Литературные опыты. Проза

[Марго]

Два месяца назад, начитавшись подаренного мне "Словаря  редких и забытых слов" (отличное издание, кстати), я написала небольшой рассказ. Не знаю, заинтересует ли  это кого-нибудь на ЛФ, но решила показать и здесь — а вдруг?.. 

Обыкновенное происшествие

Студеным январским вечером, когда ветер завывал в печных трубах, а все окна в усадьбе затянуло куржаком, в монотонной песне метели Анисим Петрович вдруг расслышал звон колокольчика.

— Кто бы это мог быть? — всполошился хозяин усадьбы, куликавший в это время в полном одиночестве, не без удовольствия допивая уже третий лафитничек бальсана под шоколадную бомбошку. — Ужель Иван Степаныч пожаловал в такую непогодь? Вот ведь каналья, не иначе как опять проигрался в пух и прах у кого-то из соседей да мечтает у меня тут поживиться. Ни за что с ним играть не сяду. Разве что в шашки... Раздосадованный Анисим подбросил еще одну истопель в жарник, запахнул шлафрок и вышел в сени, встречать.

Между тем колокольчик смолк у самых дверей, и сквозь пелену снежных вихрей стали видны городские дрожки с живейником, совсем уж заметенным снегом. Не лучше выглядел и седок — мужчина в расцвете лет, одетый в альмавиву. «Верно, щелкопёр какой-нибудь», — скривился Анисим Петрович, наблюдая, как незнакомец выбирается из дрожек, путаясь в этой смутившей хозяина усадьбы одежде. Но неписаные законы гостеприимства требовали своего, потому Анисим Петрович, ступив на крыльцо, поприветствовал незваного гостя (который, как известно, хуже татарина) и услышал в ответ:

— Доброго вечера, хозяин. Заблудились мы маленько, вон как пуржит. Нельзя ли у вас здесь метель переждать?

— Что ж, милости прошу в дом, — сказал Анисим, присмотревшись к приезжему моншеру и не обнаружив в нем ничего оррёрного. — Вы меня не женируете, усадьба большая.

Живейник был отправлен к прислуге, в людскую — пусть и не шишгаль какой-нибудь, но все-таки не с дворянами же ему, фофану, вечер коротать, — а хозяин с гостем, который назвался Владимиром, поужинав, уютно расположился у камелька, чтобы побеседовать да лафитничек-другой бальсана теперь уже в компании прикончить.

Приезжий хотя и был слишком разговорчив, но по преимуществу попросту требесил, выказывая себя эдаким шаматоном, которому и сам черт не брат. Но порядком наклюкавшемуся к тому времени Анисиму Петровичу, который сильно страдал от одиночества в занесенной сугробами усадьбе, это пришлось по душе, и он даже поведал со смешком, что принял по первости Владимира за метромана из-за его альмавивы. Последний отпираться не стал и безо всяких цирлихов-манирлихов продекламировал пару строчек якобы из своего последнего, что-то вроде: «Городовой был сильно удивлен, когда его обставил папильон».

Так и сидели они до полуночи, попивая да покуривая, да снова попивая, — вторую уж бутылочку, выуженную Владимиром из недр его баула, приканчивая. Что там было налито, в этих бутылках, бог весть, но этикетки заграничные, печатки сургучные — все чинно-благородно и, главное, очень на вкус предостойно.

В общем, очнулся Анисим Петрович в своей одрине только к полудню, когда ночного гостя вместе с его дрожками и след простыл. Ну и, как нетрудно догадаться, много чего не досчитался он в усадьбе, в том числе слитка золотого весом в полфунта, который ему еще прадедушка из-за морей-окиянов привез, да хранить велел, на черный день.

Рассердился Анисим страшно, хотел феферу задать — ан некому, разве что самому себе. Правда, и кочумать был не в силах, потому отыгрался, как водится, на дворне бесправной, на ком же еще?! И до самых сутемок все прокручивал в голове ночное происшествие — от аза до ижицы. Жалко было потерянного добра и жутко обидно, что так обмишулился, так безоглядно неглижировал здравым смыслом.

В сутемки, однако, слегка пришел в себя, а подправившись крепкой порцией бальсана, и вовсе повеселел, совершенно здраво рассудив, что легко еще отделался: хоть и без прадедушкиного золота, но ведь жив-здоров, даже не кашляет. И с особой любовью почему-то весь вечер думал-вспоминал о татарине — ну, о том самом, который все-таки, получается, и вправду лучше.

