Главное меню
Мы солидарны с Украиной. Узнайте здесь, как можно поддержать Украину.

Сино-кавказская теория

Автор shravan, августа 9, 2007, 11:06

0 Пользователи и 1 гость просматривают эту тему.

Darkstar

Из того что мы кратко обсуждали с Тибареном (очень кратко), у меня сложилось сомнение, что как раз таки СК и картв. могут быть родственны. И числительные там похожи. А вот все остальное...
(1) С людями надо помягше, а на вопросы смотреть поширше (с) (2) Проекция (в психологии) - неосознанное приписывание собеседнику собственных мыслей и действий (3) Учебник логики еще никто не отменял (4) Какой был тезис?

Tibaren

Цитата: Baruch от февраля 26, 2008, 16:14
Нет одной кавказской семьи. Есть две: картвельская, или южно-кавказская, и северо-кавказская, включающая дагестанские, нахские и абхазо-адыгские. Картвельские языки являются одной из ветвей ностратической семьи.
Для северокавказских Старостин и Николаев проделали реконструкцию и выпустили в свет словарь. Должен признаться, правда, что эта реконструкция меня очень удивила: очень много фонем как согласных, так и гласных (30 или 40 гласных, сотня согласных). Затем реконструированный северокавказский Старостин связал с китайско-тибетскими, енисейскими и на-дене.

Один из характерных примеров построений дене-кавказской теории:

В Этимологическом Словаре Северокавказских Языков [Старостин, Николаев] имеется следующая этимология:

Proto-North Caucasian: *bǝgǝ (˜-o)
Sino-Caucasian etymology: 
Meaning: morning; evening
Proto-Avaro-Andian: *bVgV
Proto-Lezghian: *p:ak:a(j)
Proto-Khinalug: p:aga
Notes: Reconstructed for the PEC level. Basically an Avar-Lezgh. isogloss (the Khin. form is possibly a loan from Shakh-Dagh languages).

Avar: bog
Meaning: supper, evening meal; evening
Meaning: 1 morning,dawn 2 tomorrow 3 evening, dusk
Lezghian: p:ak:a 2
Agul: baga 2
Rutul: bɨga 2
Kryz: baga-škar 1 (Al.)
Budukh: paga 2
Udi: begä 3

Khinalug root: p:aga
Meaning: tomorrow


Т.е. на основе нескольких дагестанских слов реконструируется прасеверокавказская форма.

Далее, Дж. Бенгтсон берет это за основу и притягивает сюда же баск. bihar/bigar "завтра" и некие енисейские основы с непонятной фонетикой и семантикой.

Между тем, Климовым и Халиловым предельно четко постулируется заимствование всех этих дагестанских слов из перс. pagāh "завтра".


Кстати, по поводу баск. bihar/bigar: сравните сванское mǝxär "завтра".

Zikiro beltza ona dut bañan obea buztan zuria

Darkstar

А есть там вообще нормальные этимологии: вода, части тела, числительные, термины родства, природа
(1) С людями надо помягше, а на вопросы смотреть поширше (с) (2) Проекция (в психологии) - неосознанное приписывание собеседнику собственных мыслей и действий (3) Учебник логики еще никто не отменял (4) Какой был тезис?

sknente

Цитата: Tibaren от марта  3, 2008, 23:45
Кстати, по поводу баск. bihar/bigar: сравните сванское mǝxär "завтра".
На иврите "махар".
:3

Tibaren

Цитата: sknente от марта  4, 2008, 00:46
Цитата: Tibaren от марта  3, 2008, 23:45
Кстати, по поводу баск. bihar/bigar: сравните сванское mǝxär "завтра".
На иврите "махар".

Баск. содержит префикс bi-, cван. содержит префикс mǝ-. Пракартвельская форма *xwal-. Какова этимология в иврите?
Zikiro beltza ona dut bañan obea buztan zuria

Антиромантик

Ну Климов тоже некоторые заимствования выдавал за исконный материал. Просто Старостин убедительнее, что ли, теорию построил, обоснованнее, конструктивнее.
Справедливости ради - по обоснованности сино-кавказская семья стоит на втором месте после ностратической, или даже на третьем, если в состав оной не включаются афразийские.

Tibaren

Цитата: Антиромантик от марта  4, 2008, 15:09
Ну Климов тоже некоторые заимствования выдавал за исконный материал.
Примеры?
Zikiro beltza ona dut bañan obea buztan zuria

Антиромантик

Цитировать

Война между сторонниками и противниками школы "иберийско-кавказского языкознания", возглавляемой Чикобавой, перешла в фазу вооруженного перемирия. Каждая сторона понимала, что победить другую не может. Было ясно, что основные проблемы кавказской компаративистики, по крайней мере в близком будущем, неразрешимы из-за огромной сложности материала и отсутствия древних письменных памятников. Несмотря на эти сложности, кое-что было сделано, и это "кое-что" заставляло советских кавказоведов держаться скромно, но все-таки и немножко самодовольно. Все было предсказуемо и скучно. Внезапного пробива стен и грандиозных успехов никто не ждал.

Я некоторое время колебался, стоит ли мне рассказывать здесь о самой большой ошибке, которую совершил в своей научной карьере выдающийся российский лингвист-кавказовед и мой учитель, человек, которому я чрезвычайно многим обязан — Г.А. Климов (*1928–†1997).

Думаю, что такой рассказ необходим по двум причинам. Во-первых, до меня много лет доходят легенды, искажающие суть событий. Г.А. в них предстает завистливым и неквалифицированным чиновником от науки, к тому же сводящим со Старостиным личные счеты. Мне не хотелось бы, чтобы такой несправедливый взгляд отразился в воспоминаниях о Старостине, которые несомненно будут довольно скоро написаны и опубликованы. Я надеюсь, что читатель поймет из нижеследующего, насколько в действительности глубоким и по-видимому, неразрешимым был конфликт их как исследователей, наложившийся, конечно, и на конфликт личностей, поколений и научных парадигм.

Во-вторых, для многих противников Старостина и его школы отрицательное мнение такого авторитета, как Климов, остается весомым. Без сомнения, должна быть презумпция доверия к мнению специалистов в тех областях, которыми мы сами не занимаемся. Меньше всего я хотел бы здесь поддержать тех, кто цинично относится ко всякой научной экспертизе и не желает видеть разницы между дискуссией исследователей и потасовкой пропагандистов. Я не претендую на полную беспристрастность, но постараюсь точно изложить факты. А из фактов, на мой взгляд, следует, что оценка Климова в данном случае была совершенно ошибочной.

Не могу простить себе, что тогда же не записал всех подробностей, хотя уже в полной мере понимал всю серьезность происходящего. Восстанавливая события по памяти через 22 года, я могу, конечно, ошибаться и пропускать что-то важное. Но зато сейчас я лучше, чем тогда, понимаю причины и общий смысл событий, — насколько они вообще имели какой-то смысл.

Достаточно внимательно почитать как первое, так и второе издание фундаментального "Этимологического словаря картвельских языков" и "Введение в кавказское языкознание" Г.А. Климова, [8] чтобы увидеть, что сравнительно-историческая фонетика — не самая сильная сторона автора этих книг. Здесь Г.А. следовал реконструкции Мачавариани и ничего принципиально нового от себя не внес. Достаточно показательны в этом смысле таблица соответствий между картвельскими языками в первом издании "Словаря", где мы видим некоторые соотношения вроде грузинского љ — сванского љk, верные, так сказать, в принципе, но реально не наблюдаемые (во втором издании эта таблица вообще снята), довольно схематичная запись пракартвельских форм, лишенная проработки деталей и альтернативной нотации, никак не прокомментированное изображение гласного аллофона пракартвельского сонанта /w/ в виде латинской буквы w c кружочком внизу или очень спорные и непоследовательные восточнокавказские архетипы. Занимаясь всю жизнь кавказскими языками с их богатейшей фонетикой, он никогда при мне не показывал интереса к фонетическим проблемам и не вступал в дискуссии на эту тему. Достаточно сравнить две рецензии на классическую книгу Т. Гамкрелидзе и Г. Мачавариани "Система сонантов и аблаут в картвельских языках" — В.М. Иллич-Свитыча и Г.А. Климова, [9] чтобы увидеть — насколько первый рецензент вдохновлен аргументацией ее авторов, настолько же второй проходит мимо самых увлекательных в интеллектуальном отношении проблем картвельской фонологической реконструкции. В его представлении фонетика была вспомогательной дисциплиной вроде палеографии, которая интересна не сама по себе, а только как способ понимания изменений в содержательных областях языка — грамматике и лексике.

В чем Г.А. видел перспективный путь сравнительного изучения восточно- и западнокавказских языков? По моему впечатлению, в возможность решительного прорыва в области сравнительно-исторической фонетики он не верил. Ему казалось, что лексика этих языков прямо-таки насыщена нетривиальными "переработанными" заимствованиями из индоевропейских, картвельских и тюркских языков, и начинать надо именно с той работы, которую он любил — с выделения и тщательного этимологического анализа этих скрытых заимствований. Как заимствование он трактовал почти любое внешнее сходство севернокавказского слова со словом языка — носителя исторически более высокой культуры. Общепринятый взгляд на исконность земледельческой и скотоводческой лексики в этих языках он не только отвергал, но относился к нему даже с каким-то даже пренебрежением... Ему казалось, что программа изучения лексики не только осуществима без предварительной разработки базы в виде сравнительно-исторической фонетики, но, наоборот, сама составляет для нее необходимую предпосылку. Уже из сказанного ясно, что работы "неспециалистов" — Николаева и Старостина, в которых обнаруживалась совершенно другая картина, ему представлялись дилетантскими и неприемлемыми, а оценить глубину и блеск их реконструктивных решений он, по-видимому, не мог.

