Письмо миру из Иерусалима

[mnashe]

ПИСЬМО МИРУ ИЗ ИЕРУСАЛИМА

Элиэзер Бен Исраэль

Это «письмо» (написанное Элиэзером Вартманом) впервые появилось в качестве редакционной статьи летом 1969 г. в газете «The Times of Israel», которой давно уж нет. Некоторые фразы не совсем точно вписываются в сегодняшнюю ситуацию, но суть письма остаётся актуальной и сейчас, как и 40 лет назад.

    Кто должен прочесть это письмо?
    Неевреи или евреи, которые думают, что Иерусалим не принадлежит еврейскому народу..
    А что касается тех евреев, которые любят Иерусалим и хотят видеть его и весь Израиль — в еврейских руках — для них это письмо послужит для укрепления их духа.
    Я не существо с другой планеты, как вам, похоже, кажется.
    Я иерусалимец, такой же человек из плоти из крови, как и вы.
    Я гражданин моего города, неотъемлемая часть моего народа.
    Мне хочется сказать вам кое-что, чтобы облегчить душу.
    Поскольку я не дипломат, мне нет нужды выбирать слова.
    Я не стремлюсь доставить вам удовольствие или даже убедить вас.
    Я вам ничего не должен. Вы не строили этот город, не жили в нем; вы не защищали его, когда они пришли, чтобы его разрушить.
    И мы будем прокляты, если позволим вам отобрать его у нас.
    Иерусалим был раньше, чем появился на свет Нью-Йорк.
    Когда Берлин, Москва, Лондон или Париж были гнилыми лесами и вонючими болотами, здесь была процветающая еврейская община.
    Она дала миру то, что вы, народы, неизменно отвергали с тех самых пор, как организовались — человеческий моральный кодекс.
    Здесь ходили пророки, чьи слова прожигали сердца, как молния.
    Здесь народ, который не хотел ничего, кроме того, чтобы его оставили в покое, отбивал волны язычников, которые стремились его завоевать; захлебываясь в собственной крови, народ погибал в бою, предпочитая броситься в пламя своих горящих Храмов, чем сдаться; а когда он был в конце концов подавлен просто в силу численного превосходства врага — и был уведен в плен, люди этого народа поклялись, что прежде чем забудут они Иерусалим, язык у них присохнет к гортани, и отсохнет правая рука.
    В течение двух наполненных болью и страданиями тысячелетий, пока мы были вашими незваными гостями, мы ежедневно молились о возвращении в этот город. Три раза в день мы просили Всевышнего: «Собери нас с четырех концов света, перенеси нас прямо в нашу землю, верни нас по милости Твоей в Иерусалим, Твой город, и живи в нем, как Ты обещал».
    Каждый Судный день и Песах мы отчаянно взываем с надеждой, что следующий год застанет нас уже в Иерусалиме.
    Ваши инквизиции, погромы, изгнания, гетто, в которые вы нас сгоняли, ваши насильственные крещения, ваши системы процентных норм, ваш благовоспитанный антисемитизм и, наконец, невыразимый ужас Холокоста (и еще хуже — ваше ужасающее безразличие к нему) — всё это нас не сломило. Это могло бы высосать у вас остатки моральной силы, которой вы ещё обладали, но нас это закалило в сталь.
    Вы думаете, что вы можете сломить нас теперь, после всего, что мы прошли?
    Неужели вы действительно верите, что после Дахау и Освенцима мы испугаемся ваших угроз блокады и санкций?!
    Мы побывали в аду, который вы создали, и вернулись оттуда.
    Что же ещё можете вы добыть из своего арсенала, что могло бы нас испугать?
    Я видел дважды, как этот город бомбили страны, которые называют себя цивилизованными.
    В 1948 г., пока вы взирали равнодушно, я видел, как женщин и детей разрывало на куски, после того как мы удовлетворили вашу просьбу превратить этот город в интернациональный.
    Это была смертоносная комбинация: британские офицеры, арабские стрелки и пушки американского производства. А потом дикое разграбление Старого города, злонамеренная резня, повальное разрушение всех синагог и религиозных школ; осквернение еврейских кладбищ; распродажа гнусным правительством надгробных камней для постройки курятников, армейских стоянок — и даже сортиров.
    А вы ни разу не произнесли ни слова. Вы никогда даже не выдохнули ни единого протеста, когда иорданцы закрыли доступ к самому святому из наших святых мест, к Западной Стене, в нарушение всех обещаний, которые они дали после войны — войны, которую они затеяли, кстати, против решения, принятого в ООН.
    Ни звука, ни бормотания не было слышно с вашей стороны, когда легионеры в остроконечных шлемах небрежно открывали огонь по нашим гражданам из-за этих стен.
    Ваши сердца обливались кровью, когда Берлин оказался в осаде. Вы срочно послали свои самолеты «спасать храбрых берлинцев».
    Но вы не послали ни грамма еды, когда евреи голодали в осажденном Иерусалиме.
    Вы метали громы и молнии по поводу стены, которую восточные немцы провели через центр немецкой столицы — но вы даже не пикнули по поводу другой стены, той, что прорезала сердце Иерусалима. А когда то же самое случилось снова 20 лет спустя, когда арабы снова начали дикую, ничем не спровоцированную бомбежку Святого города, хоть кто-то из вас сделал что-нибудь?
    Единственный раз, когда вы вдруг ожили, произошел, когда город был, наконец-то, воссоединен. Тут вы начали заламывать руки и произносить высокие слова о «справедливости» и необходимости нам по-христиански подставить вторую щеку. По правде — и вы знаете это глубоко внутри — вы бы предпочли, чтобы этот город был разрушен, чем чтобы в нем правили евреи.
    Как бы дипломатично вы это ни выражали, многовековые предрассудки сочатся из каждого вашего слова. Если наше возвращение в этот город повязало вашу теологию узлами, очевидно, вам следовало бы пересмотреть свой Катехизис.
    После всего, что мы пережили, мы не намерены пассивно приспосабливаться к извращённой идее, что нам предназначено вечно страдать от бездомности, пока мы не примем вашего спасителя.
    Впервые после 70-го года н.э. во всём Иерусалиме существует полная свобода религии. Впервые с тех пор, как римляне подожгли наш Храм, все обладают равными правами. (Вы бы, правда, предпочли быть более равноправными, чем другие).
    Мы ненавидим меч — но это вы вынудили нас поднять его. Мы стремимся к миру — но мы не вернемся к миру 1948 года, как вы бы хотели. Мы у себя дома. Это потрясающе звучит для народа, который вы бы хотели видеть бродяжничающим по лику планеты.
    Но мы не уйдем.
    Мы выполняем клятву, данную нашими предками: Иерусалим отстраивается.
    «В будущем году», и в следующем после него, и следующем, и следующем, и следующем до конца времен — «в Иерусалимe»!