25.01.2015

[VagneR]

Надеюсь, попытка Марго реанимировать творческую ветку окажется успешной. Но сомневаюсь, судя по настроениям ЛФчан.

Марго, есть что-нибудь новенькое?

[Марго]

А что, разве я это здесь уже выкладывала?

Ах, так это, наверное, в блоге Жендосо? Подзабыла я, а проверить теперь не могу — отлученная-то.

Ладно, пускай здесь теперь будет — для всеобщего обозрения, а не в углу. Сейчас еще что-нибудь отыщу. А может, кто-то  со своим тоже присоединится. Давайте Вы, VagneR.

[Марго]

.
ЗАРИСОВКИ
***
В половине восьмого утра раздвигаю шторы — за окном ничего нет. Ну, почти ничего. Сплошное, как то и дело пишут в худлите, белое молоко. (Интересно, кстати, а оно может быть какого-то другого цвета?) Я такого густого тумана не видела ни разу в жизни: четырнадцатиэтажка, что в ста метрах от моего дома, растворилась в нем полностью — нет ее в этом месте, и все тут! Просто пустота. Проходит почти час — картина не меняется.

Вороны орут как оглашенные, думают, наверное, что это навсегда, и прощаются с жизнью. Мне, честно говоря, тоже некомфортно — чувствую себя в объятиях фантастики Стивена Кинга. Жутковато, в общем, и «а вдруг больше никогда» поневоле приходит на ум. В который раз размышляю о том, какая все-таки крошечная букашка человек в этом огромном и, по большому счету, совершенно непознанном мире.

***
Не так давно стала невольным свидетелем разговора двух школьников. Точнее, школьника и школьницы, лет эдак по девяти от роду. Мальчик, конечно, рисовался перед девочкой, цветисто рассказывая, как он любит русский язык и литературу. Поэтому я и прислушалась (впрочем, он говорил громко, на весь троллейбус, нисколько не смущаясь). Так вот, подробно рассказывая о том, как он писал сочинение о домашних любимцах, мальчик с явной гордостью от собственных познаний сказал: «А закончил я сочинение вот так: Домашние животные — это наше всё!».

Не знаю, чему и как теперь учат в школе, но в этот момент где-то в пространстве мне послышался совершенно определенный шорох. Потом поняла: Пушкин в гробу перевернулся.

***
В подземном переходе слепая девушка поёт романс. Сидит на складном стульчике и держит на коленях магнитофон, с музыкальным сопровождением. То ли акустика в подземке особая, то ли Господь ей и вправду дал необыкновенный голос, но звучит это просто потрясающе: «Не уходи, побудь со мною...».

Моё тело споткнулось и замерло, а душа рванулась к концу тоннеля, чтобы вылететь из бетонной трубы перехода и воспарить к небесам.

[VagneR]

Давайте Вы, VagneR.

Увы, не дал Бог таланту    .
Но мне интересно чужое почитать  .

[vermillion]

В который раз размышляю о том, какая все-таки крошечная букашка человек в этом огромном и, по большому счету, совершенно непознанном мире.

[djambeyshik]

А можно я? Можно-можно?

Не думай о том, почему ты -
Просто играй своё сердце.
(Фахртдинов)

мечта появится иная
собою радости суля
и я привычно начинаю
с нуля
(не помню автора)

    Раньше я иногда писал рассказы — некие вариации на тему того, что ещё до моего рождения вывели в слова писатели далёкого прошлого. Я думал, что создаю новые миры, но все они оказывались лишь пересказом того, что можно увидеть каждый день по телевизору, в интернете или просто на улице. Я был уверен, что рождаю персонажей с уникальными характерами, многогранных личностей и вообще интересных людей, но все они становились лишь отражением меня самого — их было много, потому что отражались они в осколках моего характера, разными чертами которого я наделял их.
    Однажды я даже задумал роман, но долгих четыре года всё заканчивалось на второй странице: герой выходил из дома или возвращался домой. Где б я ни шёл, я всё стучусь у дверей.
    Все эти опусы удостаивались одной и той же судьбы — я нажимал shift+delete, чтобы стереть их насовсем, мимо корзины. С глаз долой и с харда вон.
    Когда-нибудь так же буду удалён и я.
    Но до той поры я что-нибудь произведу на свет.