Передо мной до сих пор стоит бледное от ярости лицо М.Е. Алексеева, который, криво улыбаясь, сообщил мне реакцию Г.А. Климова на прочитанный им текст сравнительной фонетики (написанной одним Старостиным) и словаря (написанного Алексеевым и Старостиным в соавторстве): пралезгинский сравнительный словарь-де "недостаточно фундирован" (мне почему-то запало в память это необычное выражение), реконструкция архетипов типологически невероятна и показывает незнание элементарных принципов сравнительно-исторического метода, в качестве общелезгинского материала приведено множество звукоподражательных слов и очевидных заимствований, семантическая реконструкция не проделана должным образом, в общем — работа нуждается в коренной переделке.

Я не верил своим ушам. Ну хорошо, какие-то заимствования, может быть, не учтены... А что же гигантский шаг вперед в реконструкции согласных сравнительно с версиями Бокарева и Талибова? А все позиционные распределения? А вокализм? А кластеры? А реконструкция аблаута? Все это что — совсем ничего не значит?..

Я хотел расспросить Г.А. и понять, что произошло, и меня поразило, что он неожиданно для меня сам проявил инициативу, предложив мне показать рукопись "Сравнительного словаря лезгинских языков" Алексеева и Старостина и подробно объяснить свои замечания. Так и было сделано. Не помню, сколько времени занял наш разговор, думаю, что никак не меньше полутора-двух часов. Переворачивая страницы "Словаря", он комментировал свои многочисленные пометки: здесь к сравнению привлечен явный идеофон, который, конечно, нельзя возводить к пралезгинскому уровню, здесь пропущен арменизм, здесь иранизм, здесь тюркское слово, здесь семантически невероятная реконструкция и т. п.

Г.А. особенно упирал на неучет заимствований. Глаза его азартно блестели, когда он указывал на все новые "ошибки" такого рода — было ясно, что он еще до знакомства с работой предвкушал, как легко и сокрушительно он именно в этом пункте разгромит амбициозного дилетанта, который, конечно же, не знает ни тюркского, ни армянского, ни иранского словаря, — не знает даже того, что все это нужно знать... Именно здесь мне по причине моего невежества было труднее всего с ним спорить. В особенности потрясли меня во множестве приводимые Г.А. армянские параллели — я ведь тогда понятия не имел, что почти ни одно из этих слов не имеет индоевропейской этимологии (о чем Г.А. знал прекрасно, но умолчал в разговоре со мной, считая этот факт неважным)...

Веселость Г.А. ничем в действительности не отличалась от ликования злосчастного австрийского генерала Вурмзера, который 2 августа 1796 г., обнаружив оставленную под Мантуей артиллерию французской армии, сделал из увиденного логичный вывод: сняв осаду и бросив свою амуницию, не знающий азов стратегии недоучка Бонапарт в панике бежал...[10] Но этого еще не понимал и я и потоком предполагаемых Г.А. заимствований был ошарашен. Ведь если даже половина его замечаний справедлива...Может быть, подумал я, Сережа действительно слишком торопится, чересчур уповает на фонетику, в которой он так потрясающе силен, и пренебрегает кропотливой этимологической работой? Было бы, наверное, полезно ему с помощью Г.А. отсеять все заимствования и потом еще раз... Все же, собравшись с мыслями, я попытался возразить, предположив, что хотя бы некоторые заимствования ведь могли произойти и в обратном направлении?

Мне трудно даже передать то довольное и в то же время снисходительное и пренебрежительное выражение, которое появилось при этом моем вопросе на лице Г.А. "Зачем?" — усмехнулся он. Возникла пауза. Я понял, что он имеет в виду. Заимствовать лексику у дикарей — охотников и собирателей? Какая чушь... Но логический круг тут же и замыкался: низкий уровень культуры следовал из отсутствия лексики производительного хозяйства. "Но как же... значит, и такие, например, слова, как 'бык', 'гумно' или 'сеять', которые у Трубецкого, и у Бокарева, и у Гигинейшвили, и у Талибова [11] считаются правосточнокавказскими..." — "Ну да, именно так. Они тоже поздние заимствования." — "Откуда?" — "Ну, это не всегда видно. 'Бык' похож на картвельского 'барана', другие — может быть, индоевропеизмы..." — "Но подождите... они, кажется, все проходят по нетривиальным соответствиям для заведомо исконных слов?.." — "А вы знаете, такое случается!.. да-да, такое иногда случается...".

Надо отдать Г.А. должное — в отличие от многих, он не занимался пропагандой, то есть не выискивал любых доводов, даже противоречащих друг другу, только бы они были направлены против оппонента. Он защищал определенную позицию, абсолютно безнадежную, но все-таки такую, которой нельзя было отказать в последовательности и смелости — например, он решительно отметал результаты севернокавказской археологии! Не прямо, но недвусмысленно и настойчиво Г.А. несколько раз дал мне понять, что все хорошо известные в литературе выводы о глубокой древности производительного хозяйства на Северном Кавказе — тенденциозная безграмотность, если не прямая фальсификация. Я, конечно, ничего не понимал в археологии, но масштаб предполагаемого заговора или предполагаемой неквалифицированности археологов, принадлежавших притом к разным школам и научным учреждениям Москвы, Ленинграда и Северного Кавказа, показался мне невероятным...

И все же корректной эта критика не была. Особенно неприятное впечатление создавалось от того, что Г.А., который всегда терпеть не мог эмоционально окрашенных оценок, сейчас сам на них не скупился. Он безапелляционно объявлял все, с чем был несогласен, непрофессионализмом и халтурой — не только вполне серьезные, пусть и дискуссионные, идеи Алексеева и Старостина (что само по себе неприемлемо), но даже и те мнения, которых придерживались все специалисты, кроме него, которые он раньше никогда не критиковал и без малейшего протеста допускал к печати, когда их высказывали другие авторы. Этот рефрен, без конца повторяющийся в его устных комментариях ("халтура... халтура... халтура..."), выглядел каким-то самогипнозом — словно его цель заключалась в том, чтобы убедить самого себя, что он не имеет права пропустить такую работу.

Самое же главное — несерьезность той критики, с которой Г.А. обрушился на фонетическую реконструкцию Старостина, была мне очевидна полностью и сразу. Невнимательно прочитав, — точнее, презрительно пролистав "Сравнительную фонетику", он подставил сам себя под удар. Невероятным по наивности было его заявление, что реконструированные Старостиным пралезгинские архетипы представляют собой "среднее фонетическое" наблюдаемых форм. И это он говорил мне — человеку, который только что шаг за шагом проследил потрясающую виртуозную аргументацию старостинской реконструкции! Было похоже, что, читая рукопись словаря, он пытался проверить новые лексические сближения по старым системам соответствий Талибова или Гигинейшвили и, разумеется, у него многое не сходилось.

Были и совершенно трагикомические курьезы. Указывая, например, на случаи вроде пралезгинского *мохор 'грудь', которое выводилось из лезгинского хур, табасаранского мухур, рутульского мыхыр и т.д., или пралезгинского *виракъ 'солнце', реконструируемого из лезгинского рагъ, рутульского вирыгъ, крызского вирагъ и т. д., Г.А. покачал головой: "Мы столько лет боролись против этих "окаменелых классных показателей" Чикобавы, и вот теперь Старостин их возрождает". Я пытался убедить Г.А., что это недоразумение: наше поколение кавказоведов воспринимает "великого Арнольда" с его поиском повсюду "окаменелых классных показателей" как фигуру скорее комическую, но он мне явно не поверил.

Ирония была в том, что здесь Г.А. сам невольно применил патентованный метод Арнольда. Он принял за "окаменелые классные показатели" начальные корневые слоги, состоящие из сонорного и узкого или среднего гласного, которые регулярно отпадают в лезгинском по сформулированному Старостиным фонетическому правилу. Разумеется, если бы он потрудился ознакомиться в рукописи с соответствующим разделом сравнительной фонетики, он бы не совершил такой смешной ошибки. Но пренебрежение его к оппоненту было настолько велико, что он, бегло просмотрев основные выводы, с аргументативной частью "Фонетики" познакомиться не счел нужным, тем более, что, как я написал выше, проблемы фонетической реконструкции его всегда интересовали меньше всего.

Мне показалось все-таки, что некоторые мои (и впоследствии — самого Старостина) ответы и разъяснение двух-трех вопиющих недоразумений произвели какое-то впечатление — в дальнейшем Г.А. более осторожно и дозированно критиковал фонетическую сторону реконструкций Николаева и Старостина, а обвинение в "среднем фонетическом" выдвигать перестал, очевидно, осознав его абсурдность.

Закрыв наконец папку с рукописью, Г.А. строго и даже с некоторой торжественностью заявил: "Ясно, что со Старостиным разговаривать бесполезно, и я не собираюсь тратить на это время". Затем, сняв очки и снисходительно глядя на меня (себя я в этот момент не видел, — возможно, вытаращенные глаза или разинутый рот придавали мне чрезвычайно глупый вид), добавил: "А вот с вами я именно хотел обсудить эту халтуру как можно подробнее. Очень важно вам в самом начале вашей работы убедиться на конкретном примере, как нельзя заниматься лингвистикой".

Сколь ни мал был тогда мой опыт общения с людьми вообще и со светилами науки в частности и сколь ни велики бывают юношеские иллюзии, мне сделалось в тот момент ясно, что эту свою точку зрения Г.А. не изменит никогда. И он ведь прав — дискутировать ему с Сережей незачем. Передо мной была какая-то глухая стена, непробиваемая для фактов и аргументов.

И это было настолько непохоже на Г.А., на его всегдашнюю академическую корректность, доброту, внимательность и готовность, не жалея времени, помогать молодым кавказоведам (вот и сейчас он "помогал" мне...), на его терпимое отношение к ошибкам коллег, что происходяшее казалось мне сном.

Опускаю рассказ о наших эмоциональных разговорах с Алексеевым и Старостиным вскоре после этого. Сережа был явно обижен тем, как легко я поверил Г.А. на слово, что он не удосужился как следует проверить пралезгинский словарь на предмет заимствований.

Первоначально Г.А. требовал полной переработки фонетики и словаря. Однако перед самым обсуждением монографии на секторе произошло, как мы поняли, что-то, что заставило его ужесточить позицию. Теперь он считал необходимым словарь безоговорочно снять.

