II, 4). Вся природа оживает под благотворным дождем. Леса одеваются в свежую зелень, реки наполняются бурной водой и несутся к морю (II, 7).
«Горы, когда их скалистых вершин касаются белые, как лотосы, облака, когда дождевые потоки стремятся по их склонам, когда пляшут на них (от радости) павлины,— порождают (своим видом) любовные чувства в душах людей» (II, 16). Женщины украшают себя цветами кешара, кетака и кадамба; грозовыми ночами они выходят на свидания со своими возлюбленными при блеске молний, освещающих им путь (II, 21).
«Да принесет тебе счастье прекрасное время дождей, радующее все живое своим дыханием» (II, 28) — так заканчивается вторая песнь поэмы.
«Осень (charat) приходит, как юная невеста в наряде из цветов «каша», с прелестным лицом — расцветшим лотосом, со звоном драгоценных браслетов — криками ликующих лебедей, со стройным станом, прекрасным и гибким — молодым тростником «шали» (III, 1).
Реки струятся, подобные влюбленным девушкам; блестящие рыбки шапхари образуют их бриллиантовый пояс, ослепительно белые водяные птицы — их жемчужное ожерелье, выступающие из воды песчаные отмели — их красивые бедра (III, 3). Лебеди в движениях превосходят изяществом женщин, алые расцветы лотоса прекрасней девичьих губ, голубые лилии затмевают прелестью глаза, изгибы реки—тонкие брови красавиц (III, 17). Тоскующий путник слышит в крике лебедей звон браслетов на ногах своей любимой, в красных цветах «бандхуджива» (bandhujiva) видит ее губы, в лилиях— ее глаза (III, 26). Сравнения прекрасной природы с женской красотой, характерные для индийской лирической поэзии, изобилуют в третьей песне поэмы.
В холодный сезон (hemanta) появляются побеги на деревьях, созревает зерно; зато увядают лотосы, туман покрывает землю (IV, 1). На полях обильно выпадает роса (IV, 7). Женщины не надевают больше нарядные платья, не носят украшений (IV, 3). Они снимают с себя увядшие венки, потерявшие аромат (IV, 15).
Пятая песня посвящается зиме (chichira). Люди ищут убежища от холода в домах, за запертыми дверями, у очагов и в теплых одеждах. Описания холодного сезона и зимы в поэме короче и бледнее, чем описания других времен года.
Но вот приходит весна (vasanta), как «воин, который является с острыми стрелами цветов манго и блестящей тетивой — цепочкой пчел, пронзать сердца, склонные к наслаждениям любви» (VI, 1). Весной все делается прекрасней. Женщины полны любовью, деревья покрываются цветами, воды — лотосами, ветер становится ароматным, ночи — приятны, дни — радостны (VI, 2).
«Водам источников, поясам, усеянным драгоценными камнями, лунному свету, юным девушкам и молодым деревьям манго, покрытым цветами, придает особую прелесть весна» (VI, 3). Все живое предается радости любви, даже птица кокила, «опьяненная соком манго»; даже жужжащая пчела, сев на цветок лотоса, «напевает милые и льстивые слова своей подруге» (VI, 14). Но прекрасная весна приносит с собой и любовную тоску.
«Деревья ашока, покрытые цветами, в листьях, красных от стеблей, как коралл, не уносят печаль, но печалят девушек, пронзая их сердца» (VI, 16). (Здесь игра слов: адока, название дерева, означает дословно «беспечальный, уносящий печаль».)
«Завидев деревья манго в цвету, закрывает глаза, плачет, жалуется, закрывает лицо рукою и громко рыдает путник, чья душа измучена разлукой с любимой» (VI, 26).
Бог любви властвует землей в это время года.
«Этот бог, чьи лучшие стрелы — прекрасные цветы манго, чей лучший лук — цветок палаша, тетива его — цепочка пчел; чей царский венец — девственно белый месяц, чей яростный слон — ветер, дующий с горы Малайя, чей певец — кукушка и кто правит всем миром, пусть это бесплотное божество, сопровождаемое весною, дарует тебе счастье" (VI, 28).