    Когда я бросил попытки ткать нити сюжетов, пошли стихи. Иногда они превращались в песни, их слушали, кому-то нравилось. В каждом кусочке текста я пытался выразить то, что было у меня внутри. Я твёрдо убеждён: пока я считаю, что мне есть, что сказать, - я говорю. Неважно, есть ли у слов адресат сейчас — найдётся потом, так уж устроена ноосфера.
    У всякого человека внутри находится Вселенная. Некоторые открывают её в себе раньше, некоторые — позже. Кто-то даже не подозревает о её наличии, так и проживая всю жизнь во внешнем мире. Внутренний же мир они считают чем-то пубертатно-романтическим, нерационально-мечтательным, глупо-возвышенным. Их тоже можно понять: жизнь непроста, и они концентрируются на том, чтобы просто продержаться. Однако им доступна лишь одна её половина, малая; другая же находится позади их глаз и между их рук, проходя сквозь пальцы. Вселенная находится в сердце человека, в его голове, в каждой капле крови и во всех клетках тела.
    Я приоткрыл дверь в свою внутреннюю Вселенную, и оттуда подул лёгкий ветерок. Он поманил меня к себе, я распахнул дверь на полную — и ураган сбил меня с ног. Ничего понять я так и не успел (буддисты называют это понимание Просветлением, а христиане — Раем), но поспешил подняться и прикрыть дверь. Когда-нибудь я смастерю для неё замок с цепочкой, как часто бывает на входных дверях квартир в многоэтажных домах.
    Я дышу этим ветром, а на выдохе рождаются слова. Иногда это кажется пьяным бредом, а порой даже путаными речами психически нездорового человека, но я стараюсь облечь это в ту форму, которая будет понятна — чтобы, запущенные в ноосферу, эти месседжи нашли тех, кому они нужны. И находят!

[Марго]

О, нашего полку прибыло! djambeyshik, приветствую!   

[Марго]

У всякого человека внутри находится Вселенная...

djambeyshik, вот с этого места и до конца мне очень понравилось. Просто браво! 

Когда-нибудь я смастерю для неё замок с цепочкой,

Прелесть!

[djambeyshik]

Вечер добрый.
(Ах да, уже ночь. Тем же более.)

    Одна моя знакомая сказала как-то: «Я хотела бы верить в реинкарнацию, но...». Эта фраза звучит бессмысленно (как, к тому же, и говорил кто-то из средневековых христианских авторов, «верую, ибо абсурдно»), потому что вера не подразумевает никаких «но». Не существует и никакого «желания верить»: ты уж либо веришь, либо нет.
    Затем эта моя знакомая заявила, что не верит в реинкарнацию, потому что у неё нет никаких доказательств. Это усугубило фарс того диалога. Ну вот какие могут быть доказательства, чтобы поверить? Зачем? Какая же это вера, если ты опираешься на пруфы? В Библии это описано достаточно доходчиво.
Какие могут быть доказательства возвращения в этот мир после смерти? На что, кроме веры, может опираться существование Бога?
    Более того — как идея о реинкарнации может существовать без веры в неё? (Принято считать, что души возвращаются в новых телах и в иных временах, являя собой tabula rasa, чистые листы, и они ничего-ничего не помнят из прошлых жизней. Если бы помнили, это могло бы послужить подтверждением того, что они уже были здесь; раз не помнят, то это недоказуемо).
    И ещё выше — как может существовать Бог, в которого не верят? Раз верят — значит есть, не верят — ну так нету. Бог существует для верующих и начисто отсутствует для атеистов. Они, кстати, любят цитировать Ницше: Бог, мол, умер; но они, видимо, неверно истолковывают эту простую фразу.
    На самом деле Бог умер, когда от него отвернулись.

«Нету веры, так вымыслы веру
Принесут нам и скажут, что верно.
Нам немного её надо, наверное -
Хотя бы с горчичное зерно»
(Фахртдинов Сотоварищи)

    Безусловно, вера может произрастать как из вымысла, так и из факта — но факт этот в таком случае следует безоговорочно принять и не подвергать сомнению. Сомнение порождает неверие, и это видно даже в наших повседневных отношениях с другими людьми — если мы сомневаемся в истинности слов собеседника, мы ему не доверяем.
    И так мы, ленясь проверить правильность формулировок законов физики из школьных учебников, принимаем их на веру (впрочем, некоторые из них мы ежедневно проверяем на практике: вода в чайнике закипает от нагрева; выпавший из кармана ключ от квартиры со звоном падает на пол; по обледенелой дорожке идти довольно трудно...). Так же дело обстоит и с геометрией, алгеброй, химией и множеством других наук, которыми мы, как задумано, должны бы овладеть, но забываем их по окончании учёбы.
    А любое научное открытие, между тем, точно так же базируется на том, что было изобретено, выявлено и открыто ранее - на вере в то, что всё это продолжает действовать и поныне. В то, что мир не стал принципиально другим за последние несколько сотен лет.
    На вере строится наука. На вере строятся межличностные взаимоотношения.
    На вере строится весь наш мир.
    Верить — значит быть.