Думаю, сценарий обсуждения представлялся Г.А. заранее следующим образом: он в корректной форме излагает свой убийственный отзыв, Старостин пытается что-то на это возразить — нагло, агрессивно и совершенно неквалифицированно, после чего повестка дня может считаться исчерпанной. В действительности этот вполне разумный план не мог быть и не был выполнен Г.А.

Выслушав подробное выступление Климова, которое повторяло в общем то, что я уже слышал, и глядя куда-то в сторону от своего оппонента, Сережа заговорил в ответ — спокойно, даже монотонно, не повышая голоса.

Жаль, конечно, что это не происходило перед большей аудиторией. С.М. Хайдаков и М.А. Кумахов отсутствовали, А.К. Шагиров без всякого удовольствия прочитал неблагоприятный и совершенно нелепый отзыв и быстро ушел. (К тому времени он в общих чертах был знаком с абхазо-адыгской реконструкцией Старостина. "Этот парень очень глубоко копает", говорил он мне с глазу на глаз. Но невозможно было представить себе, чтобы он выступил против Г.А. в поддержку "мальчишек"). Т.И. Дешериева, по ее собственному признанию, не могла судить о работе как эксперт. Зато благодарную аудиторию образовали мы вдвоем с Мишей Алексеевым.

Вообще-то я затрудняюсь назвать Старостина "сильным полемистом" в обычном смысле слова. У него не было ни напора и апломба спорщика "танкового" типа, ни интуиции, драйва и остроумия "фехтовальщика". Скажу так: применительно к его уму все эти "боевые искусства" вообще не имели значения. Услышав возражение, он наклонял голову и несколько мгновений сосредотачивался, замыкался в себе, потом так же исподлобья отвечал оппоненту — обычно кратко и деловито.

В каждом слове были видны колоссальная эрудиция, проникновение в самую суть проблемы, здравый смысл и трезвость. Удивительнее всего было, когда он защищал свои парадоксальные идеи — он всегда говорил о них таким тоном и с такой обыденной ясной аргументацией, как будто речь шла о чем-то само собой разумеющемся, всегда умел подобрать к необычным гипотезам очевидные, привычные параллели, самые простые и наглядные примеры и доказательства. Вот уж кто не умел и не любил говорить загадками, напускать туману... Несомненно, он ценил свои идеи и был довольно упрямым человеком, но понимал опасность эмоций и был почти всегда бдителен в этом отношении. В тех очень редких случаях, когда он видел свою неправоту или некомпетентность, он просто замолкал.

Каким бы нелепым и глупым ни был вопрос или критическое замечание, Старостин никогда не отвечал сразу — это погружение в себя на несколько секунд происходило обязательно. Та же особенность мышления поразила меня впоследствии в "Воспоминаниях" А.Д. Сахарова, — некий императив, который понуждает тщательно рассматривать доводы даже явно недобросовестных или некомпетентных оппонентов, внутренний трезвый голос, всегда напоминающий: Я умею ошибаться.

Итак, Сережа в немного ироничной, но совершенно корректной форме ответил на замечания Г.А. пункт за пунктом. Предъявлять априорные требования к семантической реконструкция невозможно — она никогда не играла и не будет играть той же роли в компаративистике, как реконструкция формальная, по той простой причине, что только фонологические единицы образуют систему регулярных соответствий в родственных языках, а попытки наметить стандартные пути развития семантики, например, теория "изосемантических рядов" — не более чем интересные гипотезы, затрагивающие только небольшую часть материала. Звукоподражательная лексика не может выступать как доказательство родства, но в случае заведомо родственных языков, таких, как лезгинские, надо исходить из того, что она была и в праязыке и должна быть реконструирована. В дагестанских языках звукоподражательные по происхождению слова прекрасно подчиняются обычным фонетическим соответствиям и никакой особой проблемы для реконструкции не представляют.

Большую часть своего выступления Сережа посвятил разбору этимологической критики Г.А. Он с благодарностью принял несколько справедливых замечаний о неоспоримых поздних заимствованиях. Однако подавляющее большинство их принять невозможно. Часть их следует из априорных и недоказуемых предположений о культуре пралезгин, другая часть представляет параллели в неродственных языках, которые в соответствующих семьях не имеют надежной этимологии и, вероятно, были заимствованы из восточнокавказских языков. Наконец, есть и праязыковые заимствования, — например, слово 'дерево' действительно похоже на индоиранизм, но оно было заимствовано раньше распада пралезгинского, и, таким образом, его включение в словарь оправдано.

Реконструкция на пралезгинском уровне лексики скотоводства и земледелия не может быть признаком безграмотности и непрофессионализма по той простой причине, что до сих пор никто из специалистов не ставил под сомнение ее исконно восточнокавказского характера, а среди археологов существует консенсус по поводу того, что производительное хозяйство на Северном Кавказе возникло значительно раньше предполагаемой даты распада пралезгинского языка. [12] Напротив, предположение о заимствованном характере этих единиц идет вразрез и с фактами — отсутствием источников заимствования и регулярным характером фонетических соответствий между ними, — и всей традицией сравнительно-исторического изучения восточнокавказских языков.

В заключение Старостин перешел к общей оценке словаря, сделанной Климовым, и заметил, что те же претензии могут быть предъявлены — и реально предъявляются — очень многим, в том числе самым известным, этимологическим словарям. Если даже допустить на минуту, что все до одного критические замечания Г.А. верны, по тем же меркам наиболее авторитетный индоевропейский словарь Покорного не имеет права на существование, и его публикация — ошибка.

Это был разгром. Стали очевидны не только ошибочность почти всех критических замечаний Г.А., но, что более важно, несостоятельность его собственной концепции происхождения культурной лексики восточнокавказских языков, невозможность сохранить за ней даже статус серьезной гипотезы. А именно к этой концепции в конечном счете и сводились все его наиболее существенные замечания, — конечно, кроме тех, которые были основаны на недоразумениях.

Для меня навсегда осталось величайшей загадкой, в какой мере это выступление показалось убедительным Г.А. Могу лишь сказать, что он явно был задет и, преодолев свое обычное отвращение к публичной полемике (ну, правда, в данном случае не очень-то она была публичной), стал делать именно то, чего делать, как я уверен, не собирался — отвечать на контрдоводы Старостина, волнуясь чем дальше, тем больше. Сережа, который так же, как и Г.А., был убежден в бессмысленности спора, ответил в свою очередь, и дискуссия немедленно, как водоворот, затянула обоих оппонентов. Не контролируемая ими, она стремительно разворачивалась по какой-то собственной причудливой логике. Приведу лишь один пример обмена репликами (конечно, по памяти):

СТАРОСТИН. Слова, которые вы считаете заимствованиями в лезгинские языки, — это, например, осетинские или армянские слова, которые не имеют индоевропейской этимологии.

КЛИМОВ. А вы думали, что я этого не знаю?.. Дагестанской этимологии они тоже не имеют.

СТАРОСТИН. Это очень странный вывод про предполагаемые заимствования — при том, что в наших словарных статьях дагестанские этимологии как раз приводятся— регулярные параллели в андийских языках, цезских, лакском и т.д.

КЛИМОВ. Сопоставление — это еще не этимология. Нужно проводить словообразовательный анализ.

СТАРОСТИН. Согласен. Но сопоставление — это базовый элемент любой этимологии. Словообразовательный анализ, конечно, очень важен, но в восточнокавказских языках словообразование, в отличие, например, от картвельских, развито слабо, и то, о чем мы говорим — это в основном корневые слова.

КЛИМОВ. В некоторых случаях эти ваши сопоставления — бессмыслица, потому что сразу видно, что слово заимствованное. Например, вы реконструируете слово *куц. Но это просто несерьезно: во всех дагестанских языках оно имеет одинаковый вид и везде имеет одно и то же абстрактное значение "вид, форма, способ". Конечно, источник заимствования не виден. Но неужели вы всерьез думаете, что пралезгинам была нужна лексика такого рода?

СТАРОСТИН. Если к регулярно соответствует к, у соответствует у, а ц соответствует ц, значение совпадает и никакого внешнего источника, как вы верно заметили, указать невозможно, я не вижу оснований отказывать этому слову в исконном характере. В аварский и даргинский это слово вроде бы в самом деле было заимствовано из лакского, но в пралезгинском оно, несомненно, было, потому что в арчинском ц закономерно перешло в с.

КЛИМОВ. Что говорить об абстрактной лексике, если вы реконструируете для пралезгинского прилагательные? Невероятный анахронизм! [Г.А. имел в виду тезис стадиальной типологии о позднем возникновении прилагательных]

СТАРОСТИН. В словаре мы не занимались реконструкцией частей речи. В частности, прилагательные мы не реконструируем. Мы реконструируем слова со значением признаков и передаем эти значения на русском языке. В русском языке признаки предметов обычно выражаются прилагательными.

В какой-то момент самообладание изменило Г.А. — ему первому. Кажется, это случилось тогда, когда он по какому-то поводу высказал идею, которая ему была очень дорога, а именно то, что установить terminus post quem распада праиндоевропейского трудно или даже невозможно — может быть, это было пять, а может быть, и десять тысяч лет. Сережа, слегка улыбаясь, сказал, что ему неизвестны серьезные и заслуживающие обсуждения работы, в которых утверждалось бы такое раннее время распада индоевропейского. Лицо Г.А. покрылось красными пятнами, он заговорил отрывисто и эмоционально.

С какого-то момента дискуссия, исчерпав содержательный потенциал, как это обычно бывает, пошла по кругу — оппоненты стали возвращаться к одним и тем же вопросам, повторять прежние доводы. Наконец, наступила очередь и Старостина потерять терпение. Он спросил: "Г.А., вы считаете, что словарь Хайдакова лучше?".

Г.А. сильно побледнел и ничего не ответил. Очевидно, он расценил это как удар ниже пояса. Собранный путем анкетирования коллег, с беспомощными этимологическими рассуждениями, фонетическими и семантическими ошибками чуть не в каждой статье словарь С.М. Хайдакова был в рукописи решительно забракован предшественником Г.А. Климова Е.А. Бокаревым, но после его смерти вышел под научной редакцией Г.А. [13] Вообще-то он всегда был отличным редактором, но трудно сказать, в чем могла заключаться редакторская работа с таким текстом. Может быть, Г.А. поставил там недостающие запятые.