[Марго]

.
ЦЕНА СВОБОДЫ

Прогуливаюсь по рынку. На пути рыбный прилавок. Вдруг на глаза попадается лужица на полу, с кровавым пятном посредине. Отвлекаюсь от своих размышлений о возможных удачных ракурсах фотосъемки фруктовых рыночных изобилий и начинаю воспринимать еще и странные глухие удары. Оказывается, на большом подносе лежат три живые рыбины — крупные, с полметра — и одна из них бьется, подпрыгивая, пожалуй, сантиметров на тридцать. Тут начинаю соображать, что лужица с кровью на полу — оттого что эта рыба в своих прыжках падала на пол, и, видимо, уже не раз. Из подсобки выходит дядька, который говорит полусонной продавщице: «По башке ее что ли стукнуть? Опять ведь спрыгнет!» — «Ты чё, мы ж живую рыбу продаем!»

И вот вторые сутки не выходит у меня эта рыбина из головы. Надо было ее купить, вывезти к загородной речке и выпустить в какую-нибудь прорубь. Она ведь так билась на этом подносе — я никогда такого не видела! Рассчитывала небось, что все-таки удастся выпрыгнуть туда, где много воды и можно легко дышать. Конечно, наверное, она и там умерла бы, ведь таких крупных рыб в подмосковных речках не водится. Но умерла бы она в своей стихии, а не на рыночном прилавке и не в чьей-то кухне — а это совсем другая история. Жалко разве мне было какой-то тысчонки, чтобы заплатить за нее? Нет, нисколько, ведь это была, говоря высоким слогом, цена свободы. Просто не хватило ума, увы!..

Февраль 2013-го

[Марго]

.
ЗАРИСОВКИ
***
Август. Наш старый дворик густо зарос деревьями. Тут и черемуха, и жасмин, и боярышник с рябиной, и кусты сирени — отрада глазу, особенно весной. На углу — яблоня, уже выродившаяся, но яблоки на ней есть, среднего размера.

И вот иду я на работу — бум-с, на асфальт падает яблоко. Машинально пинаю его за спину влево, а оно вдруг выкатывается обратно мне под ноги. Оказывается, сзади идет какой-то парень, который принял мой пас. Элегантно, но сильно отбиваю пяточкой назад — в духе моих свежеполюбленных футболистов-голландцев — и срываю аплодисмент в виде одобрительного возгласа. Становится смешно. Настроение — в плюс один.

Сворачиваю за угол и вижу впереди на дороге грязного черного кота. Мысленно заклинаю: «Постой на месте, постой!» Ан нет — прямо передо мной он перебегает дорогу, ссскотина! Настроение — в минус один. Плюс на минус — результат нулевой. Но, присмотревшись к этому тощему коту, вспоминаю хокку Басё:

старый облезлый кот
одну лишь ячменную кашу ест, —
а ещё и любовь!..

— и снова перевес в позитив. Добираюсь до метро; как только ступаю на эскалатор, начинают играть мое любимое танго «Брызги шампанского». Жизнь прекрасна!


***
Еду намедни вечером в  полупустом вагоне метро, любуясь собственным портретом, отраженным в стекле вагона. И тут садится рядом со мной негр (а может, и афроамериканец, кто ж их разберет) — да какой! Сверхчерный! Я такого оттенка кожи вообще никогда не видела.

В общем, отпечатываемся мы с ним в темном окне эдакой парочкой: от него только черный контур слегка намечен да белая полоска рубашки над воротником черного кашемирового пальто чуть видна. А рядом с этой чернотой мое лицо пятном — белее белого. Нет, я, конечно, от природы белокожая, но на таком контрасте — просто привидение, аж самой жутко стало (пальто-то на мне тоже черное, так что восприятию не мешает).

И несется поезд в черноту туннеля, унося в него этот готовый кадр для фильма ужасов. Мастера Голливуда, где вы?!

[I. G.]

Скучно без опусов Осликова.

[Лила]

Скучно без опусов Осликова.

Шо да, то да.

[I. G.]

Скучно без опусов Осликова.

Шо да, то да.

Забанен наш лапка!

[Лила]

Зарисовка для будущего произведения

***

Ивица была несказанно рада встрече с тем человеком, которого долгое время мечтала хоть одним глазком увидеть вживую, но виду не подавала. Она просто сидела за столиком в купе, подперев щеку рукой и смотря куда-то в сторону от своего нового попутчика.

[Марго]

Раз уж вспомнила об этой теме, добавлю — тем более что по сезону подходит.

Про Иванушку, Варвару и иронию судьбы
(новогодняя сказка)

«Говорят, под Новый год что ни пожелается, всё всегда произойдет, всё всегда сбывается», — так думал Иван Дурачков (ты прав, читатель: каких только фамилий не встретишь на Руси!), немолодой уже повеса, в многотысячный раз скользя взглядом по заснеженному дворику с шестнадцатого этажа московского «спальника». Точнее, вспоминал эту фразочку, услышанную им ещё в детском садике от Дедушки Мороза. День неотвратимо катился к завершению, которое должно было стать одновременно началом не просто нового дня, но и нового года.

«Ну вот, — рассуждал Иван, — а пожелать-то мне и нечего, даже если этот чёртов Дед времен детсада не врал. Разве что хотелось бы найти ту самую, единственную...» Перед мысленным взором повесы прошествовал, как на параде, весь ряд бывших его зазнобушек. «Не то, не то!» — зазвучал в его голове голос перекормленного кота из заезженной рекламы, и физиономия скривилась от невыразимого отвращения.

Напала на Иванушку тоска неизбывная, грусть неминучая... «Живу на земле чуть ли не полвека, — грыз он себя, — а всё один, один как перст. Надо с этим что-то делать. И тут как чёрт его под руку толкнул — схватил он дублёнку, выскочил во двор и побежал к метро, охваченный непонятным порывом. На бегу, правда, припомнил банную историю из «Иронии судьбы» и разные её продолжения из жизни: ведь после выхода фильма каждую новогоднюю ночь, если верить СМИ, мужики валом валят из Москвы в Ленинград (а теперь в Питер), чтобы внезапно наткнуться там на свою, небесами посланную. Заметим в скобках: Барбары Брыльски не все в Питере проживают, но народ в массе об этом, видимо, не догадывается.

Итак, припомнил наш Иван кинобаню с романтическим исходом и сказал себе: «Нет, только не это. Никаких Питеров-Ленинградов». И рванул прямо на Курский вокзал, которого благополучно достиг, даже не заворачивая в Кремль, как почему-то всегда выходило у известного всему миру Венички.

Электричка «Москва — Петушки» будто поджидала его, и как только Ванюша вскочил в последний вагон, перрон за окном отчалил. Народу в вагоне оказалось не так уж много — ведь до праздника оставалось всего-то часов пять, — но все они словно сошли со страниц Веничкиного опуса. Прямо скажем, трезвых не наблюдалось. И, как понял наш герой, несмотря на бдительность милиции-полиции, возлияния исподволь продолжались, набирая обороты.

Широкодушные русские люди, конечно, зазывали Ивана на свои вагонные посиделки, но он помнил, зачем и за кем едет, потому на соблазн не вёлся и отбояривался ссылками на «торпеду», якобы зашитую сами знаете куда. Народ обоих полов смотрел сочувственно и активно прикладывался к бутылке, чтобы выпить, как провозглашалось, за Ванино здоровье, хотя в душе каждый бормотал: «Тьфу-тьфу, только бы мне не доторпедить!» — то есть в конечном счете каждый пил за себя (что нам, русским, свойственно). Иван же рассматривал мелькающие за окошком красоты Подмосковья, слегка подпорченные скрюченными то здесь, то там фигурами успевших напраздноваться соотечественников.

Два с половиной часа прошли не быстро, по традиционному сюжету «скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается». Вышел наш герой в Петушках и обмер: глухомани-то как не бывало! Разве на такую далекую от Москвы станцию тянулась его душа за неясными желаниями, за любушкой единственной, чтобы наткнуться на плотную застройку современного формата? «Лесу, лесу мне дайте!» — вскричал Иван. И тут — здрасти! — такси тормозит, и мужик за рулем предлагает отвезти его в самый что ни на есть лес.

Всмотрелся Ваня в лицо водилы — вроде вызывает доверие. Правда, из самых новых «русских» — так кто же еще теперь, кроме них, в общественном транспорте-то рулит! «Что ж,— подумал Иван,— не напрасно ведь я в эту даль тащился!» Да и поехали... Лес вынырнул из-за домов так неожиданно, что наш герой вздрогнул: не наваждение ли? Срубил таксист с него три штуки и был таков, только габаритные огни вдалеке мелькнули.