В итоге Алексееву удалось опубликовать разделы, написанные им одним — сравнительно-историческую морфологию и синтаксис лезгинских языков, приложив систему соответствий, разработанную Старостиным. В одной из рецензий отмечалось, что фонологическая реконструкция Старостина, которую использует автор, странна и никак не обоснована в тексте книги...[14] Г.А. был настроен совершенно непримиримо, а без его одобрения ни о какой публикации труда по кавказской лингвистике в единственном доступном тогда издательстве "Наука" речи быть не могло. Публикация там довольно слабых работ, в том числе по кавказоведению, продолжалась между тем своим чередом. Потянулись годы.



...
Противники Старостина совершенно правы, когда указывают на то, что приписываемые ему научные результаты производят впечатление чистой фантастики. Эти результаты в самом деле невероятны и неподъемны даже для большого коллектива первоклассных лингвистов. Сравнительно-историческое языкознание существует немногим меньше двухсот лет, и его история полна блестящих имен — Бопп, Гримм, Бругман, Соссюр, Мейе, Блумфилд, Курилович, Сетяля, Дьяконов... (я называю здесь только тех ученых, чьи заслуги никем не ставятся под сомнение). Пределы возможного для одного, пусть и выдающегося, лингвиста в этой области более или менее известны. В течение жизни можно сделать один хороший этимологический словарь. Можно внести заметный, иногда — решающий вклад в разработку сравнительной грамматики одной семьи языков, ну, двух (если семьи небольшие). Можно предложить принципиально новую реконструкцию, заставляющую по-новому посмотреть на известные факты. Можно обессмертить свое имя, сформулировав одно-единственное позиционное правило (закон Вернера, закон де Соссюра, закон Грассмана, закон Винтера, закон Бартоломе, закон Лескина, закон Лахмана...).

Но Старостину удалось выйти далеко за эти пределы. Конечно, в какой-то мере это можно объяснить его феноменальной памятью, огромной работоспособностью, тем, что он занимался главным образом семьями, к которым сравнительно-исторический метод раньше применялся мало и непоследовательно, наконец, тем, что в его распоряжении был более полный и качественный материал, чем у его предшественников. Но эти объяснения будут, конечно, недостаточны. Я до сих пор не могу до конца осознать то, что его вклад, например, в алтаистику или сино-тибетское языкознание вполне сопоставим с его грандиозным вкладом в кавказоведение.

Что это значит? И можно ли это понять?

Великий человек — это всегда великая трудность, "общественное бедствие", как справедливо говорит китайское изречение. Как небесное тело, внезапно ударившееся о поверхность земли, может произвести разрушения, так и гений — носитель непонятной нам творческой энергии, напоминающий о божественной тайне, скрывающейся в самой глубине человека — каждого человека, — придя в соприкосновение с человечеством, обнаруживает, насколько оно мало готово к этой встрече. Этого мы не предусматривали, это не входило в наши планы, и, столкнувшись с этим, мы проявляем себя не всегда с лучшей стороны. К сожалению, не только в литературе или изобразительном искусстве, но и в науке, где все вроде бы построено на фактах и доказательствах, мы видим, что появление гения выявляет всю гамму болезненных аффектов: кумиротворение, зависть, недоброжелательство, слепое отрицание...

Утешительно все же сознавать, как много было друзей, коллег и учеников, которые понимали, кем был Сергей Старостин. Его любили и радовались тому, что он был рядом, тому, что он вообще был. И в краткое мгновение нашей жизни на нас — незаслуженно и счастливо — упал отблеск его славы.


Профессионалам с нашей кафедры и близких доверяю больше, нежели сторонним возгласам.

Tibaren

Цитата: Антиромантик от марта  4, 2008, 18:05

Профессионалам с нашей кафедры и близких доверяю больше, нежели сторонним возгласам.

Профессионалы в кавказском языкознании - это прежде всего Чикобава, Гамкрелидзе, Мачавариани, Бокарев, Талибов, Халилов и др., авторы классических трудов. Ознакомьтесь с их работами и реконструкциями, сравните с Климовым и Старостиным, и Вам многое станет понятно.
Zikiro beltza ona dut bañan obea buztan zuria

Антиромантик

Ознакомлюсь, но все-таки повнимательнее: Тестелец как раз Чикобаву не очень-то и пожаловал. Написано же:
Цитировать
А что же гигантский шаг вперед в реконструкции согласных сравнительно с версиями Бокарева и Талибова? А все позиционные распределения? А вокализм? А кластеры? А реконструкция аблаута? Все это что — совсем ничего не значит?..
Поначалу трехвокальную систему индоевропейского языка так отвергали, теперь вот до сих пор не принимают детализированного кавказского консонантизма.

Tibaren

Цитата: Антиромантик от марта  4, 2008, 18:54
Ознакомлюсь, но все-таки повнимательнее: Тестелец как раз Чикобаву не очень-то и пожаловал. Написано же:
А заодно сравните количесто трудов по кавказоведению Я.Г.Тестельца и вышеперечисленных авторов...
Zikiro beltza ona dut bañan obea buztan zuria

Darkstar

Интересное проникновение в глубину их отношений. А откуда это?

Но:
"Реконструкция на пралезгинском уровне лексики скотоводства и земледелия не может быть признаком безграмотности и непрофессионализма по той простой причине, что до сих пор никто из специалистов не ставил под сомнение ее исконно восточнокавказского характера, а среди археологов существует консенсус по поводу того, что производительное хозяйство на Северном Кавказе возникло значительно раньше предполагаемой даты распада пралезгинского языка."

Зачем это все. Культурную лексику надо выбрасывать на ранних этапах. О чем они вообще спорят?
(1) С людями надо помягше, а на вопросы смотреть поширше (с) (2) Проекция (в психологии) - неосознанное приписывание собеседнику собственных мыслей и действий (3) Учебник логики еще никто не отменял (4) Какой был тезис?

Антиромантик

Цитата: Tibaren от марта  4, 2008, 19:56
Цитата: Антиромантик от марта  4, 2008, 18:54
Ознакомлюсь, но все-таки повнимательнее: Тестелец как раз Чикобаву не очень-то и пожаловал. Написано же:
А заодно сравните количесто трудов по кавказоведению Я.Г.Тестельца и вышеперечисленных авторов...
Количество трудов - не первостепенный фактор. Во всяком случае, не всегда. У замечательной лингвистики Ариадны Ивановны Кузнецовой трудов мало, но все-таки она одна из лучших.
А с другой стороны, раньше трудов, в которых не признавалась трехгласная индоевропейская система, превышало количество трудов, в которых она провозглашалась. Или вон алтайская семья раньше большинством не признавалась. Зато было мнодество книг с "палеоазиатской семьей" или "кавказской" (кавказские + картвельские языки, то есть). И что? Дело же не в одном количестве трудов, но и во вместительности трудов.

Tibaren

Цитата: Антиромантик от марта  4, 2008, 22:02
Количество трудов - не первостепенный фактор. Во всяком случае, не всегда. У замечательной лингвистики Ариадны Ивановны Кузнецовой трудов мало, но все-таки она одна из лучших.
А с другой стороны, раньше трудов, в которых не признавалась трехгласная индоевропейская система, превышало количество трудов, в которых она провозглашалась. Или вон алтайская семья раньше большинством не признавалась. Зато было мнодество книг с "палеоазиатской семьей" или "кавказской" (кавказские + картвельские языки, то есть). И что? Дело же не в одном количестве трудов, но и во вместительности трудов.

Небольшой обзор авторов-каказоведов и их трудов:
М. Е. Алексеев

КАВКАЗОВЕДЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
В ОТДЕЛЕ КАВКАЗСКИХ ЯЗЫКОВ
ИНСТИТУТА ЯЗЫКОЗНАНИЯ РАН

Опубликовано в журнале "Кавказоведение" № 1 (2002).


Кавказ с его многочисленными разноязычными народами издавна привлекал к себе внимание ученых. В конце ХVIII и начале XIX в. иберийско-кавказские языки становятся обьектом исследовательских интересов Российской Академии наук (ср. работы И. А. Гюльденштедта, П. С. Палласа и Г. Клапрота). В дальнейшем исследованием кавказских языков занимались такие крупные отечественные языковеды, как М. Броссе, Г. Розен, А. А. Шифнер, Д. Чубинашвили, Ал. Цагарели, П. К. Услар, А. Дирр и др.

В конце XIX в. к изучению кавказских языков приступил Н. Я. Марр. Он начал свою лингвистическую деятельность как специалист в области картвельских и армянского языков. Позднее Н. Я. Марр привлек и исследованию и другие языки коренного населения Кавказа и прежде всего абхазский язык.

В 20-е-30-е гг. в кабинете кавказских языков Яфетического института Академии наук (с 1932 г. - Институт языка и мышления) работал относительно немногочисленный коллектив: лингвистические интересы И. И. Мещанинова концентрировались на исследовании урартского (халдского) языка, Л. Г. Башинджагян разрабатывал проблемы армянского языка, С. Л. Быховская исследовала даргинский язык, Р. М. Шаумян - агульский, а также языки шах-дагской группы, К. Д. Дондуа, возглавлявший сектор, занимался проблемами грузинского и сванского языка, Г. Ф. Турчанинов - абхазско-адыгскими языками. Изучение цезских и аваро-андийских языков обеспечивали соответственно И. В. Мегрелидзе и А. А. Бокарев. Тесно затрудничал с Институтом известный кавказовед А. Н. Генко, работавший здесь по совместительству.

И. И. Мещанинов, в 1934 г. ставший директором Института языка и мышления, сочетал изучение древних языков Кавказа [1932; 1935 и др.] с работами широко типологического масштаба [1936; 1940; 1967 и др.], в которых достаточно интенсивно использовались и материалы кавказских языков. "Язык ванских клинообразных надписей на основе яфетического языкознания" (Изд. АН СССР, 1932), "Язык ванской клинописи. II. Структура речи" (Изд. АН СССР, 1935). В первой книге, посвященной языку ванских клинописей, содержатся археологические и исторические данные о халдах-урарту, характеризуется система письма и принципы чтения клинописных текстов, дается грамматическое описание, разбор, перевод и объяснение большого числа надписей, а также словарь. Вторая книга содержит критический обзор изучения языка урарту в СССР и за рубежом, систематический анализ морфологической и синтаксической структуры. И.И.Мещанинов указывал на необходимость изучения языка урарту в сравнении с кавказскими ("яфетическими" в терминологии того времени) языками.

Многие работы сотрудников сектора печатались в те годы в сборнике "Язык и мышление". В теоретическом плане основные проблемы, которые интересовали сотрудников-кавказоведов, были проблемы глоттогонии, субстрата и скрещения языков. В то же время безотлагательными являлись и практические требования активной помощи малочисленным народам Кавказа по созданию алфавитов, учебников для школы, описательных грамматик.

В круг научных интересов К. Д. Дондуа наряду с грузинским языком и литературой входили занятия абхазским и сванским языками, в т.ч. и над материалами, собранными Н. Я. Марром. Работы Дондуа по общему и кавказскому языкознанию были изданы в двух сборниках [1967; 1975]. Им был составлен большой сванско-русский словарь, к сожалению, до сих пор не опубликованный.

Г. Ф. Турчанинов начал свою кавказоведческую деятельность с изучения кабардино-черкесского языка во всех его аспектах: грамматическом, лексическом, диалектальном и сравнительно-историческом. Наиболее значительным итогом этого направления явилась грамматика кабардинского языка [Турчанинов, Цагов 1940]. Значительное внимание уделял ученый пропаганде филологического наследия известного кабардинского просветителя 19-го столетия Ш. Б. Ногма [1956; 1958], подготовив двухтомник его трудов, включающий исторические народные сказания, словарь и грамматику кабардинского языка. В дальнейшем ученого все более привлекали проблемы дешифровки древних надписей Кавказа. Результаты исследований в этом направлении обобщены в двух монографиях автора [Турчанинов 1971; 1999].

Основные публикации погибшего на фронте А. А. Бокарева увидели свет лишь после войны в 1949 г.: это фундаментальное описание синтаксиса аварского языка и первый и единственный пока грамматический очерк чамалинского языка.

Своим организационным оформлением обязан академику Марру и Московский кавказоведческий центр. Как пишет об этом Н. Ф. Яковлев [1949: 301-302], "7 декабря 1923 г. академик Марр вносит в Академию Наук проект организации в Москве Северо-Кавказского комитета Яфетического института, указывая, что ,,помимо важности работ этого Комитета для теоретических вопросов яфетической теории, они представляют существенный интерес для жизненных потребностей широких масс населения автономных республик Северного Кавказа, где вопросы о создании как письма для бесписьменных доселе яфетических языков, так вообще технических средств просвещения на родном языке составляют ось всех местных культурно-просветительных и краеведческих стремлений. В этом пункте яфетическая теория и по своим принципам и по практическим потребностям переживаемого момента разделяет вполне мысль о необходимости скорейшего восплощения в жизнь этих стремлений, как говорилось в заявлении". Комитет по изучению этнических и языковых культур народов Северного Кавказа (включая тогда и Дагестан) был организован, однако, не при Академии Наук и ГАИМК, а при Наркомпросе РСФСР, где в 1925 г. был преобразован сначала в Комитет, а в 1926 г. — в Институт по изучению этнических и национальных культур народов Советского Востока (Иннарвос), который перешел вскоре в ведение ЦИК СССР".

Таким образом был создан московский кавказоведческий научно-исследовательский центр, реорганизованный впоследствии (1943 г.) в сектор кавказских яфетических языков Московского отделения Института языка и мышления им. Н. Я. Марра.

Первыми значительными из опубликованных работ московских кавказоведов были "Таблицы фонетики кабардинского языка" Н. Ф. Яковлева (М., 1923) и "Грамматика аварского языка" Л. И. Жиркова (М., 1924). Перу этих ученых принадлежат наиболее значительные описания грамматики многих языков Кавказа, осуществленные в 20-е-40-е гг.

С именем Н.Ф. Яковлева справедливо увязывается разработка научных основ исследования грамматики и лексического состава абхазо-адыгских и нахских языков. Его грамматические очерки и некоторые другие исследования по фонетике, синтаксису и морфологии кавказских языков [Яковлев 1923; 1940; 1948; 1960; Яковлев, Ашхамаф 1930; 1941 и др.] заложили фундамент, на котором строятся труды практически всех последующих исследователей в этой области. Даже в своих описательных работах Н. Ф. Яковлев развивал смелые теоретические концепции, в частности, последовательно проводил идею условности деления грамматики на морфологию и синтаксис, подчеркивая ведущую роль синтаксиса.

Активно участвовал Н. Ф. Яковлев в разработке письменностей кавказских, тюркских, финно-угорских и других языков в течение 20-30-х гг. Его "математическая формула построения алфавита" стала теоретическим основанием для алфавитов многих языков народов СССР.

Отметим также, что Н. Ф. Яковлев уделял много внимания и популяризации лингвистических знаний о кавказских языках [Яковлев 1930]. Свои взгляды на взаимоотношения исторического развития языка и общества Н. Ф. Яковлев изложил в работах, написанных с историком В. К. Никольским "Как люди научились говорить" [1945] и "Как возникла человеческая речь" [1949], переведенных практически одновременно на ряд языков Восточной Европы.

В рукописи остались такие фундаментальные работы Н. Ф. Яковлева как "Морфология ингушского языка" (1948), "Грамматика абхазского языка" (1947). Лишь недавно был опубликована написанная им еще в 30-е гг. монография по синтаксису ингушского языка [Яковлев 2001].

Перу Л.И.Жиркова принадлежит серия работ дескриптивного плана: грамматики аварского [1924], даргинского [1926], лезгинского [1941], табасаранского [1948] и лакского [1955] языков. Грамматические очерки дагестанских языков, выполненные Л. И. Жирковым, в основном следуют схеме, принятой П. К. Усларом. В то же время некоторые положения П. К. Услара, например, о функциональной природе грамматических падежей, выполняющих основные субъектно-объектные функции, требовали существенных корректив.

В отличие от грамматических описаний П.Услара, исследования Л. И. Жиркова основаны на большей точности и полноте привлекаемого материала и, главное, в них за многообразием и сложностью конкретных лингвистических фактов прослеживается достаточно стройная система. Его работы содержат последовательные и прозрачные таблицы и схемы склонения и спряжения, составившие затем основу для составления школьных грамматик письменных языков Дагестана.

Значительное влияние на последующее развитие кавказоведения оказали и специальные статьи Л. И. Жиркова о законах лезгинского ударения, развитии частей речи в дагестанских языках и др. Практически первым опытом дагестанской лексикографии был его аварско-русский словарь (1936).

В 1950 г. с ликвидацией Института языка и мышления кавказский сектор Института, объединенный в послевоенные годы с иранским кабинетом (это объединение просуществовало до 1958 г.), был переведен в Москву. В эти годы в сектор, возглавлявшийся после известной дискуссии Ю. Д. Дешериевым (до 1956 г.), приходят новые сотрудники - Е. А. Бокарев, М. А. Кумахов, З. Ю. Кумахова, С. М. Хайдаков, А. К. Шагиров. Некоторое время в секторе работал Б. Б. Талибов, переехавший затем в Махачкалу. Сотрудниками отдела были также специалисты по армянскому языку И. К. Кусикьян и Э. Г. Туманян.

Ю. Д. Дешериеву принадлежат первые монографические исследования двух бесписьменных языков Кавказа - бацбийского [1953] и хиналугского [1959]. Исследование бацбийского языка включает детальное описание фонетики, в т.ч. системы согласных и гласных фонем, а также звуковых процессов и ударения, морфологии и синтаксиса (простого и сложного предложения). Значительное место в книге уделено лексике - исконному словарю и грузинским заимствованим. Аналогичная схема лежит в основе грамматики хиналугского языка. Одним из результатов исследования чеченского языка является монография, посвященная вопросам фонетики [Дешериев 1961].

Начиная с 50-х гг. все более значительное место в исследованиях сотрудников отдела начинает занимать сравнительно-историческая проблематика. Разработкой проблем исторического развития нахских языков в связи с историей их народов занимался Ю. Д. Дешериев, опубликовавший в 1963 г. "Сравнительно-историческую грамматику...". Впоследствие основным направлением его деятельности стала социолингвистика, в рамках которой ученый не переставал следить за языковой ситуацией на Кавказе.

Е. А. Бокарев руководил сектором кавказских языков до своей кончины в 1971 г. В своей работе по сравнительно-историческому исследованию дагестанских языков [1961], опираясь на разработки Н. С. Трубецкого, он предложил следующую реконструкцию общедагестанской системы согласных:

Смычные п б т д       к г къ'   
  пІ   тІ         кІ   къ   
Спиранты в   с з ш ж лъ хь г' х гъ
      сс   шш   лълъ хьхь   хх   
Аффрикаты      ц дз ч дж длъ кк   хъ' къгъ
      цц   чч         хъ'хъ'   
      цІ   чІ   кь     къ'къ'   
      цІцІ   чІчІ   кькь кІкІ   къкъ   
Сонорные  м   н   л, р, й             

В своей работе по фонетике восточнокавказских языков, опубликованной посмертно [1981], Е. А. Бокарев расширяет круг исследования, включая в свою систему и нахские языки.

В целом для научно-исследовательской деятельности Е. А. Бокарева было характерно гармоничное сочетание практического описания и исследования конкретных дагестанских языков (так, ему принадлежа очерки грамматического строя пяти цезских языков - собственно цезского, гунзибского, бежтинского, гинухского и хваршинского, опубликованные в сводной работе [1959]) со сравнительно-историческим направлением. В той же работе по существу дана сравнительно-историческая грамматика цезских языков. Общий обзор дагестанских языков Е.А.Бокарев дал в брошюре "Краткие сведения о языках Дагестана" [1949].