Огляделся Ванюша. Темно, ни черта не видно. А на белом снегу — следы. В лес ведут. Присмотрелся он — следы-то женские, ну никак не больше сорокового размера. В крайнем случае, сорок первый. А для современной женщины это как раз то, что надо. Вон, у Умы Турман аж сорок третий, так Тарантино именно за эти лапищи её и полюбил, как пишет «желтуха». Короче, взбодрился Иван да след в след в лес и потопал, благо луна выглянула из-за туч и глаза к темноте попривыкли. Перешагнул он через поваленную берёзу, раздвинул еловые лапы и — ба! — сидит на пенёчке девица, глаза синие в пол-лица, коса русая через плечо перекинута.

— Как зовут тебя, красавица? — молвил Иванушка, подойдя поближе.

— Я Варвара Длиннокосова, — отвечает девица, — а ты кто, путник запоздалый, в полдвенадцатого ночи по лесу шатающийся?

— А я Иван Дурачков, — отвечает Ванюшка, попутно соображая, где ж он такую фамилию — Длиннокосова — слыхал, вроде бы сказочную.

Не дала ему Варвара долго размышлять:
— Раз уж повстречались мы тут совершенно случайно, — говорит, — давай Новый год отмечать, а то всего лишь четверть часа до боя курантов осталась.

Встала она с пенька, а пенёк-то оказался дамским рюкзачком килограммов на тридцать весом. А в нем и балычок, и икорка, и салатик оливье, и пирожки домашние, и даже рыба заливная с хреном в совокупности. Коньячок тоже имелся, куда ж без него. Выпили они, закусили под грохот петард, из Петушков доносившийся, посмотрели ещё раз в глаза друг другу и поняли: только смерть их теперь разлучит, вместе они навеки.

Долго ли коротко ли, а уже на Старый Новый год — пирком да за свадебку. Стали жить-поживать, добра наживать и троих сыновей, как положено, рожать (старшего — умным детиной, среднего и так и сяк, младшего... в папашку, в общем).

И до самой смерти вспоминали они сверхноворусского таксиста, уверившись в том, что родина Деда Мороза не в каком-то там Великом Устюге, как врут некоторые, а в самой что ни на есть Азии.

[Лила]

Задел под будущий рассказ об одной молодой даме.

Глава первая. Пекло.

В тот день стояла небывалая жара, необычная даже для того города, в котором жила Лина, где даже при тридцати градусах выше нуля население одевалось в довольно закрытую одежду. Настал тот момент, когда всем стало жарко до такой степени, что создавалось такое впечатление, что все сто тысяч человек, жившие в том городе, залезли в воду. Но не Лина. Она, полулежа в с трудом вытащенном на крохотный балкон кресле и пожевывая простой карандаш с резинкой на конце, вяло перелистывала страницы тетради в клетку, испещренной записями, не поддающимися расшифровке.

С тех пор, как Аделине Крижановой - так звали нашу героиню - посчастливилось стать преподавателем в местном университете, она занималась подобного рода вещами ежедневно во второй половине дня. То, что она гордо именовала "подготовка к лекциям", зачастую сводилось к перечитыванию старых конспектов и методичек, ведь здешние студенты изучали практически то же, что и Лина, будучи в свое время на их месте, и порою даже с вычетом определенной информации, которая была якобы не важна для нероссиян. А в тот жаркий день Лина понимала, что завтра она практически никого не увидит на занятиях (обещались еще несколько дней аномальной жары), да и в нее, как она любила говорить в бытность свою подростком, вселился черногорец, то есть напала лень, но она все-таки продолжала готовиться к завтрашнему рабочему дню.

Минут через десять-пятнадцать расшифровки своих записей практически десятилетней давности Лина захотела выпить пару чашек чая. За свою сравнительно недолгую жизнь в этом южном краю она убедилась в том, что именно чай, а не вода, квас или что-либо еще, лучше всего спасает от жары.

Поставив кипятиться чайник, Лина присела на деревянный стул, на котором еще виднелись следы краски цвета слоновой кости, открыла лежавший на столе журнал для домохозяек на странице с рецептом запеченого лосося, и... провалилась в беспамятство.

[Марго]

Лила, это очень хорошо, что Вы занялись писательством. Думаю, у Вас сюжет будущего рассказа в голове уже созрел и сюжет этот захватывающий. 

Не стану цепляться к паре мест  стилистически неточных, но подскажу, на что надо бы непременно обратить внимание.

В тот день стояла небывалая жара, необычная даже для того города, в котором жила Лина, где даже при тридцати градусах выше нуля население одевалось в довольно закрытую одежду. Настал тот момент, когда всем стало жарко до такой степени, что создавалось такое впечатление, что все сто тысяч человек, жившие в том городе, залезли в воду.