Немалое место в трудах Е. А. Бокарева занимали и общетеоретические проблемы: методика описательного и сравнительно-исторического анализа бесписьменных языков; теория грамматики, в частности, проблема эргативной конструкции предложения, критерии выделения категории падежа, в отличие от послелогов; проблема соотношения языка и общества.

Разносторонними были научные интересы С. М. Хайдакова. В первую очередь они касались комплексного исследования лакского языка. Им были опубликованы такие исследования по лакскому языку, как "Очерки по лексике лакского языка" (1961), "Очерки по лакской диалектологии" (1966). В первой работе основное внимание уделено системной оргаизации лексики, определению на основе звукосоответствий с родственными языками исконного словарного состава лакского языка, а также выявлению заимствований из разных языков. В диалектологической работе С. М. Хайдаков, помимо общего описания всех лакских диалектов, впервые дал характеристику некоторых диалектов лакского языка: шаднинского, развивающегося в даргинской этнической среде, а также обладающего рядом интересных особенностей аракульского диалекта.

В дальнейшем исследования С. М. Хайдакова охватывали широкий круг актуальных проблем дагестанского языкознания, охватывая сравнительно-историческую лексику, грамматику, ономастику и др., о чем свидетельствуют опубликованные монографии "Сравнительно-сопоставительный словарь дагестанских языков" [1973], "Система глагола в дагестанских языках" [1975], "Принципы именной классификации в дагестанских языках" [1980], "Даргинский и мегебский языки" [1985].

Монография С. М. Хайдакова "Система глагола в дагестанских языках" [1975] посвящена анализу основных вопросов словообразования, аспектологии, категорий времени, класса, лица и числа. Специально автор исследует вербиды (термин С.М.Хайдакова) и фонологическую структуру корневых морфем. В арчинском, цахурском и, в особенности, в аварском языке выявляются структурные и функциональные особенности глагола в связи с наличием~отсутствием аффиксов отрицания.

Исследование, посвященное принципам именной классификации [1980] срдержит анализ классных систем 23 дагестанских языков. Автор выдвигает гипотезу трансформации более древней системы одушевленных и неодушевленных классов в систему классов личности и неличности.

В монографии о даргинском и мегебском языках автор опирается на предложенную им трактовку особого лингвистического статуса мегебского диалекта, который "в условиях полной изоляции сохранил, как следует думать, многие структурные черты примерно тысячелетней давности" [1985: 3].

С. М. Хайдаковым был составлен и издан "Лакско-русский словарь" [1962], содержащий около 13000 слов. Внем впервые в практике дагестанской лексикографии в качестве приложения к словарю дается список местных топонимических названий по ряду лакских населенных пунктов, что впоследствии нашло широкое применение в других дагестанско-русских словарях.

Основные научные интересы Г. А. Климова, возглавлявшего отдел в течение 25 лет, лежали в сфере картвелистики, где ему удалось создать по существу серию фундаментальных трудов, сформировавших новую парадигму картвельской лингвистики. Практически первой работой в картвелистике по сравнительно-исторической морфологии, где была последовательно проведена процедура сравнительной реконструкции, стала его книга "Склонение в картвельских языках в сравнительно-историческом аспекте" [Климов 1962], в которой была поставлена цель проследить историю системы склонения в картвельских языках, определить тенденции ее развития и произвести реконструкцию системы склонения пракартвельского языка-основы, рассматривавшуюся как одна из составных частей реконструкции всей морфологической системы на пракартвельском языковом уровне.

Наиболее значительный труд Г. А. Климова – это его "Этимологический словарь картвельских языков" [Климов 1964]. В этой работе, с одной стороны, нашли отражение итоги сравнительно-исторических исследований в области картвелистики и, с другой стороны, был использован опыт индоевропейского языкознания. В словаре были выделены реконструированные единицы разных хронологических уровней – общекартвельского и грузинско-занского. Принципиальным моментом явился отказ от принятой в то время методики вычленения окаменелых элементов в составе реконструированных основ, среди которых оказалось значительное число многоконсонантных структур. Говоря о количественных характеристиках словаря, нельзя не отметить, что в него вошло около 400 сближений, предложенных впервые. Итогом многолетней работы по изучению древнейших ареальных контактов картвельских и индоевропейских языков явилась книга "Древнейшие индоевропеизмы картвельских языков" [Климов 1994]. В ней выявляется три пласта заимствований (всего их выявлено 98 единиц) – общекартвельской эпохи, грузинско-занской эпохи, а также более поздние, усвоенные отдельными картвельскими языками независимо друг от друга. Детальный анализ фонологических систем всех кавказских языков содержится в брошюре Георгия Андреевича, посвященной проблеме транскрипции [Климов 1962б].

В "Типологии кавказских языков" структура кавказских языков освещается с позиций контенсивной типологии, т.е. исходя из принадлежности картвельских языков к номинативному строю с существенным компонентом активной типологии, а абхазско-адыгских и нахско-дагестанских – к эргативному. При этом если западнокавказские языки достаточно близки к эталону эргативности, то в восточнокавказских налицо заметная тенденция к номинативизации.

Книга "Кавказские языки" [Климов 1965] (см. также немецкий перевод [Klimov 1969]) представляет собой компактное изложение всего комплекса проблем, связанных с изучением кавказских языков. "Введение в кавказское языкознание" [Климов 1986] (см. также немецкий перевод [Klimov 1994]) во многом можно рассматривать как переработку охарактеризованной выше книги. Здесь, кроме того, представлена структурная характеристика отдельных групп кавказских языков (выделенная в соответствующие главы). Значительное место здесь также уделено проблеме генетических взаимоотношений кавказских языков. Естественно, что в книгу вошел критический анализ публикаций, вышедших после 1965 г.

В теоретических работах Г. А. Климова нашли отражение типологическое, сравнительно-историческое и ареальное направления сравнительного языкознания. Наибольшую известность и признание в мировой лингвистике среди них получили труды Г. А. Климова по контенсивной типологии [Климов 1973; 1977; 1981; 1983].

Обобщение богатого опыта обращения с материалом, отличным от индоевропейского, было осуществлено в монографиях Г.А.Климова "Вопросы методики сравнительно-генетических исследований" [Климов 1971] и "Основы лингвистической компаративистики" [Климов 1990]. Одно из направлений современной типологии - характерология - нашло отражение в коллективной монографии "Структурные общности кавказских языков" [Структурные общности... 1978], в число авторов который, помимо сотрудников сектора кавказских языков, вошли также ведущие кавказоведы Москвы и Ленинграда.

Состояние современной кавказоведческой науки отражено в таких обобщающих работах, созданных в основном усилиями сотрудников отдела, как "Языки народов СССР. Иберийско-кавказские языки" [1967], а также "Языки мира. Кавказские языки" [1999].

Длительное время в отделе до своего перехода в отдел лингвистической компаративистики работал М. А. Кумахов. Исследуя в сравнительном аспекте морфологию адыгских языков [1964; 1971], он затем вплотную перешел к проблемам сравнительно-исторической фонетики [1981] и сравнительно-исторической грамматики [1989] адыгских (черкесских) языков, осуществив реконструкцию общеадыгского языка-основы, определив отношение этого праязыкового состояния к более ранним хронологическим уровням. Детально прослеживается в его монографиях также эволюция фонетики, фонологии и грамматики в период после распада общеадыгского единства.

М.А.Кумахов исследовал и вопросы теории грамматики, фонологии, словообразования, структуры слова, функционального синтаксиса, строения полисинтетического комплекса и др., посвятив этим проблемам отдельные статьи, собранные в его книге [1984].

Значительное место в научной деятельности М. А. Кумахова в последние годы занимают вопросы теории функциональной стилистики адыгских языков, языка устной поэзии, языка и стиля классического фольклорного наследия адыгских народов [Кумахов, Кумахова 1970; 1985; 1998]. В этих монографиях язык фольклора, сохраняющего многие традиционные черты морфологии, синтаксиса, лексики и семантики, исследуется в тесной связи с культурой адыгского этноса.

Проблемы языка адыгского фольклора составляют основу научной работы и З.Ю.Кумаховой [Кумахов, Кумахова 1970; 1985; 1998]. В этих работах показано своеобразие функционирования наддиалектных норм языка классического фольклора, а также специфика языка эпоса "Нарты", который оказал существенное влияние на формирование и развитие как традиционного устного языкового этикета адыгов, так и адыгских письменно-литературных языков, в том числе языка художественной литературы.

Кроме того, круг её научных интересов составляют, закономерности развития современных адыгские языки, их диалектология. В монографии [1971] подробно анализируется становление адыгских литературных языков, их функциональных стилей, особенностей реализации устной и письменной форм существования языка на уровне фонетики, морфологии, синтаксиса и лексики. Важным вкладом в адыгскую диалектологию является ее монография, посвященная абадзехскому диалекту [1972].

В работах А.К.Шагирова, возглавляющего отдел с 1997 г., преобладает лексикологическая проблематика, которой посвящена и первая его монография [1962].

"Этимологический словарь адыгских языков" А. К. Шагирова [1977] обобщает результаты исследований по этимологии около полутора тысяч адыгских слов, охваченных словарем. В работе фактически анализируется материал всех абхазско-адыгских языков. Кроме того, широко привлекаются материалы других кавказских языков — нахско-дагестанских и картвельских. Естественно, что автор, обсуждая проблемы заимствованной лексики, обращается и к данным тюркских, индоевропейских, арабского и других языков. Этимологическое направление продолжают другие публикации А. К. Шагирова. В 1982 г. опубликовано исследование, посвященное материальным и структурным общностям лексики абхазо-адыгских языков. Монография фиксирует по тематическим группам генетически общий лексический фонд (около 400 словарных статей). В работе также обсуждаются проблемы внутригрупповых заимствований и общих для абхазо-адыгских языков словообразовательных моделей. Заимствованная лексика исследуется в другой специальной монографии А. К. Шагирова [1989], где внутригрупповым заимствованиям уделено уже значительное место. Среди них основную массу составляют адыгизмы других абхазо-адыгских языков, а также абхазско-абазинские заимствования в убыхском. Среди иноязычных заимствований анализируются тюркские, картвельские и индоиранские заимствования.

В 1968 г. в отдел поступила Т. И. Дешериева. От разработки сравнительно-сопоставительной грамматики чеченского и русского языков [1974], она перешла затем к исследованию особенностей грамматического строя нахских языков в более широком типологическом контексте. Так, ее были исследованы видо-временная система нахских языков [1979], категория модальности [1988], субъектно-объекгные отношения [1985], полипредикативные [1996], а также особенности формализации и категоризации в разноструктурных языках [1996].

С 1975 г. в отделе работает М. Е. Алексеев, занимающийся главным образом проблемами сравнительно-исторического и типологического изучения нахско-дагестанских языков.

В работе [Алексеев 1985] была реконструирована структура общелезгинского языка-основы на уровне морфологии и синтаксиса. Hа основе использования различных методик (глоттохронологии, общности инноваций) был уточнен состав лезгинской группы. Среди категорий имени для пралезгинского языка реконструированы категории падежа, числа, класса. Показана значительная роль в образовании падежных форм оппозиции прямой и косвенной основ.

Сравнительно-историческое исследование дагестанских языков было затем продолжено на материале языков северного ареала [Алексеев 1989] и в масштабе нахско-дагестанской семьи в целом.

Некоторое время сотрудником отдела был В. А. Чирикба, написавший работу по фонетической типологии, охватившую малоизученный материал звукоподражаний и детской речи [1991].

В последние годы в отделе работает крупный исследователь нахских языков И. Ю. Алироев, опубликовавший очерк чеченского языка [1999], во многом обобщающий результаты его предыдущих исследований.

В настоящее время в отделе работают четыре кавказоведа, продолжающие создание на материале различных кавказских языков обобщающих работ по актуальным проблемам кавказоведения. А. К. Шагиров и И. Ю. Алироев трудятся над академическими грамматиками соответственно кабардинского и чеченского языков. З. Ю. Кумахова продолжает исследование адыгского фольклора. М. Е. Алексеев разрабатывает принципы создания словарей бесписьменных дагестанских языков. Как видно, отделу не хватает специалиста по картвельским языкам.

В Ленинградском отделении Института языкознания (ныне Институт лингвистических исследований) кавказскими языками занимались Г. Ф. Турчанинов, И. О. Гецадзе и Ф. А. Гайдарова. В настоящее время лингвистическое кавказоведение в Петербурге не представлено.

Перспективы развития отдела кавказских языков при нынешней малочисленности сотрудников видятся прежде всего в координации его усилий с кавказоведческими центрами Северного Кавказа и Грузии, а также с кавказоведами МГУ. В качестве опыта такой интеграции можно назвать сборник "Актуальные проблемы дагестанско-нахского языкознания" [1986], посвященный решению ряда общностных проблем кавказоведения, касающихся фонетики и фонологии, синтаксиса и компаративистики. Примером такого рода могут служить и публикации "Дагестанского лингвистического сборника" под ред. М. Е. Алексеева, а также работы многих кавказоведов, выходящих под редакцией сотрудников отдела. Следует также отметить, что в свое время кавказоведческую подготовку в отделе получили многие специалисты, работающие ныне практически во всех кавказоведческих центрах Северного Кавказа.



Литература
Алексеев М. Е. Вопросы сравнительно-исторической грамнатики лезгинских языков: Морфология. Синтаксис. М.: Наука, 1985.

Алексеев М. Е. Сравнительно-историческая морфология аваро­андийских языков. М.: Наука, 1988.

Алироев И. Ю. Чеченский язык. М., 1999.

Бокарев Е. А. Краткие сведения о языках Дагестана. Махачкала 1949.

Бокарев Е. А. Цезские (дидойские) языки Дагестана. М., 1959.

Бокарев Е. А. Введение в сравнительно-историческое изучение дагестанских языков. Махачкала, 1961.

Бокарев Е. А. Сравнительно-историческая фонетика восточно-кавказских языков. М. 1981.

Вопросы изучения иберийско-кавказских языков. М., 1961.

Дагестанский лингвистический сборник. Вып. 1-8. М., 1996-2000.

Дешериев Ю. Д. Бацбийский язык. М. 1953.

Дешериев Ю. Д. Грамматика хиналугского языка. М. 1959.

Дешериев Ю. Д. Современный чеченский литературный язык. Ч. I. Фонетика. Грозный 1960.

Дешериев Ю. Д. Сравнительно-историческая грамматика нахских языков и проблемы происхождения и исторического развития горских кавказских народов. Грозный, 1963.

Дешериева Т. И. Структура семантических полей чеченских и русских падежей. М., 1974.

Дешериева Т. И. Исследование видо-временной системы в нахских языках (с привлечением материала иносистемных языков). М., 1979.

Дешериева Т. И. Субъектно-объектные отношения в разноструктурных языках. М., 1985.

Дешериева Т. И. Категория модальности в нахских и инострукгурных языках. М. 1988.

Дешериева Т. И. Полипредикативные структуры в кавказских и иносистемных языках. М., 1996а.

Дешериева Т. И. Формализация и категоризация в разноструктурных языках. М., 1996б.

Дондуа К. Д. Избранные работы. I. Тбилиси, 1967.

Дондуа К. Д. Статьи по общему и кавказскому языкознанию. Л., 1975.

Жирков Л.И. Грамматика аварского языка. М., 1924.

Жирков Л.И. Грамматика даргинского языка. М., 1926.

Жирков Л.И. Аварско-русский словарь. М., 1936.

Жирков Л.И. Грамматика лезгинского языка. М., 1941.

Жирков Л.И. Табасаранский язык. Грамматика и тексты. М.;Л., 1948.

Жирков Л.И. Лакский язык: Фонетика и морфология. М.: Изд-во АН СССР, 1955.

Климов Г. А. Склонение в картвельских языках в сравнительно-историческом аспекте. М., 1962.

Климов Г. А. О проекте единой фонетической транскрипции кавказских языков. М., 1962.

Климов Г. А. Этимологический словарь картвельских языков. М., 1964.

Климов Г. А. Кавказские языки. М., 1965.

Климов Г. А. Фонема и морфема. М., 1967 .

Климов Г. А. Вопросы методики сравнительно-генетических исследований. М., 1971.

Климов Г. А. Очерк общей теории эргативности. М., 1973.

Климов Г. А. Типология языков активного строя. М., 1977.

Климов Г. А. Типологические исследования в СССР. М., 1981.

Климов Г. А. Принципы контенсивной типологии. М., 1983.

Климов Г. А. Введение в кавказское языкознание. М., 1986.

Климов Г. А. Основы лингвистической компаративистики. M., 1990.

Климов Г. А. Древнейшие индоевропеизмы картвельских языков. М., 1994.

Климов Г. А., Алексеев М. Е. Типология кавказских языков. М., 1980.

Кумахов М.А. Морфология адыгских языков. I. Синхронно-диахроническая характеристика. Москва; Нальчик 1964.

Кумахов М.А. Очерки общего и кавказского языкознания. Нальчик 1984.

Кумахов М.А. Словоизменениеядыгских языков. М. 1971.

Кумахов М.А. Сравнительно-историческая грамматика адыгских (черкесских) языков. М. 1989.

Кумахов М.А. Сравнительно-историческая фонетика адыгских (черкесских) языков. М. 1981.

Кумахов М.А., Кумахова З.Ю. Функциональная стилистка адыгских языков. М. 1970.

Кумахов М.А., Кумахова З.Ю. Язык адыгского фольклора. Нартский эпос. М. 1985.

Кумахов М.А., Кумахова З.Ю. Нартский эпос: язык и культура. М. 1998.

Кумахова З.Ю. Развитие адыгских литературных языков. М. 1971.

Кумахова З.Ю. Абадзехский диалект и его место среди других адыгских диалектов. Нальчик 1972.

Мещанинов И. И. Язык ванских клинообразных надписей на основе яфетического языкознания. Л.: Изд-во АН СССР, 1932.

Мещанинов И. И. Язык ванской клинописи. II. Структура речи. Л.: Изд-во АН СССР, 1935.

Мещанинов И. И. Новое учение о языке. Л., 1936.

Мещанинов И. И. Общее языкознание. Л., 1940.

Мещанинов И. И. Эргативная конструкция в языках различных типов. Л., 1967.

Никольский В. К., Яковлев Н. Ф. Как люди научились говорить. М., 1945.

Никольский В. К., Яковлев Н. Ф. Как возникла человеческая речь. М., 1949.

Структурные общности кавказских языков / Отв. ред. Г. А. Климов. М., 1978.

Турчанинов Г. Ф., Цагов М. Грамматика кабардинского языка. I, М. — Л., 1940.

Турчанинов Г. Ф. Памятники письма и языка народов Кавказа и Восточной Европы. Л., 1971.

Турчанинов Г. Ф. Открытие и дешифровка древнейшей письменности Кавказа. М., 1999.

Хайдаков С.М. Очерки по лексике лакского языка. М., 1961.

Хайдаков С.М. Лакско-русский словарь. М., 1962.

Хайдаков С.М. Очерки по лакской диалектологии. М., 1966.

Хайдаков С.М. Система глагола в дагестанских языках. М., 1975.

Хайдаков С. М. Сравнительно-сопоставительный словарь дагестанских языков. М., 1973.

Хайдаков С.М. Принципы именной классификации в дагестанских языках. М., 1980.

Хайдаков С.М. Даргинский и мегебский языки. Принципы словоизменения. М., 1985.

Чирикба В. А. Аспекты фонологической типологии. М., 1991.

Ш. Ногма. Филологические труды. Исследовал и издал Г. Турчанинов, т. I, Нальчик, 1956.