[Лила]

В тот день стояла небывалая жара, необычная даже для того  города, в котором жила Лина, где даже при тридцати градусах выше нуля население одевалось в довольно закрытую одежду. Настал тот момент, когда всем стало жарко до такой  степени, что создавалось такое впечатление, что все сто тысяч человек, жившие в том  городе, залезли в воду

Переработаем.

Думаю, у Вас сюжет будущего рассказа в голове уже созрел и сюжет этот захватывающий. 

Можно и так сказать. Читатель узнает, как Лина оказалась в этом неназванном городе, а также почему южан многие считают ушлыми людьми.

P.S. Вообще-то название города, думаю, будет фигурировать, но не название страны: его читатель может додумать сам.

[Toman]

Маленькая то ли пародия (на стиль некоторых наших современных фантастов/фэнтезийщиков), то ли фанфик. На самом деле - просто литературная обработка с некоторыми доработками одного из снов примерно пятилетней давности. Только сейчас вот вроде вчерне доделал первую условную половинку. Никакого смысла в сюжете нету, сразу предупреждаю, потому что половина содрана из сновидения как есть, остальная половина додумана для связности.

Глава 1. На помойке.

Эх... Обложили со всех сторон, вот, чёрт. Что ж ты хочешь - профессионалы. Нет, пожалуй, не совсем профессионалы, но почти. Были бы совсем - уже полчаса бы, как пить дать, "отдыхала" на заднем сиденье, "очень притомившись в пути". А эти, слава Ктулху, немножко тормозят, и, может быть, или удастся что-нибудь придумать, или (что более вероятно) что-нибудь придумать и сделать удастся кому-нибудь ещё из тех, кого можно отнести либо к своим друзьям, либо к противникам надвигающегося супостата. Сама себя она тем более не относила к профессионалам, но даже если бы она и была более подготовленной, от этого мало толку. Одна - против, наверное (сколько их там?) пятнадцати-двадцати здоровых лбов. При таком соотношении толку мало - как ни крутись, возьмут голыми руками. Рано или поздно. Ценой больших или меньших потерь. Тьфу, стоп, стоп, каких ещё, блин, потерь?! Чёрт, соберись с мыслями, подумай о вечном, голова садовая! Во-первых, уголовный кодекс надо всё-таки чтить...

...Альбина сидела или, точнее, крайние полтора часа уже лежала, на земле между заборчиком, ограждающим совсем крошечный клочок земли, некогда бывший огородом, и большой кучей мусора, созданного за прошедшие с тех пор годы бесчисленными алкашами, предусмотрительно немножко трансформированной для того, чтобы служить прикрытием от более-менее горизонтальных взглядов. Заборы между огородами были сделаны из чего попало, но именно с данной стороной забора повезло: от земли примерно до высоты колена он включал в свой состав всякого рода сплошные, непрозрачные компоненты - куски ржавой жести, выцветшего гофрированного стеклопластика советских времён, расслоившейся и почти сгнившей фанеры и тому подобного. Кажется, все они были даже вкопаны на какую-то глубину: возможно, это владелец огорода пытался защитить свои грядки от подземного проникновения грызунов и кротов. При всей хлипкости и ветхости этого хлама, эта стенка гораздо лучше прикрывала от взглядов слева, чем та импровизированная куча мусора справа. Но также она и не позволяла Альбине самой наблюдать за приближением ловцов с той стороны - когда и если они окажутся достаточно близко.

...Во-вторых, да, есть ещё сугубо практическая сторона вопроса. Их там всё равно человек двадцать. Если уж дело дойдёт до тесного контакта - то есть, если эти ребята не окажутся совсем лопухами (а это вряд ли), и не пройдут мимо, тупо не заметив, смыкая своё кольцо где-нибудь в стороне - то шансов прорваться с боем (то есть, попытавшись устроить стрельбу и прочую мясорубку) нет никаких. Стоит только раз пальнуть из своего этого нагана, и сразу среагируют ребята из второго ряда, из прикрытия. А если ещё при этом кто-то будет ранен или, тем более, убит - ребята могут, конечно, психануть, и взяться за свои пушки, и совершенно справедливо. Приказ приказом, а своя шкура-то ближе к телу.