Ш. Ногма. Филологические труды. Исследовал и издал Г. Турчанинов, т. II, Нальчик, 1958

Шагиров А. К. Очерки по сравнительной лексикологии адыгских языков. Нальчик, 1962.

Шагиров А. К. Вопросы сравнительно-исторического и этимологического исследования лексики адыгских языков (1971).

Шагиров А. К. Этимологический словарь адыгских (черкесских) языков. М., 1977.

Шагиров А. К. Материальные и структурные общности лексики абхазо-адыгских языков. М., 1982.

Шагиров А. К. Заимствованная лексика абхазо-адыгских языков. М., 1989.

Язык и мышление. М.; Л. Т. 1-10.

Языки мира. Кавказские языки. М., 1999.

Языки народов СССР. Т. IV. Иберийско-кавказские языки. М., 1967.

Яковлев Н. Ф. Таблицы фонетики кабардинского языка. М., 1923.

Яковлев Н. Ф., Ашхамаф Д.А. Краткая грамматика адыгейского (кяхского) языка. Краснодар, 1930.

Яковлев Н. Ф., Ашхамаф Д.А. Грамматика адыгейского литературного языка. М.; Л., 1941.

Яковлев Н. Ф. Грамматика литературного кабардино-черкесского языка. М.; Л., 1948.

Яковлев Н. Ф. Синтаксис чеченского литературного языка. М.; Л., 1940.

Яковлев Н. Ф. Морфология чеченского языка. Грозный, 1960.

Яковлев Н. Ф. Изучение яфетических языков северного кавказа за советский период // Языки Северного Кавказа и Дагестана. Вып. 2. М., 1949. – С. 296-315.

Яковлев Н. Ф. Синтаксис ингушского литературного языка. М., 2001.

Klimov G.A. Die kaukasische Sprachen. Hamburg, 1969.

Klimov G. A. Einfьhrung in die kaukasische Sprachwissenschaft. Hamburg, 1994.

Zikiro beltza ona dut bañan obea buztan zuria


Tibaren

Цитата: Антиромантик от марта  5, 2008, 16:35
http://forum.dpni.org/forum/showpost.php?s=5078602835c5f2082d92aab4f0e78c67&p=43544&postcount=7
http://forum.dpni.org/forum/showthread.php?s=bfb83c39cdea04e6faa37383b7bf0879&p=43544#post43544
Очень мило. Особенно порадовало вот это:
"...Пракартвелы -- ностратийцы. Вероятно, что они выходцы из сурско-донецкой (через северокавказскую) к-ры..."
Zikiro beltza ona dut bañan obea buztan zuria

Ахьшь

Цитата: "Tibaren" от
Профессионалы в кавказском языкознании - это прежде всего... Гамкрелидзе...
Academician Tamaz Gamq'relidze (honorary member of both the British and American Academies) presents an absurd philological argument in support of Ingoroq'va's theory that Abkhazia owes its name to an original but mysteriously lost Kartvelian tribe of this name (though he carefully avoids suggesting any date for the appearance in Transcaucasia of the N.W. Caucasian Abkhazians)...
http://www.circassianworld.com/NWCaucasus_GB.html

Tibaren

Цитата: Ахьшь от марта  5, 2008, 20:39
Цитата: "Tibaren" от
Профессионалы в кавказском языкознании - это прежде всего... Гамкрелидзе...
Academician Tamaz Gamq'relidze (honorary member of both the British and American Academies) presents an absurd philological argument in support of Ingoroq'va's theory that Abkhazia owes its name to an original but mysteriously lost Kartvelian tribe of this name (though he carefully avoids suggesting any date for the appearance in Transcaucasia of the N.W. Caucasian Abkhazians)...
http://www.circassianworld.com/NWCaucasus_GB.html
Другие сведения про него:

From Wikipedia, the free encyclopedia
  Tamaz (Thomas) V. GamkrelidzeTamaz (Thomas) V. Gamkrelidze (Georgian თამაზ გამყრელიძე) (born October 23, 1929) is a distinguished Georgian linguist, orientalist and public benefactor, Academician (since 1974) and President (since February, 2005) of the Georgian Academy of Sciences (GAS), Doctor of Sciences (1963), Professor (1964).

Gamkrelidze was born in Kutaisi. His brother Revaz Gamkrelidze is also an Academician, a famous mathematician.

Tamaz Gamkrelidze graduated from the Faculty of Oriental Studies of the Tbilisi State University (TSU) in 1952. Since 1964 Gamkrelidze has been a professor of this university, and since 1966 the Head of the Chair of Structural and Applied Linguistics. In 1973-2006 he was a Director of the Tsereteli Institute of Oriental Studies (Tbilisi). He is the author of many outstanding works in the fields of Indo-European linguistics, Ancient languages, Theoretical linguistics, Structural and Applied Linguistics and Kartvelology. He is a leading proponent of the glottalic theory of Proto-Indo-European consonants.

In 1988-1995 he edited the Journal of the Russian Academy of Science "Voprosi Yazikoznanya". He is a Foreign Associate of the United States National Academy of Sciences (2006), Foreign Honorary Member of the American Academy of Arts & Sciences, Corresponding Fellow of the British Academy, Fellow of the European Society of Linguistics (in 1986-1988 President of this Society), Corresponding Member of the Austrian Academy of Sciences, Academician of the Russian Academy of Science, Doctor honoris causa of the Bonn University (Germany) and the University of Chicago (U.S.), Honorary Member of the Linguistic Society of America, etc. He has received the Lenin Prize (1988), the Humboldt International Prize (1989) and the Ivane Javakhishvili Prize of the Georgian Academy of Sciences (1992). From 1992 to 2005 Gamkrelidze was a member of the Parliament of Georgia.

P.S. А политические игры давайте здесь обсуждать не будем...
Zikiro beltza ona dut bañan obea buztan zuria

Darkstar

Я так понял, что Гамкрелидзе опозорился уже своей теорией кавказской прародины ПИЕ, с которой не все гладко.
(1) С людями надо помягше, а на вопросы смотреть поширше (с) (2) Проекция (в психологии) - неосознанное приписывание собеседнику собственных мыслей и действий (3) Учебник логики еще никто не отменял (4) Какой был тезис?

Ахьшь

Цитата: "Tibaren" от
P.S. А политические игры давайте здесь обсуждать не будем...
Участие акад. Гамкрелидзе в этих играх говорит о многом...

Tibaren

Цитата: Ахьшь от марта  6, 2008, 11:47
Цитата: "Tibaren" от
P.S. А политические игры давайте здесь обсуждать не будем...
Участие акад. Гамкрелидзе в этих играх говорит о многом...


Ну, если уж говорить об играх, то приведу  мнение доктора В.А. Чирикба о происхождении термина "абхаз":

"Распространенность в мегрельском метатезы типа (V)CVCCV > (V)CCVCV позволяет объяснить происхождение мегрельского этнического тepмина апхаза 'абхаз': из др.-абх. формы мн.ч. *абаз(а)-гIa (*абаза 'абаз' + -гIа суффикс множ. ч. класса человека) > мегр. *абазгъа > *абгъаза, откуда, с оглушением срединного комплекса, и современная форма апхаза. Эта видоизмененная мегрельская форма была усвоена в грузинский с утратой конечного -а (мeгp. апхаза > груз. апхаз-и), так же как мегр. (из абх.) атIама 'персик' дало груз. атIам-и. Груз. апхаз- было заимствовано в русский и другие языки. С другой стороны, др.-абх. *абаз(а)-гIа было источником для среднегреческой формы абазг-ои 'абазги'."

Zikiro beltza ona dut bañan obea buztan zuria

Ахьшь

Цитата: "Tibaren" от
Ну, если уж говорить об играх, то приведу  мнение доктора В.А. Чирикба о происхождении термина "абхаз":
Это распространенная точка зрения. Вы с ней не согласны?
http://lingvoforum.net/index.php/topic,2337.msg55095.html#msg55095

Tibaren

Цитата: Ахьшь от марта  6, 2008, 23:36
Цитата: "Tibaren" от
Ну, если уж говорить об играх, то приведу  мнение доктора В.А. Чирикба о происхождении термина "абхаз":
Это распространенная точка зрения. Вы с ней не согласны?
http://lingvoforum.net/index.php/topic,2337.msg55095.html#msg55095

Я не вдаюсь здесь в происхождение этнонима абхаз, а подхожу чисто с лингвистической точки зрения. В мегрельском метатеза с участием губного  и  велярного, тем более приводящая к образованию комплекса  и его оглушению - явление трудно объяснимое. Маловероятно также, что груз. at'ami и мегр. at'ama происходят из абхазского, ср. напр. осетинск. алтъами "персик".
Zikiro beltza ona dut bañan obea buztan zuria

Ахьшь

Цитата: "Tibaren" от
Ну, если уж говорить об играх, то приведу  мнение доктора В.А. Чирикба о происхождении термина "абхаз":
Я немного не уловил сути. Разве мнение Чирикба как нибудь оправдывает поведение акад. Гамкрелидзе?


nbaliba

Цитата: Ахьшь от марта  5, 2008, 20:39
Academician Tamaz Gamq'relidze (honorary member of both the British and American Academies) presents an absurd philological argument in support of Ingoroq'va's theory that Abkhazia owes its name to an original but mysteriously lost Kartvelian tribe of this name (though he carefully avoids suggesting any date for the appearance in Transcaucasia of the N.W. Caucasian Abkhazians)...
http://www.circassianworld.com/NWCaucasus_GB.html

Я так понимаю, что сомнения в профессионализме академика Гамкрелидзе высказываются на основании того, что он осмелился подтвердить этимологию, вызывающую негодование Ахьшь и автора с //circassianworld.com? Причем негодование вызвано как раз политическими мотивами?

Быстрый ответ

Обратите внимание: данное сообщение не будет отображаться, пока модератор не одобрит его.

Имя:
Имейл:
Проверка:
Оставьте это поле пустым:
Наберите символы, которые изображены на картинке
Прослушать / Запросить другое изображение

Наберите символы, которые изображены на картинке:

√36:
ALT+S — отправить
ALT+P — предварительный просмотр