Вот уж удружил папаша, что из-за его рода занятий теперь приходится оказываться в неудобном положении, пытаясь избежать захвата в заложники конкурирующей организацией. С одной-то стороны, конечно, понятно, что все члены этой конкурирующей организации, с самого верха и до рядовых бойцов, изо всех сил намереваются постараться, чтобы она, Альбина, была захвачена целой и невредимой, а затем, когда придёт время, была столь же целой и невредимой возвращена родителям. Дело-то касается всего-то какого-то ихнего хозяйственного спора - она сама не вникала в эти бандитско-мафиозные дела, она, мирная простая девятиклассница, была предельно далека от этого и никогда не хотела иметь ничего общего с мафией, но куда ж денешься от родственников, включая родного отца. Хорошо хоть, с другой стороны, родственников тех много, и конкурирующая организация это знает. Случись с ней от рук тех что-нибудь необратимое - и им не позавидуешь. Многие будут убиты, и, вероятно, самыми зверскими способами, в особенности главный шеф, если попадётся, конечно.

Поэтому теоретически, конечно, можно было бы вообще не рыпаться, а сразу сдаться этим козлам. На прогресс бизнеса своей "семейки" Альбине было начхать, честно говоря - так что чего там, посидела бы пару-тройку недель в заложниках. Но это просто трындец как не хочется. Во-первых, унизительно - и что потом скажут одноклассники? Брр... Во-вторых, просто скучно и противно сидеть взаперти без движения. И получать, пардон, в жопу шприц со снотворным, как, пардон, тигр какой или леопард и иже с ними - ниже человеческого достоинства, да и небезопасно для здоровья.
Вот, ребята хоть предупредили - и сразу сходу взять её по дороге из школы домой не вышло. Сделала крюк, но тут, на склоне с бывшими огородами, всё же успели сообразить, взяли в кольцо. И всё-таки, пожалуй, здорово, что, как всегда, наган при себе. Хотя стрелять из него категорически не стоит, но главное, что эти мордовороты знают, что он у неё есть. Психологический фактор. Знают, что есть некая пушка, и не знают, что на уме. Потому-то они так медленно и подползают - боятся, никто не хочет первым лезть на потенциально возможные пули из-за пустяка. Но что толку во времени, если ничего не придумать?

Вот метрах в тридцати сбоку по склону шумит рукотворный водопад из бетона. Что мы имеем с этого гидротехнического сооружения, до которого ловцы ещё не дошли с той стороны? Этот ручей, конечно, вытекает из трубы на склоне, а потом где-то ниже вновь уходит в подземный коллектор. Прямо сейчас расход небольшой, и воды в коллекторах немного. Можно было бы пройти пешком. Но стрёмно. Во-первых, по небу ползут тяжёлые низкие облака. Сколько времени придётся идти по коллектору или, тем более, сидеть в нём, если там окажется тупик - то есть, непроходимое сужение коллектора, или слишком толстый слой наносов, или какой-нибудь расклиненный предмет, или глубокая камера, да ещё, может, с илом? А то и заваренная решётка. А пойдёт дождь - и уже через несколько минут вода заполнит сечение доверху, но ещё раньше поток сшибёт с ног и расквасит если не об решётку, так о какую-нибудь случайную арматурину, доску или выступ стены. Вверх по течению хоть не так стрёмно - если чётко проконтролировать, что никакой такой арматуры и прочего говна по дороге не будет, то в случае дождя, авось, относительно безболезненно вынесет обратно на улицу, даже если не успеть убежать пешком. Если только сам паводок не успеет притащить сверху какой-нибудь дряни. Но, с другой стороны, ещё не факт, что где-то там выше по течению будет выход на поверхность. Но всё равно, если будет всякая опасная дрянь, а она где-то обязательно будет - придётся останавливаться и что? Ждать? Сколько? Или идти назад? В лапы ловцов? Но, видимо, другого варианта нет - если ещё минут за пятнадцать ничего не изменится, надо будет пытаться уходить по верхнему коллектору. Потому что потом будет уже поздно: ловцы подойдут слишком близко и точно заметят её визуально - и тогда манёвр потеряет смысл.

Что-то щёлкнуло по веткам деревьев и кустов, и в паре метров от Альбины упала свёрнутая бумажная трубочка, прихваченная банковской резинкой. Ха-ха, неужели предложение мирно сдаться? Если так - значит, её точная дислокация уже обнаружена, и дело только за тем, чтоб подойти и схватить? Придётся подползти, чтобы прочитать. Но подползти тихо - может быть, её всё-таки ещё не засекли, а так, наугад кидали... А, нет... Ого! Знакомый округлый почерк. "Мррмяу, солнышко, держись. Постараюсь тебя вытащить в ближайшие 5 минут."